Сегодня по просьбе нашей читательницы Екатерины я повторяю выпуск
с очень красивой кавказской историей в изложении Власа
Дорошевича.
Хан и мудрец
Притча от Власа Дорошевича
Это было в далёкие-далёкие времена, когда и Машук, и Бештау, и весь
этот край вплоть до дальних снеговых кряжей принадлежали хану
Убайдаллах ибн Аббасу.
Был Аббас стар и силён, храбр и мудр. И все Аббаса уважали, потому
что все Аббаса боялись. Занимался Аббас тем, чем занимались все в те
времена. Единственным благородным занятием — воевал с соседями. В
свободное от войны время охотился. А в свободное от охоты время
предавался мудрости. Ханская ставка была полна мудрецами. Только
мудрецы-то не были мудры. И вся мудрость мудрецов состояла в том, что
они умели хану угождать. И всё племя молило Аллаха: «Пошли, Аллах,
Аббасу мудрых мудрецов».
Однажды под вечер поехал Аббас верхом без провожатых в горы
полюбоваться, как дрожат и умирают на вершинах розовые лучи заката, а
из ущелий поднимается чёрная ночь. Доехал Аббас до того места, где,
словно облитые кровью, лезут из земли огромные красные камни.
Соскочил с лошади старый Аббас и, словно юноша, взбежал на самую
высокую скалу. На скале за выступом сидел старый мулла Сефардин.
Увидал Аббаса — встал и поклонился.
— Здравствуй, мудрец! — сказал Аббас.
— Здравствуй, хан! — отвечал Сефардин, и, уступая своё место,
добавил. — Место власти!
— Место мудрости! — ответил хан и предложил Сефардину
садиться.
— Тот, кто приветствует мудрость, приветствует славу Аллаха!
— Тот, кто приветствует власть, приветствует веление неба! —
отвечал Сефардин, и они сели рядом.
— Что ты тут делаешь, мудрец? — спросил Аббас.
— Читаю! — ответил Сефардин.
И так как Аббас с удивлением взглянул на пустые руки Сефардина,
тот улыбнулся и показал рукою кругом:
— Самую мудрую из книг. Книгу Аллаха. Аллах написал горами по
земле. Видишь, аллах написал извилинами реки по долине? Аллах написал
цветами по траве и звёздами на небе. День и ночь можно читать эту
книгу. Книгу, в которой аллах написал свою волю.
— Пусть будет благословен пророк, что в свободный час послал мне
мудрого для беседы! — сказал Аббас, касаясь рукой чела и сердца. —
Ответь мне на три вопроса, мудрец!
— Постарайся задать вопросы, над которыми стоило бы подумать, —
отвечал Сефардин, — а я постараюсь на них ответить, если смогу.
— Люди родятся и умирают! — сказал Аббас. — Зачем они живут? Я
часто спрашивал об этом своих мудрецов. Один говорит: «Для счастья!»
Но есть и несчастные на свете. Другой говорит мне: «Для славы!» Но
позора на свете больше, чем славы. Разве можно жить, не зная, зачем
люди живут?
Сефардин пожал плечами:
— Однажды ты, великий хан, послал гонца к соседнему хану Ибрагиму.
Дал ему письмо, как следует перевязав шёлковым шнурком и припечатав
своим перстнем. И велел гонцу: «Не останавливаясь, лети к хану
Ибрагиму и отдай ему это письмо». Дело было под ночь. Полетел гонец
через скалы, через ущелья, по таким тропинкам, по которым и туру
проскакать только днём. Ветер горный, ледяной, свистал ему в уши,
рвал на нём одежду. И ни на мгновенье ока нельзя было выпустить лука
из рук: вдруг выскочат разбойники. И на каждый куст надо было
смотреть в оба: не сидит ли засада. И спросил себя гонец: «Хотел бы я
знать, что ж такое пишет хан Аббас хану Ибрагиму, что заставляет
ночью, в стужу, среди опасностей лететь над пропастями человека?»
Остановился гонец, разжёг огонь, сломал твою ханскую печать, разорвал
шёлковый шнурок и прочёл письмо. Что теперь было делать гонцу? К хану
Ибрагиму нельзя привезти прочитанного письма без шнурка и без печати.
