Итоговая проверка
Итоговая проверка... Как много в звуке этом для сердца армейского слилось! Даже матёрых мотострелков прошибает пот от этого словосочетания. Конец мирной жизни. Все силы и средства на сдачу итоговых экзаменов. На войне - как на войне! В Советской Армии год делился на два периода обучения - летний и зимний. Каждый период завершался итоговой проверкой, которая начиналась со строевого смотра, а дальше по графику. Если планировались тактические учения, то выводилась комплексная оценка за учение. Если же нет, то сдавали практически все основные дисциплины: тактику, огневую, строевую, техническую подготовку. Кроме того, отдельно проверяли состояние техники и вооружения, казарм, столовой и складов. Затем по определенной схеме выводилась общая оценка каждому подразделению и части в целом. Как говорил один старый мудрый прапорщик: «Неделя позора и полгода спокойной жизни». Но, нам позора не надо, наш полк отличный. Гвардейцы Шестьдесят Седьмом Мотострелк ового полка в течении полугода чему-то учились в процессе постоянной боевой готовности, и воинской части «полевая почта 35145» нужно просто подтвердить своё высокое звание. Вначале разведка докладывает точную дату итоговой проверки и её масштаб: полковая, дивизионная, армейская или, не дай бог, еще выше. В полку начинается движение: первым делом писарями в канцеляриях рот и батальонов срочно заполняется большое количество всевозможных журналов; офицеры не отстают, что-то пишут в своих конспектах, переписывая друг у друга. По большому счёту эти конспекты вообще были на хрен не нужны. Проверяемые брали с собой на полигон эти тетрадки только для проверяющих. И если во время итоговой проверки любой проверяющий офицер заметит, что у командира роты отсутствует конспект именно с сегодняшней датой проведения стрельб - всё, кранты! Роту отстраняют от занятий, ротного тут же заставят писать новые конспекты, и потом на совещаниях ещё месяц будут склонять в разных позах за этот непотребный для советского офицера проступок. Вообще в ГСВГ, да и во всей Советской Армии, должность командира роты являлась самой трудной, ответственной и рисковой. Командир роты отвечал за всё и вся! Но, эта должность могла быть трамплином для дальнейшей карьеры, если ротный мог сдать пару - тройку итоговых проверок подряд на «отлично» или «хорошо». Также, с этой должности можно было соскочить на менее тяжелую и ответственную должность через пару лет, завалив службу в своей роте «по самое не балуй». В противном случае, «середнячком» на роте в ГСВГ можно было прослужить все пять лет до замены, а во внутренних округах и все десять. В частях с солдатами срочно проводятся какие-то недостающие занятия с целью показать, что они проводились весь учебный период. От мозолистых солдатских рук на спортгородке начинают блестеть перекладины. «Конь» и «Козел» с радостью подставляют спины прыгунам в форме и сапогах. У рядового и сержантского состава появляется возможность показать себя во всей армейской красе и даже получить за успешную сдачу итоговой проверки благодарность или грамоту. Или сфотографироваться у развёрнутого знамени части. Или даже съездить в краткосрочный отпуск на Родину-Мать. Все приводят в порядок оружие, амуницию и форму. До блеска вылизываются полы и окна казармы. В части повсюду глобальная перепокраска техники, стен казарм, стволов деревьев и бордюров дорожек.
