Голубой ангел

6 мая исполняется 20 лет со дня смерти Марлен Дитрих

В начале мая 1992 г. вся Франция, казалось, была обклеена постерами с фотографией Марлен Дитрих. Кадр из фильма «Шанхайский экспресс» выбрали символом открывающегося 8 мая 45-го Каннского кинофестиваля. Но за два дня до открытия стало известно, что « символ фестиваля» ушел в мир иной.

Смерть Марлен в тот момент не вызвала никаких подозрений. Ей было уже 90 лет, и последние 15 из них она почти безвылазно провела в своей парижской квартире на авеню Монтень. Лишь десять лет спустя Норма Боске, секретарша Дитрих, высказала догадку, что причиной смерти звезды был не инфаркт, а самоубийство. После очередного кровоизлияния в мозг она больше не могла оставаться без постоянного присмотра, денег на сиделку не было, а переезжать в дом престарелых Марлен категорически не хотела. И она приняла смертельную дозу снотворного.

Тайна смерти – не единственная загадка в биографии кинозвезды. Некоторые факты ее биографии стали известны только после ее смерти, а некоторые – скрыты и до сих пор. Так, в 2007 г. была рассекречена переписка Марлен с Хемингуэем, а полные записи интервью, которое она дала Максимилиану Шеллу для его документального фильма, закрыты до 2022 г.

Марлен Дитрих – это не просто актриса и певица, легендарные голос и ноги, шедевры фон Штернберга, выступления во фронтовых бригадах, мужские костюмы и «голые платья», слухи о бесчисленных любовных связях. Марлен – это прежде всего легенда, вернее, целый снежный ком легенд, мифов, выдумок, загадок и разоблачений. «Белокурая Венера». «Красная императрица». «Дьявол – это женщина» (фильмы Штернберга). «Стальная орхидея» (определение Ремарка). Лорелея XX века.

Неясности начинаются с ее имени. Вызывавшее восхищение Жана Кокто: «Вначале оно звучит как ласка, а заканчивается как щелканье бича», а на самом деле вполне плебейское (Dietrich по-немецки значит отмычка). Считается, что это псевдоним, который Мария Магдалена фон Лош, девушка из старинной аристократической семьи взяла, поступая на сцену, по просьбе родственников. Как ни странно, это не так. Марлен Дитрих – настоящее имя. Его она получила – вместе с правильными чертами идеально симметричного лица – от отца, Луиса Эриха Отто Дитриха, красавца прусского офицера. Прелестная белокурая девочка родилась сразу после первого Рождества XX века, 27 декабря1901 г., в берлинском пригороде Шенеберг. Отец ее, воевавший на Дальнем Востоке и даже получивший несколько наград, служил в Шенеберге лейтенантом полиции. Мать, Йозефина Фельзинг, принадлежала к семье богатых берлинских часовщиков и ювелиров, так что брак этот был типичным мезальянсом.

Будущую звезду, названную при крещении Марией Магдаленой, в семье звали Леной. Девочке это не нравилось, и она придумала для себя уникальное сочетание – Марлен. Так никого в мире больше не звали – и не будут звать, пока она сама не прославит это имя.

В мемуарах Марлен фигура отца возникает как смутная, неуловимая тень. Это и неудивительно – девочка его почти не помнила. Ей не было и шести лет, когда родители расстались. Вскоре лейтенант Дитрих умер – при неизвестных обстоятельствах. Есть версия, что он расшибся, упав с лошади. Во время Первой мировой войны мать Марлен вышла замуж вторично – за офицера-аристократа Эдуарда фон Лоша, в доме которого она работала экономкой. Венчание происходило прямо в госпитале, где лежал тяжело раненный жених. Блицбрак продолжался ровно неделю. В результате него Йозефина Фельзинг-Дитрих превратилась во фрау фон Лош. Удочерить ее девочек и дать им свою фамилию Эдуард фон Лош при всем желании бы не успел.

«Ее девочки» — еще одна тайна. У Марлен была старшая сестра Элизабет (Лизель). В воспоминаниях звезды она даже не упоминается. Более того, в разговоре с Максимилианом Шеллом, Дитрих, глядя прямо на фотографию двух белокурых девочек, твердо заявила: «Я была единственным ребенком в семье». Вспоминать о существовании своей сестры Марлен перестала после Второй мировой войны. Дело в том, что в 1945 г. Лизель, ее муж Георг Вилль и их сын были обнаружены наступающими войсками союзников в концлагере Берген-Бельзен. Не в качестве заключенных, разумеется – тут нечего было бы стыдиться. Правда, Георг Вилль не был и эсэсовцем – он обеспечивал развлечения для лагерной обслуги, держал в Бельзене столовую и кинотеатр. Марлен, до войны всегда помогавшая сестре, теперь в домашнем кругу называла зятя «наци», а для публики просто вычеркнула его и сестру из своей жизни.

