Выборы! Голосуй! Тематический выпуск, посвященный выборам. После прочтения - встречаемся на избирательном участке! (С) Копирайт. kocby.ru. Публикация данного текста (части текста) в электронных или бумажных изданиях разрешается при условии опубликования ссылки на информационный ресурс kocby.ru :: Клуб Одиноких Сердец. При другом использовании необходимо согласование, емейл ниже. Сегодня у нас тематический выпуск, посвященный выборам, в общем смысле этого слова. Мы пронзим слегка время и пространство, посмотрим, как оно было раньше, какие возникали трудности и проблемы в этом процессе. ~~~~~~~~~~~~ Ватикан, много лет тому назад, выборы Папы Римского. Выборы Папы всегда были исключительно трудным делом. Очень часто возникали неприятные моменты. Однажды, ватиканский блюститель нравов, провертев дырочку в стене в таулет Папы и зафиксировал, что вновь избранный Папа Римский Иоанн есть женщина! Паписса Иоанна с позором была лишена сана. Рушилась догма. - Вот те раз, - сокрушались церковники. - Черт бы ее побрал! Что делать-то? Как жить? Не обмишулиться бы еще... Клятву с них, с новых, брать, что ли? Обыватель ликовал: - Клятву? Да они, эти прохиндеи, эти кардиналы (Иоанна много лет была кардиналом) кого угодно проведут. Им соврать - раз плюнуть. Ничего не выдумаете. Однако святые отцы выдумали. В папский дворец внесли стул с дырой. Теперь каждый выборщик, заглянув снизу, мог удостовериться кого выбирает. Стул со временем отменили, однако до сих пор выборы папы каждый раз вызывают нездоровое возбуждение и смешки среди части католической общественности. ~~~~~~~~~~~~ Актуальна ли эта проблема сегодня? Сказать трудно. Однако, перенесемся теперь в нашу страну в 1935-ый год. Многие считают, что тогда выборы всех уровней были всего лишь пустой формальностью... Некий товарищ Бабашкин, живший в то время и неоднократно баллотировавший на выборную должность, тоже так считал... И, увы! Как оказалось, был он не совсем прав. ~~~~~~~~~~~~ "Выборные интриги", Ильф, Петров, 1935. С товарищем Бабашкиным, освобожденным секретарем месткома, стряслась великая беда. Десять лет подряд членская масса выбирала Бабашкина освобожденным секретарем месткома, а сейчас, на одиннадцатый год, не выбрала, не захотела. Черт его знает, как это случилось! Просто непонятно. Поначалу все шло хорошо. Председатель докладывал о деятельности месткома, членская масса ему внимала, сам Бабашкин помещался в президиуме и моргал белыми ресницами. В зале стоял привычный запах эвакопункта, свойственный профсоюзным помещениям. (Такой запах сохранился еще только в залах ожидания на отсталых станциях, а больше нигде уже нет этого портяночно-карболового аромата.) Иногда Бабашкин для виду водил карандашом по бумаге, якобы записывая внеочередные мысли, пришедшие ему на ум в связи с речью председателя. Два раза он громко сказал: "Правильно". Первый раз, когда речь коснулась необходимости активной борьбы с недостаточной посещаемостью общих собраний, и второй раз, когда председатель заговорил об усилении работы по внедрению профзнаний. Никто в зале не знал, что такое профзнания, не знал и сам Бабашкин, но ни у кого не хватило гражданского мужества прямо и откровенно спросить, что означает это слово. В общем, все шло просто чудесно. На Бабашкине были яловые сапоги с хромовыми головками и военная гимнастерка. Полувоенную форму он признавал единственно достойной освобожденного члена месткома, хотя никогда не участвовал в войнах. - А теперь приступим к выборам, - сказал председатель, делая ударение на последнем слоге. Профсоюзный язык - это совершенно