Финансовая часть полка деньги на закупку материалов для ремонта казарм выделяла очень редко и мизерными суммами. Каждый командир роты хорошо понимал, что спрос в итоге будет только с него и выкручивался как мог, с разрешения командования полка отправлял своих солдат на работы к немцам. У каждого из офицеров в запасе были комплекты знаков различия солдат и сержантов, за которые выменивались у складских солдат припрятанные излишки строительных материалов. Старослужащие полигонной команды пользовались этим моментом и эксплуатировали пилораму стрельбища на полную мощность, выменивая у знакомых офицеров доски и рейки на значки. Полный комплект солдатских значков стоил двадцать марок ГДР. Военнослужащих Советской Армии всегда выручали работа у немцев с натуральным обменом в виде оплаты за труд и местные свалки вторсырья. Поэтому, уже за месяц до итоговой проверки часть полигонной команды войскового стрельбища Помсен и прикомандированных бойцов пехоты работа ли на немецких предприятиях, зарабатывая для полка краску, фанеру, обои, гвозди и другие строительные материалы. Каждое утро, после раннего завтрака, прапорщик Кантемиров развозил солдат на закреплённом за стрельбищем ГАЗ-66 на немецкую мебельную фабрику, а перед ужином забирал обратно. Бойцы всегда работали с большой охотой, ведь это была возможность вырваться в «цивильную жизнь». Словом «цивильный» военнослужащие ГСВГ называли всё, что не относилось к армейской службе. Были «цивильные» сигареты, то есть любые не входящие в солдатский паёк марок «Северные», «Гуцульские» или «Охотничьи». В клубах части иногда показывали «цивильные» фильмы про гражданскую жизнь. А на немецких предприятиях была просто «цивильная» атмосфера. Но, самым лучшим и долгожданным для каждого солдата на таких работах была «цивильная» пища - настоящая гражданская еда! Старший оператор стрельбища и земляк Тим ура сержант Виталий Басалаев каждый вечер на обратном пути после работы у немцев взахлёб рассказывал своему командиру про меню на сегодняшний день:
- Смотрите, товарищ прапорщик, мы начинаем работать в семь утра, таскаем и складываем фанеру в блоки для погрузчика, а уже в восемь первый завтрак - свежая булочка и кофе. Быстро съедаем и опять работаем до одиннадцати часов, а там уже второй завтрак - бутерброд с колбаской и опять кофе.
Виталий улыбнулся:
- Достал этот кофе. Лучше бы пиво давали!
Прапорщик посмотрел на земляка:
- Борзеем, боец. Дома будешь пиво пить.
- Такого как здесь не буду, - Виталик вздохнул и продолжал дальше, сыто улыбаясь, - зато ровно в час обед из сосисок с тушёнными овощами и салатом, бери сколько угодно. А какой запах! Потом в четыре часа полдник - блин, опять кофе с булочками.
Тимур молча слушал кулинарные воспоминания своего бойца и думал:
«Ну, чем не праздник для солдата? А наиболее ушлые бойцы ещё умудрялись попить пива в перерыве. Вот и от Виталика слегка пивком попахивает...». Почти несбыточной мечтой каждого солдата дрезденского гарнизона была работа на местной пивном заводе. Прапорщик Кантемиров и сам был всегда не прочь поработать с немцами и с удовольствием выполнял это добавленное к своим постоянным обязанностям поручение командира полка. Это был хороший повод оторваться от повседневных дел, прокатиться старшим по дорогам ГДР и ещё раз попрактиковаться в местном саксонском диалекте. Тимур обратил внимание, что многие офицеры и прапорщики, отслужившие уже некоторый период в ГСВГ, да и солдаты старших периодов службы, употребляют в своей речи простые немецкие слова. Часто можно было услышать от наших сограждан такие слова как «гут и шлехт», «данке и бите», «нихт ферштеен» и другие. Какой был порядок расчётов с немцами, Тимур не знал, обычно старшина стрельб ища сам получал заработанные строительный материалы, часть из которых отвозили в полк, а фанеру и краску оставляли на стрельбище. За две недели рабочего периода успели выполнить все работы в поле, летом поочерёдно, чтобы не прекращать боевой подготовки, отремонтировали все здания участков направления стрельб и к самой проверке уже заканчивали ремонт складов и казармы стрельбища. В этот период войсковое стрельбище Помсен отчаянно боролось за звание лучшего стрельбища в ГСВГ.
