Виктор Феллер.

В СМУТУ XXI ВЕКА

Третья четверть «зимы»

Не имеет смысла анализировать третий «зимний» период в истории византийской Греции, окончательно исчезнувшей в середине этого периода, поэтому в дальнейшем речь вести будем только о турецкой «зиме».

Османская третья четверть «зимы» начинается в 1813 году и завершается в 1861. Как «зима зимы» — это самый опасный для страны период, но для Турции все закончилось благополучно.

В 1821 году началось восстание в Греции, которое к 1827, казалось, было подавлено Мехмедом-Али – египетским вассалом султана. Но впервые возникла общеевропейская коалиция против Турции, которая в 1830 году добилась независимости Греции.

Не потому ли, что сила общественного мнения в европейской политике XIX века – столь же реальна и действенна, как и в веке XX? Не в опоре ли на «мировое общественное мнение» главный шанс для слабых стран в борьбе за выживание и в веке XXI?

В это же время Россия, победившая в очередной войне, отторгла от Османской империи часть Молдавии и Грузию. Сербия, наконец, получила независимость.

Махмуд II энергично продолжил начатые Селимом реформы, сломил разрушительное могущество янычар и нашел в Пруссии основного союзника и консультанта по вопросам военной реформы. Были сужены полномочия религиозных властей. Начались правовая реформа и реформа в области образования. Некоторые новации встречали, казалось бы, несоразмерно бурную реакцию. Например, очень болезненным оказался переход в армии к костюмам европейского покроя и, особенно, изменение головного убора. Прежде чем сменить тюрбан на феску, военных пришлось долго убеждать, что это не прогневит Аллаха.

В 1832 году началась война с Мехмедом-Али — египетским вассалом султана, который решил присоединить к своим владениям и Сирию. Европейцы не откликнулись на просьбу султана о помощи, и тогда он обратился за помощью к России! Появление русского флота у Стамбула не только остановило египтян, но и мобилизовало на поддержку турок, сразу же«приревновавших» к России Англию и Францию. Россия вскоре была отодвинута ими от решения «египетского вопроса».

Реформы были продолжены и при новом султане, который в 1839 году занял место умершего Махмуда. Впервые были полностью уравнены в правах все подданные Империи. Христиане, так же как и мусульмане, становились военнообязанными. Однако гражданские реформы «не пошли», утонув в коррупции и предрассудках. Зато «пошел» капитализм.

Начался бурный процесс роста городов и создания банков, страховых, торговых компаний. Европейский капитал ворвался в Турцию и начал быстро менять ее облик. Сложившаяся до этого специализация между турками, которые работали преимущественно администраторами, военными, земледельцами, и греками, армянами, евреями, которые обычно становились торговцами, бизнесменами, финансистами, была дополнена европейцами, занявшими ключевые позиции в новых капиталистических предприятиях. Дефицит бюджета в это время неизменно финансировался печатным станком.

С 1852 года реформы продолжались уже больше по инерции, так как султан ушел в жизнь своего гарема, а главный визирь погряз в коррупции.

В 1853 году, после того, как Россия заявила ультиматум, потребовав для православной Церкви на территории Османской империи иммунитета и традиционных в Византийской империи прав, султан, предварительно добившись поддержки со стороны европейских держав, объявил войну. Когда перевес в войне склонился в пользу России, Англия, Франция и Австрия решительно вмешались и нанесли России поражение в Дунайской войне, а потом Англия и Франция одержали победу и в Крымской войне.

В результате Османская империя получила столь важную для нее в этот период двадцатилетнюю передышку, спасшую ее от раздела в наиболее трудный и уязвимый для внешней агрессии период. Османов в очередной раз спасла дипломатия, что особенно примечательно, если обратить внимание на российскую дипломатию Николая I и его посланника – князя Меньшикова. Грубость и нетерпение этих людей, по-видимому, выражающих не только собственные эмоции, но и коллективное нетерпение российской элиты, способствовали быстрому сплочению Европы в поддержку Турции и решительности в осуществлении военных операций против России. Николай, не перенеся крушения своих надежд, покончил жизнь самоубийством.

Османская империя выиграла очередную, на этот раз решающую, дипломатическую игру с Россией, но до 1861 года все больше погружалась в трясину долгового и финансового кризисов.

Так закончилась третья четверть «турецкой большой зимы». В это время Империя подверглась не только внешним, но и внутренним угрозам силового разрушения. Парадоксально, что именно Россия спасла османов от опасного внутреннего врага– Египта в критическую для них минуту, когда египетский вассал почувствовал себя достаточно сильным, чтобы нацелить свой удар на Стамбул.

