Летом 1859 года рядовой Евстихий Малащенко получил краткосрочный отпуск и отправился домой — в родное село Автютевичи, что в Речицком уезде. Вечер первого дня провел дома за праздничным столом в окружении односельчан, собравшихся, чтобы поздравить солдата с прибытием. А утром пошел на свой земельный надел: посмотреть на колосящуюся пшеницу, вдохнуть запах нагретой солнцем земли. Вот уже и полю конец. Но что это там посреди колосьев у левого края? Храни нас, Спаситель! Да это же «завитка» — «завитка» на смерть!
Чего боялись наши предки, жившие 150−200 лет назад, о чем мечтали, какое поведение считали предосудительным, в чем видели удачу, кому завидовали и кому сочувствовали, на чем экономили, какие новости обсуждали за обеденным столом и что при этом ели? В научных трудах ответов на эти вопросы не дается. Мы решили поступить по-другому: наша главная героиня — повседневность, а главный герой — обычный, или безымянный человек. А помогут нам документы судебных дел, хранящиеся в Национальном историческом архиве Беларуси.
Истцы и ответчики, правые и виноватые тех давних судебных разбирательств давно обрели вечный покой, но их поступки и слова продолжают жить. Запечатленные густыми чернилами на плотной шероховатой бумаге, они рассказывают нам историю страны и ее граждан сквозь призму бытовых забот и людских страстей.
Имена и фамилии действующих лиц, названия населенных пунктов, состав преступления и приговор суда даются без изменений. Образное описание намерений, чувств и мыслей героев является художественной интерпретацией материалов судебного дела.
Побывавший не в одном бою рядовой Евстихий, он же Евтуха Малащенко, почувствовал, как сердце пропустило один удар, ноги стали ватными. Стараясь не смотреть на «завитку», он, пятясь, уходил с поля. В голове была только одна мысль: «Кто?! Кто это сделал?!», вместе со страхом в душе крепло желание отомстить.
«Из дома с лаем выбежали 3 собаки, выполз клубок змей и выпрыгнула огромная лягушка»
«Завитка» — это особым образом заплетенные или завязанные в узел колосья пшеницы. Завязывались они руками недоброжелателей. Согласно постулатам черной магии, они должны были привести к скорой смерти хозяина поля и всей его семьи. Известны были и сроки кончины — не позднее чем через 3 дня от «завития завитки». Спастись можно было, только уничтожив заговоренные колосья, но одновременно считалось, что прикасаться к «завитке» ни в коем случае нельзя, так как это нанесет непоправимый урон здоровью дотронувшегося до нее человека. Однако выход был: вырвать «завитку» без вреда для себя и на пользу окружающим мог колдун.
Магические услуги жителям Автютевичей и соседних с ними сел оказывал Антон Ворона — колдун и чародей в одном лице. Жил он в деревне Глинная Слобода, и рядовой Малащенко тем же утром направился к нему, велев жене и детям запереться и сидеть дома.
К просьбе Евтухи, к страху, плескавшемуся в его глазах, колдун отнесся с профессиональным спокойствием. За «вырывание завитки» озвучил установленную цену: «Три гарнца ржи» (1 гарнец — ¼ ведра или примерно 3,2 литра). Однако Малащенко просил не только уничтожить смертельный узел, но и дознаться, кто его завязал. За это Антон Ворона увеличил цену еще на один гарнец.
На поле колдун и хозяин земельного надела приехали днем. Антон Ворона трижды обошел «завитку» по часовой стрелке, перекрестил ее мизинцем правой руки, потом вырвал колосья с корнем и закопал их у края поля. На этом магический ритуал был окончен. Семья рядового Малащенко была спасена от безвременной кончины, Ворона заработал без малого 10 литров ржи.
Теперь предстояло отыскать того, кто «завил завитку». Для этого чародей собирался пораньше лечь спать, так как ответы на свои вопросы он обычно получал во сне. Получить ответы ему помогали собаки, змеи и огромные лягушки. Ложась спать тем вечером, честный колдун Антон Ворона вслух назвал имена «подозреваемых» (родственников и друзей Малащенко, о которых он предварительно расспросил солдата), представил в лицах тех из них, с кем был знаком, и закрыл глаза. Ночью ему приснилось, будто из дома местной крестьянки Марии Даниловой с лаем выбежали 3 собаки, выполз клубок змей и выпрыгнула огромная лягушка. Вся эта команда устремилась к дому Малащенко и стала кусать выбежавших на шум хозяев. Особенно свирепствовала лягушка.