Теперь про немецкие свалки. Советские люди привыкли, что второй сорт - не брак. Но, только не для немцев! Законопослушные бюргеры выбрасывали на свои свалки любой некондиционный товар. Советские военнослужащие имели с немецких свалок практически все: краску, растворитель, обои самые разнообразные, мебель, ковры, посуду и много всякого другого. Поражало то, что некоторых вещей, которые выбрасывались у немцев, в Союзе и в продаже не было. Что ещё раз подтверждала разницу в уровне жизни между ГДР и СССР. Земля Саксония была богата на свалки, просто надо было знать «грибные места». Под Майсеном была свалка знаменитого на весь мир саксонского фарфора. С Швепница везли пивные стаканы 0,33 и 0,5 литра, стаканы для напитков с картинками. Командир взвода обеспечения Третьего МСБ прапорщик Серябряков под Торгау надыбал свалку керамической посуды. Оттуда посуда вывозилась ящиками в полк и на полигон, что позволяло не трогать посуду из комплекта полевой кухни . В Вурцене была ковровая фабрика, откуда периодически, но постоянно, выбрасывался неликвид. Так в каждой канцелярии местной части лежал ковер, а в казармах - прикроватные коврики. Брандис - линолиум, брак - целыми рулонами. Дрезденская свалка действительно была "клондайк" для жителей местного гарнизона. Брали оттуда всё: мебель, холодильники, телевизоры, домашнюю утварь и даже вино! Немцы однажды свалили туда две машины с испорченным вином, которое потом пришлось изымать из солдатских тумбочек. Не зря в то время бытовала армейская поговорка: "Свалка, водка и рапид нашу армию крепит!". Вопрос стоял настолько серьезно, что, даже передавая должность при замене, офицер провозил своего заменщика по всем окрестным свалкам. Вводил в курс дела, так сказать. Вначале, вроде, как-то стыдно было, но потом ничего, привыкаешь. Берешь с собой несколько отличившихся бойцов и вперед за добычей. А солдаты стараются и добросовестно тащат службу по роте только ради этих поездок на свалку. Пра порщик Кантемиров как - то раз нашёл старую швейную машинку Зингер, вполне рабочую, поставил в бытовку казармы стрельбища. А сколько на дрезденской свалке находили раритета времён вермахта, начиная от простых пуговиц и до чёрной каски SS с символикой с боку в виде фамильного герба. Самым ярким воспоминанием от немецких свалок осталась находка фашистского штык - ножа. Длинный такой был, красивый, с орлом и свастикой на клинке. Видимо, от карабина. Советский прапорщик нашёл, испугался и выбросил этот штык от греха подальше! Вернее, подальше от Особого отдела. Краску на складах не просили, а искали на свалках. Перед проверкой старшина стрельбища привёз с полка бочку серой краски, найденную на немецкой свалке техником разведроты прапорщиком Нагиевым. Всего в полк привезли шесть бочек. За что техник разведроты получил личную благодарность от командира полка. Для всего бетонного забора части с воротами КПП по периметру вполне хватило. С немецких улиц мотострелковый полк сиял как новый пятак! На полигоне все учебные классы, пункты боепитания и скамейки тоже были покрашены в этот благородный серый цвет. Единственный минус был в том, что эта краска очень долго сохла. А в сырую погоду саксонской осени не сохла вообще, о чём и было доложено командиру полка. Подполковник Григорьев прибыл на стрельбище, аккуратно потрогал свежевыкрашенную скамейку у Центральной вышки, вытер палец и резонно заметил:
- А не хрен садиться! Проверяющие проверять нас приедут или на скамейках тут сидеть?
- Тварщ полковник, так за всеми не уследишь! Они же как дети разбегутся по всему полигону. Вот зуб даю, усядется же на ночных стрельбах кто-нибудь из проверяющих. Меня же потом первым цинично и отымеют?
- А ты, прапорщик, терпи ради родного полка,- улыбнулся Григорьев, - и растворитель приготовь. Если что, лично почистишь форму. Не уследили мол. Виноват! А я комбатам прикажу далеко от себя проверяющих не отпускать. Всё понял, Кантемиров?
- Есть, растворитель приготовить! - печально махнул рукой начальник стрельбища.
