Мы были...

Киноповесть

(продолжение)

Картинка былого. Норвежское море.
Борт РПК СН «К-797». 48 сутки похода.

Быть может это была просто промасленная ветошь случайно брошенная нерадивым матросом на древнюю, помятую и покрытую трещинами коробку с регенерацией. Или просто барахливший газоанализатор, раз за разом выдававший сигнал на увеличение дозы кислорода в отсеке, и наконец дождавшийся своей искры с щеток какого-то электрощита, кто знает? А может матчасть, давно страдающая от нехватки запчастей просто устала? Это уже никогда и никому не станет известно...
Славка проснулся от того утробного, всепроникающего, и в то же время негромкого звука, который преследует в страшных снах любого управленца на атомоходе. Звука падающей аварийной защиты реактора, состоящий из переплетения различнейших звуков перевода питания механизмов на другой борт, падения нагрузки в электроприборах и много другого, над чем Славка собственно и не задумывался. Он вскочил, забросив ПДУ за спину и мельком взглянул на верхнюю шконку. Воронова не было, а значит вторая боевая смена на вахту уже заступила.
- Учебная тревога! Сработала аварийная защита реактора левого борта!!!
По отсеку уже раздавался беспорядочный топот ног, когда перекрывая все, резко и надрывно зазвенели колокола аварийной тревоги.
- Аварийная тревога!!! Взрыв в девятом отсеке!!!
Голос механика из «Каштана» звучал глухо и как-то совершенно не тревожно, но зная Горелова уже много лет, Славка, несущийся в третий отсек на ПУ ГЭУ, перепрыгивая через открытые переборочные люки, иллюзий никаких не питал. Все было очень серьезно. Даже очень.
На пульте были уже все. Командиры обоих дивизионов, старшина команды электриков на «Каме», КГДУ-1 капитан-лейтенант Костя Воронов на пульте правого борта, и командир реакторного отсека старший лейтенант Шурик Харинский, которого должен был сменить Соколов.
- Шурка, вали в отсек!
Славка бросил ПДУ под стол и плюхнулся в кресло. Спрашивать обстановку смысла не имело. Нагрузка была на левом, а правый борт, судя по всему глушился, без особой надежды на ввод в ближайшее время.
Комдив раз, Серега Поленов, для своих просто Полено лихорадочно щелкал тумблерами «Каштана» вызывая девятый отсек.
- 95-й, 95-й...Пульт Гэу...ответьте...95-й, 95-й...Пульт Гэу...ответьте...- Полено судорожно сжимая в руках гарнитуру и все вызывал и вызывал отсек, который не отвечал.
- Серега, попробуй с машиной...на маневровое...там «Каштан» работает...может вахтенный отзовется..
- Пульт, центральный!!! 105-й!!! Отсек загерметизирован, при герметизации был замечен дым поступавший из девятого через переговорочный стакан!
- Пульт, 85-й, наблюдаю незначительный нагрев переборки отсека со стороны девятого и небольшое поступление дыма ...
- 105-й, проверить запас питательной воды! Сколько человек в отсеке...
- «Кама», полностью перевести нагрузку на турбогенератор левого борта. Состояние аккумуляторной батареи?!
- Пульт- Центральный!!! На левом Соколов?
- Так точно, тащ командир!!!
- Слава, не завали защиту! Нам меньше часа хода до кромки льдов к чистой воде....час...Там всплывём...постарайтесь ребята...
- Пульт! Поднять мощность до 100%, обе ПТУ на ППУ левого борта. Соколов...ставлю телеграфы на «Полный передний ход», увеличивать ход одновременно с подъемом мощности.
- Есть центральный!
- Пульт, машина....
- Тихоооо!!!!!!- Полено заорал так, что разом умолк даже командир в центральном посту у «Каштана».
- Машина, машина...Пульт!!! Комдив раз!!! Кто на связи...
- Тащ капитан 3 ранга...матрос Баженов тут еще Петров...мы тут с командиром группы у испарителя были...шарахнуло, мы поднялись, а из люка тамбура вниз дым прет...черный такой блин...групан наверх хотел, но голову засунул, и сознание потерял... мы с Петровым загерметезировались...групан рядом...отрубленный он...что делать, тащ капитан 3 ранга?
- Без паники Баженов...без паники мальчик...какие средства защиты?
- ПДУшки, ИДАшки тоже есть...
- Ясно. Баженов, Пока командир не очухается- ты старший. Кто был наверху?
