Здравствуйте, друзья! С вами Катерина Старцева и в нескольких последующих выпусках мы рассмотрим, каким образом одинаковые натальные аспекты планет
люди реализуют в разных сферах жизни.
Разговор наш пойдет о соединении Меркурия и Юпитера.

А сегодня мы поговорим об удаче:)
И пусть она всегда будет вашим верным спутником:)

СЕГОДНЯ В ВЫПУСКЕ:

1. Удача...а что это такое?

2. Некоторые особенности движения планет в 2013 году.

3. Астрологический практикум.

Сегодня я хочу познакомить вас с Кеном Робинсоном, доктором философии. Он является всемирно признанным лидером в области развития образования, творчества и инноваций.

Кен Робинсон родился 4 марта 1959 года в Ливерпуле (Великобритания). Обращает на себя внимание сильное положение Меркурия - он находится в воздушной стихии в знаке Водолея, в соединении с Юпитером, в секстиле с Хироном и в полутораквадрате с Марсом. Кен - один из ведущих ораторов в мире; В течение 12-ти лет он был профессором образования в Университете Уорвика в Великобритании; Робинсон консультировал правительства США, стран Европы и Азии, работал с международными агентствами, компаниями из списка Fortune 500, международными культурными организациями.

В 1998 году он возглавлял Национальную комиссию по творческому потенциалу, образованию и экономике при правительстве Великобритании, и его отчет «Все наше будущее: креативность, культура и образование» был издан для широкой публики.

Но дорога, по которой двигался Кен к своему успеху была совсем
не простой; итак, слово Кену Робинсону:

"Рассказывать о судьбах людей, нашедших свою стихию, несколько рискованно. Их истории могут быть вдохновляющими - но могут и приводить в уныние. В конце концов все эти люди, кажется, были отмечены каким-то особым знаком; им повезло заниматься в жизни тем, что им нравилось, и у них это хорошо получалось.
Можно легко объяснить их успехи простым везением, и действительно, многие люди, которым нравится то, чем они занимаются, считают себя удачливыми (в свою очередь люди, которым не нравится их занятие, часто называют себя невезучими).
Разумеется, некоторым «удачливым» людям повезло найти любимое дело и представилась возможность им заняться. С некоторыми «невезучими» людьми произошли - напротив - неблагоприятные события.
Но хорошее и плохое случается с каждым из нас.

Не то, что с нами происходит, играет в конечном счете основную роль в нашей жизни.
Что действительно важно - это наше отношение к происходящему.

Называя себя везучими или невезучими, мы подразумеваем, что являемся всего лишь пассивными получателями положительного или отрицательного эффекта случайных обстоятельств.
Однако, если бы обретение призвания было лишь вопросом везения, нам всем оставалось бы только скрестить пальцы и надеяться на удачу.

Но здесь нужно нечто большее, чем просто удача. Те, кто просто ждет хороших событий, могут их и не дождаться. Все люди, который добились успеха в жизни, сами принимали активное участие
в том, чтобы «стать везучими». Они в совершенстве овладели гармоничным сочетанием поведения и отношения к окружающему миру, которое привело их к нужным возможностям и наделило уверенностью для того, чтобы ими воспользоваться.

В своей книге «Как поймать удачу» психолог Ричард Вайзман описывает свое исследование, проведенное среди четырехсот чрезвычайно «удачливых» и «неудачливых» людей.
Он обнаружил, что людям, считавшим себя удачливыми, чаще всего было свойственно схожее поведение и отношение к жизни. Неудачливые же участники эксперимента, как правило, демонстрировали противоположные качества.

Вайзман выявил четыре принципа, характерные для везучих людей.
Во-первых, удачливые люди обычно максимизируют свои шансы на успех. Им особенно хорошо удается создавать, замечать и использовать благоприятные возможности, когда таковые представляются.
Во-вторых, они обычно очень эффективно используют свою интуицию и практикуют действия (такие, как медитация), которые помогают развивать ее.
Третий принцип заключается в том, что везучие люди обычно ожидают везения, мысленно создавая ряд сбывающихся предсказаний, поскольку идут в мир, ожидая положительного результата.
Наконец, для удачливых людей характерно такое отношение к жизни, которое помогает им превращать неудачу в везение. Они не позволяют досадным случайностям приводить себя в подавленное состояние и быстро действуют, чтобы вернуть контроль над ситуацией, когда что-то идет не так, как им хотелось бы.