И вот этот судный день настал. Началась итоговая проверка! С самого утра понедельника прибыла комиссия из Группы войск в составе двадцати проверяющих. Одних только полковников штук пять во главе с генералом, рассыпались по всей территории части. Вывернут и высушат. Но, мы к этому готовы! Наш ответ будет адекватным внутренней угрозе. В полку исторически сложился традиционный план приема различных делегаций. По приезду высоких гостей на плацу их встречала гвардейская Первая МСР в полной парадной форме, с карабинами, офицеры с саблями, как и положено роте почетного караула. После строевого смотра делегации показывали казармы геройских Девятой и Четвёртой МСР. До проверки, пока казармы ремонтировались, эти две роты прожили в палатках за парком боевых машин. В это время на спортгородке проводилось занятие по физподготовке с одним из подразделений, набранных из спортсменов полка; так как спортгородок попадал в поле зрения при передвижении с плаца к подготовленным казармам. В первые три дня в полку запланированы сдача общевойсковых предметов и политической подготовки. «Призрак коммунизма» в виде проверяющих майоров - замполитов бродил по брусчатке части прямо в центре Европы. Страх и ужас! На четвертый день планируются выезды на стрельбище и танкодром - стрельба и вождение. И тут начинается вырисовываться общая картина: только один Третий МСБ уверенно идёт на отлично. Второй МСБ пока не тянет. Система проста как солдатский сапог - для отличного полка нужно два отличных батальона и один хороший. Командир Третьего МСБ гвардии капитан Литвиненко успел до обращения в нормального военного человека «от инфантерии» оттянуть три года срочной службы во флоте и иметь соответствующий чин старшего матроса. Что подтверждала синяя наколка в виде морского якоря на руке капитана. Все прекрасно знали крутой нрав комбата, и за манеру руководить большим, многонациональным и дружным армейским коллективом капитан Литвиненко получил соответствующую кличку «Боцман». Флотские выражения комбата хорошо вплетались в пехотный лексикон. Весь батальон быстро усвоил, что никогда не надо комбату «булькать», то есть говорить ему неправду или попросту «звездеть». А «поплавком», иногда и «грёбанным», побывал каждый второй боец пехоты. В первый период вступления в должность Боцман ещё мог услышать от своих весельчаков и юмористов различные шутки над его матросским прошлым в виде команд: «Свистать всех наверх!» и «Полундра!». Чуток позднее офицеры, прапорщики и сержанты с обострённым чувством юмора быстро испытали на себе шок и трепет от загадочной морской души капитана - пехотинца, и со временем эти пиратские смехуёчки сошли на нет. Только псевдоним «Боцман» навечно остался в истории полка. При капитане Литвиненко батальон был всегда отличным, что не раз отмечалось военными чинами различных рангов и погон. У Второго МСБ был шанс выйти на «отлично» на показных ротных тактических ученьях с боевой стрельбой. Что и произошло по намеченному плану на войсковом стрельбище Помсен. Четвёртая МСР занимала оборону по краю стрельбища. В глубине обороны, в тылу полигона, на тактическом поле готовилась к атаке сводная рота из состава Пятой и Шестой МСР. По сигналу с Центральной вышки началась огневая подготовка. Замаскированные боевые машины пехоты вели огонь с места кумулятивными снарядами по старым САУ, которые использовались в качестве мишеней и были начинены бочками с отходами ГСМ. По этим бронированным мишеням долбили боевыми выстрелами и стрелки РПГ. При попадании происходил огромный огненный взрыв, а потом долгое горение. Велся огонь из всего стрелкового оружия, патронов с трассирующими пулями никто не жалел. На поле было заложено большое количество имитации, что делало обстановку не просто приближенной к боевой, а супербоевой. Кругом гремели взрывы. Когда огневая подготовка закончилась, из г лубины обороны на БМП выдвинулась сводная рота, спешилась, перешла через передний край обороняющейся роты и повела атаку в глубину войскового стрельбища. Из-за сильного дыма ее действия практически не были видны. Зато было хорошо слышны автоматные очереди, уверенные команды офицеров и радостные крики «Ура» солдат. Шоу получилось на загляденье, и Второй МСБ заслуженно получил твёрдую пятёрку. А гвардейский Шестьдесят Седьмой Мотострелковый полк по итогам проверки вновь сохранил своё высокое звание - Отличника Боевой и Политической подготовки. Во время проведения стрельб прапорщик Кантемиров успел заметить несколько испачканных серой краской шинелей проверяющих, но деликатно промолчал. Может быть, именно поэтому в этот год войсковое стрельбище Помсен так и не смогло получить переходящий вымпел лучшего стрельбища ГСВГ.