особый язык. Профработники говорят: выбора, договора, средства, процент, портфель, квартал, доставка, добыча. Есть еще одна особенность у профработника. Начиная свою речь, он обязательно скажет: "Я, товарищи, коротенько", а потом говорит два часа. И согнать с трибуны его уже невозможно. Приступили к выборам. Обычно председатель зачитывал список кандидатов. Бабашкин вставал и говорил, что "имеется предложение голосовать в целом"; членская масса кричала: "Правильно, давай в целом, чего там!"; председатель говорил: "Позвольте считать эти аплодисменты..."; собрание охотно позволяло; все радостно бежали по домам, а для Бабашкина начинался новый трудовой год освобожденного секретарства. Он постоянно заседал, куда-то кооптировался, сам кого-то кооптировал, иногда против него плели интриги другие освобожденные члены, иногда он сам плел интриги. Это была чудная кипучая жизнь. А тут вдруг начался кавардак. Прежде всего собрание отказалось голосовать список в целом. - Как же вы отказываетесь, - сказал Бабашкин, демагогически усмехаясь, - когда имеется предложение? Тем более что по отдельности голосовать надо два часа, а в целом - пять минут, и можно идти домой. Однако членская масса с каким-то ребяческим упрямством настояла на своем. Бабашкину было ужасно неудобно голосоваться отдельно. Он чувствовал себя как голый. А тут еще какая-то молодая, член союза, позволила себе резкий, наглый, безответственный выпад, заявив, что Бабашкнн недостаточно проводил работу среди женщин и проявлял нечуткое отношение к разным вопросам. Дальше начался кошмарный сон. Бабашкина поставили на голосование и не выбрали. Еще некоторое время ему представлялось, что все это не всерьез, что сейчас встанет председатель и скажет, что он пошутил, и собрание с приветливой улыбкой снова изберет Бабашкина в освобожденные секретари. Но этого не произошло. Жена была настолько уверена в непреложном ходе событий, что даже не спросила Бабашкина о результатах голосования. И вообще в семье Бабашкиных слова "выборы, голосование, кандидатура" хотя И часто произносились, но никогда не употреблялись в их прямом смысле, а служили как бы добавлением к портфелю и кварталу. Утром Бабашкин побежал в областной профсовет жаловаться на интриги, он ходил по коридорам, всех останавливал и говорил: "Меня не выбрали", - говорил таким тоном, каким обычно говорят: "Меня обокрали". Но никто его не слушал. Члены совета сами ждали выборов и со страхом гадали о том, какой процент из них уцелеет на своих постах. Председатель тоже был в ужасном настроении, громко, невпопад говорил о демократии и при этом быстро и нервно чесал спину металлической бухгалтерской линейкой. Бабашкин ушел, шатаясь. Дома состоялся серьезный разговор с женой. - Кто же будет тебе выплачивать жалованье? - спросила она с присущей женщинам быстротой соображения. - Придется переходить на другую работу, - ответил Бабашкин. - Опыт у меня большой, стаж у меня тоже большой, меня всюду возьмут в освобожденные члены. - Как же возьмут, когда надо, чтоб выбрали? - Ничего, с моей профессией я не пропаду. - С какой профессией? - Что ты глупости говоришь! Я профработник. Старый профработник. Ей-богу, даже смешно слушать. Жена некоторое время внимательно смотрела на Бабашкина и потом сказала: - Твое счастье, что я умею печатать на машинке. Это была умная женщина. Вечером она прибежала домой, взволнованная и счастливая. - Ну, Митя, - сказала она, - я все устроила. Только что я говорила с соседским управдомом, как раз им нужен дворник. И хорошие условия. Семьдесят пять рублей в месяц, новые метлы и две