Читаем вместе Эдгар Берроуз. Дочь тысячи джеддаков(11/14)

* Читаем вместе. Выпуск 410 *

Здравствуйте, уважаемые подписчики!

Эдгар Берроуз. Дочь тысячи джеддаков(11/14)

В предыдущем выпуске:  Теперь Кантос Кан и я должны были сражаться друг с другом, но когда мы приближались для состязания, я шепнул ему совет затянуть сражение до темноты, в надежде, что мы найдем способ бежать. Толпа, очевидно, догадалась, что у нас нет желания сражаться друг с другом, и они выли от ярости, что ни один из нас не переходил в роковое наступление. Когда стало темнеть, я шепнул Кантосу Кану, чтобы он всунул свою саблю между моей левой рукой и телом. Когда он так сделал, я качнулся назад, плотно прижав саблю рукой, и так упал на землю, как будто его оружие пробило мне грудь. Кантос Кан понял мой фокус и, быстро шагнув ко мне, он поставил ногу мне на шею и, вытащив свое оружие из моего тела, нанес мне окончательный удар. Предполагалось, что он пронзил мне шею, перерезав шейную вену; на самом же деле холодное лезвие мягко скользнуло в песок арены. В темноте, которая уже наступила, никто не мог сказать, покончил ли он действительно со мной. Я шепнул, чтобы он шел требовать себе свободу, а затем искал меня в холмах, на восток от города, - и он оставил меня.  Когда амфитеатр опустел, я тихонько взобрался наверх и, так как большой овраг уходил далеко от площади по необитаемой части большого вымершего города, я без больших затруднений добрался до отдаленных холмов.     20. НА АТМОСФЕРНОЙ ФАБРИКЕ  Два дня я ждал Кантоса Кана, но так как он не являлся, я направил шаги в северо-восточном направлении, к тому пункту, где, как он сказал, пролегал ближайший водный путь. Мою единственную пищу составлял сок растений, которые щедро дарили мне эту ничего не стоящую жидкость.  В течение двух длинных недель я путешествовал, ковыляя по ночам, руководимый единственно звездами, скрываясь днем за каким-нибудь выступом скалы. Иногда в темноте на меня нападали дикие звери - страшные неуклюжие чудовища, но мне стоило только взять саблю в руки, чтобы освободиться от них. Обычно моя странная, вновь приобретенная телепатическая сила предупреждала меня в должное время, но однажды я был опрокинут, схвачен когтями за спину, и косматая голова прижалась к моей, прежде чем я понял, что мне угрожает.  Что за существо схватило меня, я не знал, но, что оно велико, тяжело и многотонно, - я мог почувствовать. Мои руки очутились на его горле прежде, чем его клыки успели пронзить мою шею, и медленно я оторвал поросшую шерстью морду от себя и сдавил пальцами, как тисками, его дыхательное горло.  Мы лежали без звука; зверь употреблял все усилия, чтобы достать меня своими ужасными клыками, а я изо всех сия сжимал его и старался задушить, не допустив к моему горлу. Медленно уступали мои руки в неравной борьбе, и дюйм за дюймом горящие глаза и сверкающие клыки надвигались на меня, пока косматая морда не коснулась моего лица, и я понял, что все кончено. Но в это время что-то живое, выскочив из окружающей темноты, упало на того, кто держал меня пригвожденным к почве. Оба схватились и покатились на траву, терзая и раздирая друг друга, все было скоро кончено, и мой спаситель стоял, опустив голову, и держа за горло тварь, которая хотела меня убить.  Вскоре луна, внезапно показавшаяся над горизонтом и осветившая барсумскую почву, показала мне, что защитником моим был Вула; но откуда он явился и как нашел меня - я совершенно не знал. Не нужно говорить, как я был доволен его присутствием, но удовольствию видеть его мешало беспокойство - по какому поводу он покинул Дею Торис?  Я знал, наверное, что только смерть последней могла быть причиной этого ухода - настолько верно он повиновался моим приказаниям.  При свете молодого яркого месяца я увидел, что он был тенью прежнего Вулы, и, когда он отвернулся от моих ласк и начал жадно пожирать мертвое тело у моих ног, я понял, что бедное животное было полумертвое от голода.  Я и сам был в немного лучшем положении, но я не мог заставить себя есть сырое мясо и не имел никаких средств добыть огонь. Когда Вула кончил свою трапезу, я опять пустился в свой утомительный и, казалось, бесконечный путь в поисках скрывающейся реки.  На заре пятнадцатого дня моих поисков я обрадовался, увидев высокие деревья, означавшие близость предмета моих исканий. Около полудня я дотащился, измученный, до входа в огромную постройку, которая тянулась до четырех футов. В мощных стенах не было видно никакого отверстия, кроме маленькой двери, у которой я опустился, задыхаясь; вокруг не было видно никакого признака жизни. Я не нашел ни звонка, ни другого способа оповестить о своем присутствии жителям этого места, кроме маленького круглого отверстия в стене, около двери, сделанного для этой цели. Оно было размером не больше, чем графит карандаша; думая, что это могло быть нечто вроде переговорной трубы, я приложился к нему ртом и был готов крикнуть туда, как вдруг голос, исходящий из него, спросил меня, кто я, откуда и по какому делу.  