Проверка прошла успешно, полк выдохнул. Командир полка, подполковник Григорьев стал спокойно готовиться к своей замене на Дальний Восток, где старшего офицера уже ждала должность заместителя командующего мотострелковой дивизии. А начальник войскового стрельбища Помсен, прапорщик Кантемиров решил наверстать всё упущенное в своей личной жизни. И случилось то, что должно было случиться между самостоятельными и здоровыми молодыми людьми разного пола. Как - то раз после прощальных поцелуев у генеральского дома преподаватель немецкого языка по имени Даша томно потянулась и глядя прямо в глаза своему парню медленно произнесла: «Быстрей бы получить комнату...». Эти слова для скромного советского военнослужащего были сигналом к действиям. Ждать было просто уже невмочь. Или же опять обратиться к безотказной продавщице Вере? Конечно, Тимур мог вполне пригласить дочь генерала к себе в комнату семейного общежития и остаться с ней на ночь. Но, учитывая скорость распро странения этой информации в гарнизоне и последующие действия решительного папы, следующую ночь прапорщик Кантемиров мог запросто провести за тысячи километров от города Дрезден. В этом случае была бы высылка в Союз не в двадцать четыре часа, как обычно, а в двадцать четыре минуты через военный аэродром в городе Брандис. Поэтому, надо было действовать как разведчику в тылу противника. Молодой человек дождался свою девушку у школы, проводил до дома и договорился с ней посетить уже знакомый ночной бар «Эспланада» и там совместно, только вдвоём, отметить удачное завершение итоговой проверки. А это был уже серьёзный повод, и папа с мамой не стали возражать против позднего возвращения дочери домой. Прапорщик Кантемиров переговорил с прапорщиком строевой части и за твёрдое обещание достать для его супруги джинсовый сарафан забрал на время свой служебный заграничный паспорт. Что было категорически запрещено. Этот паспорт выдавался только на время отпуска. При прибытии в с вою часть отпускники должны были обязательно сдать свой заграничный паспорт со всеми отметками пересечения границ в штаб полка. Прапорщик Кантемиров не собирался предавать Родину и бежать на Запад. Тимур просто на этот паспорт снял на сутки номер в отеле прямо рядом с баром. Советские военнослужащие при желании и за свой счёт могли поселиться в немецких гостиницах. Молодой человек заблаговременно укомплектовал временное жильё большой бутылкой крепкого вишнёвого ликёра, коробкой конфет и презервативами. В ночном баре был заказан ужин с бутылкой вина для затравки. Молодёжь плотно и вкусно перекусила, немного станцевала для приличия и быстро покинула заведение. Дарья по глазам своего кавалера и лёгким поглаживаниям по её телу уже всё поняла и, поднимаясь в номер, немного дрожала от возбуждения. Как только захлопнулась дверь, дочь генерала взяла инициативу и всё остальное в свои руки. Тимур был ошарашен. Везло ему по жизни на энергичных молодых женщин. Конечно, студент Ленинг радского Государственного Университета был наслышан от сокурсников, молодых оперов милиции, о нравах, царящих в общежитии Ленинградского Педагогического Института. Но, не до такой же степени! Конечно, переплюнуть в плане секса бывшую немецкую подружку было очень сложно, но советская девушка искренне старалась от всего сердца девичьего. И опять же дала о себе знать чистая физиология в виде долгого воздержания при совместном проживании с папой и мамой. Папу - генерала ставим на передний план, ибо с таким отцовским контролем не забалуешь! Можно было с лёгким сердцем сказать, что Ангелика Шмидт и Дарья Потапова по плотским утехам шли «ноздря в ноздрю». Четыре часа отведённого времени пролетели как четыре минуты. Начальник войскового стрельбища только, только пережил очередную итоговую проверку, а тут такой сексуальный натиск и напор. Тимур старался не отставать от своей подружки и был выжат как лимон. Дарья немного угомонилась, обернулась простынёй, уселась на кресло и, потягивая ликёр, задумчиво задала конкретный вопрос:
- Мой юный друг, когда продолжим?
- Даша, давай в выходные в Берлин сгоняем? - Тимура приподнял голову с подушки, - только родителям скажи, что поедем в Потсдам, в парк Сан-Суси на весь день. Хорошо?
- Так запрещено же в Берлин, мы у директора приказ подписывали, - преподаватель удивлённо вытаращила свои глазища.
