Идущие за Солнцем (продолжение)

Начало тут: http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=8801
Другие части в выпусках от 08.01.2020, 10.01.2020 и 14.01.2020

Надо сказать, что Катунь река, в своём роде, уникальная. Само название, а в переводе оно значит Госпожа, Хозяйка, уже намекает на некую исключительность, выделяет из общего ряда. Тётя Вика, более известная, как Википедия, скупо сообщает, что "Кату́нь (южноалт. Кадын) — река в Республике Алтай и Алтайском крае России, левая составляющая Оби. Длина реки — 688 километров. Площадь бассейна — 60 900 квадратных километров".
А вот народные предания куда более поэтичны. Легенды алтайцев повествуют о своенравной красавице Кадын, заточённой суровым отцом - ханом Алтаем высоко в горах, но сбежавшей от него к своему возлюбленному - степному красавцу Бию. Не смогли могучие войны Алтай-хана остановить красавицу, за что грозный Алтай превратил их в камни, а от брака Кадын и Бия родилась красавица Обь. А ещё, бывают, рассказывают, что воины Алтай-хана нарочно не поймали Кадын, не желая противиться столь великой любви, хоть и знали какая ужасная судьба ждёт их в случае неудачи. Так говорят алтайцы.
Русские же староверы - кержаки считают, что Последняя Битва добра и зла произойдёт не в каком-то там Израиле, не в какой-то там долине Мегидо, нет, Армагедон будет здесь - в междуречье Бии и Катуни и кержаки точно знают на какую сторону они встанут. Железные люди, что и говорить. От патриарха Никона ушли, от царя ушли, от Советской власти не ушли, но резались что за неё, что против так, что в аду чертей от ужаса выворачивало. Не умеют они в компромис. В прочем, других тайга и горы не примут.
А вот всякие доморощенные даосизмом будданутые, вроде упоминавшихся уже шамбалалайцев, свято убеждены, что где-то тут, возле горы Белуха, а, стало быть, на Катуни, находятся ворота в страну блаженных - Шамбалу. В прочем, и настоящие буддисты такую возможность не отрицают. Правда, сами они Шамбалу не ищут, считая, что дверь в эту волшебную страну сама найдёт достигшего просветления.
Что же до активных искателей пути в страну блаженных, то от встретившихся на Алтае лично мне, почему-то крепко припахивало ядрёной алтайской коноплёй. Вот такой интересный факт, да.
Я же увидел перед собой обрамлённую горами, довольно широкую, поросшую низким кустарником, долину по которой причудливо петляла неширокая лента чистейшей бирюзы.
Мало кто видел жидкую бирюзу. Мне до того момента тоже не приходилось. Фантастическое зрелище. Как будто между горами петляет река из текучего камня. Такая же, извините за повтор, бирюзовая и столь же непрозрачная - зачёрпывай и вставляй в оправу. Думаю, ювелиры дорого дали бы за камень такого эталонного цвета. А уж как это смотрелось на фоне насыщенной летней зелени, под голубым небом и ярким солнцем в обрамлении вездесущих цветов! Дух захватывало!
Кстати, растительность за перевальчиком изменилась. Жимолости стало меньше, кое-где появились купы кедрового стланника, чуть ниже не редко, но и не очень часто расположились лиственницы, а вдоль речной долины и вовсе росли сосны, которых я до того на Алтае не видел. Особенно выделялась группа из семи просто огромных и дымок костра, вившийся среди них, подсказал мне направление. Я подкинул рюкзак и бодро зашагал вниз по склону.
- Значит нам туда дорога, значит нам туда дорога! - всплыли в голове строчки из песни времён Войны.
- Угу, дорога, панимаешь, - опять занудил внутренний голос. - Сначала пупындры собирать, потом спирт кушать под каааашууу, а утром голым задом в мокрую холодную воду! И потом задница две недели не просохнет, вместе со всем организмом! А он у нас, между прочим, один на двоих! Нет бы, как все, в Турцию - море, пляж, олинклюзив... Халдеи суетятся, ляпотааа! Фотки опять же на работе покажешь - сразу видно: солидный человек, хороший отель, барышням, опять же нравится. А ты что покажешь - как над костром обледенелое седалище грел и штаны сушил с себя не снимая? Грязный, вонючий, бородища - никакого комильфа в тебе нет!