Я объяснил, что бежал из Уорухуна и умираю от голода и усталости.  - Вы носите вооружение зеленых и вас сопровождает собака, чертами же вы походите на красного. Но ваш цвет ни красный, ни зеленый. Именем девятого дня, что вы за существо?  - Я друг красных людей Барсума, и я умираю от голода. Именем человечности, откройте мне, - отвечал я.  Тогда дверь начала отодвигаться передо мной, пока не отклонилась от стены на пятьдесят футов, затем она остановилась и легко скользнула налево, открывая короткий коридор из бетона, в конце которого была другая дверь, подобная во всех отношениях той, через которую я прошел. Никого не было видно; как только мы прошли первую дверь, она позади нас тихо скользнула на свое место и заняла прежнее положение в фасадной стене здания. Когда дверь повернулась боком, я заметил ее большую толщину, добрых двадцать футов, а когда она коснулась своего места, закрывшись позади нас, большие стальные цилиндры опустились с потолка и подогнали ее нижнюю часть в отверстие, высверленное в полу.  Вторая и третья дверь отодвинулись передо мной и отклонились в сторону, как первая, прежде чем я достиг широкой внутренней комнаты, где я нашел еду и питье, поставленные на большой каменный стол. Голос предложил мне утолить голод и накормить собаку, и, когда я сделал это, мой невидимый хозяин подверг меня строгому и внимательному перекрестному допросу.  - Ваш рассказ весьма замечателен, - сказал голос, приступая к своему экзамену, - и вы, очевидно, рассказали правду, а также очевидно, что вы не с Барсума. Я заключаю это по строению вашего мозга, по странному расположению ваших внутренних органов и по форме и объему вашего сердца.  - Разве вы можете видеть меня насквозь? - воскликнул я.  - Да, я также хочу видеть ваши мысли, и если бы вы были барсумец, я смог бы прочесть их.  Тут в дальнем конце комнаты открылась дверь и странная, иссохшая мумия человека приблизилась ко мне. Он носил единственный предмет одеяния или украшения - узкий золотой ошейник, с которого спускалось на его грудь большое украшение, величиной с тонкое блюдце, сплошь усаженное огромными бриллиантами, исключая центр, занятый странным камнем: величиной с дюйм в диаметре, он испускал девять отдельных и ясно различимых лучей: семь из них были цвета нашей земной призмы, а два прекрасных луча для меня были новы и безымянны. Я могу описать их вам не более, чем вы могли бы описать красный цвет слепому. Я только знаю, что они были изумительно прекрасны.  Старик уселся, и мы проговорили в течение четырех часов; самое странное в нашем разговоре было то, что я мог читать его каждую мысль, тогда как он не мог проникнуть в мои ни на йоту, если я не говорил. Я не сказал ему о моей способности ощущать его умственную деятельность, что имело огромное значение для меня впоследствии, так как узнал многое, чего я никогда бы не постиг, если бы он заподозрил мою странную силу; ибо марсиане до такой степени совершенства контролируют свой умственный механизм, что они способны управлять своими мыслями с абсолютной точностью.  Здание, в котором я находился, содержало машины, производившие ту искусственную атмосферу, которая поддерживала на Марсе жизнь. Секрет этого усовершенствованного процесса зависел от употребления девятого луча, одного из тех великолепных лучей, которые, как я заметил, исходили из большого камня в украшении моего хозяина.  Этот луч отделяется от других лучей солнца посредством тонко приспособленных инструментов, помещенных на крыше здания, три четверти которых занято резервуарами, в которых скапливается девятый луч. На вещество действуют электричеством, вернее, некоторые частицы тончайших электрических вибраций соединяются с ними, затем его накачивают в пять главных воздушных центров планеты, где по мере освобождения, соприкасаясь с мировым эфиром, оно преобразуется в атмосферу.  В огромном здании всегда имеется запас девятого луча, достаточный, чтобы удержать существующую на Марсе атмосферу в течение тысячи лет и существует, как сказал мой новый приятель, только одно опасение - что какое-нибудь несчастье случится с накачивающими аппаратами.  