- Надо будет одеться не как советская учительница, и всё будет пучком. Прорвёмся! - молодой человек потянулся в постели и начал разминать уставшие мышцы. Дарья была явно не в его весовой категории.
- А что одеть то надо? - девушка всегда серьёзно относилась к требуемой форме одежды для очередного рискового мероприятия.
- А ты на улице на простых немок посмотри и оденься точно также, - улыбнулся Тимур и посмотрел на часы, - всё, Даша! Нам пора. Я в душ.
- Я с тобой! Только резинку захвати, - преподаватель залпом осушила рюмку ликёра и соскочила с кресла. Простынь упала на пол. Девушка наклонилась, и юноша понял, что быстро покинуть этот номер сегодня не удастся.
Столица Германской Демократической Республики город Берлин как магнит притягивал всех советских военнослужащих, но поездки туда были строго запрещены. На всех узловых станциях всегда стоял патруль, в основном из офицеров и прапорщиков, и вылавливал наших граждан, пытающихся проникнуть в немецкую столицу. Определить в толпе советского человека, даже одетого в «цивильную» одежду, не составляет особого труда. Мы сильно отличаемся от немцев, хотя вроде одной расы. Бледнолицые мы. И всё же: выражение наших лиц, манеры одеваться, суетливость, армейские прически и прочее, прочее - всё выдает русских. Погода в Саксонии восстановилась, потеплело и на улицах Дрездена светило солнце. Дарья Михайловна была одета в простые брюки, футболку и лёгкую ветровку. На ногах были стоптанные кроссовки. Вообще молодые немки часто выходят на улицу без макияжа и не носят каблуки. Летом редко увидишь платья и юбки, в основном лёгкие штаны или шорты. Самый популярный вид сумки - р юкзачок. И если бы не изящная сумочка в руках Даши, её вполне можно было принять за немку. Тимур тоже был в потёртых местных джинсах фирмы «Боксер», рубашке и ветровке. А сумочку девушки просто для конспирации закинул в свой пакет, где лежали двадцать банок чёрной икры. Эти баночки прапорщик покупал поштучно в течении месяца в разных гарнизонных магазинах. «Конспирация и ещё раз - конспирация!». В советском Берлине у Тимура был постоянный покупатель, югослав по имени Драган, который покупал икру за двадцать дойчмарок за штуку. В Западном Берлине наша чёрная икра уже стоила по пятьдесят дойчмарок оптом. Выехали с раннего утра на простой электричке, где были отдельные купе на шесть мест. Тронулись с главного вокзала Дрездена. В воскресное утро в купе пока никого не было. Дарья сняла курточку и вдруг попросила Тимура:
- Так, молодой человек, отвернулись быстро к стенке.
- И что же я такого ещё не видел? - удивился Тимур. А в голове мелькнула шальная мысль: «Может сексом решила заняться в поезде?». Молодой человек быстро воодушевился, но тут же его приподнятое настроение опустилось вниз от резкого командного голоса генеральской дочери:
- Лицом к стене, я сказала!
- Подумаешь, - заинтригованный Тимур отвернулся к стене и услышал шорох одежды и своего пакета.
- Разрешаю повернуться, - девушка весело потрясла перед изумлённым парнем своей освободившейся от бюстгальтера грудью под футболкой, - похоже я сейчас на немку?
Ладонь Тимура непроизвольно потянулась к девичьей груди.
- Товарищ прапорщик, держите себя и своё хозяйство в руках!- Дарья шутливо отбила ладонь, сняла заколку и распустила волосы, - Мы на задании. Ты мой Штирлиц, а я твоя радистка Кэт.
Пока были одни в вагоне, прапорщик принялся за инструктаж советского преподавателя:
- Так, Даша, смотри, выйдем на станции Шонефельд в Берлине, там будет обязательно наш патруль. Отворачиваться от них не надо, но и разглядывать их как диковинку тоже не стоит. Если вдруг обратятся, отвечай спокойно по - немецки: «Что случилось?». Тут же отстанут. Всё понятно?
Девушка хорошо понимала важность и ответственность несанкционированной поездки в Берлин, слушала внимательно и кивнула головой:
- Всё будет гут, мой прапорщик.
