Натуризм в России и зарубежом Фотограф дает отпор судьям и ФБР

Фотограф Джок  Стэрджес дает отпор судьям и ФБР
 

 

 

Большое судебное жюри штатов Алабама и Теннеси обвинило в 1998 году крупнейшую
в США фирму по продаже книг, «Барнз энд Ноубл», в распространении детской порнографии,
через продажу книг известных фотографов, чьи работы включают фото обнажённых
детей. Среди них есть и Джок Старджес из Сан-Франциско, США, чья книга «Светлые
Сущности», выпущенная 10 лет назад, содержит фото обнажённых детей и взрослых.

 

Для фотографа эти обвинения - следствие продолжающейся кампании незаконных действий
властей и противоречивых толков вокруг его работ. 25 апреля 1990 года агенты
ФБР и полицейские Сан - Франциско учинили налёт на его студию, конфисковав фотоаппараты,
фотографии и компьютер - всё, что было связано с деятельностью Д. Стэрджесса
 как фотографа с мировым именем. Художественная общественность Сан-Франциско
и всей страны выступила в защиту фотографа, его работ и права создавать полные
человеческого достоинства фотографии обнажённых людей. Совет по соблюдению законности
в Сан - Франциско вынес решение о незаконности действий полиции и ФБР, а Большое
судебное жюри отказалось предъявить Д. Стэрджесу какие-либо обвинения. 

 

Сторонники Рэндэлла Тэрри и его организации  «Операция по Спасению», хорошо известные
своими протестами против клиник производящих аборты, привлекли внимание правоохранительных
органов к работам Д.Стэрджеса, уничтожая альбомы с его работами в магазинах фирмы
«Барнз энд Ноубл». В недавнем решении суда штата Алабама, работы Стэрждеса и
британского фотографа Дэвида Гамильтона определены как «грязные материалы, содержащие
фотографии лиц моложе 17 лет, совершающих неприличные действия».

 

«Это довольно странная формулировка, потому что, фактически, люди, изображенные
на моих работах, не совершают вообще никаких действий. Они – приверженцы нудизма,
а это означает, что когда тепло, то они не носят одежды», говорит Стэрджес.

 

«Решение суда – глупое, и мы выиграем это дело, чего бы это ни стоило», продолжил
фотограф. «Если дойдёт до обращения в Верховный Суд, то я получу поддержку всех
директоров музеев страны, которые авторитетно засвидетельствуют, что мои работы
являются искусством, и не нарушают рамки закона. Если «грязным» является только
тот факт, что кто-либо изображён обнажённым, то можно найти немало книг, которые
являются «грязными» по самой своей сути – загляните-ка в учебники по медицине,
а также в журнал «Нэшинэл Джиогрэфик», продолжает Стэрджес.

 

«Необходимо осознать, что в нашем обществе идёт «культурная война», подчеркнул
фотограф. «Зловредное и агрессивное меньшинство объявило, что американцы сами
не знают, на что им следует смотреть, и, поэтому,  их должны «защитить» те, кто
«разбирается в вопросе», хотя таковых в обществе --  подавляющее меньшинство.
Сегодняшняя ситуация говорит о совершенно новом уровне подхода репрессивных властей
к искусству. Это ужасно, но этому нужно противостоять».

 

Писатель Дэвид Стайнберг, автор многочисленных работ по культуре и природе  сексуальных
отношений, берёт интервью у знаменитого фотографа в его доме в Сан – Франциско
в 1998 году .

(Это статья из раздела "Искусство", номер от 19-25 марта 1998 г. еженедельника
"Метроактив", издающегося в северной Калифорнии (Сан-Франциско и прилегающие
местности).

http://www.metroactive.com/papers/metro/03.19.98/cover/sturges1-9811.html 
 

Вопрос: Как решение суда повлияло на Вас и Вашу работу сегодня?