Воспитывала Марлен и Лизель мать. В отличие от отца, она оказала огромное влияние на дочь. Классическая немецкая Hausfrau, жизнь которой состояла из трех «К»: Kinder, K?che, Kirche (дети, кухня, церковь). Домашние прозвали ее «драконом» или «хорошим генералом». Марлен вспоминала: «Моя мать не была доброй, не умела сочувствовать, не умела прощать и была безжалостной и непреклонной. Правила в нашей семье были жесткими, неизменными, непоколебимыми». Главными добродетелями почитались самодисциплина, умение скрывать свои чувства, тонкие лодыжки и прямая спина. Для выработки последних маленькой Марлен туго шнуровали ботинки и отправляли на занятия гимнастикой, где ее подвешивали на подобии пыточного снаряда.

В школу девочка пошла рано, училась хорошо, больше всего интересуясь французским языком: она обожала учительницу-француженку. Когда с началом войны учительница исчезла, для Марлен это стало едва ли не большим горем, чем смерть отца. Но самым большим ее увлечением была музыка: Марлен училась играть на скрипке, фортепьяно и лютне, пела и танцевала. Много читала, знала наизусть стихи Гете и Рильке, интересовалась театром и кино. Кумиром будущей актрисы была звезда довоенного немецкого немого кино Хенни Портен: Марлен буквально преследовала знаменитость на берлинских улицах.

Красивая девочка очень рано начала привлекать взгляды противоположного пола. Ей было всего 16, когда из-за неумеренного внимания к фройляйн Дитрих из школы уволили одного из учителей. Мать решила, что дочь лучше отправить подальше от столичных соблазнов, и в 1919 г. Марлен, не закончив школу, уехала учиться в консерваторию в тихий провинциальный Веймар. Занималась она старательно, хотя, в отличие от матери, не видела себя в будущем профессиональной скрипачкой. На дополнительные уроки скрипки отправлялась в платье из прозрачного шифона. До фрау фон Лош, видимо, дошли слухи о романе дочери с женатым профессором, и в 1921 г. она вернула Марлен домой. Предполагалось, что девушка продолжит учебу в Берлинской консерватории, но из этого ничего не вышло: Марлен повредила себе руку. На музыкальной карьере пришлось поставить крест.

Для заработка Марлен устроилась в оркестр студии УФА, аккомпанировавший немым фильмам. Из оркестровой ямы она изучала тонкости киноискусства, интересовавшего ее куда больше, чем музыка. Правда, продлилась эта работа недолго: Марлен была единственной женщиной в оркестре, и остальные музыканты постоянно забывали о профессиональных обязанностях, любуясь ножками фройляйн Дитрих. Пришлось фройляйн перейти в кордебалет: она выступала в кабаре и музыкальных ревю.

Спустя год Марлен решила всерьез заняться своей театральной карьерой и отправилась поступать в драматическую школу знаменитого режиссера Макса Рейнхардта. Вот еще один миф: якобы Рейнхардту девушка не понравилась, он даже бросил в нее подушкой во время экзамена, но в школу ее все-таки приняли. На самом деле все было с точностью до наоборот: Рейнхардт на экзаменах никогда не присутствовал и Марлен он впервые увидел только несколько лет спустя, когда она сыграла свою первую большую роль в театре. Экзамен же она провалила: не справилась с монологом из совершенно ей не подходящей «голубой» роли гетевской Маргариты, и в школу ее не взяли. Впрочем, с помощью знакомых Марлен все-таки стала ученицей одного из преподавателей школы.

7 сентября 1922 г. состоялся театральный дебют Марлен – в пьесе Ведекинда «Ящик Пандоры». Тогда же ей удалось – через богатого дядюшку Вилли, брата матери – попасть на пробы в студию УФА и сняться в крохотной роли в фильме «Маленький Наполеон». Кинодебют будущей звезды оказался на редкость неудачным: хорошенькая в жизни, на экране она выглядела полноватой, суетливой, с круглым невыразительным лицом («Я похожа на волосатую картофелину», — сказала Марлен).