- И не будет! - отрезал я. - На кой ляд мне этот олинкюзив? Пузо подрумянивать и халявным бухлом накачиваться? Зашибись отдых!
- Ну, на экскурсии можно ездить, - принялся неуклюже соблазнять меня этот паршивец. - По твоим любимым античным и византийским развалинам полазать. История, опять же - дыхание, можно сказать, вечности.
- Угу, - хмыкнул я. - У гида из истории только сказка про луноокую Гюльчатай с бёдрами столь же лунообразными, как и очи, да быль о том, что самый лучший кожа в лавке у Сулеймана - двоюродного брата моего троюродного свояка от четвёртой жены, куда мы сейчас всем автобусом и отправимся. Сразу после невиданного атракциона: сесть на верблюда - доллар, слезть - десять. А как слезешь, так тебя затопчет стадо или немцев с пивом, или японцев с фотоаппаратами. И тут откуда нивозьмись появился... британский джентльмен в шортах и с мордой, как у того верблюда. Да ну его напсих!
- Мир посмотришь, - не унимался этот сибарит комнатный.
- Откуда? Из бара? Нет, брат, географию надо изучать пятками!
- Ну и тащи свой мешок! - обиделся внутренний голос. - Только я то почему его вместе с тобой таскать должен?
- Тебе не тяжело. Ты бесплотный.
- Вот же нафиг, - разозлился этот лентяй. - Учишь его, воспитываешь! Уйду я от тебя.
- Вольному воля, - усмехнулся я. - Не держу. Махни в милую твоему сердцу Турцию.
- И кто меня туда отвезёт? - буркнул напоследок внутренний голос и затих.
Под горку это вам не в горку - ноги сами несут, так что с перевальчика я спустился быстро. А ещё нашёл на кусте стланника шишку. С орешками. Разломал её руками и слопал. Мне понравилось - я впервые ел кедровые орехи прямо с дерева.
- Хороший знак! Не находишь? - поинтересовался я у своего второго я, но он только блаженно щурился - идиот... Если бы мы с ним знали, насколько хороший...
Потом, еле ворочая кровоточащим от лузганья орешков языком, я ещё с, кхм, неоднозначным чувством стану вспоминать эту шишку...
Но не стоит забегать вперёд. Пока я беседовал со своим альтер эго и лакомился дарами тайги, горушка кончилась и тропа повела меня через луг к месту стапеля.
На подходе я увидел занятную картину: во-первых, Адмирал привязывал каны к длинной верёвке, во-вторых, обогнавшие меня Илья Первый и Тима под руководством Алексеича воевали с поплавком катамарана - запихивали поддув в шкуру. Вокруг громоздились шмотки, вёсла, "железо" рам, рядом с костром лежало толстое полено в котором торчал топор, словом, не лагерь, а "битвы поле роковое".
- Хи, ты глянь, - позвал я своего обиженного сибарита. - Прям битва при Севен Пайнс и сосен как раз семь. Смешались в кучу кони, люди - только залпов тысяч орудий не хватает. А Алексеич-то как хорош! Прямо генерал Ли - сухонький, седенький, но кремень! Всегда спокоен и вежлив. А ведь парни первый раз незнакомый кат собирают. По себе знаю сколько всего Алексеич хочет им сказать. А уж они сколько жаждут...
- Иди ты со своей военной историей! - отозвался внутренний голос. - Ты лучше скажи чего Адмирал делает? Каны вешать собрался за мятеж? А жрать мы как будем?
- Ну, тебе-то не надо, - подколол я. - Так чего расстраиваешься?
- Зато тебе надо, - терпеливо, как ребёнку, объяснил мне собеседник, - а я с тобой одну голову делить вынужден. За что мне такое наказание?
- А нефиг у меня в голове жилплощадь снимать по безвозмездному найму! - отрезал я. - Моя голова - я в неё ем. Так что терпи.