Ответ:   Если на Вас нападают таким беспардонным образом, то это может стать
серьёзным прецедентом в Вашей жизни, а я не хочу, чтобы всякие мерзавцы  каким-то
образом влияли на мою жизнь и точка. Я могу создавать художественные произведения.
Я научился хорошо защищаться, но, насколько это касается меня, данное умение
является преходящим. Просто я вынужден был отреагировать на происшедшее. Я бы
предпочёл вернуться к самому искусству, а не заниматься его разъяснением. Иронией
судьбы является тот факт, что правительство неизбежно и постоянно заканчивает
тем, что поддерживает именно то, что оно бы с удовольствием запретило.

 

Вопрос: Именно так и случилось с Вами?

 

Ответ:    И да, и нет. Мои работы пользовались успехом и в прошлом, а сейчас
их популярность резко возросла. Произошло ли это из-за полицейского инцидента
или люди поняли мои работы, а поняв, стали их собирать – я не знаю и, наверное,
никогда не узнаю. Работая исключительно фотографом-художником, это трудно узнать.
Сейчас, когда я живу несколько иначе, я лишён удовольствия знать популярны ли
мои произведения только из-за их художественных достоинств или скандалов возникающих
вокруг них. Это, как если бы у меня что-то украли, а я не могу вернуть своё назад.
Некоторые авторы критиковали меня за то, что я использую данную ситуацию с выгодой
для себя. Однако, тем же критикам никогда и в голову не могло прийти, что я бы
сделал всё возможное, чтобы избежать инцидента.

 

Всю свою жизнь я фотографировал людей в их естественном поведении, в привычных
для них условиях. Во многих случаях они предстают на фото обнажёнными, но не
это главное. Они были обнажёнными до начала съёмки и после моего ухода. Это был
их выбор, и они даже об этом не задумывались. Им было так удобно. Мне и в голову
не могло прийти, что кто-либо сможет найти в этом какое-то извращение. Для меня
это было совершенной неожиданностью, что свидетельствует о моей, в прошлом, наивности
в отношении американского общества. Я слишком долго был углублён в свою работу
и забыл, что «человек разумный» не всегда таков, как он предстаёт на моих фото.
Полагаю, я виноват в том, что оказался слишком наивным. Но, наивность – это то
качество, с которым мне не хотелось бы расставаться, даже сейчас.

 

Вопрос: Пройдя через всё, что Вы прошли, трудно представить, что Вы можете продолжать
фотографировать так же, как и раньше. Так ли это?

 

Ответ: Сегодня у меня нет таких фото, какие я делал раньше, даже не задумываясь,
что кто-либо истолкует их превратно. Действительно, натуристы, те люди, для кого
нагота – естественное состояние - не обращают внимания на то, как они двигаются,
сидят на стуле или стоят; для них это не имеет значение. В этом нет ничего неприличного.
Раньше я фотографировал любые сцены. Я не считал, что в человеческом теле есть
что-то неприличное. Сейчас я понимаю, что съёмки некоторых сюжетов и под определённым
углом могут заставить кого-то покраснеть, напомнить о «первородном грехе» или
о чём-нибудь ещё, и я этого избегаю. Я больше так не снимаю. Но это трудно.

 

Однажды моя жена, Майя, заметила, что я избегаю определённых углов съёмки, или
даю указания касательно того, как фотографироваться, что для молодых людей, неизбежно,
означало бы, что некоторые стороны их жизни и внутреннего мира являются неприличными.
Мне пришлось переучиваться работать таким образом, что если вдруг я не снимаю
чего-либо, то это не несёт никакой смысловой нагрузки. Для меня это не пустяк.

 

Вопрос: Слово «эротика» имеет много значений. Мне хотелось бы спросить Вас: видите
ли Вы свои работы как эротические? Я не имею в виду эротические, как синоним
слова «сексуальные», я также не имею в виду, что Ваши работы нацелены на сексуальное
возбуждение зрителя. Но, несомненно, когда я смотрю на многие Ваши работы, на
фото Салли Манн, я вижу естественную эротичность детей и подростков. Я далёк
от мысли, что такие фото могут быть использованы для удовлетворения сексуальных
потребностей взрослого человека, но я и не буду отрицать, что дети и подростки
часто становятся объектом сексуального внимания. Что скажете?

