Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Мастера и шедевры.

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 649 RSS
←   Декабрь 2004   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Сайт рассылки: http://www.ermanok.net
Открыта: 13-06-2003

Автор
Яков

Статистика

649 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Мастера и шедевры.


Информационный Канал Subscribe.Ru

Мастера и шедевры

Выпуск №134. 14 декабря 2004г

Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET

К читателю


Однажды, просматривая свою библиотеку, я взял в руки один из трех томов книги И. Долгополова "Мастера и шедевры", год издания 1986. Подарил мне ее кто-то из друзей. За хлопотами повседневной жизни о существовании ее позабыли и она простояла на полке 15 лет. Чтобы вот так, совершенно неожиданно, вновь напомнить о себе. Я взял ее в руки, полистал и уже не смог оторваться, забросив на несколько дней самые неотложные дела. Книга редкая и думаю, что немногие держали ее в руках.

Наберись терпения, читатель. Рассказы достаточные по объему, а возможности человеческие ограничены. Рассказов немало - более ста. Так что чтение их растянется для нас с тобой на длительное время. Но какое чтение...


Рассказ 35.
"Александр Иванов"
(окончание).

Репродукции к рассказу можно посмотреть здесь.

Одна лишь встреча как-то выпадала из страшного калейдоскопа этого скорбного месяца. Александр Иванов встретился с Николаем Чернышевским.
Состоялся доверительный разговор, после которого скупой на похвалы Чернышевский отозвался об Иванове как о человеке необыкновенном, человеке будущего.
Художник сумел рассказать Николаю Гавриловичу о своих новых взглядах на роль живописи и потряс его глубиной прозрений.
Мысли, которые так поразили Чернышевского, изложены кратко Александром Ивановым в письме к брату, датированном 1855 годом:
„Да ведь цель-то жизни и искусства теперь другого уже требует! - писал он. - Хорошо, если можно соединить и то и другое. Да ведь это в сию минуту нельзя!" Себя Александр Андреевич с горечью называет „переходным художником", но в верности избранного им пути не сомневается ни на йоту.
...Ах, как опротивели эти приемы и пустопорожняя болтовня.
Ведь главное дело его жизни не решено.
Хлопоты, унижения, просьбы. Картина не оценена, нет и намека на ее приобретение.
Друзья советуют - надо действовать. Значит, снова гнуть спину.
Всходя на шаткий трап маленького пароходика, художник дал себе слово, что едет в Петергоф в последний раз.
И снова он встретил улыбчивое, розовое, источающее благолепие лицо чиновника. Вновь отказ.
Живописец брел по дворцовому парку.
Откуда-то издали доносились звуки оркестра и лепет серебряных струй фонтанов. Сияло золото в синих игольчатых бликах, античные боги бесстрастно глядели на пожилого господина.
Высоко в выгоревшем от зноя небе плыли пухлые облака. Впереди Иванова по желтой, усыпанной гравием дорожке бежала его серая сгорбленная тень.
Внезапно кольнуло в сердце.
Художник тяжело опустился на ажурную зеленую скамью. Гнетущая одышка стиснула грудь. Лицо его побледнело.
Высокий, изборожденный резкими морщинами лоб покрылся холодным потом.
Седые пряди волос, набухшие багровые мешки под глубоко ввалившимися глазами - все говорило об одном: живописец смертельно устал.
Мимо Иванова, как во сне, неспешно двигалась нарядно одетая публика - дамы в широких турнюрах, штатские кавалеры с осиными талиями, гвардейские офицеры. Их шаги, шелка, их звонкие шпоры, вся эта цветная карусель сливалась в пестрый поток веселых, смеющихся, щебечущих, бесконечно чужих, незнакомых людей.
Художник на миг закрыл глаза.
Теплая радуга солнечного дня проникла через сомкнутые веки. Поплыли тревожные оранжевые, алые круги...