Внутренний голос обижено хмыкнул и умолк.
- Володь, за что каны вешаешь? Бунтовали? - поинтересовался я, сбрасывая со спины рюкзак.
Согласитесь, грех было не сплагиатить эту фразу у моего мозгового квартиранта.
- Нет, топить буду, - серьёзно отозвался Адмирал. - Как кронштадских революционных матросов.
- А нафига? - скрыть удивление не получилось.
- Пошли, покажу, - кивнул в сторону реки его превосходительство.
Вблизи река оказалась такой же бирюзовой и ещё более непрозрачной, чем казалась сверху. А ещё довольно резвой, не смотря на то, что выписывала причудливые кренделя. На глаз скорость течения составляла километров пять-семь в час.
Адмирал привязал верёвку к крепкому кусту, закинул каны в воду и повернулся ко мне:
- Пошли покурим и Матильду надо собирать.
- Пойдём-ка, покурим-ка, - противным голосом Масяни прокомментировал внутренний голос и снова ушёл во внутреннюю эммиграцию.
Я пожал плечами и двинулся следом за Володей.
Думаю, не имеет смысла подробно описывать процесс курения, так что давайте лучше я расскажу кто такая Матильда и почему её надо собирать. Во-первых, фамилия у неё не Кшесинская и она не балерина. Она вовсе даже он. Ярко выраженный мальчик. Катамаран-четвёрка производства фирмы Рафтмастер или Рафтматерь, как часто говорят. Окрашен пароход в цвета национального флага - бело-сине-красный. Посудина прочная, манёвренная, с хорошей всхожестью на вал, но в переноске тяжёлая, как все семь смертных грехов. А почему называется Матильда? А не знаю - Володя так назвал, вот у него и спрашивайте.
Кроме Матильды в нашей эскадре имеются ещё два гордых корабля: Зайка и Катяра. Зайка - катамаран-четвёрка щёгольсконо бело-синего окраса, пошит, выкормлен, выпестован и окрещён Алексеичем, а Катяра, тоже кат-четвёрка, представляет из себя красно-жёлтый "банан" производства фирмы Красно Солнышко. Да, слово "банан" здесь не имеет отношения ни к гастрономии, ни к сельскому хозяйству, а всего-навсего описывает форму гондол катамарана.
Сборка катамарана процесс довольно медитативный. Для начала надо найти достаточно ровную площадку, размерами примерно шесть на три метра и расстелить на ней "шкуры" - внешние, оболочки гондол - "прочный корпус" судна. Этим мы с Володей и занялись.
- Это школа танцев Соломона Пляра, школа бальных танцев вам говорят, - отчаянно картавя и грассируя на, якобы, одесский манер, запел внутренний голос, в то время, как мы с Адмиралом выплясывали по поляне с пятиметровой "шкурой" в руках.
- Заткнись, сволочь! - мысленно прошипел я, но этот гад не унялся и продолжил фальшиво петь.
- Ка-ва-леры приглашают дамов! Там где брошка, там пирод, - прокомментировал мозговой квартирант, когда мы с Володей обнаружили, что разложили шкуры носами в разные стороны и принялись их перекладывать.
Затем наступило время второго этапа - запихивания поддувов в шкуры. Поддув это надувной двухкамерный баллон из специальной ткани, который, собственно, и придаёт катамарану плавучесть. Его надо поместить внутрь шкуры так, чтобы он там не перекрутился, а "соски" для накачивания оказались там где надо - строго напротив специальных окон в наружной оболочке. Та ещё работёнка на самом деле.
Володя привязал верёвку к носу поддува, пропустил её от одного загрузочного отверстия до другого и принялся медленно тянуть. Моей же обязанностью было пропихивать поддув, расправляя его внутри шкуры по ходу действия. Поправляльщик в этот момент выглядит весьма забавно: он стоит на коленях, попом кверху, а головой внутри шкуры.
- Сара, Сара, не вертите задом, это ж не пропэллер, а ви не самолёт, - продолжал издеваться внутренний голос.
- Два шаги налево, два шаги направо, шаг вперёд и поворот, - запел я вслух. Не хватало ещё на свой внутренний голос обижаться.