 

Ответ: Западная цивилизация настаивает на проведении строгого разграничения:


 

до 18 лет у людей нет пола, после 18-ти - они его обретают. И становятся невменяемыми!

 

Вопрос:  В сексуальном отношении?

 

Ответ:  Именно. До 18 лет Вы – бесполое существо, после 18-ти – становитесь мужчиной
или женщиной. Смешно! Общеизвестно, что с рождения мы, люди, очень чувственные
существа. Нет ни одного человека, кому неприятны были бы ласки. Дети ласкают
свои половые органы уже в возрасте год – полтора. Они делают это произвольно,
не осознавая, что в этом удовольствии могут усмотреть что-то дурное. Это – чувственный
опыт в их жизни, опыт, который останется их личной собственностью. Никто не спорит,
а я - меньше всех, что детская сексуальность должна стать частью взрослой, когда
ребёнок вырастет. Нет сомнений в том, что наш вид – «Человек Разумный» – является
чувственным. Думаю, любое животное является таковым, в той или иной степени.

 

Во многих странах Европы брачный возраст ниже, чем у нас. Это даёт возможность
решать вопросы, связанные с сексуальностью людей, более прагматично.

 

Американское общество слепо в этом отношении. Люди не хотят видеть чудовищные
контрасты: девочки теряют девственность в 14 –15 лет. Существует просто огромное
количество юных незамужних матерей, а мы, всё-таки, настаиваем на том, что люди
имеют право вступать в брак только с 18 лет, что делает нарушивших это правило
преступниками.

Если бы брачный возраст был ниже, если бы Вы могли говорить с молодёжью открыто,
не боясь, что скажет школьный совет и не хватит ли Национальную Ассоциацию Учителей
удар, при упоминании слова «презерватив», не говоря уже «секс», и давать ей нужные
знания, то, вероятно, вся ситуация была бы совсем другой. Как особое «явление»
в эту тему привносится и понятие «стыд».

 

 

В нашем обществе сексуальность неизменно связывается с большим стыдом, отсюда
следует, что от 70 до 100 человек становятся жертвами лиц, склонных к насилию,
пока их, в конце – концов, не арестовывают. В Голландии, где, я полагаю, брачный
возраст составляет 13 лет, количество жертв значительно ниже: 3 – 4 человека.
В случае нападения, заявления в полицию поступают гораздо быстрее, так как стыд
здесь не играет большой роли.

 

Следовательно, когда моралисты вновь и вновь поднимают «ВОПРОС», они не получают
его решения. Совсем наоборот! На мой взгляд, это просто близоруко не желать понять
главного в жизни людей.

 

Вопрос: Расскажите об этом подробнее. Как Вы видите Ваши работы в этом аспекте?
Не является ли то, что Вы называете детской и подростковой чувственностью, основным
акцентом Ваших фотографий или фактором, который так будоражит зрителя?

 

Ответ: Я – художник, которого привлекает особый способ видения и бытия. Любой
художник, который работает в той или иной области, неизбежно сосредотачивается
на ней. Я просто очарован человеческим телом, его развитостью. Фотографии, которые
мне нравятся более всего, относятся к сериям, которые я начал создавать давно,
на них изображены будущие мамы, затем рождение детей, сами дети в различные периоды
их жизни. У меня есть серии фотографий, отражающие 25-летние периоды жизни людей.
Только вчера я вернулся из поездки. Я встречался с матерью двоих детей, которую
я фотографировал ещё в возрасте, в котором сейчас находится её старший ребёнок.

 

У меня есть наивная, донкихотская надежда, что, наблюдая физическое развитие
от самого начала до данного периода, разглядывая тело, во всех его изменениях,
глядя на пухленьких младенцев, их рост и превращение в худощавых  детей, растущих
и развивающихся, вырастающих и созревающих, зрители поймут, что человек это –
личность, а не просто «физический объект».

Мои фотографии не представляют людей такими «объектами». Они говорят об эволюции
личности, её внутреннего мира в той же мере, что и тела, но, всё же, они более
связаны с душой, чем с телом.