- Рахметов...его групан посадил на 85-й, пока испаритель делал...и Ушаков еще...
- Ясно! Баженов, включайтесь в идашки, командира группы тоже включайте...срочно...и замереть...меньше двигаться...
- Ага...тащ...ясно....
Полено отключил «Каштан». Все молчали. То, что Рахметов и Ушаков погибли ясно было без слов. И так же было ясно, что если в верхнем помещении после взрыва пожар, то ребятам внизу придется несладко. В самом лучшем случае несколько часов в машине и включенными в аппараты. Но это только в самом лучшем...

Неожиданно перекрывая все, загрохотала обещекорабельная связь голосом командира.
- Внимание по кораблю! Пожар в верхнем помещение 9 отсека. В нижнем помещении три человека. 8 и 10 отсеки загерметизированы. Идет подготовка к подаче ЛОХ в верхнее помещение 9-го отсека. Личному составу 9-го отсека включиться в индивидуальные средства защиты!!!
Казалось, что на все корабле все средства связи накалились до состояния вольфрамовой нити в лампочке. Команды неслись отовсюду, накладываясь одна на одну, и перекрывая друг друга.
- Подан Лох в 9-й отсек!!!
- Пульт, центральный-85-й!!! Дым на верхней палубе 8-го отсека!!!
По кораблю снова пронесся гнетущий перезвон аварийной сигнализации.
-Аварийная тревога!!! Задымление в 8-м отсеке!!!
Славка понял, что события понеслись по самому хреновому сценарию, под названием «лавинообразное нарастание аварийных ситуаций».
- 85-й- пульт! Птушко на месте!
- Слушаю Борисыч!
- Григорьич! Откуда дым?
- Да хрен его знает? Вроде и сальник все обжали, стаканы...сифонит откуда-то...ищем!
- Пульт, 65-й! Кормовая переборка 7-го отсека загерметизирована! Борисыч, что в 8-ом тоже дымит?
- Да Шура...хреново...там пять человек. Отбой связи.
- Пульт, вышли из под кромки льда.
- Есть центральный!
- Всплываем на глубину 50 метров. Слушать в отсеках!
- Пульт- 10-й! Запах гари!!!
- Аварийная тревога! Запах гари в 10 отсеке!!!
- Глубина 50 метров.
- Учеб....тревога!!! Для всплытия подводной лодки! По местам стоять к всплытию!
- Всплываем на перископную глубину! Слушать в отсеках!
Соколов понимал, что события уже приняли неуправляемый характер. Появление дыма в отсеках смежных с 9-м, было необъяснимо самим своим фактом, после срабатывания системы объемного пожаротушения. Но оно было. А значит, еще ничего не кончилось, а может быть и не начиналось...И Слава прекрасно понимал, каково сейчас там, в центральном и командиру и старпомам, и Юрке Горелову.
- Производится переключения в системе ВВД! Отойти от перемычек!
- Пульт-центральный! Поленов, девятый отзывается? Как там в машине...
Поленов прикрыл гарнитуру ладонью. После подачи ЛОХ в отсек, машина безмолвствовала, не откликаясь ни на какие команды, как будто там никого и не было.
- Центральный-Пульт. Не отвечают...
- Ясно...Поленыч...вызывай их...-впервые за все время этого безумства, Славка услышал в голосе Горелова горькие нотки.
- Приготовить аварийные партии для входа в 8-й отсек!
- 85-й-пульт!!! Григорьич, обстановка?
Судя по труднопонимаемому мычанью, весь личный состав отсека был уже в идашках.
- Дымит...не сильно....но есть...
- Григорьич, попробуйте перестучаться с девятым...Держитесь...мы вас вытащим!
Сквозь трещанье «Каштана» и глухоту маски донесся далекий, но на удивление четко различимый голос старшины команды турбинистов.
- Надеюсь Борисыч! Но ежели что, знаешь, что семье передать...
85-й отключился. На миг все на пульте замолчали. Наверное, каждый в этот миг осмысливал слова старого мичмана, примеряя их к себе, и вольно, или не вольно восхищаясь его выдержке.
- Так! Внимательно ребята!- затянувшееся молчание прервал комдив раз.
- Вытащим мы их...обязаны вытащить!
- Закрываются аварийные захлопки.