пары рукавиц в год. Пойдешь туда завтра наниматься. А сегодня вечером Герасим тебя выучит подметать. Я уже с ним сговорилась за три рубля. Бабашкин молча сидел, глядя на полку, где стояло толстое синее с золотом Собрание сочинений Маркса, которое он в суматохе профсоюзной жизни так и не успел раскрыть, и бормотал: - Это интриги! Факт! Я этого так не оставлю. ~~~~~~~~~~~~ А мораль отсюда такова: излишняя самоуверенность вредит, всегда следует быть готовым к ударам судьбы. Судьба дворника Бабашкина, бывшего члена Государственной Думы интересна только его верной жене, поэтому мы его покидаем и переносимся в спокойное брежневское время. Кое-кому в глухой российской деревушке это спокойствие надоело, и эти кое-кто вместо спокойных советских выборов устроили настоящую революцию с объявлением полного суверенитета, отделением от метрополии и началом войны с иностранными войсками... ~~~~~~~~~~~~ "МОСКВА - ПЕТУШКИ" (отрывок), Венедикт Ерофеев. ... А из кустов жасмина выходит заспанный Тихонов и щурится, от меня и от солнца. - Что ты здесь делаешь, Тихонов? - Я отрабатываю тезисы. Все давно готово к выступлению, кроме тезисов. А вот теперь и тезисы готовы... - Значит, ты считаешь, что ситуация назрела? - А кто ее знает? Я, как немножко выпью, мне кажется, что назрела: а как начинает хмель проходить - нет, думаю, еще не назрела, рано еще браться за оружие... - А ты выпей можжевеловой, Вадя... - Тихонов выпил можжевеловой, крякнул и загрустил. - Ну, как? Назрела ситуация? - Погоди, сейчас назреет... - Когда же выступать? Завтра? - А кто его знает! Я, как выпью немножко, мне кажется, что хоть сегодня выступай, что и вчера было не рано выступать. А как начинает проходить - нет, думаю, и вчера было рано, и послезавтра не поздно. - А ты выпей еще, Вадимчик, выпей еще можжевеловой... Вадимчик выпил и опять загрустил. - Ну, как? Ты считаешь: пора?.. - Пора... - Не забывай пароль. И всем скажи, чтоб не забывали: завтра утром, между деревней Гартино и деревней Елисейково, у скотного двора, в девять ноль-ноль по Гринвичу... - Да. В девять ноль-ноль по Гринвичу. - До свидания, товарищ. Постарайся уснуть в эту ночь... - Постараюсь уснуть, до свидания, товарищ. Тут я сразу должен оговориться, перед лицом совести всего человечества я должен сказать: я с самого начала был противником этой авантюры, бесплодной, как смоковница. (Прекрасно сказано: "бесплодной, как смоковница"). Я с самого начала говорил, что революция достигает чего-нибудь нужного, если совершается в сердцах, а не на стогнах. Но уж раз начали без меня - я не мог быть в стороне от тех, кто начал. Я мог бы, во всяком случае, предотвратить излишнее ожесточение сердец и ослабить кровопролитие... В девятом часу по Гринвичу, в траве у скотного двора, мы сидели и ждали. Каждому, кто подходил, мы говорили: "Садись, товарищ, с нами - в ногах правды нет", и каждый оставался стоять, бряцал оружием и повторял условную фразу из Антонио Сальери: "Но правды нет и выше". Шаловлив был этот пароль и двусмысленен, но нам было не до этого: приближалось девять ноль-ноль по Гринвичу... С чего все началось? Все началось с того, что Тихонов прибил к воротам Елисейковского сельсовета свои четырнадцать тезисов. Вернее, не прибил их к воротам, а написал на заборе мелом, и это скорее были слова, а не тезисы, четкие и лапидарные слова, а не тезисы, и было их всего два, а не четырнадцать, - но, как бы то ни было, с этого все началось. Двумя колоннами, с штандартами в руках, мы вышли - колонна на Елисейково, другая - на Тартино. И шли беспрепятственно вплоть до заката: убитых