Снаружи заржал Володя. И ещё кто-то, кажется, Борис. Ну, раз развеселил народ, надо продолжать. Тем более, что поддув уже почти весь внутри и лежит как надо. Ну, я и продолжил:
- Алик, Алик, Алик Рабинович! Я имею выйти. Я имею выйти, вам говорят. Ви тут помогите, мене замените... Шаг впирод и две назад.
С этими словами я и вылез. Вне шкуры оказалось светлее и прохладнее. Борис тут же принялся подкалывать меня на счёт моего оригинального выступления. Нет, я понимаю, он не со зла, но тут уже перебор - ему по сроку службы ещё не положено на счёт меня и сборки катамарана проходиться. Надо тоже подъелдыкнуть. Но я не успел. Алексеич меня опередил - ткнул пальцем в вязку рамы и пропел:
- Дамы дамы, помогите Боре, помогите Боре, вам говорят. Он наделал лужу прямо в коридоре. Шаг впирод и две назад.
Тут уже грохнули все.
- А чего? - не понял Борис.
- Перевязывай. Вот эту и эту, - Алексеич снова ткнул пальцем. - Разойдутся. Давай, ещё раз покажу.
Что же это за вязки такие и почему их надо перевязывать? Придётся опять углубиться в теорию. Гондолы катамарана связываются между собой рамой. Рама состоит из продолин - дюралевых труб, придающих гондолам жёсткость в продольном направлении, и поперечин, связывающих гондолы между собой.
Существуют два основных способа соединения элементов рамы: на кницах и на резине. На кницах просто - поставил в гнездо, зафиксировал петлёй из стропы и всё. Быстро, удобно, но есть ньюанс - это соединение заводского изготовления и если поломать на маршруте продолину или поперечину, а так бывает, то с ремонтом или заменой будут большие проблемы.
Второй способ - на резине сложнее. Для начала надо нарезать из камеры от легкового автомобиля так называемых вязок - полос резины шириной полтора-два сантиметра и длиной сантиметров семьдесят-восемьдесят. Потом каждый узел рамы хитрым способом связывается такой вязкой. Правильно завязанная вязка может лопнуть от перегрузки, но никогда не развяжется. Держит такое соединение не хуже кницы, но в случае поломки куда выгоднее - им можно связать два любых более-менее круглых предмета подходящего диаметра и, следовательно, в случае аварии можно вырубить новую раму в лесу. Но вот вязать раму на резине куда дольше - что есть, то есть. И если выполнить вязки неправильно можно разобраться на запчасти даже на спокойной воде, что, согласитесь, крайне неприятно.
Меж тем подтянулись Карпыч и Белокурая бестия и приступили к сборке Катяры. Вообще-то я должен был быть с ними - это мой экипаж в котором я уже несколько раз сходил на воду, да и Катята принадлежит в том числе и мне на правах паевой собственности, но, увы, не сейчас. Экипажи перед походом перераспределили и я оказался левым передним гребцом на Адмиральском кате, так что, пока Володя отвлёкся на обязанности дежурного, я прилежно накачивал Матильду. Духоподъёмное, надо сказать, занятие: взял "лягушку", присоединил к соску поддува, сделал пятьдеся качков, отсоединил, заткнул сосок, подключился ко второму, качнул пятьдесят раз и снова перешёл. И так до готовности.
Накачать Матильду я не успел. От реки появился Володя с канами.
- Ты спрашивал зачем их топить, - Адмирал поднял наших кормильцев. - Ну смотри.
Я посмотрел. Каны блестели, как зеркало. Внутри и снаружи.
- Сильное колдунство! - вырвалось у меня.
- А то! - усмехнулся Володя.
Поглядеть на такое зрелище собралась вся группа. Действительно, подобное в походе случается не часто. Если изнутри каны моются более чем тщательно, то отмывать многолетние напластования сажи, что наростают снаружи кана, дурных, обычно, нема - уж больно это долгое и выматывающее занятие. Проще положить котлы в специально обученный мешок, чтобы они не угвыздали остальную поклажу, а перед приготовлением пищи просто сполоснуть. А тут блестят, как столовое серебро влучших домах Лондону и Парыжу.