Самое удивительное, что никакой нервозности, ни на пульте ГЭУ, ни в командах центрального поста, ни в докладах из отсеков не чувствовалось. Как будто все давно были готовы к случившемуся, и то, что сейчас происходило, пусть и не было сотни раз проиграно на учениях, но никакой растерянности и тем более паники пока не чувствовалось и не наблюдалось.
- Клапана вентиляции и аварийные захлопки на стопора и замки.
Наверху забегали.
- Отдраен верхний рубочный люк. Перейти на таблицы надводного хода!

На пульт спустился Горелов. Был он, на удивление подтянут и свеж, и без всяких видимых признаков волнения, и только чрезмерная бледность выдавала его истинное состояние.
- Так мужики. Дальше будем действовать по обстановке. Сейчас осмотримся, притопим нос, поддуем корму и выведем людей из десятого. Потом займемся восьмым. Слава, как установка?
- Все нормально Юра. Пока все путем.
Механик сел на шконку. Вздохнул.
- Ребята, дело обстоит так. Машина девятого не отвечает. Кажется, там всё...Либо мальчишки не успели включиться в аппараты, либо потом сдернули... ну...сами понимаете. Но это не окончательно. Надежду терять не стоит, может просто сознание потеряли...Хотя..бл... После подачи ЛОХ, с полчаса температура на верхней палубе вроде падать начала, а потом появились задымления в 8 и 10. Хрень какая-то... Но в седьмом пока все нормально. Воронов!
Механик посмотрел на ссутулившегося в кресле Костю Воронова, первого управленца.
- Костя, сейчас подменишься Игумновым, и в аппаратную. Вместе с Харинским опустите все концевики вниз вручную до упора. Докладываешь, закрываешь аппаратную и обратно на пульт. Задача ясна?
Костя похрустел костяшками пальцев.
- Так точно, Юрий Викторович....я...видите ли...
И смутившись недоговорил фразу, словно заранее засмущавшись еще непроизнесенных слов.
- Ну, что сидишь Константин, дуй в реакторный. А комдив пока Игумнов проснется, подменит.
Костя исподлобья смотрел на механика, но вставать не собирался. Механик повернулся к комдиву.
- В чем дело Поленов? Соколов, я не понял?
Мягко, но твердо прервав монолог механика, Слава негромко спросил:
- Юра, корабль спасем? Какие шансы?
Спокойный и невозмутимый до этого Горелов, словно взорвался.
- Да вы что, поохреневали тут в своей яме!? Кого хороните, товарищи офицеры?! Оху...!!!
Слава положил ему руку на плечо.
- Юра, не кричи. Из всех присутствующих, самый молодой комдив три. Всего пятая автономка. А по нынешним временам и это уже о-го-го какое достижение. А про меня и остальных уже и говорить нечего. Да ты и сам знаешь...Осколки эпохи....Мы не раковые больные, чтобы от нас правду до последнего момента скрывать. Говори Юра, честно говори, мы имеем право знать...
И Горелов, вдруг осознав, что именно они, эти люди сидящие на пульте, люди из которых вышел он и сам, те единственные, кому можно и нужно сказать правду, какой бы она не была.
- Не важно ребята, скажем просто плохо...Кажется невероятным, но судя по всему горит вся машина девятого. И здорово горит... Корнетова и турбинистов, уже однозначно нет в живых. Сейчас попытаемся вывести людей из десятого через кормовой люк. Будем создавать дифферент на нос, чтобы корму над волнами приподнять. Потом еще раз дадим ЛОХ во всю корму. Не поможет, значит остается ждать когда завалится левый борт и сядем на батарею. Заведем дизеля и будем ждать наших. РДУ командир уже отправил. Но я боюсь...
И тут его монолог прервал Соколов.
- И я тоже боюсь! Все понятно. Ворон, дуй в седьмой...
Повернулся к Поленову.
- Серж, давай вызывай Игумнова...
Потом посмотрел на Горелова.
- А ты, Юрий...Викторович, иди- мы не подведем. А тебя ждут в центральном...
Горелов к собственному стыду и удивлению, как мальчишка встал и молча направился к выходу, но перед самой дверью, словно сообразив, что механику негоже так покидать пульт со своими подчиненными, полуобернулся, и чуть стесняясь собственного голоса, сказал:
- Ребята, надеюсь на вас...
И вышел.
В центральном все было как будто, и десять минут назад, но вместе с тем Горелов заметил, что в штурманской спешно укладывают документацию в ящики, командир БЧ-2 суетился на своем месте перекладывая какие-то папки из сейфа в сумку. Командир сидел в своем кресле одетый уже по штормовому.