На небольшой станции в купе вошли пожилая немецкая пара. Тимур помог старику закинуть сумки на верхнюю полку и представился вместе с Дашей как студенты Лейпцигского Университета из Советского Союза. Весь оставшийся путь русская девушка и пожилая фрау проговорили в своё удовольствие. Мужчины только улыбались и слегка поддакивали. Все три часа дороги пролетели незаметно. На конечной станции советский прапорщик вытащил сумки попутчиков и пожал на прощанье руку пожилому немцу. Бюргер в ответ пожелал успехов в учёбе. Немка долго не отпускала советскую учительницу и на весь перрон приглашала новую знакомую фройлян к себе в гости. На станции Шонефельд в воскресный день было мало приезжих, и за всей этой сценой прощания наблюдал со скучающим видом советский патруль, состоящий из двух прапорщиков и одного майора. Картина надоела и патруль отвернулся. Тимур посмотрел на сограждан и с улыбкой повернулся к Даше:
- Здесь постой и смотри.
Затем растрепал свою неуставную причёску и подошёл к патрулю:
- Der Offizier verkaufen Sie mir bitte eine Stück Abzeichen? (нем. Офицер продайте мне пожалуйста один значок?).
Все трое военнослужащих враз повернулись к парню. Майор уже был в возрасте, и по его спокойной реакции на вопрос немца было видно, что офицер опытный и служит в ГСВГ не первый год. Чего нельзя было сказать о прапорщиках. По их новенькой форме и любопытным взглядам вокруг Тимур сделал вывод, что оба только закончили школу прапорщиков в Форт-Цине и даже этот наряд им обоим в радость и удовольствие. Один из прапорщиков тут же спросил своего старшего коллегу:
- Товарищ майор, что этому немчику недобитому от нас надо?
- Значки просит продать, - майор внимательно смотрел на прапорщика Кантемирова, - обычно немецкие пацанята достают нас этими значками. А этот уже взрослый, наверняка школу закончил.
- Так давайте фрицу Гвардию загоним марок за двадцать? У меня в роте ещё есть в запасе, - у второго прапорщика проявилась коммерческая жилка, - а после наряда в гаштет вместе сходим.
Тимур стоял, переводил взгляд с одного члена патруля на другого и всем улыбался. Майор задумался и опять внимательно взглянул на покупателя советских значков:
- Не нравится мне этот фриц. А вдруг провокация какая? Сидит сейчас где то рядом второй немец с оптикой и фоткает нас.
- Да вроде немчура с вагона вышли и со своими предками прощались только что? - прапорщик не хотел упускать выгодную сделку.
Но, опытный майор, чувствуя какой - то непонятный подвох, принял волевое решение:
- Так, фриц! А ну шнель, шнель отсюда, шагом марш!
Генеральская дочь, стоявшая рядом, расстегнула свою курточку для полного обозрения великолепной девичьей груди и подошла к другу:
- Otto, was ist los? (нем. Отто, что случилось?).
Патруль уставился на нового собеседника. Вернее, на её грудь. Майор присвистнул:
- Есть же и среди немок красивые бабы. Вон как упруго сиськами трясёт.
Один из прапорщиков мечтательно произнёс:
- Товарищ майор, а я бы ей вдул раз несколько и подряд.
У Даши глаза на лоб полезли. Второй прапорщик посмотрел на девушку:
- А вдруг она русский понимает?
- Да куда там! Вон как глазищами зыркает. Мужика ей нормального надо, а не этого шибздика. Стоит, гандон, улыбается во всю свою харю немецкую.
Прапорщик посмотрел на своего дрезденского коллегу:
- Хули лыбишься, немчура? Щас фофан в лобешник дам, сразу на жопу сядешь.
Тимур взглянул на челюсть оппонента, протянул пакет подруге, сделал шаг вперёд и заулыбался ещё шире. Дарья схватила своего парня за отворот куртки и потащила к переходу:
- Genug! (нем.Хватит!). Reg dich ab! (Успокойся!). Lass uns nach Hause gehen. (нем. Пошли домой).
- Вот и я говорю - идите нах хаус! - прапорщик затуманенным взглядом проводил задницу Дарьи, - не, товарищ майор, я бы ей точно впендюрил.
