2008-09-26 

Сегодня я хотела бы поговорить с вами на вышеуказанную тему и натолкнул меня на это один из рассказов К. Дойла о Шерлоке Холмсе, которые я люблю перечитывать. Рассказ называется "Картонная коробка" и в нем под конец убийца очень подробно рассказывает как он совершил свое преступление. И этот рассказ является чистейшим примером овладевания телом человека преступными душами. В конце выпуска я напечатаю это признание и вы можете даже сейчас прочитать вначале его, а потом вернуться к началу выпуска.

 В случаях же с Грешным телом, о которых мы говорим, души таких людей за время своей жизни необычайно сильно развивают свое жизненное тело, особенно его два нижних эфира, а также в результате накопления злобы и ненависти в своем сердце у них происходит ЗАМЫКАНИЕ между жизненным телом и телом желаний после их смерти. И в результате этого замыкания они НЕ МОГУТ начать возноситься в высшие слои, как должно происходить в норме, и остаются витать в нашем физическом мире на долгие годы, в зависимости как сильно развита в них злоба и ненависть. Также по логике можно понять еще почему они не могут попасть в высшие миры? У них ведь остается еще живым их жизненное тело из-за того замыкания и пока оно не распадется они и будут вынуждены находиться в нашем мире. Хотя слово "вынуждены" для них не подходит, ведь они получают огромное удовольствие и наслаждение от своих грязных поступков и возноситься в Высшие Миры им совсем не интересно, их в них мало что интересует. Но они могут находиться в нижних слоях Мира Желаний, вспомните, что этот мир находится невероятно в близком соседстве с Физическим и даже глубоко проникает в его эфирные слои.

 Итак, из всего выше сказанного главное, чтобы мы уяснили, что люди, у которых после их смерти происходит замыкание между жизненным телом и телом желаний - такие люди не могут начать возноситься вверх, проходя все необходимые этапы, как должно бы происходить в норме. Они "застревают" в Мире Физическом на довольно долгое время до тех пор, пока не разорвется связь между телами.

И что же делают эти души? Мы можем вам с точностью сказать, что они находят самое большое удовольствие в нахождении людей, на которых они способны влиять и ЗАСТАВЛЯТЬ их совершать различного рода преступления.

 Как отличить преступление, совершенное под влиянием преступной    души от преступления, совершенного человеком самостоятельно?

1.) На первом плане можно сразу заметить, что эти люди, совершившие преступление, будут потом говорить, что на них КАК ЧТО-ТО НАШЛО и они были уже не способны собой управлять. Как какая-то неведомая сила вела их до конца. После проведение мед. экспертизы в наших судах таких людей признают психически невменяемыми на момент преступления и обычно оправдывают и посылают на лечение. Но давайте подумаем а действительно ли они невиновны?

С духовной точки зрения ВИНОВНЫ как человек, совершивший преступление, так и преступная душа, которая повлияла на него. То есть они оба понесут ответственность за содеянное, потому что человек сам сделал выбор пойти на поводу овладевшей им души.

2.) М.Генделем было установлено, что те духи наслаждаются своим влиянием на человека только до тех пор, пока те способны идти у них на поводу и совершать преступления, НО КАК ТОЛЬКО ЧЕЛОВЕК ОКАЗЫВАЕТСЯ В КУРАХ ЗАКОНА, его арестовывают и помещают в тюрьму, то это притянутому к нему духу уже совсем не интересно и он ОСТАВЛЯЕТ ЧЕЛОВЕКА. То есть преступная душа будет находиться с человеком пока тот может выполнять его извращенные желания.

И это будет проявляться в нашей жизни тем, что после совершения преступления, когда овладевшая им душа покинет его, человек будет СИЛЬНО РАСКАИВАТЬСЯ В СОДЕЯННОМ.

Итак, вторая отличительная особенность будет состоять в ИСКРЕННЕМ РАСКАЯНИИ. И это как раз очень хорошо показано в рассказе о Шерлоке Холмсе, где убийца делится своими невыносимыми страданиями и как каждую минуту его жизни перед ним стоит лицо его жены или ее друга, которых он убил.

 3.) Чтобы проверить наличие овладения человеком нужно на свету посмотреть ему в глаза: у этих людей не будет происходить сужения зрачка, как должно быть в норме.

1.) Прежде всего люди с негативным Нептуном в гороскопе являются прямой мишенью любых отриц. душ по ту сторону мира. Негативный Нептун значит наличие отрицательных аспектов у этой планеты. Чтобы узнать состояние вашего Нептуна вы можете на многих астрологич. сайтах инета по данным своего рождения составить карту своей жизни и посмотреть на аспекты Нептуна. Обычно негативные аспекты выделены красным.

"Хочу ли я что-нибудь сказать? Да, я много чего хочу сказать. Все хочу выложить, начистоту. Вы можете повесить меня или отпустить - мне плевать. Говорю вам, я с тех пор ни на минуту не мог заснуть; наверно, если я и засну теперь, так только вечным сном. Иногда его лицо стоит передо мной, а чаще - ее. Все время так. Он смотрит хмуро, злобно, а у нее лицо такое удивленное. Ах, бедная овечка, как же ей было не удивляться, когда она прочла смерть на лице, которое всегда выражало одну только любовь к ней. Но это все Сара виновата, и пусть проклятие человека, которому она сломала жизнь, падет на ее голову и свернет кровь в ее жилах!