Один из способов открыться новым возможностям - это приложить сознательные усилия для того, чтобы посмотреть другими глазами на обычные ситуации. Новый взгляд на привычные вещи позволяет человеку увидеть богатство возможностей мира и пользоваться теми из них, которые окажутся стоящими. Роббинс и Вайзман уверены: если мы слишком сильно сконцентрируемся на чем-либо, то непременно упустим из виду весь остальной мир, вращающийся вокруг нас.

Еще один способ восприятия мира, который приводит нас к тому, что многие называют «удачей», - это способность к рефреймингу, то есть поиску положительных моментов в ситуации, разворачивающейся вопреки нашим ожиданиям и планам.

Весьма вероятно, что, если бы обстоятельства сложились иначе, я никогда не написал бы эту книгу, а вы, соответственно, не прочли бы ее. Я мог бы стать владельцем спорт-бара в Англии и потчевать всех желающих рассказами о своей блестящей футбольной карьере.
Я вырос в большой ливерпульской семье вместе с несколькими братьями и сестрой. Мой отец занимался любительским футболом и боксом и, как все в нашей многочисленной семье, болел за местную футбольную команду «Эвертон». Каждая семья в нашей округе мечтала, чтобы ее ребенок играл за «Эвертон».

До тех пор пока мне не исполнилось четыре года, вся семья была уверена, что в нашем роду футболистом, играющим за «Эвертон», стану именно я. Я был сильным и активным мальчиком, имел природные способности к футболу.

Но внезапно все изменилось.

В 1954 году в Европе и Америке достигла своего пика эпидемия полиомиелита. Однажды мать пришла за мной в детский сад и нашла меня рыдающим от пронзительной головной боли. Ребенком я никогда много не плакал, поэтому мои страдания сильно ее встревожили. Приехавший к нам домой врач решил, что у меня грипп. Однако к следующему утру стало ясно, что диагноз был ошибочным.
Я проснулся полностью парализованным - я вообще не мог двигаться.

Следующие несколько недель я провел в полиомиелитном изоляторе нашей местной больницы.
Я был в очень тяжелом состоянии и совершенно не чувствовал ни своих ног, ни большей части тела. Восемь месяцев я пролежал в больнице вместе с другими детьми, также пораженными внезапным параличом. Некоторые из них были подключены к аппарату искусственного дыхания.
Некоторые просто не выжили.

Очень медленно у меня восстановилась некоторая чувствительность левой ноги, и, к счастью, полностью восстановилось нормальное владение руками и остальным телом. Только правая нога осталась полностью парализованной.
В конце концов я покинул больницу в возрасте пяти лет в инвалидной коляске, с двумя ортопедическими аппаратами.

Болезнь положила конец планам в отношении футбольной карьеры.

Для родителей и всей семьи моя болезнь стала тяжелым ударом. Пока я подрастал, одним из главных поводов для беспокойства было то, как я буду зарабатывать на жизнь.
С самого начала отец с матерью признали, что мне надо научиться эффективно использовать другие свои таланты, хотя в то время было еще непонятно, в какой сфере их искать.
Главной задачей для меня стало получение максимально качественного образования. Пока я учился в школе, на меня оказывалось огромное давление с тем, чтобы я хорошо учился и показывал отличные результаты на экзаменах. Это было нелегко, поскольку я жил в большой, очень дружной семье, в доме, где постоянно было полно гостей, шума и смеха.

В довершение всего в начале 1960-х годов мы жили в Мерсисайде. Рок-музыка - причем громкая рок-музыка - была слышна повсюду. Мой брат Иэн играл на барабане, и его группа каждую неделю репетировала у нас дома, прямо в соседней комнате. В это время я, отделенный от них единственной стеной, мучительно пытался хоть как-то разобраться в алгебре и латыни. В битве за мое внимание между книгами и музыкальным ритмом книги, увы - безнадежно проигрывали.

И все же я понимал, насколько это было доступно пониманию ребенка, что мне нужно думать о своем будущем и извлечь максимум пользы из предоставленных возможностей. Ясно, что футбол перестал быть для меня реальностью. Несмотря на мою горячую любовь к музыке, сколько-нибудь существенным музыкальным талантом я тоже похвастаться не мог.
Отец продолжал потихоньку контролировать мою успеваемость - и в конечном итоге я окончил школу и поступил в колледж. Именно там и начали формироваться интересы, которые впоследствии оказали решающее влияние на мою жизнь.

Не знаю, каким бы футболистом я стал.
Однако знаю точно, что полиомиелит открыл передо мной гораздо больше дверей, чем та единственная, которая была самой очевидной, но оказалась для меня наглухо закрыта. Конечно, ни я, ни мои родные не понимали этого, когда я заболел. Но родители сумели по-другому взглянуть на эту ситуацию и сделать все возможное, чтобы я сосредоточился на учебе в школе. Мне тоже удалось по-иному взглянуть на обстоятельства, в которых я оказался.
Наше совместное отношение к ситуации превратило катастрофу в ряд совершенно неожиданных возможностей, которые продолжали развиваться и приумножаться.