Он провел меня во внутреннюю комнату, где я увидел батарею из двадцати радиоламп, каждая из которых могла выполнить задание по снабжению всего Марса атмосферным составом. Уже восемьсот лет, - сказал он мне, - он охранял эти помпы, которые употреблялись поочередно, причем действие продолжалось один день или немного более двадцати четырех с половиной земных часов. Он имел помощника, который разделял с ним дежурство. Половину Марсианского года, около трехсот сорока четырех наших дней, каждый из этих людей проводил один в этом огромном изолированном сооружении. Каждый марсианин с малого возраста изучает принципы производства атмосферы, но только двое одновременно знают тайну проникновения в огромное здание, которое совершенно неприступно, так как стены его имеют сто пятьдесят футов толщины, а крыша охраняется от действия воздушных сил покрывающим ее стеклом в пять футов толщины.  Следует бояться только нападения зеленых марсиан или какого-нибудь обезумевшего красного: все барсумцы знают, что существование жизни на Марсе зависит от непрерывной работы этого сооружения.  Следя за его мыслями, я открыл любопытный факт: наружные двери передвигались телепатическим способом. Дверные замки были так приспособлены, что двери открывались при некоторой комбинации мыслительных волн. Экспериментируя своей новой открытой способностью, я пожелал захватить моего собеседника врасплох открытием этого обстоятельства и, как будто, между прочим, спросил его, как он мог открыть мне массивные двери, находясь во внутренних помещениях здания. С быстротой молнии в его уме возникло девять марсианских звуков, но сейчас же исчезли, и он ответил, что этой тайны нельзя разглашать.  С тех пор его обращение ко мне изменилось, как будто он боялся быть уличенным в разоблачении великой тайны, и я читал подозрение и страх в его взгляде и мыслях, хотя его слова все еще были приветливы.  Прежде чем я удалился на ночь, он обещал дать мне письмо к живущему вблизи начальнику земледелия, который мог бы помочь мне в моем пути к Зодангу - самому близкому, по его словам, марсианскому городу.  - Но будьте осторожны, чтобы там не узнали, что вы союзник Гелиума: они воюют с этой страной. Мой помощник и я не здешние - мы принадлежим к племени Барсум, и этот талисман, который мы носим, защищает нас во всех государствах - даже среди зеленых марсиан - хотя мы не могли бы ввериться им, если бы утратили его, - прибавил он.  - Итак, доброй ночи, мой друг, - продолжил он, - желаю вам долгого и спокойного сна, да, долгого сна.  И хотя он ласково улыбнулся, я читал в его мыслях намерение, которое он скрывал от меня: передо мной уже рисовался образ этого человека, стоящего ночью у моего ложа, и затем быстрый удар длинного кинжала, и полупроизнесенные слова: "Мне жаль, но это для блага Барсума". И хотя он закрыл за мной дверь моей комнаты, его мысли проникали ко мне; это было ощущение как бы исходившего от него света. Я совершенный невежа в вопросах передачи мыслей, и это казалось мне весьма странным.  Что мне было делать? Как мог я бежать из-за этих мощных стен? Я мог бы легко убить его, раз я был предупрежден об опасности, но, если бы он умер, я бы не смог выйти, а с остановкой машин этого огромного сооружения я должен был бы умереть, как и все остальные обитатели этой планеты - все, даже Дея Торис, если она еще не умерла. Для других я бы и пальцем не шевельнул, но одна мысль о Дее Торис изгнала из моих мыслей всякое желание убить моего недоброго хозяина.  Я осторожно открыл дверь моего помещения и, сопровождаемый Вулой, нашел внутреннюю из больших дверей. Мне пришла в голову безумная мысль - попробовать подействовать на огромные дверные замки девятью мысленными волнами, которые я прочитал в уме моего хозяина.  Тихонько миновав коридор за коридором, покружив по переходам, которые вели то туда, то сюда, я наконец достиг большой залы, в которой был сегодня утром. Нигде не видел я своего хозяина и не знал, где он находятся ночью.  Я готов был смело вступить туда, когда слабый шум позади меня заставил меня отступить в тень, за выступ коридора. Потянув за собой Вулу, я скорчился в темноте.  Едва я успел спрятаться, как старик прошел мимо меня, и когда он вошел в слабо освещенную комнату, в которую я собирался войти, я увидел, что он держал в руке тонкий длинный кинжал, который стал точить о камень. Он собирался, по-видимому, осмотреть радиолампы, что должно было занять около тридцати минут, а затем вернуться в мою спальню и прикончить меня.  Когда он прошел по большой зале и исчез на лестнице, которая вела к радиолампам, я бесшумно выскользнул из моего укрытия и наткнулся на большую внутреннюю дверь, из тех трех, которые отделяли меня от свободы.  