не было ни с одной стороны, раненых тоже не было, пленный был только один - бывший председатель ларионовского сельсовета, на склоне лет разжалованный за пьянку и врожденное слабоумие. Елисейково было повержено. Черкасово валялось у нас в ногах, Неугодново и Пекша молили о пощаде. Все жизненные центры петушинского уезда - от магазина в Полошах до андреевского склада сельпо, - все заняты были силами восставших... А после захода солнца - деревня Черкасово была провозглашена столицей, туда был доставлен пленный, и там же симпровизировали съезд победителей. Все выступавшие были в лоскут пьяны, все мололи одно и то же: Максимилиан Робеспьер, Оливер Кромвель, Соня Перовская, Вера Засулич, карательные отряды из Петушков, война с Норвегией, и опять Соня Перовская и Вера Засулич... С места кричали: "А где это такая - Норвегия?.." "А кто ее знает, где!" - отвечали с другого места. У черта на куличках, у бороды на клине!" "Да где бы она ни была, - унимал я шум, - без интервенции нам не обойтись. Чтобы восстановить хозяйство, разрушенное войной, надо сначала его разрушить, а для этого нужна гражданская или хоть какая-нибудь война, нужно как минимум двенадцать фронтов..." "Белополяки нужны!" - кричал закосевший Тихонов. "О, идиот, - прерывал я его, - вечно ты ляпнешь! Ты блестящий теоретик, Вадим, твои тезисы мы прибили к нашим сердцам, - но как доходит до дела, ты говно-говном! Ну, зачем тебе, дураку, белополяки ?.." "Да разве я спорю! - сдавался Тихонов. - Как будто они мне больше нужны, чем вам! Норвегия так Норвегия..." Впопыхах и в азарте все как-то забыли, что та уже двадцать лет состоит в НАТО, и Владик Цаский уже бежал на ларионовский почтамт, с пачкой открыток и писем. Одно письмо было адресовано королю Норвегии Улафу с объявлением войны и уведомлением о вручении. Другое письмо - вернее, даже не письмо, а чистый лист, запечатанный в конверте, - было отправлено генералу Франко: пусть он увидит в этом грозящий перст, старая шпала, пусть побелеет, как этот лист, одряхлевший разъ...й-каудильо!.. От премьера Гарольда Вильсона мы потребовали совсем немного: убери, премьер, свою дурацкую канонерку из залива Акаба, а дальше поступай по произволению... И, наконец, четвертое письмо - Владисласу Гомулке, мы писали ему: Ты, Владислав Гомулка, имеешь полное и неотъемлемое право на Польский Коридор, а вот Юзеф Циранкевич не имеет на Польский Коридор ни малейшего права... И послали четыре открытки: Аббе Эбану, Моше Даяну, генералу Сухарто и Александру Дубчеку. Все четыре открытки были очень красивые, с виньеточками и желудями. Пусть, мол, порадуются ребята, может они нас, губошлепы, признают за это субъектами международного права... Никто в эту ночь не спал. Всех захватил энтузиазм, все глядели в небо, ждали норвежских бомб, открытия магазинов и интервенции, и воображали себе, как будет рад Владислав Гомулка и как будет рвать на себе волосы Юзеф Циранкевич... Не спал и пленный, бывший предсельсовета Анатолий Иваныч, он выл из своего сарая, как тоскующий пес: - Ребята!.. Значит, завтра утром никто мне и выпить не поднесет? - Эва, чего захотел! Скажи хоть спасибо, что будем кормить тебя в соответствии с Женевской конвенцией! - А чего это такое? - Узнаешь, чего это такое! То есть, ноги еще будешь таскать, Иваныч, а уж на блядки не потянет! А с утра, еще до открытия магазинов, состоялся Пленум. Он был расширенным и октябрьским. Но поскольку все четыре наших Пленума были октябрьскими и расширенными, то мы, чтоб их не перепутать, решили пронумеровать их 1-й пленум, 2-й пленум, 3-й пленум, 4-й пленум... Весь 