Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Чтоб вы так жили!

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 893 RSS
←   Март 2006   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.ermanok.net
Открыта: 28-05-2003

Автор
Яков

Статистика

893 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Чтоб вы так жили!


Чтоб вы так жили!

Выпуск №153. 13 марта 2006г.

Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

ФОРУМ

К читателю


Здравствуйте!

Смотрите, кто пришел!
"Банька по-черному"

МИХАИЛ ФЕДОТОВ

На пригорке стоял крепкий сибирский сруб. Дверь была заперта. Но я не стал возиться с ключом, а просто перемахнул через забор и начал колоть дрова. Напиленные чурки привозили из польской части. Дочка пришла домой, когда я уже топил. Дочке было лет четырнадцать. Она была похожа на мать, только веснушчатая и рыжая. Дочь последила за мной глазами, потом спросила: "Это мама вас прислала?" Я сказал да. Она говорила по-русски чисто, как говорят сибиряки. Дочка была в седьмом классе. Я был старше её на полтора года, но я пропустил несколько классов из-за войны. Я топил, а дочка делала уроки. Я следил, как она делает уроки из-за её плеча, и подсказывал правильные ответы. Я решил, что она мне не нравится. Она была ужасно вялой, всё время казалось, что она вот-вот заснёт. Даже звали её сонным именем Фаина.
Уже совсем стемнело, когда начальница вернулась домой с работы. Я посмотрел на неё исподлобья и сказал, что всё готово. Она положила на табуретку сумочку и неожиданно погладила меня по голове. Я не любил, когда ко мне относились как к маленькому, и покраснел.
Полька сказала: "Не выскакивай без ватника на улицу, ты простудишься, мальчик". Я ничего не ответил. Я не простужался без ватника. Я два года прожил с партизанами в землянках, у меня было две медали. Полька зашла в баню, вдохнула и сказала хватит. И попросила наносить в котёл чистого снега. И я начал носить снег, но снег сразу таял, и воды оставалось очень мало. Наконец, я наполнил котёл и вернулся в дом. Она сказала: "Иди умой руки, мальчик!" Но я проследил за её взглядом, нашел тряпку и вытер от снега пол. Я знал, что она ненавидела, когда пол оставался мокрым.
Потом мы сели ужинать. Стелла выставила из шифоньера не самогон, а настоящую московскую водку, и чуточку выпила. Она всё время нам улыбалась и говорила мне с акцентом молодец. Дочке она сказала мальчик у нас працует и продолжала спрашивать меня и её о школе. Но настоящего светского разговора не получалось. Меня очень разморило, я даже засыпал за столом. Непривычным было, что пища была нормальной. Как у меня дома. Полька пошла в свою комнату и вынесла мне пачку мужского белья и халат. Я никогда раньше не видел махровых полотенец. Я был не из бедной семьи, просто у мамы и папы было очень много детей. Они все погибли в один день. Только мы с братом выбрались, потому что в момент, когда раздались выстрелы, брат столкнул меня в яму.
Начальница сказала, иди мальчик, мойся, и продолжала говорить с дочкой. И я пошел в баню. Я был неспокоен. У меня было какое-то странное предчувствие, но я не мог объяснить его словами.
Я уселся на широченную струганную лавку и начал медленно намываться. Когда я кончил мыться, начальница зашла через тамбур. В доме у них было три большие комнаты и коридор. А в баньку можно было попасть через тамбур. Она вошла в халатике, а я сразу сел на корточки и стал от неё прятаться. Но начальница сказала, что ж ты прячешься, мальчик. И само собой получилось, что мы перешли на ты и я назвал её Стеллой. Она сказала: "Ложись, я помою тебе спину!"
Я лёг на живот, и она стала меня всего мыть. Очень медленно. Ничего кроме этого не происходило. Я как-то странно относился к происходящему. Я ей подчинялся, как пьяный. Потом мы вернулись в комнату и выпили еще чаю. Она включила мне приёмник и сказала: "Теперь, мальчик, пойду мыться я". Дочка тем временем посмотрела на меня, повертела плечами и пошла к себе в комнату. А я сидел в махровом халате и думал, в чем же теперь мне возвращаться к себе в общежитие. Может быть, она мою одежду сожгла?
Но в общежитие мне возвращаться не пришлось.
Через десять минут Стелла крикнула мне из бани: "Мальчик, иди помоги мне!" И я, ещё ничего не понимая, пошел. Она сказала: "Теперь твоя очередь помыть меня", - приподнялась на лавке и протянула мне мочалку. Мочалки были из грубой рогожи, но розовое туалетное мыло я тоже видел впервые. "А что делать с халатом?" - спросил я. "А халат повесь рядом с моим", - ответила она по-польски, глядя на меня в полутьме.
То, что потом происходило, мне не очень понравилось. Ничего грязного не было, и я мог бы это описать, но я не люблю, когда об этом рассказывают старики. Вот это мне кажется неприличным. И в бане я ничего испытать не успел. Когда в бане стало холодно и доски начали остывать, Стелла одела меня и отвела к себе в комнату.