Сосредоточив все мысли на массивном замке, я бросил против него девять мыслительных волн. Затаив дыхание, я ждал - и вот огромная дверь мягко сдвинулась передо мной и бесшумно повернулась в сторону. Одна за другой, остальные двери открылись по моему приказанию, и мы с Вулой вступили в наружный мрак - свободные, но в немного лучшем состоянии, чем были раньше, исключая то, что на этот раз наши желудки были полны.  Торопясь выйти из тени огромного строения, я пошел по первой из перекрещивающихся дорог, намереваясь дойти до заставы города как можно скорее. Я достиг ее перед рассветом и, войдя в ограду, принялся искать каких-либо признаков обитаемости.  Кругом были низкие, неопределенной формы строения из бетона, запертые неподвижными дверями. Мои стуки и крик не вызвали никакого ответа. Усталый и изможденный бессонницей, я растянулся на почве и, приказав Вуле сторожить, уснул.  Немного спустя я проснулся от его страшного рычания. Открыв глаза, я увидел трех красных марсиан; они стояли на близком расстоянии от нас и целились в меня из своих ружей.  - Я безоружен и не враг, - поспешил я им объяснить, - я был в плену у зеленых и теперь иду в Зоданг. Все, что я прошу - это пищи и отдыха для меня и собаки и точные указания, как мне достигнуть места моего назначения.  Они опустили ружья и дружелюбно приблизились ко мне, касаясь правой рукой моего левого плеча, согласно обычной у них формой приветствия и, задавая мне множество вопросов относительно меня самого и моих странствий. Затем они отвели меня в дом одного из них, находившийся поблизости.  Постройки, в которые я стучался рано утром, были заняты только складами; собственно дома стояли в роще огромных деревьев, и как все марсианские дома, поднимались на ночь на сорок или пятьдесят футов от почвы на широкой металлической колонне, которая выдвигалась туда и обратно по каналу, уходящему в почву, и управлялась сложной радиомашиной, помещенной в доме. Вместо того, чтобы возиться с засовами и решетками для своего жилья, красные марсиане просто поднимали его от греха вверх на всю ночь. Они имели также особые способы подниматься и опускаться, если хотели туда войти.  Встретившие меня три брата с их женами и детьми, занимали три одинаковых дома в этом сельском поселке. Они сами не занимались земледелием, так как состояли офицерами на службе правительства. Работы выполнялись домашними военнопленными, преступниками и конфискованными бакалаврами, которые были слишком бедны, чтобы выплатить высокий налог, который все красно-марсианские правительства налагали на священников. Они были олицетворением сердечности и гостеприимства; я провел у них несколько дней, отдыхая и приходя а себя после моего долгого и трудного путешествия.  Когда они выслушали мою историю - я пропустил только всякое воспоминание о Дее Торис и старике в атмосферном сооружении - они посоветовали мне окрасить мое тело, чтобы как можно больше походить на человека их расы, и затем попробовать поискать себе службу в Зоданге в армии или во флоте.  - Слишком мало шансов, чтобы вашему рассказу поверили, пока вы не докажете вашу правдивость и не подружитесь с высшей придворной знатью. Это вам легче всего сделать посредством военной службы, потому что мы - воинственный народ Барсума, - объяснил один из них, - и мы отнесемся с наибольшим расположением к человеку, который умеет сражаться.  Когда я был готов к отъезду, они снабдили меня маленьким домашним бычком, который ходит под седлом у всех красных марсиан. Животное это размером с лошадь и очень коротко, но цветом и формами в точности соответствует своему большому и свирепому дикому родственнику - тоту.  Братья достали мне красного масла, которым я вымазал все свое тело; один из них постриг мне волосы по моде того времени - квадратом сзади и кольцами спереди - так что я мог пройти по всему Барсуму как полноправный красный марсианин. Мое оружие и украшения также были обновлены в стиле зодангского джентльмена, происходящего из рода Пторов - такова была фамилия моих благодетелей.  Они наполнили маленький мешок, висевший у меня на боку, зодангской монетой. Средства обмена на Марсе не отличаются от наших только у них монеты овальные. Бумажные деньги изготовляются отдельными лицами по мере надобности, и выкупаются в течение двух лет. Если кто-нибудь выпустил больше денег, чем может выкупить, то правительство удовлетворяет его кредиторов, а затем несостоятельный должник работает на ферме или в копях, которые составляют собственность правительства. Туда попадают не только должники, было бы слишком трудно найти достаточно добровольцев, чтобы возделывать обширные изолированные сельскохозяйственные местности Марса, которые тянутся от полюса до полюса узкими лентами, через пространства, населенные дикими зверями и дикими людьми.  