Вестернизация Империи оказалась успешной в росте европейской составляющей в ее экономике, и безуспешной – в реформировании собственно османской экономики. Турция стала одним из главных должников Запада.

Европейские державы, преследующие в Османской империи преимущественно экономические интересы, «дали по рукам» мессианской России. Англичане долго тешили себя иллюзией экономических реформ, проводимых под их руководством, но в итоге оказались разочарованы, в том числе и в благодарной лояльности к ним турок. В следующий период «зимы» турки постарались освободить «благодетелей» с Запада от каких-либо иллюзий в либеральном преображении Турции. В этот четвертый и последний период «зимы» османы попробовали примерить к себе последовательно три идеологии: идеологию «новых османов», основанную на просвещенном исламизме; идеологию панисламизма и исламского братства; и идеологию младотурков, основанную на тюркской общности и турецком национализме, соединенных с идеями народного суверенитета и экономического прогресса.

Это был жестокий период, но именно в это время Турция стала Турцией, потеряв (скорее, отпустив) все свои европейские и азиатские колонии, но в жестокой войне с коалицией западных стран отстояв свое, собственно турецкое ядро. Страшная резня армян в 1915 году показала миру, что за «исконные территории» турки будут биться с неукротимой энергией и жестокостью своих предков.

Четвертая четверть «зимы»

В 1861 году султаном стал Абдул-Азиз. Началась «священная» четвертая четверть «большой турецкой зимы». В течение нескольких лет (к 1871) либеральные реформы были свернуты, а гарем султана, обслуживаемый тремя тысячами евнухов, вместе с другими его прихотями к тому времени поглощал пятнадцать процентов государственного бюджета.

Началась реализация амбициозных проектов в железнодорожном строительстве, быстро росли расходы по обслуживанию госдолга. После того, как к 1875 году расходы по обслуживанию госдолга превысили пятьдесят процентов бюджетных поступлений, страна фактически признала себя банкротом, ограничив выплаты по своим ценным бумагам.

Начался голод. Массовое недовольство населения вскоре вылилось в восстания в Герцеговине, Боснии и Болгарии. Резня, устроенная турками в Болгарии, сразу же изменила общественное мнение в европейских странах, до этого активно сочувствующих «больному человеку Европы».

Началась война между Турцией, с одной стороны, Сербией и Черногорией, с другой, в которую чуть позже на стороне братьев-славян вступила и Россия.

Под влиянием общественного мнения англичане воздержались от вмешательства, тем более, что Россия после поражения в Крымской войне уже не являлась «жандармом Европы». Новая русско-турецкая война закончилась полным освобождением Болгарии и увеличением территории Сербии и Черногории. Русская армия стояла практически у стен Константинополя, но активное вмешательство англичан, увидевших в падении Стамбула начало новой русской гегемонии, остановило русского царя. Англия, по-видимому в благодарность за поддержку в критическую минуту, получила «в подарок» Кипр. Но еще до завершения этих событий, в 1876 году Абдул-Азиз был свергнут с престола и, после драматичной и острой борьбы за власть, султанский престол занял Абдул-Хамид.

Обстоятельства прихода к власти нового султана представляют особый интерес для историка, так как в свержении Абдул-Азиза особую роль сыграли «новые османы», небольшая, но влиятельная группа по западному образованной имперской элиты, начавшей синтезировать новую имперскую идеологию на совмещении исламских и либеральных европейских ценностей. «Новые османы» стали первым опытом синтеза новотурецкой национальной идеи, отражавшим мироощущение высшей османской элиты XIX века, далекой от более широких кругов османской элиты, а тем более от народа. Но импульс был дан. и случилось это в начале «предназначенного» для рождения новых национальных ценностей периода – «весной зимы». Вскоре группа «новых османов» была разгромлена.

Абдул-Хамид представлял собой прямую противоположность своему предшественнику, он был аскетичен, трудолюбив, осторожен, замкнут и коварен. Он никому не доверял, управляя страной с помощью огромной армии шпионов и постоянной кадровой ротации, стремился держать как можно больше управленческих нитей в своих руках. Огромный бюрократиче-ский аппарат Империи вырос во время его правления до чудовищных размеров.

В 1882 году англичане «как бы временно» оккупировали Египет. Еще раньше турки уступили французам Тунис. В 1897 году Турция потеряла Крит.