Даже дверь к себе в комнату не закрыла - сдвинула две кровати и сказала мне ложись, но я попросил её закрыть дверь, потому что она вскрикивала или бормотала какие-то польские слова, а я боялся, что она разбудит дочь.
Перед сном я в первый раз засмеялся и подумал, вот от чего рождаются дети.
Спать Стелла вообще не ложилась. Сказала мне утром: "На работу сегодня не пойдешь. Вот тебе еда на кухне!" Следующая ночь прошла точно также. Но мне ещё долго это не очень нравилось, наверное, целую неделю. А через неделю я уже с трудом дожидался её прихода. На работу в общежитие я уже больше никогда не возвращался.
Сейчас я понимаю, что я единственный раз в жизни был счастлив. И любил только одну женщину, хоть я пару раз был удачно женат и у меня взрослые дети.
Стелла вернулась с работы в полдень и крикнула с порога: "Дети, вы уже покушали?!" А я весь день только и делал, что ел. И читал "Капитанскую дочку".
У неё была большая библиотека, и потом я читал Бальзака и Мопассана, но в первое утро я сидел в халате и читал Пушкина. Это была первая книга, которую я прочитал с начала войны!
Вот так начался мой военный брак. Ночью она сообщила мне, что вместо меня сантехником уже взяли здоровенного деревенского парня. Стелла сказала: "Там тебе больше делать нечего, а ему повезло, я взяла его из цеха!" По утрам я читал, потом помогал Фаине делать уроки. Дочка оказалась ужасно ленивой дурой. Ей совсем не давалась алгебра, и я каждый день повторял с ней правила и решал за неё задачи. Сидел с ней и твердил наизусть куб суммы и куб разницы. Днем в обед всегда приходил кто-нибудь из польских солдат и приносил мешок с галифе и с гимнастёрками. Скоро я начал получать от Стеллы задания относить эти вещи на базар и продавать их, не особенно торгуясь. Что-то я продавал за три тысячи, а что-то за две восемьсот. С солдатами я должен был расплачиваться дома, деньги лежали в шифоньере в Стеллиной комнате, а гражданским я говорил, чтобы приходили попозже. Пахомыч сказал мне, что на Стеллу работают краснушники - люди, которые обворовывали железнодорожные вагоны.
Я всё рассказал Пахомычу про свою жизнь. Ох, как он расстраивался, мне не передать. Всё повторял: "Зинька, Зинька, ты связался с проституткой!" Но это была неправда. И я не мог объяснить Пахомычу, как я её люблю.
К весне к нам в дом начали носить отрезы. Я должен был относить их брючникам. Тут я стал замечать, что в Челябинске очень много евреев. И они тоже чувствовали, что я свой. Деньги с брючников получала моя Стелла. Я ничего не давал ей делать самой, я готовил, я стирал, я топил плиту. Я не хотел, чтобы она марала себе руки. Дочь Фаина понимала, что её мать завела себе любовника, но ничего нам не говорила. А я никогда не спрашивал, жил ли со Стеллою кто-нибудь до меня.
Иногда она уходила на вечера в польскую часть, но возвращалась всегда не поздно и всегда трезвой. Но меня она с собой не брала. Только один раз, когда в город приезжала Клавдия Шульженко. Выряжен я был с иголочки! Она сшила мне как партийному работнику галифе и бурки на меху! Шила она у евреев, а меня называла племянником. Они, конечно, чувствовали, что дело неладно, но помалкивали. По вечерам к нам приходили гости. В основном, это были польские офицеры с её подругами. Одна подруга была полька - сержант, она служила в их части. Но все остальные были русскими и вдобавок довольно образованными: бухгалтеры, инженеры, заводская интеллигенция. Ничего плохого про стеллиных подруг я сказать не могу, только пили они все здорово. И Стелла с какого-то момента стала их подразнивать: "Что там ваши мужики, вот мой Зинька - это мужчина!" Стелла знала, что меня зовут по-другому, но она просила меня больше никому об этом не рассказывать.
Подруги усмехались и внимательно меня оглядывали.
Потом она стала меня к ним посылать. Первой была её подруга с завода, которую звали Лиля. Мы сидели вечером за столом и записывали пулю, и эта Лиля сказала как бы невзначай: "Я пойду у тебя в бане искупаюсь?" Все были пьяными, только я почти не пил.
Лиля открыла шифоньер, взяла халат и ушла по коридору в баню. А через несколько минут Стелла послала меня мыть ей спину. Я не помню, о чем я думал, когда шел по коридору мыть эту взрослую женщину. Может быть, я думал, что идет война, но я уже своё отвоевал. Что у меня красавица-жена, с которой я сплю каждую ночь. Что сейчас одна женщина ждёт меня в бане, а ещё три сидят за моей спиной и о чем-то шепчутся. Я зашел в баню, и Лиля сразу заперла дверь изнутри.
Прошло около часа, и Стелла постучала в дверь и сказала: "Хватит вам!"
С этой ночи Стеллины подруги стали моей работой.
