Почти сибирские пельмени

Сто боевых вылетов. В дикую жару, от которой нигде не спрятаться, когда нет сил вдыхать разряженный раскаленный воздух, когда на боевом курсе горячий вязкий пот заливает едкими каплями глаза, когда прикосновение к металлу обшивки самолета может вызвать ожог, когда спишь рваными отрезками - пока сохнет на теле смоченная простыня. Летаешь без перерыва десять дней, и только одиннадцатый день твой - на постирушки. Попробуй, выполни! Но сто боевых вылетов - это возможность съездить в отпуск, в Союз, домой.

Тяжело добирался Мишка домой в заслуженный профилактический отпуск. Еще более тяжелая предстояла обратная дорога. Стояла пора летних отпусков. Побыв пару дней в родном селе, бездарно раздарил "бакшиши" кому надо и кому не надо, толком не помог по хозяйству сильно постаревшей матери и засобирался Михаил обратно - на Средний Восток.

На Ташкентской пересылке происходило столпотворение - все было забито многотерпимым военным народом. Мишкин ведущий майор Петрович (летчики между собой называли его папашей за суровый вид и незыблемые моральные принципы) приехал чуть раньше и был в курсе происходящего. Он и поведал Мишке, что из-за непрекращающихся гроз и пыльных бурь Кабульский аэродром не принимает военно-транспортные самолеты уже почти неделю, что мест на пересылке давно уже нет, и что он нашел какую-то "левую" гостиницу, где плату дерут по-божески.

Припасенные на дорогу деньги стремительно растворились, был задействован и неприкосновенный запас - три десятирублевки, с которыми разрешалось пересекать государственную границу. В конце недели злой от голода на весь белый свет "папаша" сообщил, что есть "окно" в погоде, летит один борт, но на этот транспортник берут офицеров только "особо достойных" - званием от майора и выше. Еще он добавил, уже без крепких выражений, чтобы ведомый держался, порылся в карманах и протянул на раскрытой лопатистой ладони семьдесят шесть копеек.

Проводив своего майора, Мишка занял койку в офицерской обшарпанной "общаге" и целыми днями смотрел в так называемом фойе старенький телевизор. Особенно смешно было смотреть с детства знакомые советские фильмы на узбекском языке. Хотя смех и может заменить некоторое количество пищи (видимо недаром почти все наши сатирики и юмористы определенной национальности), через трое суток молодая телесная оболочка настоятельно потребовала материальной пищи. Проведя инвентаризацию личного имущества, Мишка определил список вещей, пригодных к продаже. В наличии оказались: очки солнцезащитные, пластмассовые, почти не поцарапанные, с гордой надписью "Ferrari" (производства фабрики "Кабул-подвал"), часы наручные китайские, почти новые (в простонародье - "семь мелодий"), причем, все семь мелодий исправно играли. Итого - два наименования товара, стартовая цена неизвестна по причине незнания местного рынка.

Торговец подержанными вещами решил начать торг на контрольно-пропускном пункте. Поймав за рукав проходящую мимо "советскую военную угрозу" (затрапезного вида бойца местной комендатуры), Мишка сунул в руки продаваемый товар в руки с предложением купить. Покупатель был бесспорно опытнее продавца, начал искать несуществующие изъяны в предстоящей покупке и мялся, никак не называя цены. Голодный же "торгаш" был готов согласится с любой ценой, лишь бы факт продажи состоялся. При полном Мишкином неумении торговаться вконец обнаглевший солдат был уже готов назвать свою смехотворную цену, когда на погон оголодавшего офицера легла тяжелая ладонь. "Сворачивай базар, старлей, есть тенденция проследовать к месту приема пищи", - незнакомый пехотный капитан со свирепым выражением лица, не допускающим возражений со стороны участников торговли, отобрал у бойца Мишкины вещи и увлек летчика к выходу в город.

Потом был столик в местной харчевне, сытный жирный лагман, несчитанное количество порций сочного бараньего шашлыка, стакан тепловатой водки под прохладный крутобокий арбуз и неторопливая беседа двух донельзя загорелых молодых фронтовиков.

Спаситель от голодной погибели оказался земляком, звали его Саня, и фамилия у него оказалась "редкая" - Иванов.

Через двое суток бывалые вояки, обменявшись координатами, попрощались в невыносимой духоте Тузельского накопителя совершеннейшими друзьями с надеждой, что когда-нибудь военные дороги сведут их вновь.