Тело меняется, но глубинная человеческая суть остаётся неизменной.

 

Я надеюсь, что мои работы в какой-то степени позволят изменить вкусы публики.
Плакаты с обнажёнными девушками не вызывают побуждения задуматься о духовном,
 - их цель,  привлечь к формам тела. Разглядывая эти плакаты, зритель размышляет
о физических удовольствиях, которым он мог бы предаться с девушками, изображёнными
на них. Создателей плакатов меньше всего волнуют  личности, они им неинтересны.
И в этом плане, я им противостою. Моя цель – показать личность человека во всём
её многообразии. Я фотографирую различных людей, на моих фото Вы не встретите
и двух персонажей даже отдалённо напоминающих друг друга.

 

Вопрос: Вас не удивляет, что зрители находят Ваши фото эротичными?

 

Ответ:  Нисколько.

 

Вопрос: Мне кажется, что Вы говорите так, чтобы сделать акцент на том, что Ваши
работы не эротичны, чтобы показать, что Вы не ставите эротизм во главу угла.
Я понимаю, что с политической точки зрения Ваша позиция очень сложна.

 

Ответ: Позвольте сразу заметить, что я всегда считал, и считаю, очевидным фактом,
что человек эротичен и обладает чувственностью от природы и эти свойства присущи
ему и до достижения возраста половой зрелости. Если бы я ещё добавил, что этот
возраст менее 18 лет, то в нашем обществе меня бы повесили, утопили, четвертовали
или подвергли всем этим казням  одновременно. В Европе же никто бы и внимания
не обратил.

 

Есть ещё один момент: как только государство или индивидуум обвиняет другого
индивидуума, последний автоматически попадает в ситуацию искусственно вызванного
противостояния. Мне, например, так и не было предъявлено никакого официального
обвинения. Всё было голословным.

Поэтому, сразу же после второго обыска в моём доме, мне пришлось представить
себя человеком, которого интересует исключительно искусство, хотя это и не совсем
 так.

 

Я считаю, что ни в чём не виноват, но, признаюсь, меня всегда привлекали и очаровывали
физические, сексуальные и психологические изменения в людях, связанные с ростом.
Было бы нелепо отрицать это. Да, это у меня есть, ну и что? Этот интерес присущ
нам с самого нашего появления на Земле, только люди признают это в различной
степени.

 

Мне смешно и забавно глядеть на тех, кто меня обвиняет, потому что однозначно,
если кто-либо начинает интересоваться вашей интимной жизнью, моралью, это означает,
что этот «кто-то» хочет скрыть от других и, в первую очередь, от себя самого
проблемы собственной сексуальности и морали.

Я называю это синдромом «дрожащих рук». Если кто-либо показывает на Ваши брюки
и твердит, что Вы не должны этого делать, проследите мысленно от пальца к голове
и наверняка обнаружите, что с ней что-то не в порядке.

 

 

Вопрос: Расскажите, как Вы работаете со своими моделями, особенно молодыми? Что
Вы делаете, чтобы полученные фотографии, где присутствуют сексуальность, эротизм
и чувственность, не подпадали под категорию «для взрослых»?

 

Ответ: Существует, как бы, два уровня контактов. Первый: у меня очень хорошие
взаимоотношения с людьми, которых я фотографирую. Семьи, которые я фотографирую,
я знаю давно и очень хорошо. Детям нравится сниматься. Я постоянно слежу, чтобы
им было интересно. Я организовываю съёмки так, чтобы моя личность, которую они
иногда находят занимательной, не оказывала на них давление, и они не делали то,
что им не нравится.

 

Вопрос: Как Вам удаётся этого достичь?

 

Ответ:   Я постоянно спрашиваю, не холодно ли им, не хотят ли они отдохнуть.
Говорю им, что мне хочется, чтобы они не просто присутствовали, а чтобы это доставляло
им радость. Язык играет очень важную роль. Однако, для некоторых детей и этого
не нужно, так как мы понимаем друг друга без слов. Это – не проблема.