- Старпом! За старшего. Я с механиком наверх. Пошли Юрий Викторович...
Он поднялись в ограждение рубки. Там командир не выходя на мостик закурил свой любимый «Беломор», и с удовольствием выпустив дым в морозный, пахнувший старинной аптекой морской воздух, подтолкнул Горелова к входу на мостик.
- Пошли мех...
Наверху, с мостика до горизонта простиралась зеленовато-сероватая масса воды, лишь с одной стороны, где-то на горизонте покрытая неровным ледяным панцирем. На удивление ветра совсем не было, во всю синь неба полыхало холодное полярное солнце, и вода спокойно и мирно струилась вокруг бортов подводного крейсера. Это была по настоящему, северная идиллическая картина, которую портила только черная глыба подводной лодки, чужеродной скалой торчавшая из воды.
В районе кормовых отсеков от бортов столбом поднимался пар. Казалось еще немного, и морская вода вокруг них зашипит, как от раскаленной железяки, засунутой в нее для закалки.
- Бл...- командир прищурясь посмотрел на солнце. Потом взял в руку гарнитуру.
- Центральный! Всю боцманскую команду наверх! Со страховочными концами...все хозяйство наверх!
Повернулся к механику.
- Мех. Давай вниз. Времени на обдумывание нюансов уже нет... Нужен дифферент на нос... поддуваем корму...надо вытаскивать ребят через десятый! Начинаем по моей команде!
Горелов, расталкивая выходящих матросов, рванул к люку.

Уже несколько раз корабль содрогался от грохочущее- протяжных звуков воздуха высокого давления стремившегося выдавить воду из кормовых цистерн главного балласта. Корабль то задирался носом вверх, то наоборот нырял вниз, зависая в таком положении несколько минут.
- Стоп! Механик наверх!- скомандовал командир с мостика.
Когда Горелов вылез на мостик, командир сосредоточенно командовал в « Каштан».
- Старпом! Всех, не задействованных в аварийно-спасательных работах и несении вахты- наверх!!! Дать команду одеваться теплее и всех в надстройку. Немедленно!
Потом повернулся к Горелову.
- Ну что Юрий Викторович...корму нам уже не поднять...девятый уже затоплен
Горелов стоял и пытался понять, что же они сделали неправильно, в чем они, а он сам в первую очередь ошиблись, борясь с этой бедой, свалившейся на корабль и экипаж. Пытался и не находил ответа.
- Механик...смотри..- командир протянул руку в направлении кормы.
Горелов повернулся и насколько можно, свесился с рубки. В корме, с громким всплеском отлетали в воду огромные квадраты резинового покрытия корпуса. Первый, второй...
- В штаб флота я уже доложил. К нам идет 96-я, СКР «Неустрашимый» и ледокол... Но теперь кажется надо их поторопить... Старпом!!! Командира БЧ-4 срочно наверх!- командир резко отдал приказ по связи.
Увидев как отпадают от прочного корпуса дымящиеся пласты резины, обнажая начинающий багроветь от внутреннего неугасимого огня металл корпуса, Горелов почувствовал почти мертвящий озноб прошедший по всему телу. Он повернулся к командиру.
- Товарищ командир, что же...
- Людей спасать, Юрий Викторович, оставшихся людей...Погоны уже не спасем, корабль...боюсь тоже, людей надо, людей... Из кормы убирать всех по максимуму. Кто остается из твоих на борту?
- Харинский и Воронов в носовой аппаратной, комдив три в центральном. Соколов и Мотор на пульте. Больше никого.
Командир затянулся сигаретой и щелчком отправил окурок в море.
- Викторович, от твоих требуется только одно. Глушите установку левого борта. Вручную все привода реактора на нижние концевики и сразу наверх. И торопитесь. Кажется восьмой тоже уже топит...Господи, там же Григорьич со своими....
И отвернувшись закричал экипажу столпившемуся на ракетной палубе и в надстройке.
- Приготовиться к покиданию корабля!!! Приготовить плоты к спуску на воду!!! Старпому по БУ руководить посадкой личного состава по плотам!!!
На пульт Горелов спускался, перепрыгивая через ступени.
- Слава, как обстановка?
Соколов посмотрел на друга.
- Нормально. В кормовой ребята уже заканчивают. Защиту сбросил, решетки вниз катятся...