Когда я заговорил о невозможности отплатить им за всю их доброту ко мне, они стали уверять меня, что я найду для этого удобный случай, если поживу подольше на Барсуме. Пожелав мне счастливого пути, они следили за мной, пока я не скрылся из вида по широкой белой дороге.   21. ВОЗДУШНЫЙ РАЗВЕДЧИК В ЗОДАНГЕ  Странные и интересные зрелища приковывали мое внимание во время путешествия к Зодангу, и на фермах, где я останавливался, я научился массе новых и полезных вещей, касающихся обычаев и нравов Барсума.  Вода, которой снабжаются фермы на Марсе, собрана в громадные резервуары на обоих полюсах и оттуда по длинным трубам накачивается в населенные центры. По обеим сторонам этих труб вдоль всей их длины, лежат обработанные поля. Они разделены на участки примерно одинаковых размеров и каждый участок находится под наблюдением одного или нескольких правительственных чиновников.  Вместо того, чтобы вода текла по поверхности полей, откуда она испаряется в больших количествах, эта драгоценная жидкость при помощи целой системы мелких труб подводится под землей прямо к корням растений. Урожаи на Марсе всегда одинаковы, так как там нет ни засух, ни дождей, ни сильных ветров, ни насекомых, ни птиц, портящих растения.  Во время этой поездки я поел первый раз после того, как покинул Землю, большие котлеты и сочные ломти мяса хорошо откормленных домашних животных с ферм. Я попробовал и приторно-сладкие фрукты, и овощи, но ни один кусочек пищи не был похож на то, что я ел на Земле. Каждое растение и цветок, каждый овощ, каждое животное были так культивированы годами заботливого ухода, что при сравнении с их сородичами на Земле последние превращались в пустое, бледное ничтожество.  На второй остановке я встретил высоко-культурных людей из класса знати, и в разговоре с ними мы коснулись Гелиума. Один пожилой господин много лет служил в дипломатической миссии. Он с сожалением говорил об обстоятельствах, которые заставляют эти две страны постоянно быть во враждебных отношениях.  - Гелиум, - сказал он, - справедливо гордится самыми красивыми женщинами на Барсуме, из всех его сокровищ прекрасная дочь Морса Каяка, Дея Торис - самый изысканный цветок.  - Народ, - прибавил он, - поистине обожает почву, по которой она ходит, и с момента ее пропажи во время этой неудачной экспедиции весь Гелиум в трауре.  - Атака обессиленного флота, когда тот возвращался в Гелиум, была одной из ужасных ошибок правительства, тех ошибок, которые рано или поздно заставят Зодангу выбрать более мудрого человека на его место.  - Даже теперь, когда наши победоносные войска окружают Гелиум, население Зоданга выражает свое неудовлетворение, так как война эта, не основанная ни на справедливости, ни на праве, не популярна среди народа. Наши силы использовали выгоду отсутствия флота Гелиума, который ушел на поиски принцессы, и поэтому нам легко довести город до очень печального состояния. Говорят, что он падет в самом непродолжительном времени.  - А какова судьба принцессы Деи Торис, как вы думаете? - спросил я, как будто совершенно случайно.  - Она умерла, - ответил он. - Это сказал зеленый воин, которого наши войска взяли в плен на юге. Ей удалось ускользнуть от толпы тарков вместе со странным существом из другого мира, но лишь для того, чтобы попасть в руки варунов. Их тотов видели блуждающими по морю, а поблизости были найдены следы кровавого столкновения.  Хотя это сообщение ни в коей мере не было утешительным, но в нем не было точных доказательств смерти Деи Торис и, я решил приложить все усилия, чтобы возможно скорее достичь Гелиума и принести Тардосу Морсу сведения о месте пребывания его внучки, поскольку это было в моих силах.  Я прибыл в Зодангу через десять дней после того, как покинул трех братьев Птор. С того момента, как я столкнулся с красными обитателями Марса, я заметил, что Вула вызывает сильное неприязненное отношение к себе и ко мне, так как это огромное животное принадлежит к тем видам, которые никогда не приручал красный человек. Если бы кто-нибудь прошел по Бродвею со следующим за ним по пятам нумидийским львом, он произвел бы эффект, подобный тому, который произвел я, войдя в Зодангу с Вулой. Мысль о необходимости расстаться с верным товарищем причиняла мне такое большое сожаление и неподдельное горе, что я отгонял ее, пока мы не дошли до ворот города. Но там, наконец, надо было расстаться. Если бы дело было только в моей безопасности или удовольствии, то никакие доводы не заставили бы меня прогнать единственное существо на Марсе, которое постоянно выражало мне свою привязанность и верность. Но так как я добровольно предложил свою жизнь в услужение той, в поисках которой я бросил вызов неизвестным опасностям в этом таинственном городе, я не мог позволить, чтобы присутствие Вулы угрожало успеху моего плана. Тем более, что я не сомневался, что он скоро забудет меня.  