Так началась актерская карьера Дитрих. Позднее она предпочтет вообще не вспоминать о работах, предшествовавших знаменитому «Голубому ангелу». У читателя ее мемуаров возникает ощущение, что она сыграла в этом фильме чуть ли не студенткой драматической школы. В действительности за плечами Марлен к тому времени имелся весьма достойный послужной список: 17 ролей в кино и 26 – в театре. Причем на сцене ее занимали в классических постановках: Шекспир, Мольер, Клейст, Шоу. Вот только практически все ее роли были второстепенными, эпизодическими, не замечаемыми ни зрителями, ни критиками. Марлен вспоминала, как для какой-то роли ей выдали странно вышитое платье: вышивка была только на спине. На ее недоуменный вопрос режиссер ответил: «А зачем нужна полная отделка? Ты ведь весь свой эпизод сидишь спиной к публике». Только в 1928 г. на Дитрих обратили внимание после участия в музыкальном ревю «Это носится в воздухе» — она пела «веселый лесбийский дуэт» со знаменитой певицей Марго Лион.

Единственным своим шансом Марлен считала роль в экранизации того самого «Ящика Пандоры». Но роль эта досталась Луизе Брукс. Дитрих же ожидал, как выяснилось, совсем другой шанс.

Студия УФА ставила фильм для прославленного немецкого актера Эмиля Яннингса. Для него были куплены права на роман Генриха Манна «Учитель Гнус» и приглашен с голливудского «Парамаунта» немецкоязычный режиссер Джозеф фон Штернберн. Не хватало только исполнительницы главной женской роли певички Лолы-Лолы, которая соблазняет героя, почтенного гимназического учителя, и доводит его до полного краха. Штернберг отсмотрел всех берлинских актрис и в конце концов остановился на не вызывавшей ни у кого энтузиазма Марлен Дитрих – он увидел ее в очередном ревю. Марлен пришла на пробы совершенно не подготовленная, сказала, что она не фотогенична и дерзко добавила, что, по ее мнению, Штернберг не умеет работать с актрисами. Несмотря на это Штернберг ее взял – и не ошибся. Уже в ходе съемок стало ясно, что Марлен украла фильм у Яннингса. Он был в такой ярости, что в сцене безумия стал всерьез душить актрису, так что его еле оттащили. Руководство УФА, правда, ничего не заметило: оно было озабочено исключительно проблемами нравственности – и не предложило Марлен новый контракт. Зато контракт – на астрономическую для нее сумму – предложил «Парамаунт».

1 апреля 1930 г. с оглушительным успехом прошла премьера фильма, а уже в полночь «Голубой ангел» сел на поезд, чтобы отправиться в Америку. Здесь Марлен ждал второй их совместный со Штернбергом фильм – «Марокко», номинация на «Оскар» и мировая слава.

Решение уехать в Штаты было для Марлен не таким уж и легким. В Германии она оставляла семью. В 1922 г., снимаясь в очередной эпизодической роли в фильме «Триумф любви», Марлен познакомилась с ассистентом режиссера Рудольфом Зибером. Обаятельный блондин пользовался не меньшим успехом у женщин, чем Марлен – у мужчин, к тому же он был помолвлен с дочерью режиссера Джо Мая Евой. Марлен это не остановило. Она решила, что «встретила человека, за которого хотела бы выйти замуж». 17 мая 1923 г. Марлен и Руди поженились. 13 декабря 1924 г. у них родилась дочь Мария. А Ева, брошенная невеста, покончила с собой.

Про брак Марлен и Руди можно было бы сказать, что они прожили всю жизнь вместе спокойно и счастливо, если бы это счастье не было больше похоже на анекдот. Сексуально-романтические отношения между ними закончились после рождения дочери. Руди большую часть «всей жизни» провел вместе с русской танцовщицей Тамарой Матуль (настоящая ее фамилия была Николаева). Переехав в 1931 г. в Париж, они стали жить вместе, вот только Руди не хотел иметь детей и постоянно заставлял Тамару делать аборты. Возможно поэтому в 50-е, уже в Америке, она попала в психиатрическую лечебницу и там и умерла. Похоронен Руди рядом с ней.

Марлен же таким постоянством не отличалась и меняла мужчин чаще, чем перчатки. Количество ее романов превышает несколько десятков: Штернберг, Морис Шевалье, Ремарк, Дуглас Фэрбенкс-младший, Джон Гилберт, Джеймс Стюарт, Джон Уэйн… Она заводила романы практически с каждым своим партнером по фильму. Когда в 1941 г. очередной партнер, Фред Мак-Мюррей, не ответил ей взаимностью, режиссеру пришлось утешать Марлен, объясняя, что «Фред ужасно любит свою жену». Во время войны ФБРовцы устроили слежку за звездой-немкой, но никаких порочащих ее связей с нацистами они не выявили, зато обнаружилось превышающее всякое воображение количество связей сексуальных. Были они в основном мимолетными, самые долгие длились полгода.

