Памятник матросу

Как-то ближе к осени 1983 года к нам на Медвежку пришел РК (думаю, все знают, что это рейдовый катер). Как обычно, доставили для личного состава Поста наблюдения и связи почту, продукты, посылки и еще пополнение. Это был матрос Андрей Чуркин. Я, может быть, и изменил бы фамилию, да шила в мешке не утаишь.Это имя есть на памятнике. Андрей был "годок" т.е. весной уже на дембель. Парень он был видный, интересный, такие девчонкам нравятся. Говорили, что он этим нередко пользовался, когда был музыкантом в ДОФе. Ходили слухи, что за интрижку с замужней дамой его и отправили подальше от греха, т.е. из Гремихи в тюрьму без решеток (так тогда на берегу нередко называли нашу Медвежку). Андрей быстро адаптировался к островной жизни. Да и служить ему оставалось немного.

Не успели оглянуться, а тут и полярная ночь настала, а потом и Новый 1984 год пришел. А вскоре пришел и очень важный неофициальный праздник всех "срочников" —100 ДНЕЙ ДО ПРИКАЗА". Кто служил, тот знает. Пора готовиться: клеши натягивать на "торпеды", клеить фотки в дембельский альбом. А что на фотках? Рация да РЛСка, ну еще сигнальный фонарь, да зачуханный дизель-генератор...Не густо. Вероятно, тут кому-то и пришла в голову идея сделать фото на берегу на фоне СКР, выходящего на боевое дежурство. Сказано - сделано.

Я в тот день был в моторке, менял масло в дизеле, когда влетел сигнальщик Гайдучок и закричал:
- Николаич! Помоги скорее! Там Андрюха в море упал! Надо шкерты взять! - Я не стал медлить и, схватив кусок каната, бросился к выходу. Сначала подумал , что кто-то упал в расщелину, коих на острове было немало. Но пока мы бежали, Гайдучок, задыхаясь от волнения, рассказал, что они фотографировались... и тут вдруг большая волна... и бах!.. обоих смыло... а потом Сергей Хоровинкин оказался на другом камне... В общем, из этого сбивчивого рассказа было ясно одно: произошло нечто страшное. Бежать было недалеко, и вскоре мы были на месте. На берегу стояли двое матросов. Один из них был совершенно мокрый, но он не замечал этого и все всматривался в огромные волны, яростно бьющиеся о прибрежные скалы.

- Ну, где Андрюха?! - закричал я.
- Там,- ответил Сергей и отрешенно махнул рукой в сторону волн. Помолчав, добавил:
- Он еще что-то крикнул нам, но мы не расслышали, а потом его накрыло еще одной волной, и всё...Только шапка плавала. А потом и она намокла и утонула...
Они смотрели на меня с надеждой, будто я мог совершить чудо. Но я тоже был оглушен произошедшим. И тут вдруг почувствовал запах бражки.
Этот запах привел меня в дикую ярость!
- Вот оно в чем дело! - орал я,.. а дальше не буду даже пытаться вспомнить какие слова я им высказал. Прооравшись, я посмотрел на них. Хмурые, они понуро молчали. "Значит, виноваты," - подумал я.
- Николаич, чё делать теперь? - тихо спросил сигнальщик Гайдучок.
- То, что должны делать по команде, доложить на берег командиру, — отрезал я .
- И еще делайте что угодно, но постарайтесь поскорее протрезветь. Впрочем, хмель уже прошел, остался только этот гадкий запах.
- Николаич, а можно мы флягу с бражкой у тебя на маяке спрячем? - снова тихо спросил Гайдучок.
- Идиот!!! - взревел я — Вам тюрьма грозит! В море вашу вонючую бражку и фляжку вместе с ней!
Постояв еще некоторое время на берегу, мы окончательно поняли, что случилась страшная трагедия. Нас, островитян, стало на одного меньше.
Мы пришли в маячный городок, и я позвал всех ко мне в дом. Оля мыла посуду. По нашим лицам она сразу поняла, что пришла беда. Я не стал тянуть и с порога бухнул:
- Андрей Чуркин погиб! Волной смыло! — Оля вздрогнула и выронила чашку.Чашка с грохотом разлетелась на мелкие осколки. И я поймал себя на мысли, что все происходящее кажется сном или фильмом с нашим участием.
Оля подошла к аптечке, достала какие-то таблетки, капли. Плечи ее вздрагивали, и она никак не могла накапать капли в мензурку. В доме запахло валерьянкой. Для меня это всегда был запах беды.
Потом мы пошли на пост и вышли на связь не по графику. Радист Серега передал короткое сообщение: в море упал Червь Аз. Да, секретность того времени не позволяла передавать информацию открытым текстом. Потому сообщение содержало первую букву фамилии и имени. Ч и А. Последовал приказ повторить сообщение. Повторили еще два раза. Мы вышли на мостик и стали смотреть на берег. Через несколько минут от берега отошел катер.

