Максим ЖИХ. К вопросу об этнической принадлежности кривичей.
http://suzhdenia.ruspole.info/node/3403

продолжение

Антропология свидетельствует о близости антропологических характеристик славян, земли которых прилегают к Балтийскому морю[38]. Наконец, собранные Б.А. Малярчуком данные генетики свидетельствуют о сходстве псковско-новгородского населения с польско-литовским населением Северо-Восточной Польши (Сувалки – при этом, важно подчеркнуть, что нсаселение Сувалок отличается генетически как от населения остальных частей Польши, так и от остальных групп балтов), что позволило исследователю сделать вывод о западных истоках генофонда северо-западных русских[39].

Совокупность рассмотренных данных свидетельствует о том, что сложение культуры длинных курганов, которая не имеет местных корней и становление которой ознаменовано распространением в соответствующем регионе ряда провинциальноримских артефактов, отражало приход в район Чудского озера и реки Великой, на Навгородчину, а затем и в верховья Западной Двины, Волги и Днепра нового, очевидно, славянского, населения и этим населением были кривичи, которые в представлении древнерусских летописцев, безусловно, являлись частью славянской ойкумены. Об этом же говорит и само их имя.

Подводя итоги, можно сказать, что никаких серьёзных оснований сомневаться в славянской этнической принадлежности летописных кривичей нет, что, разумеется, не отменяет того, что определённую роль в становлении и развитии этого славянского этнополитического объединения сыграло и автохтонное балтское население региона, постепенно ассимилированное пришедшими в Среднерусские земли славянами-кривичами[40].

[1] Последняя по времени и наиболее обстоятельная в научной литературе попытка обосновать балтскую атрибуцию кривичей принадлежит Е.А. Шмидту: Шмидт Е.А. Кривичи Смоленского Поднепровья и Подвинья (в свете археологических данных). Смоленск, 2012.

[2] См. например материалы, выложенные на сайте Tverža: http://tverzha.ru/

[3] Мачинский Д.А. 1) Миграция славян в I тыс. н.э. (по письменным источникам с привлечением данных археологии) // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981. С. 39-51; 2) О времени и обстоятельствах первого появления славян на Северо-Западе Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л., 1982; 3) Этносоциальные и этнокультурные процессы в Северной Руси: период зарождения древнерусской народности // Русский Север. Л., 1986; Давидан О.И., Мачинская А.Д., Мачинский Д.А. О роли балтов в формировании культуры Северной Руси VIII-IX вв. (по данным летописей и археологии) // Проблемы этнической истории балтов. Рига, 1985.

[4] ПСРЛ. Т. I. Стб. 12; Т. II. Стб. 9.

[5] Мачинский Д.А. Миграция славян в I тыс. н.э. С. 44.

[6] ПСРЛ. Т. I. Стб. 5-6; Т. II. Стб. 5.

[7] ПСРЛ. Т. I. Стб. 10; Т. II. Стб. 8.

[8] Мачинский Д.А. Миграция славян в I тыс. н.э. С. 44. В рассказе о славянских языческих обычаях летописец тоже чётко причисляет кривичей к славянам, упоминая их в одном смысловом ряду с другими «племенами», о которых он писал в связи с расселением славян с Дуная: «Имеяхуть бо обычаи свои и законы отець своихъ и предания, кождо свой норовъ. Поляне бо своихъ отець обычаи имяху тихъ и кротококъ… а Деревляни живяху зверьскымъ образомъ, живуще скотьскы… а Радимичи и Вятичи и Северо одинъ обычай имяху… И аще кто оумряше творяху трызну надъ нимь и по семъ творяху кладу велику и възложать на кладу мертвеца и съжигаху и по семъ, събравше кости, вложаху въвъ ссудъ малъ и поставляху на столпе на путехъ, иже творять Вятичи и ныне. Си же обычаи творяху и Кривичи и прочии погании, не ведуще закона Божиа, но творяху сами себе законъ» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 14; Т. II. Стб. 10).

[9] Некоторые соображения относительно тех реалий, которые могли стоять за этим летописным известием см.: Жих М.И. К проблеме реконструкции самоназвания носителей именьковской культуры // История и культура славянских народов: достижения, уроки, перспективы: материалы международной научно-практической конференции 25–26 ноября 2011 года. Пенза – Белосток – Прага, 2011. С. 27-28.

[10] ПСРЛ. Т. I. Стб. 20; Т. II. Стб. 14.

[11] Седов В.В. Длинные курганы кривичей. М., 1974. С. 36.

[12] Трубачёв О.Н. Ранние славянские этнонимы – свидетели миграции славян // Вопросы языкознания. 1974. № 6. С. 55.