Позднее я нашел дело и страсть всей моей жизни - работу в области полномасштабных образовательных реформ; я научился видеть потенциал в других людях и создавать возможности, позволяющие выявлять их истинные способности".

Друзья, начиная жизнь в новом, 2013 году, давайте познакомимся с некоторыми особенностями движения планет, их точками разворота и затмениями.

Я создала отдельную страничку, посвященную этой теме.

Кликаем по ссылке и переходим на сайт для изучения:

http://www.astrologysolaris.com/planet2013.html

Конкурс Нить Ариадны продолжается! Второй этап нового сезона!

На ваше рассмотрение предлагается 2 космограммы.

Первая: 12 января 1956 года;

Вторая: 9 сентября 1955 года.

Выберите космограмму, которая, по вашему мнению, принадлежит мужчине, который рассказывает несколько эпизодов своей жизни.
На какой аспект вы обратили внимание?

"Судьба часто устраивала мне проверки. Обставляла испытание по всем правилам и наблюдала: выберусь или нет. Смерть подходила совсем близко. Я кожей чувствовал ее дыхание.

∙ Первый раз это случилось в пятнадцать лет — я сам чуть не наложил на себя руки.

Перед уроком физрук запустил нас в спортзал, где стояли ворота для регби. Мой друг Серега повис на верхней перекладине, как на турнике, и стал раскачиваться. Когда его ноги в очередной раз пошли вверх, я схватил их и чуть потянул на себя. Ворота накренились, а я вместо того, чтобы разжать пальцы, от страха и растерянности вцепился в Cерегины кеды еще крепче.
Железная махина рухнула ему поперек живота. Друга без сознания увезли на «скорой» в больницу, а по школе прокатилось: «Не выживет. Врачи сказали — шансов почти нет».

В классе я стал изгоем. Со мной не разговаривали, смотрели как на убийцу. Я перестал есть и спать.

Сереже делали одну операцию за другой, но прогноз оставался прежним. В больницу я ходил каждый день. Ночами, глядя в потолок, я думал о том, что не хочу жить. Наверное, мама это чувствовала, каждый час она подходила к моей кровати и, склонившись, прислушивалась к дыханию. Я притворялся, что сплю.

Лежа так однажды без сна, услышал чей-то голос, который сказал: «Сходи к родителям друга, попроси прощения». Еле дождался утра. Кнопку звонка нажал не сразу — руки ходили ходуном.

Мать и отец Сереги не дали даже договорить — повели на кухню, налили чаю: «На тебя смотреть страшно. Не убивайся. Мы понимаем, ты не нарочно... Ты же не знал, что так случится...»

Вернувшись домой, впервые за последнюю неделю я уснул, едва коснувшись щекой подушки и с полной уверенностью — теперь все будет хорошо. Утром следующего дня врач сказал, что за жизнь Сережи можно больше не опасаться — его перевели в обычную палату.

И сразу все наладилось: одноклассники со мной опять разговаривали, звали играть в футбол и в кино, а из дома ушла тягостная атмосфера.

∙ В следующий раз смерть подобралась ко мне очень близко: служить я попал в морскую авиацию, в часть, дислоцирующуюся под Мурманском, и на первом же построении был зачислен в духовой оркестр трубачом. А полгода спустя меня на сутки забыли в глухой тайге. Случилось это в разгар полярной зимы, когда световой день длится всего пару часов: в полпервого светает, а в полтретьего уже смеркается.

Часть подняли по тревоге, на время которой музыканты становились регулировщиками — их расставляли по маршруту движения колонны, снабдив специальными фонариками с переключающимся светом: зеленый — продолжайте движение, красный — путь закрыт. Замыкал колонну уазик, забиравший «живые светофоры» на борт и доставлявший их в часть.

Был у музыкантов-регулировщиков такой обычай: припрятать на стрельбище несколько боевых патронов, чтобы потом, на посту, когда колонна уйдет, не скучать без дела, а устроить тир, пострелять в удовольствие.

Как только колонна скрылась из виду, я сунул руку в карман тулупа, вытащил «сэкономленные» патроны, подержал на ладони, и тут будто кто-то шепнул на ухо: «Не надо, сохрани их, еще пригодятся». И пригодились. Более того, спасли мне жизнь.