Горелов нервно постучал по столу.
- Так...давай они после носовой аппаратной переходят в кормовую и тоже вручную на концевики...
Соколов решительно замотал головой.
- Юра...это моё...нечего им там париться. Сейчас меня подменят, и я сам пойду. И не вздумай мне тут погонами давить... один хрен не послушаюсь...
Горелов молча посмотрел на Славку и понял, что тот просто отпихнет его в сторону и пойдет в корму сам, и ничто его не удержит.
- Слава бл... давай-ка я с тобой...комдив три в центральном посидит пока... быстрее справимся...
- Юра, давай не будем. Твое место наверху. Я и сам не пальцем деланный....все успею...
Горелов зло сжал зубы.
- Слава, у нас выгорели фидеры приема питания с берега...девятый уже... да и десятый наверное уже тонет... не понимаешь что к чему что- ли, идиот упертый!
Соколов встал, захлопнул вахтенный журнал, и забрав второй с правого борта, протянул их Горелову.
- Юра, иди наверх...не твое это дело. Ты наверху нужнее.
И словно в подтверждение его слов, ожил «Каштан», и комдив три из центрального подтвердил слова Соколова.
- Юрий Викторович, вас командир наверх вызывает срочно!!!!
Горелов скривившись, как от зубной боли выдернул журналы из рук Соколова.
- Ладно...Слав...побыстрее там...странно, что ребята из аппаратной на связь не выходят...забирай их и наверх галопом...
Соколов кивнул, и молча оглядев пульт ГЭУ, они вместе вышли оттуда...
На средней палубе третьего отсека их дороги расходились. Горелову направо и наверх. Соколову налево, и в корму. Горелов, запахивая на себе канадку, еще раз взглянул на Соколова.
- Ну давай Слава, ни пуха...
Соколов, поправляя висящую на плече сумку с ИДА-59, коротко бросил в ответ:
- К черту!
И вдруг неожиданно, и как-то совсем по другому, другим голосом, с другими, совсем не соответствующими обстановке интонациями, повернувшись к Горелову сказал:
- Юра...ты...на всякий случай...мало- ли что... воспитай Кирилла настоящим...правильным мужиком. Он не только твой, он и мой сын. Просто жизнь так сложилась...Пообещай мне...сейчас и здесь...
Горелов, словно натолкнувшись на железобетонную стену, на миг зажмурил глаза.
- Слава...при чем, тут твой сын? Кирюха моя кровь, мой сын...Ты мне тут...мне семью не трожь...я тебе бл...
Слава, как то грустно улыбнулся, покачал головой.
- Да не закипай ты...Не трогаю я твою семью...Поздно уже. Но Кирилла береги. Он теперь не только твой сын. Он наш сын... Ладно, потом поговорим...
И развернувшись, быстро направился к кормовой переборке. Горелов сначала было дернулся за ним, но над кораблем в очередной раз разнесся призыв комдива три, подняться ему наверх, и Юрка махнув рукой рванул в центральный пост.
Уже когда весь экипаж, был на плотах, метрах в пятидесяти от накренившегося корабля, командир и Горелов оставались на мостике, дожидаясь управленцев оставшихся в корме, и где-то внутри надеясь на спасение не только экипажа, но и корабля.
- Где они, Юра, где они!? Почему не выходят наверх?!
Командир, казалось почерневший и осунувшийся лицом за последние часы, мерил шагами тесный мостик.
- Товарищ командир, разрешите я вниз...
- Стоять, механик!!! Ни шагу!!! Еще не хватало...

Они стояли на мостике до тех пор, пока из рубочного люка не потянуло дымком, а потом уже корабль, как-то, почти по живому вздрогнул, и неожиданно издав цистернами главного балласта, какой-то ужасающий утробный крик, начала погружаться кормой вниз. Командир, цепляясь за ограждение, прикурил папиросу, и неожиданно спокойным и строгим голосом сказал Горелову:
- Прыгай механик...я остаюсь с кораблем...не смогу в глаза их женам смотреть...
- Вот уж нет товарищ командир! Не пойдет!
Присев, Горелов, подхватил командира под ноги и толкнув его в студеную арктическую воду, прыгнул следом. Уже отплывая и таща за собой все еще сопротивляющегося командира к плотам, Горелов все поворачивал и поворачивал голову в надежде увидеть плывущего от корабля Соколова, но видел только корабль, величаво уходящий в глубины Норвежского моря....
(окончание следует)