- Готовьтесь к допросу, -сказал ребятам. — Лишнего не болтайте.
Я взял бинокль и навел его на приближающийся катер. Но что это? Он изменил курс и пошел на выход мимо острова. Да и вообще, это был не РК, а наш БГК 483! Вот он сбавил ход. В это время из радиорубки раздался голос капитана.
- Где это случилось?
Я крикнул радисту:
- Пусть еще немного пройдет вперед.
Потом началось что-то странное. Катер стал ходить вдоль берега, то и дело меняя курс на противоположный. Видно было, что на корме стояли матросы и что-то периодически бросали за борт, потом доставали и снова кидали. Так продолжалось больше часа. Ветер начал крепчать, и уже темнело. Катер пошел в Гремиху. Тут я понял, что они бросали «кошку» и тралили пролив, надеясь зацепить тело.
Побыв еще около часа у ребят на посту, я вернулся домой. Меня встретила жена. Молча уткнулась мне в плечо и беззвучно заплакала. Наши дети тоже молча делали вид, что заняты рисованием. Что бы как-то избавиться от этой гнетущей тишины, я попросил их рассказать, как прошел день, что они делали. Они наперебой что-то говорили, я согласно кивал головой, хотя ничего по сути не слышал. Думал о том, что будет завтра. Да, приедет следователь и начнутся допросы-вопросы.
А на утро я проснулся от воя ветра за окном. Выглянув в окно, увидел, что на море бушует настоящий шторм. Огромные волны, украшенные белыми пенными шапками, гуляют по всему заливу. "Так, значит, катер сегодня не придет," - подумал я почему то с облегчением. Могут, конечно, на вертушке прилететь. Хотя, при таком ветре тоже маловероятно.
После завтрака пошел на пост. Там как раз был сеанс связи. Когда я зашел в радиорубку, из динамика раздался знакомый голос старшины рейдового поста.
- Ребята, вы там помогите Григорьевне. Тяжело ей сейчас будет одной с двумя маленькими пацанами. Жаль мужика,толковый был, - уже открытым текстом говорил старшина Пашка.
Установилась длинная пауза. Я понял, о ком идет речь.
- Да вы что там О....ЛИ! — заорал я в вырванный у радиста микрофон.
Через минуту все прояснилось. Из-за этой долбаной секретности на берегу сообщение В МОРЕ УПАЛ Червь Аз было принято как буквы моей фамилии -
Ч в о р А. Хотя подразумевалось — Чуркин Андрей. Вот почему не рейдовый катер, а БГК гидрографии тралил пролив. Они искали мой труп!!!
Между тем ветер продолжал крепчать. Шторм усиливался.
Так прошло 5 дней. На шестой день ветер ненадолго утих. Ждали визит начальства, следователя и родственников Андрея. На посту был аврал. Все мыли и чистили. Однако к полудню ветер вновь пошел на усиление. И РК, отойдя от причала, на полпути повернул назад, потом еще раз развернулся и пошел вдоль Медвежки. И еще раз сменив курс, пошел к третьему причалу. Позже мы узнали, что на борту были отец и брат погибшего матроса. Все, что они смогли, это бросить венки в море...
Прошло еще три или четыре дня. Приехала целая комиссия. Молодой каплей, сойдя на берег, окинул хмурым взглядом нашу островную братию, глянул на мои джинсы и сразу "наехал" на меня.
- Почему одет не по форме? - рявкнул он. Я не успел ему ответить потому что мой начальник ЧНО успокоил его, сказав, что это не его боец, а начальник маяка. Потом он сказал мне, что на берегу в тот трагический вечер уже скидывались на венок... для меня.
Среди прибывших был и военный дознаватель. Дело он свое знал хорошо и сразу приступил к допросу ребят с поста. Лишь через два часа очередь дошла до нас. Мой камбуз превратился в кабинет следователя. Допрашивали всех по одиночке. После допроса Оли я стал догадываться, что меня неспроста оставили на «закуску». И оказался прав.
Не знаю, то ли он был очень опытен в таких делах, или просто начитался детективов, где все сводится к фабуле « шерше ля фам». Так или иначе, я скоро понял, что это я для него главный подозреваемый. Для него все было просто. Погибший имел репутацию Дон Жуана, за что был сослан на остров. А женщина тут одна, моя жена. Ну вот, все ясно, я его подловил и сбросил потом в море. Как в дешевом детективе, концы в воду. Я сразу сказал ему, что знаю что такое презумпция невиновности и не буду помогать ему копать для меня яму. Он нахмурился, потом многозначительно посмотрел в протокол и спросил:
- Так вы говорите, что несудимы и не привлекались? — Я кивнул головой, —
- Так-так, ну это еще надо будет проверить. Уж очень вы спокойны. Похоже, опыт у вас есть.
Позже я узнал от моряков, что он им задавал «наводящие» вопросы. А они в один голос говорили, что Ольга Григорьевна им как мать родная, и с мужем у нее идеальная семья. Но следака это лишь еще больше настораживало.
В конце концов комиссия уехала. Больше никого никуда не вызывали. На пост
был назначен старшим мичман. И жизнь пошла своим чередом.
Позже я узнал подробности трагедии. Ребята, действительно, перед тем, как идти на берег, немного выпили своей бражки, больше для куража. При съемке ловили момент, чтобы в кадре был СКР и обязательно большая волна. Но та волна, которая пришла, оказалась слишком большой, вероятно, это был тот самый девятый вал. И этот вал накрыл двух друзей, стоявших на камне. Но когда волна стала уходить обратно, почему-то забрала с собой лишь одного моряка. Второй был выброшен на стоящий рядом валун. Андрей вынырнул уже в 20 метрах от берега, что-то крикнул, но следующая волна накрыла его навсегда. На поверхности осталась только его шапка, но вскоре и ее поглотило море. Сергей оказался счастливчиком. Он говорил потом, что его судьба пожалела, наверно, потому что он единственный у мамы. А я подумал, потому что мамы наши молятся за нас всю свою жизнь.