 

Вопрос: Им нравится позировать?

 

Ответ:  Вы смеётесь….. ну, конечно!

 

Вопрос: А почему?

 

Ответ: Им нравится, что я отношусь к ним как к взрослым. Какое-то время спустя,
они узнают, что я отдаю родителям экземпляры всех сделанных фото, и им нравится
осознавать, что о них думают как о красивых детях. Мы живём в мире, где анонимность
распространяется со скоростью разорвавшейся бомбы. Звёзды телевидения и прессы
становятся всё более и более могущественными, а мы на этом фоне – всё более и
более незначительными. Пропасть между нами растёт. И дети чувствуют, что их совершенно
не замечают в этом мире, как если бы их вообще не было. Чем больше мы видим мир
по ТВ, тем меньше и меньше он становится. Чем больше передач мы смотрим, тем
незначительнее выглядим сами, тем яснее понимаем ничтожность каждого из нас,
взятого в отдельности. Дети это чувствуют, хотя и не могут это выразить. Каждый
раз, когда их спрашивают в интервью об их отношении к съёмкам, они отвечают,
что это позволяет им почувствовать себя личностями.  Им нравится, что ими восхищаются
и их фотографии считаются произведениями искусства. Так что, детям нравится фотографироваться.
Это, в значительной мере, процесс сотрудничества между мной и ими.

 

Второй уровень. На нём я отслеживаю процессы, происходящие  после того, как фото
сделано. И это уже мне не подконтрольно. Мне нетрудно представить людей, которые
покупают мои альбомы, фотографии, разглядывают их и думают о чём-то «неприличном».
Мне ничего другого не остаётся, как надеяться, что если они вникнут в суть моих
работ, то поймут, что на них изображены живые люди.

 

Педофилы и субъекты, склонные к сексуальным влечениям к детям, совершенно не
понимают, что их жертвы – реальные личности, которые всю жизнь будут страдать
от совершённого над ним насилия. Если я делаю фото детей, поражающие своим реализмом,
если вы можете проследить в моих альбомах, как ребёнок растёт, то в этом есть
и что-то предостерегающее: жертва любого педофила вырастает, становится взрослым,
который может дать ответ, и именно  этот момент подмечен. Все дети вырастают.
Вы видите это в моих альбомах. Дети становятся всё старше, и их мир начинает
принадлежать им всё больше и больше. Мне трудно мириться с фактом, что мои работы
могут восприниматься не так, как я их задумал.

 

Вопрос: Как это влияет на Ваши модели? Я знаю, что Вы предоставляете им право
контролировать их фотографии.

 

Ответ: Да, я даю им такое право, потому что не позволяю подписывать какие-либо
контракты на съёмку. Я настаиваю, чтобы они никогда не подписывали контракты
на съёмку, если только это не конкретная съёмка в рекламных, или каких - либо
ещё целях, за которую им уже заплатили. Кто знает, как они могут измениться в
будущем? Мне не хотелось бы испытывать постоянное чувство вины за сделанное предположение
касательно таких перемен. Кто-то из моих сегодняшних моделей может выйти в будущем
замуж за священника методистской церкви и жить очень консервативной жизнью. Не
исключено, что кто-то из них в будущем может решить, что эти фото - нескромные.
Я же уверен, что для меня мои работы всегда будут иметь одно и то же содержание,
однако это может быть совсем иначе для них. Поверьте,  для меня, иногда, это
создаёт неудобства: чтобы поместить фото в новый альбом, мне приходится разыскивать
своих моделей, иногда звонить в дальние страны и объяснять суть дела. Иногда
мне приходят огромные счета за переговоры.

 

Вопрос: Были ли у Вас случаи, когда кто-либо из Ваших моделей просил не публиковать
более его или её фото?

 

Ответ: Да, некоторые из моих моделей в США, поступив в школу, обращались ко мне
с просьбой не публиковать их фото в данный период, и я немедленно удалял их из
своей подборки. Впрочем, по окончании школы, они сообщали мне, что не против
помещения их фото в моих альбомах снова.