1-й пленум, был посвящен избранию президента, то есть избранию меня в президенты. Это отняло у нас полторы-две минуты, не больше. А все оставшееся время поглощено было прениями на тему чисто умозрительную: кто раньше откроет магазин, тетя Маша в Андреевском или тетя Шура в Поломах? А я, сидя в своем президиуме, слушал эти прения и мыслил так: прения совершенно необходимы, но гораздо необходимее декреты. Почему мы забываем то, чем должна увенчиваться всякая революция, то есть "декреты"? Например, такой декрет: обязать тетю Шуру в Поломах открывать магазин в шесть утра. Кажется, чего бы проще? - нам, облеченным властью, взять и заставить тетю Шуру открывать свой магазин в шесть утра, а не в девять тридцать! Как это раньше не пришло мне в голову!.. Или, например, декрет о земле: передать народу всю землю уезда, со всеми угодьями и со всякой движимостью, со всеми спиртными напитками и без всякого выкупа? Или так: передвинуть стрелку часов на два часа вперед, или на полтора часа назад, все равно, только бы куда передвинуть. Потом: слово "черт" надо принудить снова писать чрез "о", а какую-нибудь букву вообще упразднить, только надо подумать, какую. И, наконец, заставить тетю Машу в Андреевском открывать магазин в пять тридцать, а не в девять... Мысли роились - так роились, что я затосковал, отозвал в кулуары Тихонова, мы с ним выпили тминной, и я сказал: - Слушай-ка, канцлер! - Ну, чего? - Да ничего. Говенный ты канцлер, вот чего. - Найди другого, - обиделся Тихонов. - Не об этом речь, Вадя. А речь вот о чем: если ты хороший канцлер, садись и пиши декреты. Выпей еще немножко, садись и пиши. Я слышал, ты все-таки не удержался, ты ущипнул за ляжку Анатоль Иваныча? Ты что же это? - открываешь террор? - Да так... Немножко... - И какой террор открываешь? Белый? - Белый. - Зря ты это, Вадя. Впрочем, ладно, сейчас не до этого. Надо вначале декрет написать, хоть один, хоть самый какой-нибудь гнусный... Бумага, чернила есть? Садись, пиши. А потом выпьем - декларацию прав. А уж только потом - террор. А уж потом выпьем - учиться, учиться, учиться... Тихонов написал два слова, выпил и вздохнул: - Да-а-а... сплоховал я с этим террором... Ну, да ведь в нашем деле не ошибиться никак нельзя, потому что неслыханно ново все наше дело, и прецедентов считай что не было... Были, правда, прецеденты, но... - Ну, разве это прецеденты! Это - так! чепуха! Полет шмеля это, забавы взрослых шалунов, а никакие прецеденты!.. Летоисчисление - как ты думаешь? - сменим или оставим как есть? - Да лучше оставим. Как говорится, не трогай дерьмо, так оно и пахнуть не будет... - Верно говоришь, оставим. Ты у меня блестящий теоретик, Вадя, а это хорошо. Закрывать, что ли, пленум? Тетя Шура в Поломах уже магазин открыла. У нее, говорят, есть российская. - Закрывай, конечно. Завтра с утра все равно будет Второй пленум... Пойдем в Поломы. У тети Шуры в Поломах и в самом деле оказалась российская. В связи с этим, а также в ожидании карательных набегов из райцентра, решено была временно перенести столицу из Черкасова в Поломы, то есть на двенадцать верст вглубь территории республики. И там, на другое утро, открылся 2-й пленум, весь посвященный моей отставке с поста президента. - Я встаю с президентского кресла, - сказал я в своем выступлении, - я плюю в президентское кресло. Я считаю, что пост президента должен занять человек, у которого харю с похмелья в три дня не уделаешь. А разве такие есть среди нас? - "Нет таких", - хором отвечали делегаты. "Мою, например, харю - разве нельзя уделать в три дня и с похмелья?" Секунду-две все