Как случилось, что уазик проехал мимо, — одному богу известно. Сначала я несильно и расстроился: думал, вот-вот они там, в машине, спохватятся, что бойца забыли, и вернутся. Но прошел час, потом два, три, пять... Экипирован я был как надо: тулуп, унты, шапка-ушанка — но все равно начал коченеть. Побегаю по сугробам минут десять — вспотею, пока дыхание восстанавливаю — замерзаю еще больше. С собой, понятное дело, ни еды, ни питья горячего. Но это еще ничего. Хуже, что в тайге водились росомахи. «Деды» про них все уши прожужжали. Про то, что «зверюшке» размером со среднюю собаку огромного лося загрызть — раз плюнуть. Что от ее клыков и когтей народу в тайге полегло немерено, в том числе и опытных охотников.

Если и привирали старослужащие, то не слишком. Росомаха и впрямь жуткий зверь: полумедведь-полуволк. Бегает с огромной скоростью, лазает по деревьям, а в лапах силища такая, что легко может прутья на железных решетках раздвинуть.

Росомаху я не видел, но чувствовал: она совсем рядом. Затаилась и ждет, когда от усталости и холода начну в сон проваливаться или, поддавшись панике, ломанусь в глубь тайги. И тогда она меня настигнет. В три прыжка. Страха — животного, дикого, от которого сносит крышу — у меня не было. Была страшная обида: как же так, меня, бойца, забыли и даже не спохватились — что это за армия такая? А еще невесть откуда взявшаяся уверенность: «Это не мой час».

Осторожно, чтобы не уронить в сугроб, я загнал боевые патроны в рожок и выпустил пули — одну за другой — в ту сторону, где притаилась росомаха. Убил я зверя или он, почувствовав реальную опасность, убежал — не знаю, но только следующие несколько часов я провел в полном одиночестве.

«Отцы-командиры» приехали, когда я уже почти замерз. В какой-то момент дрожь, от которой стучали зубы, ушла, и по телу стало разливаться приятное тепло. Перед глазами проплыл летний зеленый луг с белыми ромашками и летающими пчелами. Их жужжание становилось все громче и громче...

За жужжание я принял гул мотора. Из затормозившего в нескольких метрах уазика выскочили трое офицеров. Лица белые, перекошенные от страха. Один заорал мне прямо в ухо:

— Солдат, ты живой?!
— Вроде живой...
— Ну слава богу!

Потащили к машине, начали растирать руки, щеки, налили полстакана спирта.
Как меня доставили в казарму — не помню. Проспал я почти сутки и проснулся абсолютно здоровым, даже насморка не подхватил.

∙ А однажды мы с братом Геннадием поехали к отцу моей жены Марины, который живет на берегу Шексны, помочь по хозяйству. Поправили крышу, выкопали картошку, а потом решили отдохнуть.
Взяли у соседа тестя лодку-плоскодонку и отправились рыбачить. Поплыли на другой берег — кто-то сказал, что там клев лучше. Всю дорогу один сидел на веслах, другой черпал воду, которая просачивалась сквозь рассохшиеся доски. Успокаивали себя тем, что за несколько часов, что мы тягаем рыбу, дерево разбухнет и обратно доберемся играючи. Не тут-то было.

Отплыли от берега с полсотни метров, а воды в лодке — уже по щиколотку. Черпаем ее, черпаем, а она все прибывает. Я говорю Гене:

— Еще немного — и посудина пойдет на дно. Надо ее перевернуть, чтоб на плаву оставалась — одной рукой будем за лодку держаться, другой — грести.

Насчет «грести» я погорячился. Понял это сразу, как только в сапоги залилась вода, в каждый — по полведра. Поверх ватной телогрейки, которая вмиг пропиталась влагой, на мне был надет длинный плащ с огромными пуговицами. Такими тугими, что я и на суше-то с ними еле-еле справлялся.
Снять прорезиненную хламиду в воде нечего было и пытаться. Но я все-таки попробовал. Отцепил руки от лодки — и тут же сапоги, ставшие похожими на привязанные к ногам булыжники, потянули ко дну. Еле успел схватиться под водой за борт.

Шексна — река настоящая. Широкая и глубокая. В том месте, где мы с братом «зависли», до дна метров пять, а то и семь. От ледяной воды начало сводить руки и ноги. Кругом темень такая, что я даже лица Генкиного не вижу. Брат молчит, но я чувствую: еще немного и он ударится в панику.

Спрашиваю как можно спокойнее: — Ну, Ген, что делать будем? Давай, что ли, «Спасите!» орать?

Он шепчет еле слышно:

— Давай...