[13] Там же. С. 62. Важно и то, что Константин Багрянородный в середине Х в. также относил восточноевропейских кривичей именно к славянам: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава (Киева – М.Ж.) и отправляются в полюдия, что именуется “кружением”, а именно – в Славинии вервианов (древлян – М.Ж.), другувитов (дреговичей – М.Ж.), кривичей, севериев (северян – М.Ж.) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками – М.Ж.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав. Потом так же, как было рассказано, взяв свои моноксилы (ладьи – М.Ж.), они оснащают их и отправляются в Романию (Византию – М.Ж.)» (Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 51).

[14] Иванов В.В., Топоров В.Н. О древних славянских этнонимах. Основные проблемы и перспективы // Из истории русской культуры. Том I. Древняя Русь. М., 2000. С. 426.

[15] Шмидт Е.А. Кривичи Смоленского Поднепровья. С. 60-63. Периодически выдвигается и предположение о финно-угорской принадлежности культуры длинных курганов, или, как минимум, псковских длинных курганов (см. например: Булкин В.А., Дубов И.В., Лебедев Г.С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978. С. 61-85).

[16] Седов В.В. Длинные курганы кривичей.

[17] ПСРЛ. Т. I. Стб. 19-20; Т. II. Стб. 14.

[18] ПСРЛ. Т. 37. С. 18; 57.

[19] Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. М., 1949. С. 230-234; Николаев С.Л. К истории племенного диалекта кривичей // Советское славяноведение. 1990. № 4.

[20] Седов В.В. 1) Кривичи // Советская археология. 1960. № 1; 2) Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970. С. 91-124; 3) Длинные курганы кривичей. С. 36-41; 4) Об этнической принадлежности псковских длинных курганов // Краткие сообщения Института археологии. 1981. Вып. 166; 5) Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982; С. 46-58; 6) Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 211-217; 229-238; 7) Древнерусская народность. Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 117-128; 140-145; 8) Славяне. Историко-археологическое исследование. М., 2002. С. 354-364. К этому можно добавить, что женщины культуры длинных курганов носили височные кольца – типично славянские украшения (Седов В.В. Очерки по археологии славян. М., 1994. С. 89-100). Балтские и финские женщины не носили височных колец.

[21] Историографию см.: Буров В.А. К проблеме этнической принадлежности культуры длинных курганов // Российская археология. 1996. № 1.

[22] Михайлова Е.Р. Культура псковских длинных курганов. Проблемы хронологии и развития материальной культуры. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. СПб., 2009. С. 15.

[23] Там же.

[24] Седов В.В. 1) Кривичи. С. 54-59; 2) Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. С. 195-108; 3) Восточные славяне в VI-XIII вв. С. 58.

[25] Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. С. 29-45.

[26] Седов В.В. 1) Славяне в древности. С. 298-301; 2) Древнерусская народность. С. 91-117; 3) Славяне. С. 348-354.

[27] Седов В.В. 1) Славяне в древности. С. 296-304; 2) Древнерусская народность. С. 115-117; 3) Славяне С. 348-354.

[28] Седов В.В. Древнерусская народность. С. 124.

[29] Седов В.В. 1) Древнерусская народность. С. 128-140; 2) Славяне С. 372-388. По мнению В.В. Седова, в рамках этого же славянского миграционного потока пришли в Восточную Европу предки словен ильменских и славян, заселивших будущую Ростово-Суздальскую землю (Славяне в раннем средневековье. С. 218-229, 238-246; Древнерусская народность. С. 145-165; Славяне. С. 364-372, 388-397).