Пожалуй, только одно знаменитое знакомство Дитрих не имело никаких сексуальных последствий: Эрнест Хемингуэй. Они познакомились в 1934 г. на борту парохода и затем многие годы переписывались. Хемингуэй называл их отношения «несинхронизированной страстью»: «Когда мое сердце бывало свободно, то Немочка как раз переживала романтические страдания. Когда же Дитрих с ее волшебными ищущими глазами плавала на поверхности, то погружен был я».

Зачастую Марлен встречалась не с одним любовником, а сразу с несколькими. Так, летом 1939 г. она отдыхала на Ривьере с семьей и тогдашним «постоянным поклонником» Ремарком. Днем писатель занимался новой книгой, а по вечерам пил. Марлен же находила утешение в объятиях Джозефа Кеннеди – посла США в Британии, отца будущего президента – и Джо Кастерс, яхтсменки и наследницы нефтяной империи. Кстати, связи Марлен с семейством Кеннеди завершились четверть века спустя, когда, во время визита в Белый дом, звезда (ей было уже за 60) провела полчаса в президентской спальне. По крайней мере, так она об этом рассказывала сама, демонстрируя розовые трусики (платье Моники Левински, вероятно, было плагиатом).

Режиссер Фриц Ланг, с которым у Дитрих был короткий роман (он закончился тем, что прямо во время свидания Марлен позвонила другому поклоннику), говорил: «Когда она любила мужчину, то отдавала ему всю себя, но при этом продолжала поглядывать по сторонам. В этом заключалась главная трагедия ее жизни. Наверное, ей надо было постоянно доказывать самой себе, что на смену одному возлюбленному всегда может прийти другой».

В дон-жуанский список Марлен входили не только мужчины, но и женщины. Началось это, похоже, в середине 20-х, когда она играла в музыкальном ревю вместе с известной берлинской певицей и открытой лесбиянкой Клэр Вальдофф. Та обучила Марлен, как правильно пользоваться своими не слишком значительными вокальными данными – и, видимо, еще кое-чему. Приехав в Америку, Дитрих откровенничала: «В Европе никому нет дела, женщина вы или мужчина. Мы ложимся в постель с любым, кто покажется нам привлекательным» и даже: «С женщинами секс гораздо лучше, но не будешь же жить вместе с женщиной». Она то гонялась за юной русской балериной Верой Зориной, то дарила кольца с сапфиром киноактрисе Кэй Фрэнсис. Самый серьезный «женский» роман у Марлен случился со сценаристкой Мерседес д’Акоста (у которой была также связь с Гретой Гарбо). Дитрих жаловалась ей на свое «одиночество» в Голливуде и забрасывала цветами и другими подарками.

Образ Марлен вообще был откровенно двусмысленным – начиная со знаменитой сцены в «Марокко». В роли певички кабаре, одетая во фрак, брюки и цилиндр, она целовала в губы девушку-поклонницу. Именно после Дитрих началась мировая мода на женские брюки. Английский критик Кеннет Тайнен писал, что «у нее есть сексуальность, но нет пола».

Удивительная особенность Марлен – гармоничное сочетание в ней прямо противоположных свойств. Дисциплина и трудолюбие, воспитанные матерью («Ничегонеделанье – страшный грех. Всегда есть возможность сделать что-то полезное»), и поведение современной эмансипированной женщины. «Смесь сирены и домохозяйки». Она искренне любила мужа и дочь – они оставались постоянными величинами ее жизни, в то время как любовники были лишь временными явлениями. Марлен могла поставить на уши весь Голливуд, разыскивая лекарство для Руди или добиваясь паспорта для Тамары. Она навещала стареющего Руди на его калифорнийской ферме и собственными руками скребла полы, стирала и готовила обед. Став бабушкой, Марлен с удовольствием гуляла с внуками и меняла им подгузники. Другое дело, что времени на семейные заботы у нее оставалось не слишком много.

В Голливуд Марлен прибыла с контрактом, обещавшим, что она будет работать только со Штернбергом. Они сделали вместе семь фильмов, не имевших большого успеха (кроме двух первых). Последняя картина, «Дьявол – это женщина» была на треть порезана студией «Парамаунт», а затем и вовсе изъята из проката. Штернберга уволили со студии (на этом его режиссерская карьера фактически закончилась), а Марлен начала сниматься у других режиссеров. Впрочем, и здесь ее ждали неудачи. После трех провалов подряд в 1937 г. Дитрих попала в список, который владельцы кинотеатров назвали «кассовой отравой» (среди ингредиентов «отравы» значились, правда, и Гарбо, и Фред Астер, и Кэтрин Хепберн), тоже вылетела с «Парамаунта» и два года не снималась. С оценкой ее работ Дитрих вообще не везло: шедевры Штернберга и Орсона Уэллса с ее участием зрители принимали прохладно, зато валом валили на второсортные мелодрамы, вроде «Песни песней», «Кисмета» или «Золотых серег».