смотрели мне в лицо оценивающе, а потом отвечали хором: "Можно". - Ну, так вот, - продолжал я. - Обойдемся без президента. Лучше сделаем вот как: все пойдем в луга готовить пунш, а Борю закроем на замок. Поскольку это человек высоких моральных качеств, пусть он тут сидит и формирует кабинет... Мою речь прервали овации, и Пленум прикрылся: окрестные луга озарились синим огнем. Один только я не разделял всеобщего оживления и веры в успех, я ходил меж огней с одною тревожною мыслью: почему это никому в мире нет до нас ни малейшего дела? почему такое молчание в мире? Уезд охвачен пламенем, и мир молчит оттого, что затаил дыхание, - допустим, но почему никто не подает нам руки ни с Востока, ни с Запада? Куда смотрит король Улаф? Почему нас не давят с юга регулярные части? Я тихо отвел в сторону канцлера, от него разило пуншем: - Тебе нравится, Вадя, наша революция? - Да, - ответил Вадя, - она лихорадочна, но она прекрасна. - Так... А насчет Норвегии, Вадя, - насчет Норвегии ничего не слышно? -Пока ничего... А что тебе Норвегия? - Как то есть что Норвегия?!.. В состоянии войны мы с ней или не в состоянии? Очень глупо все получается. Мы с ней воюем, а она с нами не хочет... Если и завтра нас не начнут бомбить, я снова сажусь в президентское кресло - и тогда увидишь, что будет! - Садись, - ответил Вадя, - кто тебе мешает, Ерофейчик?.. Если хочешь - садись... Ни одной бомбы на нас не упало и наутро. И тогда, открывая 3-й пленум, я сказал: "Сенаторы! Никто в мире, я вижу, не хочет с нами заводить ни дружбы, ни ссоры. Все отвернулись от нас и затаили дыхание. А поскольку каратели из Петушков подойдут сюда завтра к вечеру, а российская у тети Шуры кончится завтра утром, - я беру в свои руки всю полноту власти; то есть кто дурак и не понимает, тому я объясню: я ввожу комендантский час. Мало того - полномочия президента я объявляю чрезвычайными, и заодно становлюсь президентом. То есть "личностью, стоящей над законом и пророками" Никто не возразил. Один только премьер Боря при слове "пророки" вздрогнул, дико на меня посмотрел, и все его верхние части задрожали от мщения... ~~~~~~~~~~ И еще вам следует обязательно прочитать --->>>... Тонкая предвыборная агитация :: http://kocby.ru/humor/swine.html И только тогда можно будет смело сказать... Вы готовы к выборам! Встречаемся на избирательном участке! ~~~~~~~~~~ ###. Новости Клуба Одиноких Сердец. Уважаемые дамы и господа! ~~~~~~~~~~ После выборов можно развлечься в нашем клубе, если останутся силы --->>>... Веселое казино "Белый Клуб" :: http://kocby.ru/whiteclub/ ~~~~~~~~~~ Все на сегодня! Желаю вам приятного и радостного смеха ;-) ### ~~~~~~~~~~~~~ ~~~~~~~~~~~~ Все на сегодня! Если Вы хотите задать (умный/глупый) вопрос, предложить сотрудничество, выразить свое восхищение/негодование по поводу или без повода, то смело пишите вот по этому емейл --->>>... humor@kocby.ru Гарантирую быстрый и четкий ответ. Рекомендую посетить в Клубе следующие популярные развлекательные разделы --->>>... Клуб Любителей Хорошего Отдыха :: http://kocby.ru/post/rest/ Иван Васильевич :: http://kocby.ru/iv/ Операция Ы :: http://kocby.ru/dic/y/ Ирония судьбы :: http://kocby.ru/new-year/irony.html Как играть, чтобы выиграть в виртуальном казино :: http://kocby.ru/loto/

Все на сегодня, дорогой мой друг! Еще раз спасибо за внимание.


ПишИте! - http://kocby.ru/contact.html

Все послания читателей мной внимательно читаются и оперативно реагируются,
а все предложения о взаимовыгодном сотрудничестве
с удовольствием и внимательно изучаются.

http://kocby.ru/
= Клуб Одиноких Сердец =