Как-то месяца три спустя, прямо к эскадрильскому домику на аэродроме лихо подкатил бронетранспортер. С запыленной брони молодецки спрыгнули два рослых бойца. Методом опроса присутствовавших авиаторов, они быстро нашли Мишку. Сержант, поприветствовав офицера небрежным взмахом руки, доложил: "Товарищ старший лейтенант, приказано вас доставить на пост!"
- Какой пост? Кто приказал?
- Сам Иванов приказал!
- Какой Иванов? Сынки, вы ничего не путаете?
- Никак нет!
Тут Мишка понял, какой Иванов приглашает его в гости. Посмотрев в глаза решительному сержанту, Михаил подумал, что даже если он будет упираться и звать сослуживцев на подмогу, его сейчас спеленают и засунут в "бэтэр" безо всякого на то его согласия. Поэтому, отпросившись у командира (благо назавтра не был запланирован на полеты), и, прихватив заветную бутылку настоящей "Столичной" (не пакистанского разлива), через полчаса Мишка трясся на броне и глотал всепроницающую дорожную пыль.
Капитан, оголенный по пояс, в выцветшей до белизны солдатской панаме встречал гостя на подъезде к заставе.
- Привет, летун-сибирячок!
- Привет, пехота-землячок!
- Мишель, ты не поверишь, какой я приготовил тебе сюрприз.
- Ты уже преподнес сюрприз - твои бойчины напугали до полусмерти меня и еще полэскадрильи.
- Да "слоны" у меня знатные, головорезы - как на подбор!
Празднование намечалось по поводу присвоения капитану Иванову почетного воинского звания "капитан-коньяк". Саня пояснил Мишке, что "капитан-коньяк" это капитан, награжденный тремя орденами Красной звезды (надо полагать - по аналогии с выдержанным трехзвездным коньяком). По этому случаю ожидались настоящие сибирские пельмени в исполнении повара заставы ефрейтора Оразымбетова.
Друзья в ожидании обеда расположились под тентом из маскировочной сети, расспрашивали друг друга о доме, военном житье-бытье, рассматривали любительские фотографии.
Повар, одетый по случаю торжеств в почти белую куртку, на непонятном, но русском языке начал уже докладывать о готовности к проведению праздничного обеда, когда в расположении заставы звонко, с металлическим лязгом лопнули первые мины.
- К бою! - громогласно взревел Сашка и, пнув из под себя раскладной брезентовый стульчик, пригибаясь, рванул в сторону окопов. Мишка, лапая кобуру "Стечкина", метнулся следом. Невдалеке разорвался снаряд, забарабанил крупнокалиберный пулемет. Воздух заполнился посвистом трассеров, гарью и пылью разрывов. Застава организованно открыла ответный огонь. "Плотно садят "душары", даже безоткатку притащили, как бы бэтэр не сожгли", - бормотал Сашка, пытаясь засечь огневые точки нападавших через клубы поднявшейся пыли и дыма от разорвавшихся снарядов и мин.
- Денисов, связь давай! - обратился капитан к долговязому худому связисту, склонившемуся над радиостанцией:
- Авиацию буду вызывать.
- Чего ее вызывать, я уже здесь, - попытался пошутить оглохший от разрывов Мишка и попал в поле зрения распаленного боем Сашки. И затем выслушал длинную, приправленную отчаянным матом тираду, из которой он уловил, что он вояка по фамилии Рембохренов, и если сейчас не спрячется на самое дно окопа, то он, Сашка, самолично нанесет ему огнестрельное ранение, причем, в самое неподходящее тыловое место. От греха подальше Михаил переместился на фланг.
Обстрел прекратился внезапно, так же, как и начался. Оседала пыль, бойцы по команде потянулись из окопов. Сашка принимал доклады, на ходу незлобиво отчитывал кого-то, что-то записывал.
- Ну что, авиация, живой? Это тебе не в синем небе птичкой виться!
- Приезжай к тебе в гости, в воздухе не сбили, так на земле чуть не угробили.
- Ладно тебе бухтеть, так себе обстрельчик, можно сказать, обычный обстрельчик.
- Может обстрельчик и обычный, но страху я нешуточно натерпелся. В кабине самолета звуков боя не слышно, а на земле, оказывается, такой грохот - у меня теперь жуткая вата в ушах и в башке.
- Ничего, сейчас подлечим тебя под пельмешки, пройдет, только доложусь верхнему начальству, и прошу к праздничному столу отобедать. Бородатым все равно не испортить нашего праздника.
После всех перипетий насыщенного событиями дня Мишка почувствовал, что зверски проголодался.