И тут я понимаю, что кричать «Спасите!» мне стыдно. Не орал же, когда остался один на один с росомахой. И когда стропы парашюта сдавили шлем с такой силой, что он вместе с черепной коробкой начал трещать, не издал ни звука...

∙...Это был мой второй прыжок. По незыблемому правилу парашютист укладывает свой парашют сам. Я десятки раз это проделывал, пока шли тренировки на земле, и не слышал от инструктора ни одного замечания. Как получилось, что в тот день «упаковал» четыре широкие стропы не прямо, а внахлест, — ума не приложу. Когда купол раскрылся, махина площадью в восемьдесят квадратных метров с неимоверной силой натянула скрещенные над макушкой стропы. Раздался треск.

Еще мгновение — и мою голову расплющит в лепешку вместе со шлемом. Тут же ясно увидел, как инструктор показывает на занятиях, что нужно делать в подобном случае. И я, уже почти теряя от боли сознание, левой рукой схватил правую стропу, правой — левую и резко их развел. И тут меня начало крутить с невероятной скоростью! Верчусь в воздухе на манер волчка и хохочу как сумасшедший.

Эти воспоминания меня слегка приободрили:

— Ничего, брат, и не из таких переделок выбирались. А ну давай вместе: «Помогите!»

Минут пять поорали дуэтом, а потом у Генки пропал голос. Еще минут десять я кричал один. Крикну раз, два — прислушаюсь. Тишина. Только плеск воды да тяжелое Генкино дыхание.

В какой-то миг накатило безразличие. Я представил, как отпускаю руки и медленно погружаюсь в темную толщу воды. Представил и не испытал никаких эмоций: ни страха, ни сожаления. Пальцы начали разжиматься сами собой, и вдруг будто кто-то строго так говорит: «Прекрати! Зови на помощь!»

— Спасите-е-е!!! — в этот вопль я, казалось, вложил остатки всех своих сил. И тут же вдали мелькнул огонь. Свет фонаря. Я потряс головой. Нет, не показалось.

— Держись, мужик! — пронеслось над водой. — Мы уже плывем! Ты только голос подавай — ни черта же не видно...
— Слышь, брат, они уже плывут! Поживем еще! Руки не отпускай! Вцепись ногтями в дерево — и держись!

В ответ — хрип:

— Попробую.

Звук по реке распространяется далеко: нам казалось, спасители совсем рядом, а они добирались минут двадцать. И все это время мы с Генкой держались, впившись ногтями в мокрую древесину.
Брата подоспевшие на помощь мужики втащили в лодку быстро, а со мной пришлось помучиться — мало того, что наполненные водой доверху сапоги делали «груз» неподъемным, так еще и прорезиненный плащ скользил. Пришлось цеплять меня за шиворот багром и заволакивать на борт как какого-нибудь сома-мутанта.

Пока добирались до берега, сидевший на веслах мужичок сказал: «Повезло вам, парни, что я на крыльцо вышел. Уж было заснул перед телевизором. Со мной часто так... Смотрю-смотрю кино — и прямо в кресле закемарю. Открою глаза, а за окном уж светает. А тут меня будто кто в бок шпынять стал: выйди да выйди... Не успел я на крыльце папироску раскурить, слышу — кричит кто-то. Вроде на реке. Помощи, значит, просит. Я — к соседям. Ну и поплыли вас выручать».

Неоднократно попадая в экстремальные ситуации и не раз побывав на волосок от смерти, я остался жив".

Письма с ответами и комментариями присылаем
по адресу: astroprognozi@yandex.ru

Ресурсы для профессионального освоения астрологии:

Мастер-Класс-1 (Натальные аспекты и транзиты планет)

Мастер-Класс-2 (Натальные аспекты и транзиты планет)

Мастер-Класс-3 (Соляры)

Мастер-Класс-4 (Натальные аспекты, транзиты, символические дирекции)

Мастер-Класс-5 ( Натальные аспекты и транзиты Черной Луны)

Мастер-Класс-6 (Профессиональные предсказательные методики - символические дирекции и транзиты планет. Часть I)
Мастер-Класс-7 (Профессиональные предсказательные методики. Часть II.
Символические дирекции и транзиты планет)

Мастер-Класс-8 НОВИНКА! (Натальные аспекты, символические дирекции и транзиты планет)

Тайны звездных предначертаний- всех изучающих астрологию приглашаю пройти познавательный обучающий бесплатный астрологический e-mail курс-2, состоящий из 15 уроков, которые вы будете получать каждый день на свой e-mail адрес. Получить первый урок прямо сейчас можно на страничке: http://www.astrologysolaris.com/ekurs2.html