Подавив «новых османов», Абдул-Хамид сделал попытку найти точку опоры в панисламизме, идеологи которого были уверены в том, что все значительные достижения европейцев являются развитием арабских открытий. Христиан начали оттеснять, а арабов, курдов, албанцев, черкесов, напротив, приглашать «во власть». Началась эскалация ненависти против армян, поднявшихся, подобно грекам в начале века, на борьбу за свою независимость. Султан лично сыграл роль провокатора в кампании массовых убийств армян в 1894-96.

В начале 90-х годов разгромленная Абдул-Хамидом группа «новых османов» оказалась закваской в создании новой идеологии, ставшей впоследствии идеологией новой Турции. Движущей силой новой идеологии, получившей название «движения младотурков» (по названию эмигрантского журнала «Молодая Турция»), были уже не узкие высшие круги управленцев Империи, а студенты, курсанты и молодые офицеры. В отличие от просветительски-исламского характера идей «новых османов», младотурки в качестве идеологической основы имели пантюркизм, турецкий патриотизм, конституционизм и либерализм («отчизна, нация, конституция и свобода»). Уже в 1896 году они сделали попытку государственного переворота.

Революция младотурков началась в 1906 году, и в 1908 революционеры взяли власть в Македонии. Посланные на их подавление войска перешли на сторону восставших. Абдул-Хамид вынужден был передать восставшим контроль над исполнительной властью и согласился на выборы парламента. В первые дни после победы революции на улицах Стамбула началось стихийное братание между мусульманами, христианами и евреями, даже между турками и армянами.

Но в 1909 году коварный султан спровоцировал контрреволюционный мятеж, который был быстро подавлен. Во время мятежа прокатилась новая волна массовых убийств армян. Султан был лишен власти. Началась «якобинская» фаза революции: жесткие меры против оппозиции, отуречивание арабов, албанцев и других мусульман. С этого времени имя «турок», до того вызывавшее в османской элите ассоциации с древним кочевником и современным невежественным крестьянином, стало гордым именем всей нации.

Уже через несколько лет Турция «отпустила» Ирак, Сирию, Палестину (в Азии), Триполитанию, Киренаику (в Африке), Македонию (в Европе). Но когда коалиция в составе Италии, Франции и Греции в 1916 году вторглась в Анатолию — на территорию, заселенную преимущественно турками (родину турок-османов), она получила отпор. В 1915 году была устроена массовая резня армян, намного превзошедшая зверства Абдул-Хамида.

Последняя «священная» четверть «большой турецкой зимы» закончилась за семь лет до полного исчезновения Османской империи и рождения Турции. Турки, по сути, сумели эффективно использовать накопленный в предыдущие столетия «территориальный капитал», рассчитавшись им за свою слабость в «зимние» века. Империя, терпя одно поражение за другим, медленно, но неумолимо сжималась до пределов, заселенных преимущественно турками.

Когда турок силен – он беспощаден, но беспощаден рационально («так надо!»), когда турок слаб – он дипломат.

Национальная идея родилась на стыке и совмещении идео-логий европейски образованной высшей элиты, больше европейской, чем турецкой («новые османы»), идеологии исламской элиты (идеологии панисламизма) и проснувшихся древних духовных ценностей турка-тюрка: простого крестьянина, чиновника, торговца, солдата (идеологии пантюркизма). «Зоной совмещения» стали молодые турецкие офицеры и студенты, сыновья знатных и незнатных потомков османских завоевателей.

Что же спасло Турцию от раздела и превращения в колонию, кроме накопленного «жирового запаса», врожденного искусства дипломатии, европейских противоречий, «своих» греков и евреев?

Спасительной для Турции оказалась одна из базовых национальных ценностей, в которой были сплавлены идеи-чувства смирения перед судьбой как Силой, трагично-радостного ощущения вторичности личного бытия по сравнению с бытием Бога (Аллаха).

Иначе нам не понять укоренившуюся еще в XIV веке жестокую традицию почти ритуального убиения султаном своих братьев как возможных претендентов на трон. В течение двадцати-сорока лет претенденты на престол жили в своей «клетке» с перспективой либо быть задушенными шнурком (традиционный турецкий способ убиения), либо – вознестись во владыки мира. Причем, для большинства обитателей «клетки» вероятность фатального конца была несравненно выше вероятности счастливого продолжения жизни. Не фаталист в такой ситуации сошел бы с ума. Многие фаталисты, кстати, надломились тоже.

Фатализм, как положительная (созидательная) ценность, позволил османам спокойно воспринять новый исторический период поражений и унижений как силу обстоятельств, как Силу. Не только постоянное ощущение Бога, но и живое ощущение Силы – вот содержание турецкого фатализма! Когда турок силен – он беспощаден, но беспощаден рационально («так надо!»), когда турок слаб – он дипломат. Известно сравнение татарина, русского и турка перед лицом почти неизбежной смерти в бою. Татарин сражается до конца, пока не погибнет, русский бежит, но милости не просит, турок падает на колени и просит о пощаде (но не от трусости, а от «дипломатичности»).

