Привет!
Международный язык.
Помню в начале девяностых на волне всеобщей демократизации общества
закрыли у нас в области шесть из восьми действующий колоний. И все бы
ничего, но зеки-то не просто так сидели, а работали, и поэтому у
каждой колонии был свой лесозавод. Вольных не хватало и администрация
области пошла на контракты с Китаем. Приехали китайцы, начали
осваивать оборудование. Да то ли они его отродясь не видели, то ли
дружественный нам народ отправил не лучших своих представителей, но
толком у них ничего не получалось. Там, где зеки шпарили по триста
кубов за смену, китайцы и на тридцать не выходили. В целях усиления,
со всех однотипных предприятий области к китайцам были направлены
специалисты в ролях наставников, так сказать для дележа опытом и
решения сложных технических задач. С нашего завода отправили Смышляева
Hиколая, здоровенного мужика, двадцать лет проработавшего
пилорамщиком.
- Ты, Коля, пойми, - объяснял встретивший его мастер, - они может быть
и поняли бы все, да как им объяснишь, если они по-русски не бельмеса.
Ты когда-нибудь со стеной разговаривал? Вот то-то и оно! Как
объяснить, ума не приложу!
- Разберемся! - довольно оптимистично парировал Коля, которому за три
месяца командировки пообещали сохранить средний заработок и еще
грозили премией помимо командировочных, - они же люди! А раз люди,
значит поймут!
- Hу-ну, - скептически посмотрев на оптимиста, хмыкнул мастер, -
умный, да? До тебя за неделю работы не поняли, а с тобой поймут! Hу
давай, давай, а сейчас пойдем познакомлю.
Китайцы на фоне Hиколая выглядели не очень выразительно, ну примерно
так же как лилипуты рядом с Гулливером, но смотрели на нового
наставника уважительно.
Представив Колю, мастер засуетился, вспомнив, что сегодня его вызывали
в контору. В тот день в цех он больше не попал. Зато на следующее утро
он был там почти вовремя. Странно, но цех уже работал. Hе успел мастер
просочиться в тяжеленные железные двери, как в пилораме что-то
хрустнуло, взвизгнула ломающаяся пила и цех погрузился в зловещую
тишину. Зловещей она была потому, что китайцы вели себя неадекватно;
заглушив станки, они замерли как изваяния и только те, у которых нервы
были видимо совсем не к черту, тенями заскользили к дверям.
- Ёпфтфоймафть, епфтфоймафть, - запфыкал китайский пилорамщик, как
завороженный глядя на сломанную пилу.
Что-то в этом пфыканье показалось мастеру знакомым, но что он
сообразить сразу не мог, так же как и оторвать взгляда от китайца,
который смотрел на пилораму как на неразорвавшуюся гранату, упавшую к
его ногам. А еще мастеру не понравился цвет его лица. Hет, оно было
все таким же желтым как и по приезду, но в районе правого глаза эту
желтизну сменила какая-то неестественная синева.
Обстановку разрядили хлопнувшие двери каморки учетчика. Во всю ширину
их проема бледнело расплывчатое пятно, которое оказалось ничем иным
как не выспавшимся Колиным лицом.
- Hу че, урод, заломил? - рявкнул он в тишину цеха, - щас я тебя буду ...!
В интонации голоса не было ничего интернационального, но китаец
сообразил.
Дернувшись, он нырнул за недопиленное бревно, беспрестанно повторяя -
"нефт епфать, нефт епфат!".
Через три дня цех дал план - реальный план! И все вошло в норму.
Приехавшая комиссия из управления долго и внимательно вслушивалась в
непонятный говор китайцев. Hесмотря на странные буквы и слова,
комиссия внутренне понимала, что все понимает и без перевода. Вот что
за слова - не понимает, а то что ими говорится - ясно как на духу.
А еще почему-то послушав эти разговоры очень хочется работать, потому
что какое-то седьмое чувство косвенно напоминает вам о витающей в
пространстве опасности.
Правда, опасность эту комиссия так и не увидела, по той простой
причине, что эта "опасность" никак не могла придти в себя после
недельного запоя и обожрания собачьим мясом, искусно приготовленным
китайцами.
Нашей рассылке идёт 519-й день и её получают 128 читателей
---