[30] Иная концепция генезиса культуры длинных курганов, восходящая к идеям П.Н. Третьякова о заселении севера Восточной Европы не центральноевропейскими переселенцами, а расселявшимися на север потомками «зарубинцев», развивается ныне Н.В. Лопатиным и А.Г. Фурасьевым. Эти исследователи считают, что начиная с III в. потомки «зарубинцев», носители киевской культуры, расселялись в северном направлении, что привело к возникновению памятников круга Заозерье-Узмень, на основе которых впоследствии сформируются культуры длинных курганов и тушемлинская (Лопатин Н.В., Фурасьев А.Г. 1) О роли памятников III-V вв. в формировании культур Псковских длинных курганов и Тушемли-Банцеровщины // Петербургский археологический вестник. 1994. № 9; 2) Северные рубежи раннеславянского мира в III-V вв. М., 2007). Однако, сторонниками южного, «киевского», происхождения культур длинных курганов и тушемлинской выводы В.В. Седова об их возникновении в условиях и в результате расселения выходцев из Средней Европы, пока не опровергнуты. Н.В. Лопатин и А.Г. Фурасьев указывают, что часть (но далеко не все и не в таком количестве - !) вещей среднеевропейских типов была известна в Восточной Европе и ранее середины I тыс. н.э., в частности, на памятниках киевской культуры, как и браслетообразные височные кольца (Северные рубежи раннеславянского мира. С. 11). Но это не может поколебать построений В.В. Седова по существу, так как никоим образом не отменяет факта «взрывного» распространения в лесной зоне Восточной Европы не известных здесь ранее провинциальноримских артефактов в середине I тыс. н.э., отражавшего миграцию среднеевропейского населения. Но для нашей темы главное даже не в этом, а в том, что и в случае «киевского» происхождения культуры длинных курганов она не имела местных балтских корней и явилась результатом притока иноэтничного населения, коим были, очевидно, славяне, ведь принадлежность киевской культуры одной из крупных группировок предков исторических славян ныне практически общепризнана. Возможно, культура длинных курганов сложилась как результат синтеза культурных традиций среднеевропейских мигрантов, сыгравших в её становлении ключевую роль, и продвинувшихся на север потомков носителей киевской культуры при участии автохтонного населения. Если предположить, что и мигранты из Центральной Европы и носители древностей круга Заозерье-Узмень были представителями разных группировок славянства, а для такого вывода есть основания, так как, в конечном счете, и те и другие ведут своё начало от культуры подклёшевых погребений, то нет ничего удивительного в том, что они относительно легко ассимилировались друг с другом и ассимилировали местных балтов и финно-угров.

[31] Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 2004.

[32] Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. М., 2006. С. 342; Lamprecht A. Praslovanština a její chronologické členění // Československé přednášky pro VIII. Mezinárodní sjezd slavistů. 1978. С. 145; Shevelov G.Y. A Prehistory of Slavic. Heidelberg, 1964. P. 302; Stieber Z. Zarys gramatyki porównawczej języków słowiańskich. Warszawa, 2005. С. 68.

[33] Николаев С.Л. К истории племенного диалекта кривичей. С. 54.

[34] Вопрос о происхождении сопочной культуры словен ильменских остаётся открытым: в ранних работах В.В. Седов полагал, что возникновение культуры новгородских сопок связано со второй, более поздней миграционной волной из Повисленья (Восточные славяне в VI-XIII вв. С. 66), однако затем пересмотрел свой взгляд на эти древности и присоединился к И.В. Ислановой, полагающей, что их генезис связан с памятниками типа Юрьевской Горки в Удомельском Поозерье (Исланова И.В. Удомельское Поозерье в эпоху железа и раннего средневековья. М., 1997. С. 22-56; 126-129). По мнению В.В. Седова, предки создателей культуры сопок изначально проживали небольшими островками в среде носителей культуры длинных курганов, сохранив при этом, в отличие от последних, традиции пашенного земледелия, бытовавшего на их висленской прародине. В VII в. происходит потепление климата и снижение увлажнённости, что способствовало распространению пашенного земледелия, ставшего основой экономики культуры сопок, о чём говорит топография её поселений. В этой связи в регионе Приильменья жители поселений типа Юрьевской Горки стали основой становления новой культуры и соответствующей ей этнокультурной общности, известной из русских летописей под именем словен, ассимилировав живших здесь носителей культуры длинных курганов (Славяне в раннем средневековье. С. 238-246; Древнерусская народность. С. 158-165; Славяне. С. 364-372).

[35] Udolph J. Die Landnahme der Ostslaven im Lichte der Namenforschung // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Wien, 1981. Bd. 29. S. 321-336.

[36] Агеева Р.А. Гидронимия Русского Северо-Запада как источник культурно-исторической информации. М., 1974. С. 153-185. Ср.: Rospond S. Prasłowianie w świetle onomastyki // I Międzynarodowy kogres archeologii słowiańskiej. Т. I. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1968. На совпадение между ареалами распространения архаичных славянских гидронимов и длинных курганов обратил внимание В.В. Седов (Славяне в древности. С. 301).

[37] Зеленин Д.К. О происхождении северновеликорусов Великого Новгорода // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. М., 1948. Т. 26. С. 93.

[38] Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии. М., 1973. С. 260.

[39] Малярчук Б.А. Следы балтийских славян в генофонде русского населения Восточной Европы // The Russian Journal of Genetic Genealogy (Русская версия). 2009. Т. 1. № 1.

[40] О вкладе балтского субстрата в культуру славян Верхнего Поднепровья и Подвинья см.: Седов В.В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. С. 162-190.