Размеры у него были небольшие, но экипаж 70 человек, среди которых всегда было несколько женщин - повары, прачки, и т.д. Изредка попадались мужики, которые держали у себя в каюте какой-нибудь горшок, и сами за ними ухаживали, и в самом крайнем случае женщины забирали этот цветок себе.
Стройбат - самоорганизовавшийся бардак. Служили разные люди - и настоящие, и мерзавцы, - но образ жизни был настолько специфичен, что поступки военных строителей обычным людям казались неадекватными.
В санчасти - свой городской телефон, поэтому военмедики в штабе появлялись лишь из-за бумажек. А тут средь бела дня нарисовался санинструктор и попросил вызвать "скорую".
Мой друг служил в частях аэродромного обеспечения, и турбореактивный двигатель (ТРД) использовался у них для очистки взлетно-посадочной полосы (впп). ТРД был установлен на навеске трактора Т-150К, который ездил себе по впп, и сдувал с нее все постороннее, потому что не дай бог какому-нибудь камушку попасть в воздухозаборник двигателя самолета.
Т-150К, это такой трактор с большими колесами и ломающейся рамой,
Связи с "большой землей" почти никакой. Есть одна телефонная будка, красного цвета - все, кто жил в те времена, помнят такие. Просто до слез... Малейший ветер или небольшой ливень, и линия рвется. Восстанавливают дня по три... И, почему-то, связь включается где-то после полуночи. Слух об этом глотке свободы мгновенно облетает корпуса, и все бегут к будке, в трусах-майках, шлепая "вьетнамками" (ныне дурацкое название - "сланцы").
Иду сегодня за мамочкой и очень разговорчивым мальчиком. За ручку держатся. Но мальчик, как и надо в его возрасте, почемучка еще та! Мам, почему то? Почему сё? А как? ….. ну сами понимаете! Притом идут передо мной не спеша, чинно и мирно. Я тоже не спешу после рабочего дня, и становлюсь невольным слушателем долгого диалога мальчишки и коротких ответов его мамы. Сын, кивая на проезжающие машины, на удивление четко определяет их бренды: Мам, смотри, это же Лексус! Ну прям как у папы! Один в один! Мама вяло смотрит в сторону проезжающего пепелаца: Нет, у папы красный!