Стол накрыли на воздухе под небольшим навесом. Тарелки были наполнены с горкой. Небольшие, искусно слепленные пельмени, сдобренные растаявшим маслом, исходили жаром. В нетерпении Мишка наколол вилкой первый пельмень и без промедления отправил в рот, раскусил его еще горяченный, потянулся за другим и застыл, вопросительно глядя на хозяина заставы. Саня, сделав пробу, скривился и завопил: "Оразымбетов! Оразымбетов, ко мне, Аллах тебе в дышло, я тебя, сволота, на Анаву пошлю сапером одноразовым, ты у меня..., я тебя...!" Глаза капитана наливались кипящей кровью. А пельмени оказались с начинкой из армейской тушенки. Бедный Оразымбетов, беспомощно хлопая по-девичьи длинными черными ресницами, с животным страхом смотрел на своего командира. Он ничего не понимал. Для гостей были приготовлены пельмени с начинкой из мясного фарша, для всех остальных обитателей заставы - с тушенкой (в целях экономии мяса). Итог немедленной проверки второй партии сваренных пельменей звучал для незадачли вого поваренка как приговор - тушенка. На воина было больно смотреть. Чуть не плача, теряя остатки и без того небогатых знаний русского языка, Оразымбетов пытался оправдаться: "Командыр, товарыщ командыр, пэлмэн он з тщенкой, а он з мясой, он омманул, пока Оразымбет ходил стрелал он... вот...". Поняв, что страшного наказания не избежать, он вдруг успокоился, шумно вдохнул, выдохнул и замолчал. Мишка, отвернувшись в сторону, еле сдерживал душивший его хохот. "Да кто Он?", - не унимался опозоренный именинник. "Лычный состав", - горестно ответил повар. Тут Мишка не выдержал и захлебнулся в припадке смеха. Посмотрев на него, прыснул смехом и грозный начальник Саня. Хлопая себя по коленям, Сашка приговаривал: "Ай да личный состав, ай да умельцы-стервецы!". Как оказалось, пока шел бой и повар Оразымбетов в соответствии с боевым расчетом подразделения занимал стрелковую ячейку на правом фланге заставы, некие знатоки и ценители настоящих сибирских пельменей под огнем противника проб рались в хозяйство повара и смешали все карты. Таким образом тушенка в тесте оказалась на командирском столе, а "пэлмэн з мясой" в желудках "лычного состава".
Но праздник продолжался. Оразымбетов был реабилитирован отмякшим от водки отходчивым командиром и даже поощрен за качество приготовления остальных блюд. Много было сказано добрых тостов и спето негромких военных песен.
Снова немногословное прощание.
- Мишань, ты там аккуратней летай - потише и пониже, и сковородку под задницу подкладывай от пуль!
- Не пыли, пехота! Ты сам на рожон не лезь, у тебя замена скоро. Будешь дома - Сибири кланяйся.
- Пока, бача.
- Давай, бача.
Дороги военных людей порой выбирают причудливые траектории, не подвластные никакому анализу, даря разлуки и встречи с боевыми друзьями, пересекаясь многократно, а иногда идя параллельно или расходясь друг от друга на долгие годы.
Прошло почти десять лет. Настали другие времена. Если во все времена ноша военных людей была не из легких, то теперь эта ноша стала просто неподъемной.
Будучи слушателем академии, в звании подполковника неоднократный орденоносец Михаил Михайлович подрабатывал вышибалой в ночном варьете, дабы свести финансовые концы с концами проживания и пропитания семьи. К весеннему женскому празднику он в секрете от жены скопил небольшую заначку для покупки подарка, и теперь неспешно бродил по бывшей выставке достижений народного хозяйства, а теперь по безобразному палаточному рынку в поисках достойной покупки. Внимание офицера привлекли звуки самодеятельной военной песни, доносившиеся от ларька звукозаписи. Он подошел поближе. У точки толпилась небольшая очередь. Мишка обратил внимание на стоящего рядом с очередью полковника. Шинель сидит как влитая, папаха лихо заломлена набекрень, неуловимо знакомые черты лица. Полковник внимательно смотрел на Мишку. Они медленно приблизились друг к другу.
- Старший лейтенант Ефанов, - ткнул ладонь в Мишкину грудь полковник.
- Капитан Иванов, - ответно ткнул полковника Мишка. Они по-мужски неуклюже обнялись. Люди в очереди заулыбались, глядя на "капитана" в папахе. Полковник Иванов Александр Сергеевич, назначенный на новую должность, ехал принимать часть в свое подчинение. Имея в своем распоряжении пару часов до поезда, решил подыскать подарок к восьмому марта своей дражайшей половине, и ноги по старой памяти принесли его за покупкой на ВДНХ.
Заматеревшие старшие офицеры расположились в ближайшей забегаловке. Присев за столик, перебивая, торопливо забросали друг друга вопросами. Подошла крупногабаритная сонная официантка. На ленивый вопрос: "Чем будем закусывать?", - друзья хором заказали: "Пельменями", - и так же дружно добавили, улыбнувшись: "Сибирскими".

http://aviabvvaul.narod.ru/083/smolin_kulinar.htm

Прислал: Steel_major с разрешения автора