Пришла весна, за ней лето. И оно прошло. Мы вернулись из отпуска, и я предложил ребятам сделать памятный знак напротив того места, где погиб Андрей. Место выбрали повыше, чтобы волны не смыли.
С камнем проблем на острове нет. Цемент достали, тяжелее всего было найти песок для раствора. Чудно: море кругом, а вот песка нет. Пустили в дело песок из пожарных ящиков. Когда-то у острова затонул рейдовый катер. Шторма быстро раскатали его, как каток консервную банку. А вот якорь и цепь море оставило для нас. Всем островом трудились, и вот уже почти все было готово. Осталось решить, как и из чего сделать табличку. Решено было отлить ее из свинца, благо его на острове было в избытке в виде старых аккумуляторов. Но сначала надо сделать форму, а форму делают по модели. Пригодились знания и опыт, полученный при обучении в рыбопромышленном техникуме. В качестве основы модели Оля предложила подходящий по форме и размеру поднос. Красиво вылепить буквы было некому и нереально. Подошли магнитные буквы, одолженные у наших детей. Стараниями моей жены вскоре модель была готова. Уже не помню точно, из чего делали формовочную смесь. Но сделали, высушили и вот момент истины. Серебряная струя расплавленного свинца льется из тигля в форму. Потом долгое ожидание пока отливка остынет. И вот он, долгожданный миг. Форма разрушается, обнажая блестящую табличку. На ней всего несколько слов.

В память о друге
Андрее Чуркине

погиб 13 11 84г.

На следующий день доделали памятник, закрепили табличку, установили якорь, подвесили цепи и покрасили их черной краской.

Все островитяне были здесь. Оля положила на якорь маленький букетик. Помолчали.Все уже было сказано, пока делали памятник. Андрей был хорошим парнем, да вот судьба ему выпала нехорошая.