Итак, я тепло попрощался с бедным животным, обещав ему, что если я благополучно вернусь из моего путешествия, я всячески постараюсь отыскать его. Он как будто понял меня, и, когда я приказал ему обратное направление к Тарку, он печальна пошел назад. Мне было тяжело следить за ним; я решительно повернулся к Зоданге и с ощущением боли в сердце приблизился к его угрюмым стенам.  Письмо, которое я имел, немедленно открыло мне доступ в окруженный стенами город. Было еще раннее утро, и улицы были пусты. Жилища, высоко поднятые на своих металлических колоннах, казались стальными стволами деревьев. Магазины, как обычно, не были подняты над уровнем почвы и двери их не были заперты, так как воровство совершенно неизвестно на Барсуме. Барсумцы боялись только убийства, и потому-то их жилища и были высоко подняты над почвой ночью и во время войны.  Братья Птор дали мне точные указания, как разыскать то место в городе, где я смогу найти удобное жилье и буду близко от места службы государственных чиновников, к которым мне дали письма. Моя дорога вела к центральному скверу, который имеется во всех городах на Марсе. Сквер в Зоданге занимает квадратную милю и окружен дворцами джеддака, джеда и других членов царского рода и знати Зоданги и, кроме того, гостиницами, кафе и магазинами.  Когда я пересекал большой сквер, любуясь великолепной архитектурой построек и роскошными красными растениями, устилавшими ковром широкую лужайку, я увидел марсианина, быстро идущего мне навстречу. Он не обратил на меня ни малейшего внимания, но когда он приблизился, я узнал его, и, положив руку на его плечо, позвал:  - Каор, Кантос Кан!  С быстротой молнии он обернулся ко мне, и не успел я опустить свою руку, как острие его длинной шпаги коснулись моей груди:  - Кто ты? - закричал он, и в то время, как обратный прыжок отнес меня футов на пятьдесят от его шпаги, он опустил острие вниз и воскликнул, смеясь:  - Я не нуждаюсь в лучшем ответе: ведь есть только один человек на Барсуме, который умеет прыгать как резиновый мяч! Во имя матери самого дальнего месяца, Джон Картер, как вы попали сюда, и разве вы стали Даренном, что научились менять цвет по своему желанию?  - Вы заставили меня пережить неприятные полминуты, друг, - продолжал он после того, как я коротко обрисовал ему свои приключения с того момента, как мы расстались на арене Варуна, - если бы мое имя и место, где мой родной дом, были известны в Зоданге, я бы уже сидел на берегу далекого моря Корус с моими умершими предками. Я здесь в интересах Тардоса Морса, джеддака Гелиума, чтобы открыть местопребывание Деи Торис, нашей принцессы. Саб Тзэн, принц Зоданги, спрятал ее в городе. Он безумно влюбился в нее. Его отец, Тзэн Козис, джеддак Зоданги, поставил условием мира между нашими странами ее добровольное согласие на замужество с его сыном. Однако Тардос Морс не соглашается на его просьбы. Он ответил, что он и его народ скорее согласны увидеть мертвое лицо своей принцессы, чем видеть ее замужем против ее воли, и что лично он предпочитает быть брошенным в пучину или видеть пожар Гелиума, чем соединить знак своего дома со знаком Тзэна Козиса. Его ответ был самым тяжелым оскорблением зодангцам, но любовь его народа к нему еще более окрепла и власть его в Гелиуме больше, чем когда-либо.  - Я здесь три дня, - рассказывал Кантос Кан, - но я еще не узнал, где заключена Дея Торис. Сегодня я вступаю в зодангский флот в качестве воздушного разведчика. Я надеюсь этим путем добиться доверия Саб Тзэна, принца, который командует флотским дивизионом, и, таким образом, узнать, где находится Дея Торис. Я счастлив, что вы здесь, Джон Картер, так как знаю вашу верность нашей принцессе. Я уверен, что работая вместе, мы достигнем многого?  Сквер начал постепенно наполняться народом, занятым своими повседневными обязанностями. Магазины открылись, в кафе появились утренние посетители. Кантос Кан повел меня в один из этих роскошных ресторанов, где нам была подана еда, приготовленная исключительно при помощи механических аппаратов. Ни одна рука не трогала пищу с того момента, как она сырая попала в это помещение, и до тех пор, пока она появилась, горячая и вкусная, на столах перед посетителями, надавливающими маленькие кнопки, чтобы заказать то или иное блюдо.  Когда мы поели, Кантос Кан повел меня с собой в квартал, где был расположен эскадрон воздушной разведки, где он представлял меня начальнику и попросил принять меня в войско. Согласно обычаю, для поступления требовался экзамен, но Кантос Кан сказал, чтобы я не боялся, так как об этой стороне дела он позаботится. Он выполнил это, взяв мой билет для экзамена и представившись экзаменатору как Джон Картер.  - Эта хитрость откроется позже, - объяснил он мне весело, когда они начнут проверять мой рост, вес и другие приметы, но пока это будет сделано, пройдет несколько месяцев, и наша миссия будет выполнена, либо мы потерпим неудачу задолго до этого срока.  Ближайшие несколько дней Кантос Кан учил меня искусству летания и исправлению тех маленьких аппаратов, которые употребляются марсианами для этой цели. Тело воздушной лодки для одного человека имеет около 16 футов в длину, 2 фута в ширину и 3 вершка в толщину, оно заострено с обоих концов. Летчик сидит на верхушке этой плоскости на особом сиденье, построенном над маленькой бесшумной машиной из радия, которая направляет весь аппарат. Весь секрет легкости и упругости заключен между тонкими металлическими стенками тела и состоит из восьмого луча, или лучей движения, как можно назвать их по их свойству.  Этот луч, подобно девятому лучу, неизвестен на Земле, но марсиане открыли, что он является неотъемлемым свойством всякого света, независимо от какого источника он получается.  Марсиане узнали, что восьмой солнечный луч продвигает свет солнца к разным планетам и что у каждой планеты свой индивидуальный восьмой луч, который отражает полученный солнечный луч и продвигает его дальше. Солнечный восьмой луч поглощается поверхностью Барсума, но есть восьмой барсумский луч, который посылает свет с Марса в пространство. Он постоянно струится с планеты, составляя силу, обратную силе тяжести. Если бы его удержать, он в состоянии поднять огромные тяжести с поверхности планеты.  Эти-то лучи и делают марсиан способными к тем изумительным полетам, что военные корабли, по размерам далеко превосходящие все известное на Земле, летают в легком воздухе Марса так грациозно, как игрушечные пузыри в тяжелой атмосфере Земли.  В течение первых лет после открытия этих лучей было немало странных происшествий, пока не научились измерять и контролировать эту чудесную силу. Лет 900 тому назад первый большой военный корабль, который был выстроен с резервуарами для восьмого луча, был снабжен слишком большим количеством лучей, и в одно мгновение отлетел от Гелиума с пятьюстами солдат и офицеров, чтобы уже больше не вернуться.  Сила отталкивания этих лучей от планеты так велика, что они увлекли корабль в пространство, где теперь с помощью сильных телескопов можно видеть его, блуждающим по небесам в десяти тысяч миль от Марса - маленький сателлит, который бесконечно будет вращаться вокруг Барсума.  На четвертый день после своего прибытия в Зодангу я совершил первый полет, и в результате этого достиг места, где помещается дворец Тзэн Козиса.  Когда я летел над городом, я описывал много кругов, как это делал Кантос Кан, а затем, взяв большую скорость, я с устрашающей быстротой помчался к югу, следуя направлению одного из больших водных путей, идущих в Зодангу.  Меньше чем в час я пролетел, вероятно, 2000 миль, когда далеко внизу я разглядел группу из трех зеленых воинов, которые быстро мчались к маленькой фигуре, старавшейся, по-видимому, добежать до одного из обнесенных стеной полей.  Направив свою машину к ним и описывая круги в тылу зеленых воинов, я скоро заметил, что предметом преследования был красный марсианин, носящий знак эскадрона, к которому принадлежал и я. Недалеко лежал его аппарат, вокруг него были разбросаны инструменты, при помощи которых он, очевидно, исправлял какое-то повреждение, когда был застигнут зелеными воинами. Они были уже почти около него; их летящие тоты настигали сравнительно маленькую фигуру, бегущую со страшной быстротой, а воины наклонились вправо, держа в руках длинные металлические копья.  Они были уже почти около него; каждый, казалось, хотел первым поразить бедного зодангца. Еще один момент, и его судьба была бы решена, если бы не мое своевременное появление.  Держа свой проворный аппарат как раз позади них и, летя с той же скоростью, я быстро догнал их и, не замедляя полета, вонзил клюв маленького летуна как раз между плечами ближайшего воина, Толчок, достаточно сильный, чтобы пробить сталь, толщиной в несколько вершков, подбросил обезглавленное тело в воздух через голову его тота; оно упало рядом на мох. Тоты двух других воинов обернулись и с ревом помчались в противоположную сторону.  