Не думайте, что я оправдываюсь. Я знаю, я снова начал пить, вел себя, как скотина. Но она простила бы меня, она льнула бы ко мне, как веревка к блоку, если бы эта женщина не переступила нашего порога. Ведь Сара Кушинг любила меня - в этом все дело, - она любила меня, пока ее любовь не превратилась в смертельную ненависть, когда она узнала, что след моей жены в грязи значит для меня больше, чем все ее тело и душа.

Их было три сестры. Старшая была просто хорошая женщина, вторая - дьявол, а третья - ангел. Когда я женился, Саре было тридцать три, а Мэри - двадцать девять. Мы зажили своим домом и счастливы были не знаю как, и во всем Ливерпуле, не было женщины лучше моей Мэри. А потом мы пригласили Сару на недельку, и неделька превратилась в месяц, а дальше - больше, так что она стала членом нашей семьи. Тогда я ходил в трезвенниках, мы понемножку откладывали и жили припеваючи. Боже мой, кто бы мог подумать, что все так кончится? Кому это могло прийти в голову?

Я обычно приезжал домой на субботу и воскресенье, а иногда, если пароход задерживался для погрузки, я бывал свободен по целой неделе, поэтому довольно часто видел свою свояченицу Сару. Была она ладная, высокая, черноволосая, быстрая и горячая, с гордо закинутой головой, а в глазах у нее вспыхивали искры как из-под кремня. Но я даже и не думал о нем, когда крошка Мэри была рядом, вот Бог мне свидетель. Иногда мне казалось, что ей нравится сидеть со мной вдвоем или вытаскивать меня на прогулку, да я не придавал этому значения. Но однажды вечером у меня открылись глаза.

Я пришел с парохода; жены не было, но Сара была дома. "Где Мэри?" - спросил я. "О, пошла платить по каким-то счетам". От нетерпения я принялся мерять шагами комнату. "Джим, неужели ты и пяти минут не можешь быть счастлив без Мэри? - спросила она. - Плохи мои дела, если моя компания не устраивает тебя даже на такое короткое время". "Да будет тебе, сестрица", - сказал я и ласково протянул ей руку, а она схватила ее обеими руками, такими горячими, точно она была в жару. Я посмотрел ей в глаза и все там прочел. Она могла ничего не говорить, да и я тоже. Я нахмурился и отдернул руку. Она молча постояла рядом со мной, потом подняла руку и похлопала меня по плечу. "Верный старый Джим!" - сказала она и с легким смешком, словно издеваясь надо мной, выбежала из комнаты.

И вот с этого времени Сара возненавидела меня всей душой, а она такая женщина, которая умеет ненавидеть. Я был дурак, что позволил ей остаться у нас, - пьяный дурак, но я ни слова не сказал Мэри, потому что это ее огорчило бы. Все шло почти как прежде, но через некоторое время я начал замечать, что Мэри как будто изменилась. Она всегда была такой доверчивой и простодушной, а теперь стала странная и подозрительная и все допытывалась, где я бываю, и что делаю, и от кого получаю письма, и что у меня в карманах, прочие такие глупости.

С каждым днем она становилась все чуднее и раздражительнее, и мы то и дело ссорились из-за пустяков. Я не знал, что и думать. Сара теперь избегала меня, но с Мэри они были просто неразлучны. Сейчас-то я понимаю, как она интриговала и настраивала мою жену против меня, но в то время я был слеп, как крот. Потом я снова запил, но этого бы не было, если бы Мэри оставалась прежней. Теперь у нее появилась причина чувствовать ко мне отвращение, и пропасть между нами стала увеличиваться. А потом появился этот Алек Фэрберн, и все покатилось к чертям.

Сперва он пришел в мой дом из-за Сары, но скоро стал ходить уже к нам, - он умел расположить к себе человека и без труда всюду заводил друзей. Лихой был малый, развязный, такой щеголеватый, кудрявый; объехал полсвета и умел рассказать о том, что повидал. Я не спорю, в компании он был парень что надо и для матроса на редкость учтив: видно, было время, когда он больше торчал на мостике, чем на баке. Он то и дело забегал к нам, и за весь этот месяц мне ни разу не пришло в голову, что его мягкость и обходительность могут довести до беды. Наконец кое-что показалось мне подозрительным, и с той поры я уже не знал покоя. Это была просто мелочь. Я неожиданно вошел в гостиную и, переступая через порог, заметил радость на лице жены. Но когда она увидела, кто идет, оживление исчезло с ее лица, и она отвернулась с разочарованным видом. Этого было для меня достаточно. Мои шаги она могла спутать только с шагами Алека Фэрберна.