- Я это еще в восемьдесят девятом узнал, когда первый раз тут был, - не стал таиться Адмирал. - Здесь вода несёт много породы, и эта взвесь работает, как абразив. Вот и весь секрет. Пятнадцать минут и каны блестят. Но только тут. На следующей стоянке уже как повезёт, а через одну мыть придётся, как обычно, ручками.
- Так вот ты почему на стапеле дежурным быть вызвался, - с некоторой завистью протяну кто-то.
- А то! - усмехнулся его превосходительство.
Да, старый воин - мудрый воин. Тут ничего не попишешь. И знание, как ни крути - сила.
Володя поставил котлы на огонь и подошёл к Алексеичу. Они о чём-то вполголоса посовещались, а потом Адмирал махнул рукой, подзывая всех к себе.
- Значит так, - начал Володя. - Женя выбыл, один катамаран без лапки и потому я принял решение перетасовать экипажи. Лёха, ты ко мне на Матильду, пойдёшь задним в диагонали со мной. Третьим м нами пойдёт Борис. На Зайку к Алексеичу пойдут Маша, Илья Первый и Тима. На Катяре Денис, Костя, Никита и Илья Второй. Капитан - Костя.
- Оппаньки! - прорезался внутренний голос. - Возвращение блудного попугая. Опять на родной кат.
- Да чтобы ты понимал! - раздражённо ответил я. - Володя, небось, над рассадкой экипажей четвёртые сутки голову ломает. Мог бы, на самом деле, один катамаран вообще с маршркта сбросить. Пожалел. А, между прочим, случись чего, всё на его совести, а у нас в команде дап перворазника и куса чайников. Пока дядя Женя был всё, вроде, нормально: три судна, три опытнейших капитана, плюс, на каждом кате по зпгребному с опытом жёсткоц воды. А теперь? Вот и раскидал. Карпыч же к нас какой-никакой, а капитан, вот и взял его к себе в диагональ, иначе вообще пароходом управлять невозможно будет. Четырёх чайников с примерно равным опытом посадил на Катяру, а перворазников распределил между опытными капитанами. Лучший вариант из худших, а что делать? Небось, сердечко у Володи сейчас ёкает дай боже... Я бы не решился.
- Ну, то ты, - поддел внутренний голос. - Не обидно, что не тебя в капитаны поставили?
- Неа! - мысленно ухмыльнулся я, - мне личного состава и на работе хватает, так что побуду простым гребублей, а гребиблей пусть Белокурая бестия карячится! Ну его в баню на такой речке капитанить - я видео смотрел и то чуть не обделался!
Словом, народ перешёл по своим новым судам и продолжил деятельную возню. Особые мнения, если они у кого и были, остались неозвученными. Да и о чём говорить - Roma locuta, causa finita.
Думаю, тут необходимо пояснение. Хоть со стороны туристы и выглядят бандой шумных, жизнерадостных раздолбаев, но на маршруте, в любой уважающей себя тургруппе, царит дисциплина сходная с военной, разве что без присущего армии подчёркнутого чинопочитания. Матросы подчиняются капитану, капитаны - адмиралу. Слово командира - закон. Можно спорить, возмущаться, отстаивать свою точку зрения, но только до тех пор, пока приказ не озвучен. Шланговать и манкировать своими обязанностями тоже не принято. Не в игрушки играем, однако. Наше увлечение вполне может закончиться смертью или увечьем, а дисциплина и чёткое выполнение своих обязанностей позволяет снизить риск столь печального исхода до разумных пределов. При всём моём уважении к правам личности, в экстремальных условиях авторитаризм и иерархия работают лучше и этот нехитрый вывод написан кровью.
Дисциплина-дисциплиной, но похохмить мне никто не запрещал. А над кем? Конечно, над свежеиспечённым капитаном. Заодно и поговорим. Надо. Так что как только Белокурая бестия решил перекурить, так рядом оказался я, вооружённый здоровенным листом какого-то растения, по виду напоминающего лопух, но лишённого присущего лопуху пушка на тыльной стороне.