 

Начиная работать много лет назад, я сомневался: будет ли у меня достаточно хорошее
взаимопонимание с моими моделями. Опыт показал, что мои работы не нанесли никому
ущерб. Большинство моделей, став взрослыми и родителями, сами могут оценить своё
участие в съёмках. Всем им до сих пор нравятся мои фотографии. Более того, они
приглашают меня на съёмки своих детей. Если бы с моей стороны им был бы нанесён
какой-либо урон, никто меня бы не приглашал. Их открытость просто удивительна,
и я счастлив, что мы знакомы.

 

Некоторые из моих моделей столкнулись с фактами подслушивания их разговоров агентами
Федерального Бюро Расследований, вмешательства в их жизнь, тем не менее, они
до сих пор не против съёмок. Они считают, что ФБР имеет полную информацию о моей
работе.

 

Вопрос:  Один фотограф, которого я знаю,  и который также работает с подростками
и молодыми женщинами, говорит, что его, иногда,  волнует вопрос, а не ведёт ли
он свои модели в неверном направлении, что может привести их к замыканию на самих
себе. Ваше мнение?

 

Ответ: У меня была лишь одна модель такого характера, который сложился ещё до
нашей встречи. Удивительно самовлюблённое существо! Во время съёмки я прошу 
моделей замереть, если вижу, что они делают что-то, что достойно запечатления.
Это, почти всегда, что-то несколько невероятное, то есть, никаких трафаретных
поз, никакого закидывания рук за голову, ничего из обычного «репертуара». Я хочу
им показать, что больше всего мне подходит, когда они ведут себя естественно.
Фактически, я получаю наилучшие снимки, когда все  думают, что съёмка уже закончилась.
Полагаю, что суть тут ясна: чтобы быть восхитительным, не нужно каких-либо красивых
поз и макияжа. Люди наиболее прекрасны, когда они естественны. Надеюсь, что это
хорошо видно в моих работах.

 

Нет и двух  людей, которые бы воспринимали одинаково тот факт, что они восхитительны
и являются объектом восхищения. Мне трудно представить, как будет меняться отношение
моих моделей к снимкам в далёком будущем: моя жизнь не так длинна. Возможно,
что наиболее ощутимые перемены придут, когда им будет шестьдесят или семьдесят,
когда они будут совсем не похожи на себя в детстве, и эти фото будут для них
единственной памятью ушедших лет. Возможно, это будет  память, пронизанная чувством
сожаления…, надеюсь, что нет. Надеюсь, что они, всё же, будут воспринимать себя
прекрасными, несмотря на все происшедшие с ними изменения. Я не могу ответить
на этот вопрос определённо: мне не суждено это узнать.

 

Некоторые из моих очень худощавых моделей с возрастом пополнели, их формы округлились,
иногда весьма, но я считаю, что это только плюс. Они стали ещё прекраснее также
и потому, что дали жизнь другим людям --- своим детям. Их красота перешла к детям,
озарив всех светом человечности. Это и есть подлинная преемственность поколений.

 

Физическая красота - феноменальное явление. Человек считает, что определённые
объекты – прекрасны. Разные культуры воспринимают красоту по-разному. Японцы,
например, красили зубы в чёрный цвет, считая это красивым. Нет предела разнообразию
восприятия того, что эстетически привлекательно, и, скорей всего, этот предел
так и не будет достигнут.

 

Истинным является то, что в людях заложено чувство прекрасного, и оно есть часть
того сложного комплекса, который отделяет нас от животного мира. Чувство прекрасного
присуще человеку, оно всегда принадлежало, и будет принадлежать ему.

 

Дэвид Стайнберг

 

====================

Перевод Вадима Светлова, 

2 ноября 2004.

 

Джок Стэрджес (Jock Sturges)

Родился в 1947 в Нью‑Йорке, США.