Турки не просто фаталисты, они фаталисты-политики и фаталисты-дипломаты, их фатализм – это смирение не перед Судьбой, а смирение перед Силой или судьбой как силой. «Если сила на стороне врага, значит на его стороне и Аллах». Поэтому турки, в начале XVIII века оценившие, что сила – в христианской Европе, стали активно к этой силе приспосабливаться, но не тупо, послушно или «идейно», а прагматически и играючи. В конце XIX века они уже смогли «поставить на место» кое-кого из своих учителей, а в начале XX века нашли свой собственный путь, освободившись от остатков Империи, с удвоенной энергией и яростью защитив свою «исконно турецкую» землю.

Что ожидает Турцию в ближайшие полвека (в 2000-2050)?

Это будет третьей четвертью «большой весны» или «средней зимой большой весны». Это период молодой фанатичной экспансии, когда силы и интеллекта еще недостаточно, но идеализма и самопожертвования – через край. Вектор турецкой политики задан новой национальной идеей – это тюркский мир. Значит, по возможности, турки постараются создать что-то близкое к конфедерации тюркских народов, но очевидно столкнутся здесь с противодействием России, «иранской пробкой» между Каспием и Заливом (Индийским океаном) и с вектором китайской экспансии.

Пассивность Китая вновь сделала бы основными соперниками Турцию и Иран, но в этом соперничестве Иран явно слабее, так как в регионе преобладают тюрки, велико и тюркское население в самом Иране. Шиитский Иран сравнительно изолирован в исламском мире, преимущественно суннитском. На стороне Турции также особые отношения с Европой и США, ее приличная экономическая мощь и вражда Ирана с Ираком.

В первой половине столетия Турция создаст особые отношения с Грузией и очень тесные отношения с Азербайджаном. Экономическое и культурное сотрудничество с Казахстаном и Узбекистаном также станет одним из турецких приоритетов. Роковой может оказаться роль Турции для российского Кавказа, так как турки будут стремиться расширить зону влияния на всем мусульманском Кавказе с неизменной явной или тайной поддержкой там исламских сепаратистов.

Уроки «византийской» и «османской» «зимы» для России XXI-XXII веков

Суровой зимой XIV-XV веков ромейцы-греки потеряли свою государственность и в течение почти четырех веков вынуждены были жить на собственной земле в условиях господства чужеродных законов, чужой веры и чуждых традиций. Вместо достоинства гражданина или, хотя бы, подданного своего государства, греки должны были смириться с униженным положением и принять осторожную позу раба, а, в лучшем случае, нации второго сорта. Турки же, сохранившие в XVIII-XIX веках государственность, остались хозяевами своей земли и своей судьбы. Их вера не была унижена, как вера греков.

Не менее тяжелым и унизительным для греков (как и славян) был и «налог кровью», когда самых здоровых и крепких мальчиков забирали в султанскую гвардию (в янычары), а самых красивых девушек – в гарем. Забирали навсегда, в чужую веру, в рабство.

Почему так случилось? И что ждет Россию – судьба «зимних» византийских греков или «зимних» османских турок?

Посмотрим на внешнее окружение этих стран.

В XIV-XV веках еще не было единой системы сдержек и противовесов в Европе и на Ближнем Востоке, а в XVIII веке такая система уже сложилась.

В XIV-XV веках католический Запад бесславно завершил славную эпоху крестовых походов и выдохся в своем мессианском порыве ко Гробу Господню (и к богатствам Востока), зато ислам нашел в османах нового исполнителя своей всемирной миссии. В XVIII-XIX веках мощный капиталистический Запад еще не имел религиозной или национальной (например – «поиск жизненного пространства») миссии и был сосредоточен на экономической и политической (колониальной) экспансии, а мессианская Россия все это время оставалась европейским аутсайдером (может быть, кроме периода 1813-1850 годов).

В XIV-XV веках европейская государственность была ослаблена феодальной раздробленностью, а ислам нашел модель общества, создавшую в течение нескольких десятилетий монолитную и великую державу.

Наконец, в XIV-XV веках византийские греки настолько ненавидели агрессоров с католического Запада и боялись агрессивного славянского Севера, что совершенно недооценили потенциальной мощи и опасности исламского Востока, к тому же отделенного от Греции морем и никогда до того времени не угрожавшего жизненно важным интересам Византийской империи (ни в эпоху арабской экспансии, ни в более позднее время). Турки же в XVIII-XIX веках хорошо знали своего основного врага, это сначала были Россия и Австрия, а потом– Россия.