- Сэр! Кэптен, сэр! - я откозырял на британский манер. - Со всем уважением, сэр! Прикажете подержать над вами зонтик, сэр?!
- Да иди ты... за Солнцем! - ответственность явно начала уже давить на Костика.
- Пойти-то пойду, - я отбросил лопух, давая понять что шутки кончились и пошёл серьёзный разговор. - А ты приказать ничего не хочешь? Хотя бы роли в экипаже распределить?
- Угу, - кивнул капитан. - Сам сяду правым задним, тебя тоже посажу на корму левым, Никиту - левым передним, а Илью, понятно, в общем.
- Ну, что сам на капитанское место идёшь это логично, - согласился я. - Но меня-то зачем назад? Я передний, причём, левый, что тебе прекрасно известно. Оставь меня на моём месте и мы получим рабочую диагональ. А парни неизвестно сидели спереди или нет.
- Сидели, - утвердительно кивнул Костик. - А ты мне на корме нужен.
- Ну, как скажешь, кэп, - кивнул я. - Собирай тогда экипаж и озвучивай кому куда. А то сидушки с упорами пора вязать, так что пусть каждый на своём месте делает.
Пожалуй, опять пришло время для небольшого теоретического курса. Для начала расскажу что такое упоры - это широкие ленты, охватывающие наружную поверхность бедра катамаранного гребца и идущие от сидушки к раме. В них упираются при гребле, откуда, собственно, и пошло название, хотя, упоры ещё нередко называют стременами. Во время гребли на спокойной воде гребец сидит на надувном сидении особой формы - сидушке, навроде того, как сидят на пятках японцы, а упоры фиксируют седока, дабы он случайно не вывалился.
В пороге или во время выполнения резкого манёвра всё иначе - гребец стоит на коленях, а упоры, помимо функции фиксации, передают усилия от спины и ног гребца корпусу катамарана. Да, именно спины и ног, так как ручки у человека слабенькие и сколь нибудь мощную воду ими перегрести невозможно, так что в ручках просто держат весло, а поступательное движение судну передают при помощи спины, бёдер или всего корпуса, иначе удачи не видать.
Из-за такой необычной посадки катамаранщика всегда можно опознать на пляже - у него на коленях мозоли. Не такие, конечно, мощные и роговые, как у верблюда, но тем не менее. А как такое получилось я сейчас расскажу. Слушайте, но помните, что сказка, конечно, ложь, но в ней намёк...
Итак, увидел Господь, что средь сыновей Адамовых стали иные желать странного: манят их горы высокие, реки широкие, леса дремучие и пещеры глубокиене не прибытку ради, а просто так - позырить. И увидел Господь что это хорошо. И нарёк самого первого из возжелавших странного Туристом. И размножилось потомство Туриста на земле и ходили потомки его по горам и долам, и подвязывали они к спине котомки холщовые на рогульке деревянной лыком с дерева липового содранным, ибо рюкзака не ведали.
И разделились потомки Туриста на четыре рода, что пошли от сыновей его: Пешехода, Горника, Водника и Спелеолога.
Манили Пешехода леса дремучие, поля широкие и тропы нехоженные и доселе потомство его попирает стопами своими твердь земную, но гор высоких, рек быстрых и пещер глубоких чуждается.
Горника же манили горы высокие, скалы неприступные и снега вечные, что лежат на вершинах заоблачных, ибо ближе в горах до Господа.
Воднику же милее всего были реки текучие и озёра широкие, ибо вода есть жизнь по воле Господа. Ходил он на плотах по рекам бурным и на лодках по рекам тихим. Горек был хлеб Водника, мокр зад, но сладок спирт, ибо не на спине своей пёр он его, но на судне прочном и вместительном, кои строить умудрил Водника Господь.
Спелеолог же оказался средь братьев овцою паршивою, ибо не мил ему свет солнечный и воздух чистый. Ищет он во тьме пещер знаний тайных и тем ко тьме уклоняется. Не видит он листвы зелёной, неба голубого, не чувствует ветра вольного и спирт свой настаивает на крови тварей нечстых, мышами летучими именуемых. Но по воле Господней не может тьма до конца овладеть душою Спелеолога и потомков его и от того остальное потомство Туриста считают спелеологов братьями заблудшими.