Краткий автобиографический очерк с веб-страницы http://www.meiselgallery.com/sturges

Джок Стэрджес — краткая биография

Когда я окончил в 1966 году среднюю школу, передо мной стоял выбор между тремя
возможностями: поступить в колледж, быть призванным в армию и поехать воевать
во Вьетнам или активно уклоняться от призыва. Поскольку я понимал, что для колледжа
я не готов, не хотел никого убивать или быть убитым, но тем не менее считал неприемлемой
идею уклоняться от призыва, с тем, чтобы кто‑то другой, не имеющего моих
социальных возможностей, был забран в армию вместо меня, я решил завербоваться
в военно‑морской флот США. Мне не очень понравилась военная служба, но
эти четыре года на самом деле оказались довольно интересными, поскольку я проходил
службу в Японии, где исполнял должность специалиста по общению на русском языке.
Продолжая увлечение, которое захватило меня уже в школе, я также выучился профессиональной
фотографии в военной лаборатории и в конечном счете стал также главным фотографом
военно‑морской базы.

Я расстался с флотом к нашему взаимному облегчению в 1970 году, после чего прямо
из Японии я поехал в колледж Марлборо на юге штата Вермонт – и отпустил длинные
волосы. Там я начал с изучения педагогической психологии, но кончил дипломной
работой по междисциплинарной тематике: перцептивная психология и фотография,
– работая с двумя психологами из Корнельского университета и фотографом по имени
Ричард Бенсон. В летние каникулы я работал в Ньпорте в штате Род‑Айленд,
фотографируя пластиковые яхты и детей состоятельной публики. По окончании колледжа
я остался жить в Вермонте, работая в системе народного образования и подрабатывая
в качестве фотографа и санитара спасательной службы. Два лета я также провел
руководителем групп в программе «Эксперимент по выживанию в чужих странах» –
в России и Японии. В процессе всего этого с 1972 года я перешел в своей фотографической
работе на широкоформатную камеру (8х10) и предпринял попытку стать настоящим
фотохудожником – то, что с тех пор стало основной работой в моей жизни.

В течение года я работал для Ричарда Бенсона в качестве специалиста по фотопечати
и менеджера в Ньюпорте, где мы печатали, среди прочих, с негативов Этгета, Пола
Стрэнда, Гэри Уайногрэнда и Лизетты Модел. Наконец в 1978 году я снова бросил
вызов судьбе, переехав на Запад, в страну богачей Калифорнию. Я испытывал многие
направления фотографии, но с самого начала я пытался зарабатывать деньги съемками
классического танца, моды и портретов. Вся эта работа делалась в зимние месяцы,
так что лето у меня оставалось свободным для того, чтобы сосредоточиться на своей
собственной работе. Эта работа включает в себя этюды этапов жизни девочек, девушек,
молодых женщин, матерей и дочерей, снятые в сельской местности Западного побережья,
на пляжах Восточного побережья (Блок‑Айленд в штате Род‑Айленд),
на натуристских курортах Атлантического побережья Франции и в маленьких городках
на Западном побережье Ирландии. В 1985 году я получил степень магистра искусств
в Художественном институте в Сан‑Франциско, что задним числом мне представляется
самой бесполезной вещью, которую я когда‑либо сделал, заплатив за это восемь
тысяч долларов. Я прожил по одному и тому же адресу в Сан‑Франциско 21
год и только недавно переехал вместе с моей женой Майей в Сиэтл (штат Вашингтон),
где она усиленно учится на врача, а я продолжаю свою работу в новой чудесной
лаборатории.

В настоящее время вся моя жизнь посвящена художественной фотографии, основную
часть которой я выполняю во Франции, ставшей для меня вторым домом. Я выпустил
за последние восемь лет пять больших книг – две в издательстве Апертьюр, одну
в Японии в издательстве Гаккен, и две самые последние в издательстве Скало в
Цюрихе в Швейцарии. Мои работы в настоящее время представлены в 25 галереях в
восьми странах, сейчас я работаю над еще тремя книгами и множеством выставок
в музеях и галереях, а также имею большую программу учебных семинаров на 2001–02
годы. 

Джок Стэрджес — Сиэтл — 2001 г.

Перевод биографического очерка -Андрей Самарцев