Попадись он мне тогда, я бы его убил на месте, потому что я всегда теряю голову, когда выхожу из себя. Мэри увидела дьявольский огонь в моих глазах, бросилась ко мне, схватила меня за рукав и кричит: "Не надо, Джим, не надо!" "Где Сара?" - спросил я. "На кухне", - ответила она. "Сара, - сказал я, входя в кухню, - чтоб ноги этого человека здесь больше не было". "Почему?" - спросила она. "Потому что я так сказал". "Вот как! - сказала она. - Если мои друзья недостаточно хороши для этого дома, тогда и я для него недостаточно хороша". "Ты можешь делать что хочешь, - сказал я, - но если Фэрберн покажется здесь снова, я пришлю тебе его ухо в подарок". Наверное, мое лицо испугало ее, потому что она не ответила ни слова и в тот же вечер от нас уехала.

Я не знаю, от одной ли злости она делала все это или думала поссорить меня с женой, подбивая ее на измену. Во всяком случае, она сняла дом через две улицы от нас и стала сдавать комнаты морякам. Фэрберн обычно жил там, и Мэри ходила туда пить чай со своей сестрой и с ним. Часто она там бывала или нет, я не знаю, но однажды я выследил ее, и, когда я ломился в дверь, Фэрберн удрал, как подлый трус, перепрыгнув через заднюю стену сада. Я пригрозил жене, что убью ее, если еще раз увижу их вместе, и повел ее домой, а она всхлипывала, дрожала и бледная была, как бумага.

 Между нами теперь не оставалось уже и следа любви. Я видел, что она ненавидит меня и боится, и, когда от этой мысли я снова принимался пить, она вдобавок презирала меня. Тем временем Сара убедилась, что в Ливерпуле ей не заработать на жизнь, и уехала, как я понял, к своей сестре в Кройдон, а у нас дома все продолжалось по-старому. И вот наступила последняя неделя когда случилась эта беда и пришла моя погибель. Дело было так.

Мы ушли на "Майском дне" в семидневный рейс, но большая бочка с грузом отвязалась и пробила переборку, так что нам пришлось вернуться в порт на двенадцать часов. Я сошел на берег и отправился домой, думая, каким сюрпризом это будет для моей жены, и надеясь, что, может, она обрадуется, увидев меня так скоро. С этой мыслью я повернул на нашу улицу, и тут мимо меня проехал кэб, в котором сидела она рядом с Фэрберном; оба они болтали, и смеялись и даже не думали обо мне, а я стоял и глядел на них с тротуара. Правду вам говорю, даю слово, с той минуты я был сам не свой, и как вспомню - все это кажется мне туманным сном.  

Последнее время я много пил и от всего вместе совсем свихнулся. В голове моей и сейчас что-то стучит, как клепальный молоток, но в то утро у меня в ушах шумела и гудела целая Ниагара. Я погнался за кэбом. В руке у меня была тяжелая дубовая палка, и говорю вам: я сразу потерял голову. Но пока я бежал, я решил быть похитрее и немного отстал, чтобы видеть их, но самому не попадаться им на глаза. Вскоре они остановились у вокзала. Возле кассы была большая толпа, так что я подошел к ним совсем близко, но они меня не видели. Они взяли билеты до Нью-Брайтона. Я тоже, только сел на три вагона дальше.

Когда мы приехали, они пошли по набережной, а я - в какой-нибудь сотне ярдов следом за ними. Наконец я увидел, что они берут лодку и собираются ехать кататься, потому что день был очень жаркий, и они, конечно, решили, что на воде будет прохладнее. Теперь их словно отдали мне в руки. Стояла легкая дымка, и видимость не превышала нескольких сот ярдов. Я тоже взял лодку и поплыл за ними. Я смутно видел их впереди, но они шли почти с такой же скоростью, как я, и успели, должно быть, отъехать от берега на добрую милю, прежде чем я догнал их.

Дымка окружала нас, словно завеса. О Господи, я не забуду, какие у них стали лица, когда они увидели, кто был в лодке, которая к ним приближалась. Она вскрикнула не своим голосом. А он стал ругаться, как сумасшедший, и тыкать в меня веслом: должно быть, в моих глазах он увидел смерть. Я увернулся и нанес ему удар палкой - голова его раскололась, как яйцо. Ее я, может быть, и пощадил бы, несмотря на все мое безумие, но она обвила его руками, заплакала и стала звать его "Алек". Я ударил еще раз, и она упала рядом с ним. Я был как дикий зверь, почуявший кровь. Если бы Сара была там, клянусь Богом, и она бы пошла за ними. Я вытащил нож и... ну ладно, хватит.

Мне доставляло какую-то жестокую радость думать, что почувствует Сара, когда получит это и увидит, чего она добилась. Потом я привязал тела к лодке, проломил доску и подождал, пока они не утонули. Я был уверен, что хозяин лодки подумает, будто они заблудились в тумане и их унесло в море. Я привел себя в порядок, причалил к берегу, вернулся на свой корабль, и ни одна душа не подозревала о случившемся. Ночью я приготовил посылку для Сары Кушинг, а на другой день отправил ее из Белфаста.