Средь потомства сыновей Туриста первые в почёте братья Абалаковы от самого Горника происходящие, ибо дали они люду туристическому рюкзак Абалаковский - прародитель всех рюкзаков. От тех братьев пошли горники, что ходят по лугам альпийским выше облака ходячего, но ниже снега вечного, альпинисты, что к вершинам льдами и снегами вечными стремятся и скалолазы, коим милее всего скалы отвесные. Высоко в горы ушли они и отрвались от братьев своих внизу пребывающих - потомства многочисленного старшего брата Пешехода. Лишь изредка пересекаются на маршруте пути пешеходов и горников и понимают они тогда, что некогда были едины.
У Водника же было три сына. Имена их, отцом данные, забылись ныне. Старший сын любил реки неспешные, кувшинками заросшие, да озёра широкие и видел он в них своё счастье, славил Господа и не искал от жизни иного, ибо довольствовался малым. И возвал к нему Господь и сказал: "Нарекаю тебя за смирение твоё Байдарастом Брезентовым. И будешь ты и потомство твоё старшими в почёте средь люда водоплавающего. И не изменит тебе никогда твоя байдарка брезентовая, Тайменем именуемая, и весло дюралевое. И будет тебе всегда до магазина не более дня ходу, и плотва всегда будет клевать на удочку твою. И стало так.
Средний же брат жаждал рек бурных с руслом камнями усеянным. И ходил он на эти реки, и покорял их, сначала на плоту отцовском, а потом на всяческих надувных пупындрах: ЛАСах, ПСНах и прочих, названий которых уж никто и не упомнит. Возгордился от того средний сын и кощунственно говорил, что всего сам добился, без помощи Господней.
И явился тогда ему Господь во всей силе и славе и показал судно неведомое, катамараном именуемое. И пал на колени средний брат и горько каялся в гордыне своей. И простил его Господь, но сказал: "Отныне, в память о своих прегрешениях, всегда ты будешь стоять на коленях пупындрою своей управляя и станешь отбивать поклоны при каждом гребке. И коленями твоими можно будет орехи колоть в память о твоих прегрешениях. Но за то что покаялся дам я тебе судно неведомое, катамараном именуемое, на котором тебе никакие пороги сташны не будут, если только сам не облажаешься. И зваться тебе и потомству твоему теперь Катамаранщиками". И стало по слову его.
Третий же брат хитёр и чванлив был без меры. Возводил он напраслину на братьев своих и говорил: "Посмотри, Господи, на меня и на братьев моих. Не выше ли я их? Не лучше ли? Не более ли их тебя славлю? Не заслужил ли я за то почёта большего?"И покарал его за это Господь, повелев вечно ходить в резине обтягивающей, яко насельнику содомскому или, прости Господи, менеджеру креативному и в юбке резиновой премерзостной, сплавляться по рекам бурным в тазу пластиковом, каяком именуемом, носить на носу прищепку уродливую, спать на коврике собачьем, укрываться пелёнкою непромокаемой и питаться бомжпакетами, ибо ни спальник, ни палатка, ни еда в таз пластиковый, каяком именуемый, не поместятся. А зваться повелел Господь младшему брату и потомству его Каякерами. И стало по слову его.
Так оно было на самом деле или нет - кто знает? Но легенды, обычно, не лгут. Разве что чуть-чуть приукрашивают...
Сказка-сказкой, но пора возвращаться в реальный мир. Пока мы стапелились, время перевалило глубоко за полдень. Вставать на воду и выходить уже не стоило - до следующей стоянки до темноты не дойти, а вставать где придётся явно не лучшая идея. О чём на Адмирал и объявил за обедом.
Услышав это Борис оживился и попросил разрешения слазить на гору на другой стороне речной долины. Никита и Илья Второй решили присоединиться. Адмирал не возражал, но поинтнресовался как парни собираются форсировать реку. Ответ "переплыть" его не устроил.