Я спрашивал Стеллу: "Зачем тебе это?" "А я им доказываю, что таких мужчин, как ты, нет".
Раза три в неделю то одна, то другая подруга приходили с узелком белья, и я шел топить баню. Я их всех ненавидел. Я ненавидел их кожу, их рёбра. Сейчас мне шестьдесят четыре года, и я должен думать о стеллиных подругах как о молодых военных девочках. Им было по тридцать. Две из них были вдовами. Но я всё равно и сейчас с содроганием вспоминаю об этих нелюбимых тридцатилетних старухах. И каждую ночь я прятался от них на груди у своей жены. Стелла спрашивала: "Тебе понравилась хоть одна?" Я всегда отвечал ей честно: "Нет, я хочу быть только с тобой". Но она смеялась в ответ, говорила: "Ничего с тобой не случится, в жизни бывает хуже". Я называл её женой, потому что она всегда была моей женой. Стелла тоже, видимо, не собиралась со мной разлучаться. Она собиралась уезжать в Польшу и сказала, что берёт меня с собой. А пока мне нужно было выучиться на шофёра. У нас в Польше будет свой бизнес, и муж должен быть шофёром. Паспорт у меня уже был, и я выучился на мужа-шофёра. Мне самому нужно было уезжать. Я уже полтора года был в розыске. Командир нашего отряда дал мне чужие документы и мешок денег и сказал, что он бессилен мне помочь. Я расстрелял двух бывших полицаев, расстрелял на глазах у всей деревни. Полицаев, которые выдали нас с братом немцам. Мы случайно постучались к ним в дом ровно через сутки после нашего расстрела.
Я смотрю сейчас в окно своей гостиницы и вижу, как по Тель-Авиву едут мальчишки-шофёры. И у каждого из них происходит жизнь, о которой никому не известно. Потом они тоже станут стариками, и придется подводить итоги. Они будут сидеть в пустой комнате на другом краю света, и каждый будет вспоминать свою войну и свой Челябинск. Мне очень стыдно в этом признаться, что у меня нет совсем никаких угрызений совести. Большую часть вещей, которые я делал в жизни, я бы повторил снова. Но своим детям я в этом признаваться бы не стал.
Лето в Челябинске не очень длинное. Лето прошло, как во сне. Стелла забеременела. Это была заключительная фаза нашей совместной жизни. Самая спокойная и самая ужасная. "Я хочу из России уехать с ребёнком!" - много раз повторяла она. Меня пугала мысль стать отцом, но мне нравилось, что она беременна. Мне нравилось, что мы вместе ездили на пляж, и она даже с животом была красивее всех на свете. Мне нравилось, что я стал хозяином в доме и прогнал всех её подруг. Меня больше никто не тащил тискаться в баню и никто не подстерегал днём на улице. Я заработал свою свободу. Но беременность Стелла переносила очень тяжело и с шестого месяца до самых родов пролежала в роддоме на сохранении. Пока не родила мальчика, моего сына. Ему сейчас, наверное, сорок шесть лет. И живёт он в Польше или в Америке. А может быть в Аргентине или даже рядом со мной в Тель-Авиве. Теоретически каждый мужчина, которому сейчас сорок шесть лет, может оказаться моим сыном. Но я ничего о нём не знаю. Совершенно ничего не знаю, ноль. Последний раз я держал его на руках, когда ему был месяц. Стелла вышла ко мне из комнаты и сказала: "Уходи. Возьми деньги из шкафа и уходи". Я взял деньги из шкафа, оделся, и жизнь моя навсегда закончилась. Мне нечего было возразить и не хотелось оправдываться.
Потом была моя служба во флоте и три года лагерей. Потом я много лет учился и, кажется, научился отвечать на все сложные вопросы. Но на один вопрос я ответить не могу до сих пор. Как получилось, что здоровая рыжая дылда - её дочка, которая не в состоянии была выучить алгебру, которую я не выносил и терпел её только из-за матери, как она вдруг оказалась беременной? Как это произошло, я до сих пор понять не могу.
Был мальчик шестнадцати лет - муж, была красивая женщина - его первая жена, была её дочь, рыжая падчерица, годом младше мужа, была страшная сказочная баня, которая всё видела и знала, были взрослые люди, которые нами играли, и была страшная война, которая оправдывала всех.


Здоровья и благополучия!
Ваш Ермак

Моя почта


Интересные ссылки

1.ZipSites.ru
Архивы сайтов на любой вкус.
Вы много времени проводите в Интернете, когда вам нужно найти ответ на интересующий вас вопрос? Зачем? За вас уже все сделали. Заходите, и все найдется.

2.Потому что круглая Земля.

Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам. Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время пошло.

3.Мастера и шедевры.
Интересные рассказы о выдающихся художниках - от Древнего Египта до наших дней. Об их жизни и творчестве, о картинах и тех, кто на них изображен.
По книге И. Долгополова "Мастера и шедевры".
Для истинных любителей искусства.


Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

Рассылки Subscribe.Ru
Чтоб вы так жили!
Архив рассылки "Чтоб вы так жили!"

В избранное