В подземном переходе девушка высказала об авантюрном характере своего друга всё и чисто по - русски. Тимур уже сам осознал весь риск раскрытия запрещённой поездки, всё понял и извинился:
- Ладно, фройлян Таша, извини, пожалуйста. Да этот прапор сам первый начал - фофан.. в лобешник... на жопу сядешь...
- Тимур, вы мужики, как дети малые. Лишь бы подраться. А ты мне, между прочим, обещал сводить в самый крутой берлинский ресторан. И я уже есть хочу.
Пара спустилась в метро U-бана (S-бан шёл по поверхности) и доехала до станции «Фридрих-шрассе». Дальше ветка шла в Западный Берлин. Здесь был самый уникальный пограничный пост за всю послевоенную историю, с которой "запросто" на метро или S-бане можно было отправиться заграницу, в Западный Берлин. Конечно, если иметь соответствующий документ. Например, югославы работающие в Западном Берлине могли свободно посещать Восточный Берлин, чем и пользовались постоянно для своих спекулятивных и валютных целей. Прямо около этой станции «Фридрих-шрассе», у Берлинской стены был построен современный высотный торгово-развлекательный комплекс, на последнем этаже которого и находился самый известный берлинский ресторан. С огромных окон этого питейного заведения открывался шикарный вид на западную часть германской столицы. Днём в выходной день ресторан был пуст, и Тимур с Дашей спокойно выбрали столик прямо у окна. На всякий пожарный случай молодые люди вполгол оса говорили на немецком. Прапорщик Кантемиров сидел спиной к выходу и вдруг заметил, как взгляд подруги остановился на ком - то сзади него и глаза Даши расширились от удивления. «Патруль?», «Комендатура?» - мысли вихрем пронеслись в голове парня, а девушка уже привстала и продолжала кого - то разглядывать. И тут мимо столика прошёл никто иной, как артист советской эстрады Геннадий Хазанов. Он удивлённо посмотрел на девушку и на всякий случай сказал: «Здрасьте». Даша, соблюдая конспирацию даже в этой нештатной ситуации, смогла ответить на немецком: «Guten Tag!». Тимур тоже был вынужден встать и протянуть руку известному артисту: «Guten Tag, genosse Hasanoff». Геннадий Викторович, искренне обрадованный неожиданно свалившейся на него международной популярности, с удовольствием пожал руку братьям и сёстрам по социалистическому лагерю. Вообще, в наших гарнизонах часто бывали концерты звёзд советской эстрады. И видимо, товарищу Ха занову кто-то порекомендовал именно этот ресторан для обмена социалистической валюты на западную. Советская молодёжь плотненько перекусила, и подошло время двигаться в обратный путь. В ресторан вошёл серб Драган, оглянулся, незаметно подал сигнал Тимуру и вышел в туалет. Прапорщик подождал минут пять, захватил свой пакет и выдвинулся следом. В закутке туалета произошла быстрая смена банок чёрной икры на вражескую валюту. Тимур заодно прикупил у югослава пятьсот дойчмарок. Дело было сделано, оставался путь домой. Тимур, в течении разглядывая грудь своей подруги защищённой только тоненькой футболкой, принял волевое решение в обратный путь поехать на скором поезде с отдельными купе для сна. Что было намного дороже, но быстрей и приятней. Для чего на главном вокзале Берлина оставил Дарью у касс и купил в торговом зале бутылку вина, пачку презервативов и упаковку влажных салфеток. Дашина сумочка так и болталась в пакете, и уже в купе девушка заметила спрятанные другом покупки: - Товарищ прапорщик, вы что, серьёзно вознамерились мне вдуть несколько раз и подряд?
- Да вы что, фройлян Таша? Как можно! Просто я решил вам пару раз впендюрить на обратной дороге.
- Ну, это мы сейчас посмотрим - кто и кому впендюрит. И сколько раз - рассмеялась подруга и деловито уточнила, - сколько ехать до Дрездена?
- Два часа.
Тимур уже закрывал дверь купе на защёлку и принялся разбирать сиденья для сна. Даша быстро скинула нижнюю часть одежды, осталась в одной футболке и притянула к себе Тимура. Даже с немецкой подругой у советского прапорщика не было секса в местной скоростной электричке. А вот с генеральской дочерью всё получилось просто замечательно...