Вертихвост и Федотка
Притча от братьев Бондаренко
В полночь сидел пёс Вертихвост возле своей конуры и думал: почесать левой задней ногой за ухом или нет. Потом решил, что этого делать не следует, и широко зевнул. Потом посмотрел: висит ли на месте Большая Медведица, и уже хотел было ложиться спать, когда услышал на соседнем дворе лай щенка Федотки. Вертихвост вышел на улицу. Поглядел во все концы, подумал: «Что это он? Нет нигде никого, а лает. Может, кто к нему во двор лезет? Надо сходить, поглядеть, помочь в случае чего. Всё-таки Федотка ещё щенок, и нет у него пока настоящей пёсьей хватки».
Прибежал Вертихвост к Федотке, спрашивает:
— Ты чего это? Нет никого, а лаешь?
— Политика, — расплылся Федотка в улыбке. — Услышит дед и скажет: вот у меня Федотка молодец какой, всегда начеку. И кормить меня лучше будет. Оно всегда так: кто громче лает, тому больше и подают. Видимость надо создавать.
Покачал пёс Вертихвост головой: «Смотри ты, мал Федотка, а хитро придумал: видимостью хлеб зарабатывать. Сообразительный. Ишь, какая живинка в глазах. Такой далеко пойдёт. Быстро в кобели выбьется». И решил Вертихвост воспользоваться Федоткиным советом. Прибежал поскорее домой, залез на завалинку. Сел под самым окошком и давай лаять. Да так громко, что даже звёзды на небе вздрагивать начали.
Прошло немного времени, распахнулось окошко и высунулся из него дед Василий. Посмотрел в один конец улицы — нет никого, в другой посмотрел — тоже никого не видно. А Вертихвост при деде ещё громче лаять начал, аж вытягивается весь. Скрылся дед Василий, а через минуту опять показался в окне, и в руке валенок подшитый. Размахнулся да валенком Вертихвоста — клюк! — по башке.
— Окаянный, — выругался дед. — Ишь придумал чего: брехать попусту. Будешь теперь знать, как деда в заблуждение вводить.
Убежал Вертихвост за сарай и до утра сидел там под навесом, шишку на затылке лапой разглаживал да ругал сам себя:
— Дурак, зачем я под окнами лаял? Надо было к саду бросаться. Подумал бы дед, что волки, и побоялся бы выйти. Федотка, тот хитрее. Тот у конуры своей лает, а я под окошки полез.
Завидовал пёс Вертихвост сообразительности Федотки, но сам с той поры никогда больше не пробовал видимостью хлеб зарабатывать.