И к тебе вернуться нельзя: как мог сломать печать и открыть письмо? Да
ещё вдобавок, — рассмеялся Сефардин, — прочитав письмо, гонец в нём
ничего не понял. Потому что писал ты, хан, Ибрагиму о ваших с ним
делах, гонцу совсем неизвестных. Дал тебе Аллах жизнь нести — неси.
Аллах умнее самых мудрых. Он знает, зачем. А мы, если бы и узнали,
может, всё равно не поняли бы. Это дело Аллаха.
— Хорошо! — сказал Аббас. — Преклонимся пред волей Аллаха! Но я,
хан, живу, и последний погонщик ослов тоже живёт. Надо жить. Пусть
будет так. Но кем же надо жить?
— Был на свете, — ответил Сефардин, — один такой же мудрый и
благочестивый человек, как ты. И молил он Аллаха: «Сделай меня,
премудрый, таким существом, чтоб никому я не мог принести зла, даже
самой маленькой букашке». Услышал его молитву Аллах и сделал
благочестивого человека муравьём. Ушёл муравей в лес, очень
довольный: «Теперь-то уж я никому не могу принести вреда». И стал
жить. Только в первый же день около самого муравейника, где поселился
муравей, волк нагнал испуганную козочку и стал драть. И есть-то волку
не хотелось, — так, просто волчья природа — не может видеть
животного, чтобы не задрать. А козочка умирала в мучениях под его
зубами и когтями, и крупные слёзы лились из её огромных, печальных и
страдальческих глаз. Страшны были её мучения. А муравей должен был
смотреть на всё это. Что он мог сделать? Влезть на волка и укусить? И
думал муравей: «Был бы я львом — бросился бы на волка и не дал бы ему
терзать козочки. Зачем я не лев?» Кем лучше быть, Аббас?
— Послушай, — воскликнул хан, — как усталый путник из кристального
горного ключа, пью я слова твоей мудрости. Ведь мы были когда-то
дружны!
— Были! — отвечал Сефардин с печальной улыбкой.
— Так почему же теперь не доходят до меня лучи твоей мудрости? И
окружён я какими-то невеждами, которые только сами себя зовут
мудрыми?!
— Зайдем за этот камень, — сказал Сефардин, — я отвечу тебе на
твой третий вопрос.
Они зашли за камень.
— Теперь сядем и полюбуемся на Эльбрус, — сказал Сефардин.
— Как же любоваться, когда его теперь не видно? — с изумлением
воскликнул Аббас.
— Как не видно?
— Из-за камня не видно.
— Из-за камня?.. Эльбруса?
Сефардин рассмеялся и покачал головой:
— Эльбрус такой огромный. А камень что в сравнении с Эльбрусом?
Разве только сам себя может считать горою! И из-за него не видно
Эльбруса! А Эльбрус теперь должен быть очень красив! Правда, хан,
досадно на камень, что он закрывает от нас Эльбрус?
— Конечно, досадно! — согласился хан.
— Чего же ты сердишься на камень, — улыбнулся Сефардин, — когда ты
сам за него зашёл? Кто тебе велел? Сам своей волей зашёл за камень, а
на него сердишься, что не видишь Эльбруса!
По лицу хана пошли сердитые тучи.
— Ты дерзок, — сказал он. — А не боишься ты, что я и разгневаться
могу на такую мудрость?
Мулла покачал головою:
— Рассердись на воздух. Что будет толку? Разгневайся на воду. Что
ты ей сделаешь? Рассердись на землю. Точно так же сердиться и на
мудрость. Мудрость разлита аллахом на земле!
Хан улыбнулся.
— Спасибо, старик!
И они вместе сошли со скал. Сефардин поддержал стремя, Аббас
вскочил на коня.
— А если мне захочется посмотреть Эльбрус и послушать истинную
мудрость? — спросил хан.
— Тогда выйди из-за камней, за которые сам зашёл! — сказал
Сефардин.
Хан тронул коня и весело крикнул мулле:
— Так, значит, до свиданья, мудрец!
А Сефардин печально ответил ему:
— Прощай, хан!
Источник: сайт Самые разные притчи
Постоянная ссылка на притчу.