Проснувшись рано утром, колдун сам приехал к Евтухе Малащенко, получил от него еще 1 гарнец ржи и назвал имя виновной в «завитии завитки»: «Мария Данилова»!
«Не было на свете человека, который бы не знал, что такое „завитка“ и сколь она опасна»
Мария Данилова была дальней родственницей Малащенко. До сих пор она казалась Евтухе женщиной незлой и независтливой, но раз колдун указал на нее — значит, в сем тихом омуте водились черти. Разгневанная жена Малащенко пошла к Даниловой, чтобы «уличить» ее, а для храбрости взяла с собой группу поддержки из местных крестьянок. Так история о «завитии завитки» на смерть, профессионализме колдуна, 4 гарнцах ржи, огромной кусающейся лягушке и подлой Марии Даниловой стала достоянием общественности.
Историю обсуждали за полуденным чаем и вечерними посиделками. Довольно быстро она стала известна местному органу власти — Автютевичскому сельскому управлению, а члены управления посчитали нужным уведомить о произошедшем полицию.
Колдовство и чародейство в середине XIX века рассматривалось властями как обман легковерных людей, как форма мошенничества. Антон Ворона, к тому же, колдовал, то есть обманывал, ради личной выгоды — ради 4 гарнцев ржи. В Автютевичи и Глиняную Слободу направился пристав 3-го стана Речицкого уезда.
Не застав дома колдуна, пристав решил наведаться к Марии Даниловой — а вдруг они работают в паре: одна «завитки» вяжет, другой их уничтожает, а полученную плату делят.
«Ни-ни-ни, — ответила приставу плачущая Мария Данилова, — ничего о „завитках“ я не знаю, малейшего колдовства не понимаю и делать его не возьмусь».
Первая часть ее ответа, допустим, была ложью — это пристав сразу понял, так как не было на свете человека, который бы не знал, что такое «завитка» и сколь она опасна. Но вот второй части ответа он поверил. Мимолетного взгляда на Данилову хватило, чтобы понять: она скорее даст отрубить себе руку, чем возьмется колдовать, потому что смертельно боится всего, что связано с магией. Похоже, Ворона «работает» без помощников — отыскать и допросить его.
«Колдуны подлежали заключению в смирительном доме на срок от 6 месяцев до года или порке 50−60 ударами розог»
По результатам допроса пристава Антону Саввичу Вороне, 52 лет от роду, казенному (то есть государственному) крестьянину Глиняной Слободы, было предъявлено обвинение в колдовстве за плату, то есть в обмане людей из корыстных побуждений. Судил колдуна Речицкий уездный суд. Негативное влияние на судей оказала характеристика, собранная на Антона Ворону. Как и всякий казенный крестьянин, Ворона имел земельный надел и личную свободу (в отличие от помещичьих крестьян), но свободой этой пользовался «весьма непохвально»: ездил по деревням и оказывал магические услуги местным жителям. На земле Антон Ворона не работал, свой надел сдавал в аренду, получал за это деньги и таким образом платил обязательный налог в казну. На пропитание же он последние десять лет зарабатывал колдовством.
Суд пришел к выводу, что единственный человек, которому было выгодно, чтобы поля крестьян украшали «завитки», это сам Антон Ворона. Не будет «завиток» на полях — не будет хлеба у колдуна. Так не Ворона ли «сотворил сей узел на колосьях пшеницы»? Антон Ворона отрицательно качал головой, но ему не верили.
Согласно 1199 и 1200 статей Уложения о наказаниях, колдуны подлежали заключению в смирительном доме на срок от 6 месяцев до года или порке 50−60 ударами розог.
В смирительных домах заключенные много работали. Обычно в такие дома отправляли «непотребно живших», полагая, что труд исправит этих людей. И хотя Речицкий уездный суд считал, что Антону Вороне не помешает хорошенько поработать, в последний момент наказание заключением в смирительный дом сменили на порку. Колдуну присудили 50 ударов розгами. Кроме того, Ворону обязали пойти в церковь и предаться покаянию для очищения совести под руководством местного священника.
Под стражу Антона Ворону не взяли, поэтому от наказания он сбежал: дома не показывался, у знакомых не бывал. Полиция ловить колдуна не стала, рассудив, что «в бегах» он будет только летом, а к холодам явится домой, никуда не денется. А как явится, так и получит то, что ему причитается, да еще парочку ударов сверху, чтобы впредь от наказания не бегал.
Светлана Нечай / TUT.BY