Уменьшив скорость, я спустился на почву к ногам изумленного зодангца. Он горячо благодарил меня за своевременную помощь, и обещал, что этот мой поступок получит награду, так как он был не кто иной, как двоюродный брат джеддака Зоданги. Мы не стали тратить много времени, так как знали, что воины безусловно вернутся, как только сумеют овладеть своими тотами. Поспешив к поврежденной машине, мы приложили все усилия, чтобы закончить починку и почти успели в этом, когда увидели, что два зеленых чудовища возвращаются с огромной быстротой с противоположной нам стороны. Когда они приблизились на сто ярдов, их тоты решительно отказались идти дальше к испугавшей их машине.  Воины наконец, спешились и, отпустив своих животных, направились к нам пешком с обнаженными длинными мечами. Я направился навстречу более сильному, сказал зодангцу, чтобы он сделал все, что может с другим. Покончив со своим противником без особых усилий, что стало для меня привычным, благодаря большой практике, я поспешил к моему новому знакомцу, которого нашел в отчаянном положении.  Он был ранен и лежал на земле. Противник поставил свою огромную ногу ему на грудь и поднял меч, чтобы нанести последний удар. Я перепрыгнул отделяющее нас расстояние в 50 футов и, вытянув острие шпаги, проткнул тело зеленого воина. Его меч удал, не нанеся удара, на почву, и сам он тяжело рухнул на распростертое тело зодангца.  При беглом осмотре я убедился, что смертельных ран нет, к после короткого отдыха он заявил, что чувствует себя в силах отправиться в обратный путь. Он должен был полететь отдельно, так как эти хрупкие лодочки могут перевозить лишь одного человека.  Закончив поспешно нужные исправления, мы поднялись к спокойному безоблачному небу и скоро, без дальнейших приключений, вернулись в Зодангу.  Приблизившись к городу, мы увидели большую толпу мирных граждан и солдат, собравшихся на лугу перед Зодангой. Небо было черно от военных кораблей и частных лодочек, на которых развевались флаги из пестрого шелка, хоругви, знамена со странными и живописными рисунками.  Мой спутник подал мне знак опуститься и, подлетев близко к моему аппарату, уговорил меня посмотреть церемонию, устроенную для оказания почестей офицерам и солдатам за храбрость и другие выдающиеся подвиги. Он развернул маленькое знамя, указывающее, что его корабль несет члена царской семьи в Зоданге, и мы начали пробивать себе дорогу между массой низколетящих воздушных кораблей, пока не повисли как раз над джеддаком Зоданги и его свитой. Все они были верхом на маленьких домашних марсианских тотах. На сбруе и украшениях было такое количество пестро раскрашенных перьев, что я был поражен удивительным сходством между этой свитой и бандой красных индейцев с моей Земли.  Кто-то из свиты обратил внимание Тзэн Козиса на присутствие моего спутника над их головами, и правитель сделал ему знак спуститься. Пока войска устанавливались прямо перед джеддаком, он разговаривал со своим кузеном, причем время от времени поглядывал на меня. Слов их я не мог расслышать. Когда разговор кончился, все спустились с тотов. В это время последние войска уже встали в позицию перед своим императором. Один офицер из свиты приблизился к войскам и, назвав имя солдата, приказал ему выйти вперед. Затем офицер рассказал о героическом поступке солдата, который вызвал одобрение джеддака. Тогда последний подошел и прикрепил металлическое украшение к левому рукаву счастливого человека.  Десять человек было награждено таким образом, когда адъютант сказал:  - Джон Картер, воздушный разведчик!  Никогда в жизни я не был так сильно изумлен, но привычка к военной дисциплине была так сильна во мне, что я легко спустил машину на почву и пешком, как это делали другие, приблизился к офицеру. Когда я остановился перед ним, он обратился ко мне громким голосом, слышным всем собравшимся:  - Джон Картер! В благодарность за вашу замечательную храбрость и ловкость, проявленные вами при защите двоюродного брата джеддака и в победе над тремя зелеными воинами, джеддак доставляет себе удовольствие возложить на вас знак его одобрения.  Тогда Тзэн Козис подошел ко мне и, прикрепив украшение, сказал:  - Кузен рассказал мне подробности вашего удивительного подвига, который кажется почти чудом. Если вы так хорошо защищаете кузена джеддака, то насколько лучше вы сумеете защитить особу самого джеддака! Вы назначаетесь в гвардию и отныне будете помещаться в моем дворце.  Я поблагодарил его и по его приказанию присоединился к членам его свиты. После окончания церемонии, я поставил аппарат на его место под крышей бараков воздушного эскадрона и, с приказом из дворца, я доложил офицеру об отправке меня во дворец.

*** До завтра! Ведущий - Романов Александр, mailto:forex_raa@mail.ru Форум рассылки http://www.forum.alerom.com Сайт рассылки с архивом выпусков http://www.alerom.com P.S.: Очень хотелось бы получить от Вас обратную связь - что бы хотелось почитать, предложения.