Александр Иванов открыл глаза и чуть не вскрикнул.
Перед ним стояла очаровательная девушка.
Да, это была она.
Белое легкое платье охватывало ее нежный стан. Иссиня-черные косы венчали гордую головку.
Огромные грустные карие глаза.
Милая, чуть печальная улыбка озаряла смуглое прелестное лицо.
- Вам нездоровится, сеньор Алессандро? - заботливо прошептала девушка. Иванов молчал. Он не верил своим глазам. Девушка-альбанка, немного повзрослевшая, участливо глядела на него.
Как могла очутиться здесь, в России, Виттория Кальдони?
Художник изможденно смежил веки.
А когда разомкнул их - видение исчезло.
И мастер вспомнил все.
И старого друга Григория Ланченко, с которым они вместе ездили в Альбано, и как они, счастливые от переполнявшей их радости бытия, беспечности и влюбленности, писали вдвоем эту итальянскую девушку, покорившую своей красотой даже Николая Васильевича Гоголя.
Гоголь.
Как он нужен сейчас, немедля. Как он далек.
Невозвратно...
Александр Андреевич вдруг ощутил на губах теплую соленую влагу.
Оркестр вдали все так же наигрывал вальсы, и шумели фонтаны, и шуршали шаги, но Иванов не слышал ничего...
На пароходике, идущем в Петербург, ему стало совсем худо. И когда уже вечером, у Боткиных, спешно вызвали врача, он лишь развел руками.
Отозвав хозяина, прошептал:
„Холера".
Через три дня, 3 июля 1858 года, Александра Иванова не стало.
...Еще раз посетим зал Иванова в Третьяковке. Прислушаемся к удивительной тишине и миру, царящему в его полотнах. В наше время жестоких идейных противоречий с Западом, в дни, когда мы зрим, как порою гибнет сама природа планеты, когда круговерть иногда заставляет забыть о гармонии прекрасного, когда темные силы пытаются омрачить климат сосуществования человечества, именно сегодня необходимо иногда на миг остановиться, задуматься, глубже ощутить радость, которой пронизаны гениальные этюды Александра Иванова, зовущие людей к миру, свету, добру.
Иногда за всеми его холстами будто видишь сокровенное, озаренное внутренним светом лицо художника, глядящего из далекого далека в грядущее.
Единственный предполагаемый холст, где он будто бы изобразил себя, носит название „Путешественник" и является этюдом к картине, вошедшим в композицию.
Высоко вдаль устремлен взор усталого путника.
Скромно одетый, в грубой войлочной широкополой старой шляпе, видавшей непогоду, стоит перед нами истомленный долгой дорогой, крепко держась за посох жилистой рукой, давно не стриженый, заросший, бородатый человек. Лик его благороден.
Нищенское облачение не может скрыть возвышенного строя его души.
Стоит вглядеться в тонкий профиль, чтобы понять - перед нами мудрец, подвижник. Странник, не отводя глаз, пристально всматривается в незримую нам цель. Брови его вздеты, хрящеватый заостренный нос, впалые глазницы, острые скулы рисуют нам образ аскета, истово следующего к заветной цели.
Вот он остановился в полутени олив.
Сложная игра холодных рефлексов и отраженного света солнца тончайше передана кистью. И эта приглушенность красок еще ярче заставляет звучать одухотворенный образ путешественника, его скрытое волнение.
Этюд написан, казалось бы, необычайно просто.
Но эта манера восходит к фрескам великих мастеров итальянского Ренессанса. Та же строгость линий, идеальный рисунок, обобщенность формы, микеланджеловская конструктивность. Прибавив ко всему этому чудесное видение живописца-реалиста XIX века, вы отличите единственный гениальный почерк новатора - Александра Иванова, сумевшего соединить рафаэлевский рисунок с динамичным современным ощущением цвета, раскрытием сложного психологического образа портрета-этюда. Человек, изображенный на этом полотне, бесконечно добр, сердечен, но тверд. Тверд до конца.
Прочтите строки:
„Каково бы ни было достоинство моей кисти, я все-таки не могу согласиться, чтобы она служила такому делу, истины которого я не признаю".
Таково было художническое, моральное кредо Александра Иванова. Таким, полным идеальных побуждений прошел он свой нелегкий путь в искусстве. Александр Иванов прекрасно ощущает необходимость этического, духовного воспитания широкого зрителя.
Это к народу обращены все его помыслы.
Он грезил:
„Соединить рафаэлевскую технику с идеями новой цивилизации - вот задача искусства в настоящее время".
Живописец отлично понимал, что высокое духовное содержание требует воплощения в прекрасной художественной форме, иначе значительные идеи не могут быть выражены в искусстве. Иванова волновали вопросы современности. Только сложности эпохи не давали мастеру возможности более открыто, не в столь завуалированной форме высказывать свои идеи в картинах.
Но в письмах он не оставляет сомнения в своих приверженностях и убеждениях. Эти строки многое разъясняют в движениях души Александра Иванова зрелого периода:
„Искусство, развитию которого я буду служить, будет вредно для предрассудков и преданий, - это заметят и скажут, что оно стремится преобразовывать жизнь...
Оно действительно так..."
И далее:
„Если бы, например, мне даже не удалось пробить или намекнуть на высокий и новый путь, стремление к нему все-таки показало, что он существует впереди, и это уже много и даже все, что может дать в настоящую минуту живописец".
Сколько немой боли скрыто в словах „в настоящую минуту".
Невольно вспоминаются страшные гоголевские слова о том, что сейчас в России „ночь и тьма вокруг".
Недаром Иван Крамской с таким обостренным чувством изучал подробно письма Александра Иванова.
Он видел в них подлинное отражение истории своей родины, своего искусства, столь хорошо знакомой ему борьбы с рутиной императорской Академии художеств, кумиром которой был трюизм-штамп, высочайше утвержденный ряд безликих полотен на мифологические или библейские темы.
На современные сюжеты Академией был наложен строжайший запрет.
Поэтому Крамской так сильно сопереживал страданиям гениального собрата по искусству:
„Это одна из самых сильных трагедий, какие только мне удавалось прочитывать. Там есть вещи высокие!"
... Страшно звучат спокойные строки письма Иванова к брату, написанные за пять месяцев до смерти:
"...Ты рассуждал о моем положении по-твоему. Благодарю за собственный план, совсем другой. Картина (т.е. „Явление...". - И. Д.). не есть последняя станция, за которую надобно драться. Я за нее стоял крепко в свое время и выдерживал все бури, работал посреди их и сделал все, чего требовала школа. Но школа - только основание нашему делу живописному, язык, которым мы выражаемся. Нужно теперь учинить другую станцию нашего искусства - его могущество приспособить к требованиям и времени и настоящего положения России".
„Не есть последняя станция..."
Эти строки написаны кровью.
Столько пережил художник, прежде чем прийти к такому выводу. Но Иванов чувствует в себе духовные силы и мужественно говорит о том, что „нужно теперь учинить другую станцию".
За этими почти загадочными словами стоят бессонные ночи, долгие беседы с нашими выдающимися деятелями культуры, литературы, науки, публицистики, многие тома прочитанных книг.
Вывод один - надо использовать могущество искусства и приспособить его к требованиям времени, или, как написал об Иванове Александр Бенуа:
"Пойти тем достойным народной души путем..."
Мастер еще не знает ничего о своей судьбе, он полон надежд, предчувствий. Правда, здоровье его подорвано, нервы натянуты до предела, будущее его большой картины неизвестно. Но он силен духом как никогда. Он готов начать новую огромную работу. Вспоминаются его чудесные слова:
„Мне бы всего более хотелось приблизиться в пути к Леонардо да Винчи. Вы знаете, как он труден и медленен... Знаю, что многие скажут: да зачем начинать огромные картины, куда их девать? Эти вопросы со временем уничтожатся. Россия еще только процветает, художники почти еще ничего не произвели. Если я и сверстники мои не будем счастливы, то следующее за нами поколение пробьет себе непременно столбовую дорогу к славе русской.
Он пишет Жуковскому в 1842 году:
"...Не думайте, чтобы я сколько-нибудь раскаивался, что начал... огромный труд мой. Напротив, я этим только и буду утешаться всю остальную жизнь..."
...Ничто так не поражает в истории большого искусства, как таинственная, непреходящая связь времен.
Так веками переходит из рук в руки, от поколения в поколение художников невидимая эстафета прекрасного, дающая людям все новые и новые шедевры.
Видится, как по лестнице Румянцевского музея (где тогда экспонировалась картина) неспешно поднимается коренастый бородатый мужчина с крутыми скулами, упрямым лбом и поразительно ясными, живыми глазами.
Это Василий Иванович Суриков.
По рассказам музейных старожилов, ежедневно приходил он изучать и композицию, и колорит „Явления".
Великий сибиряк проверял себя.
Художник писал в это время „Боярыню Морозову", в которой поистине заложено ивановское начало - эпический размах, сложность психологического построения. Влияние Александра Иванова на русскую живописную культуру неоценимо.
По существу, наше искусство станковой живописи вместе с именем Александра Андреевича Иванова показало всему миру широту и философскую глубину, высокую художественность и духовность русской национальной школы.
Возвышенные идеалы, прекрасная форма, ощущение великого будущего нашего искусства вдохнули новые силы в следующие поколения мастеров.
Следуя заветам Александра Иванова, мечтавшего об истинном ренессансе родной культуры, русские живописцы уже в XIX веке обогатили мировую цивилизацию великими творениями: Илья Репин, Василий Суриков, Николай Ге, Михаил Врубель, Валентин Серов.
В наш сложный век, когда живопись Запада деградирует, утратив великие этические принципы мировой культуры, и пропагандирует в своих формалистических творениях дисгармонию, уродство, зло, в эти дни особенно звучно слышен голос благородного, чистого, доброго творчества Александра Иванова.
Многонациональное искусство нашей Родины свято бережет, сохраняет и развивает замечательные традиции культуры и несет людям Земли красоту, правду, мир. Планетарность гениального творчества русского художника, его суровое подвижничество живописца-первооткрывателя, прекрасные заветы, оставленные им, подвиг самоотречения, который он совершил во имя служения Родине, будут жить в веках.

Мои рассылки

1.Потому что круглая Земля.

Смешные и познавательные истории о путешествиях автора по разным странам. Принимаются для публикации рассказы и информация. Чем раньше пришлешь - тем быстрее прочтешь. Почитайте, улыбнитесь - и к вам потянутся люди. Время пошло.

2.Чтоб вы так жили!
Все, о чем я собираюсь рассказать в этой рассылке - правда. Это истории из моей жизни. Когда-то они были просто моей жизнью. Теперь стали историей. Кому-то они покажутся неинтересными. Кому-то наивными. Кое-кого, надеюсь - заинтересуют. Но это не все. Ведь и у вас случалось в жизни что-то интересное. Пишите, я с удовольствием все опубликую. И это еще не все. Одни истории приедаются. Пусть будет юмор, что-то необычное. И, конечно, ваши письма найдут здесь достойное место. И это еще не все...




Каждый день - обновления на сайте WWW.ERMANOK.NET


До встречи!

Моя почта

Рассылки Subscribe.Ru
Мастера и шедевры.
Архив рассылки "Мастера и шедевры"


http://subscribe.ru/
http://subscribe.ru/feedback/		 Подписан адрес:
Код этой рассылки: rest.interesting.chedevri		 Отписаться
В избранное