Для России XXI-XXII веков внешняя ситуация сложится лучше, чем для «зимней» Греции XIV-XV веков, но хуже, чем для «зимней» Турции XVIII-XIX веков. Лучше потому, что система сдержек и противовесов обязательно сохранится, но Китай к началу XXII века уже не будет экономическим аутсайдером, в мире же будет доминировать не рационалистический, а мессианский настрой, как в XIV-XV веках, и государственное начало ослабнет перед лицом революций в области связи и транспорта.

В XIV-XV веках византийская Греция, имевшая равномерный национальный состав, подверглась быстрому отуречиванию, причем правящими кругами Византии турки воспринимались как военные союзники, а греческим народом – как носители социальной революции. Завоевание Греции протекало под видом помощи, хотя и довольно медленно, но основательно и неумолимо. Турецкая «дипломатичность» и адаптивность стали ключом, которым они открыли ворота в Византийскую империю и двери в дома ее подданных. Греческий народ получил от османов защиту, смелые люди – право на военную добычу в османской армии, император – военную и политическую поддержку, Церковь – иллюзию независимости и надежду на отмщение католикам, все вместе – ощущение того, что великая космополитичная Империя возрождается!

Внутренняя ситуация в Турции XVIII-XIX веков определялась, напротив, первоначальным преобладанием нетурецкого населения и значительной долей христиан. Это привело даже к тому, что в середине XIX века в Турции новым законом полностью уравняли в правах мусульман и христиан, правда, эти законы не «прижились». В течение этого периода турки постепенно потеряли нетурецкую составляющую населения и территорий.

Россия в начале XXI века будет находиться в ситуации, больше похожей на турецкую XVIII-XIX веков. У Россиисейчас осталась сравнительно небольшая имперская территория. Это большая часть Кавказа, национальные республики Поволжья, российского Севера, Востока. Двадцать миллионов россиян – мусульмане. Но не стоит забывать и о СНГ, особенно Казахстане, Белоруссии и Украине. Политическая независимость еще не привела к освобождению этих стран от России, а России – от них! Русские по-прежнему являются, безусловно, самым большим и потому естественно доминирующим народом в СНГ.

У России начала XXI века есть также фактор, который выгодно отличает ее положение от положения Греции и Турции в сравниваемых периодах. Это ядерное оружие, которое, однако, быстро устаревает, в том числе и морально. Возможно, что создаваемое лучевое оружие сделает ядерный арсенал практически беззубым. Может быть, сильные страны уже в первой половине XXI века навяжут миру и ядерное разоружение. Поэтому этот фактор, важнейший для безопасности страны в настоящее время, может быстро сойти на нет. Уже сейчас он не помогает России в войне с маленькой Чечней.

В XXI-XXII веках Россия должна найти себя в жестком, но просчитываемом поле сил, основными из которых будут: Европа, сначала единая, а потом латинская, славянско-германская и, видимо, славянско-турецкая; исламский мир, сначала иранский, турецко-тюркский, арабский; Индия; китайско-пакистанский союз; американо-японский союз. Игроков достаточно, чтобы поиграть и России, но не в азартные игры нападения, а в осторожные игры защиты.

Какой будет китайская экспансия в Центральной Азии и России в XXI-XXII веках? Традиционной для Китая государственно-имперской, национально-мессианской или экономической? Будет ли эта экспансия иметь целями насаждение идеологических, экономических, социальных, политических институтов и правил, или основными целями станет физическая ассимиляция «подопечных» народов и завоевание «жизненного пространства»?

Поскольку впервые за всю свою историю «предлетний» Китай вышел из изоляции и увидел себя в качестве реальной мировой державы (таковой он себя считает уже две тысячи лет, только его мир до XIX века был ограничен лишь восточной частью Евразии), имеющей трудолюбивое и умное население, превышающее по численности население всей Европы более чем вдвое, а США и Канады – вчетверо, то он несможет не попытаться создать великую евразийскую империю (гегемонию?), ведь «лето» проходит….

Сказать о конкретном характере китайской экспансии можно будет только после основательного анализа китайской истории и культуры, например, перспектив развития китайского имперского и бытового культа предков. Но это отдельная большая работа, задачи же этой работы выполнены – здесь уточнены некоторые основные тенденции, которые, вероятно, станут явлениями истории в XXI-XXII веках и, надеюсь, дан импульс дальнейшему уточнению картины будущего до качества и определенности уложенных в «сезонную схему» описаний прошлого.