Марлен, несомненно, была настоящей звездой. Она была наделена подлинным магнетизмом, «звездным качеством». Ее партнерша по сцене, Лили Дарвас, вспоминала: «Марлен обладала очень редким даром, даром стоять на сцене неподвижно и в то же время привлекать к себе внимание зрителей. У нее было главное качество звезды: она могла стать великой, ничего особенного не делая».

Была ли Марлен большой актрисой – другой вопрос. Многие киноведы признают за ней только одну действительно великую роль – в «Голубом ангеле». Здесь она – еще малоизвестная актриса – играет божественно легко, словно ни на что особенное не рассчитывая. «Редко когда соблазн был столь дьявольски бесстыж и столь ангельски безгрешен» (Вадим Гаевский). В следующих фильмах Штернберга Марлен все чаще приходилось создавать не характеры, а скорее статичную маску загадочной «роковой женщины», теряясь среди визуальных наворотов и экспериментов великого режиссера. Эту же маску она эксплуатировала и позднее, недаром ей постоянно доставались однотипные роли: певички, актрисы, воровки, проститутки, шпионки, содержательницы борделей. Правда, в ее послужном списке все же выделяется несколько мастерских работ. Вестерн «Дестри снова в седле», где Марлен неожиданно появилась в виде вульгарной и разбитной певички из салуна. «Свидетель обвинения» Билли Уайльдера: сразу несколько ролей, причем Дитрих преображалась настолько, что ее невозможно было узнать. «Нюрнбергский процесс» Стенли Крамера: здесь Марлен играла вдову немецкого генерала в удивительно тонкой, сдержанной, «мхатовской» манере.

Разные великие актрисы вошли в историю благодаря голосу («золотой голос» Сары Бернар) или лицу («божественное лицо» Гарбо). Марлен же прославилась благодаря своим «золотым ногам»: режиссеры снимали их постоянно. Они и вправду были золотыми: на съемке фильма «Кисмет» актриса выкрасила их золотой краской. Хотя слухи о том, что они застрахованы на миллион долларов – всего лишь очередная легенда. Впрочем, на остальные части тела Марлен тоже не приходилось жаловаться. Низкий, хрипловатый, «прокуренный» голос, о котором Хемингуэй писал: «Если бы у нее не было ничего другого, кроме голоса, все равно одним этим она могла бы разбивать сердца». Штернберг нашел для нее удачный ракурс съемки: всегда в фас (в профиль был заметен слегка вздернутый, «утиный» нос); тонкие, высоко поднятые брови, «словно взмах крыльев бабочки»; высокие скулы, загадочный взгляд. (Еще одна легенда – что Марлен вырвала себе зубы, чтобы добиться «эффекта впалых щек». На самом деле она просто похудела, а Штернберг подобрал для нее правильное освещение.)

В 1934 г. Марлен в последний раз побывала на родине. К тому времени нацистская пропаганда запретила демонстрацию ее картин (она слишком много работала с режиссерами-евреями, вроде Штернберга или Любича), но Гитлер и Геббельс обожали их смотреть. На Рождество 1936 г. в Лондоне Марлен навестил кто-то из фашистских бонз (не то Гесс, не то Геббельс, но скорее всего это был Риббентроп, германский посол в Британии) и предложил ей вернуться на родину, чтобы стать первой актрисой Рейха. «Фюрер ждет твоего возвращения. – Ни за что!» Вместо этого Марлен обратилась с прошением о предоставлении ей американского гражданства.

Она вовсю занялась антифашистской деятельностью, помогала беженцам из Германии: давала деньги, хлопотала о получении виз. Вернувшись в 1939 г. Голливуд, Марлен взяла под свое крыло французских эмигрантов: устраивала на работу, приглашала в гости и кормила французскими блюдами. Когда Штаты вступили в войну, Дитрих приняла участие в продажах облигаций военного займа, колесила по стране, даже сидела на коленях у посетителей ночных клубов, пока в банке проверяли их чеки. Для займа Марлен собрала денег больше, чем все остальные звезды, вместе взятые.

Во время войны Дитрих встретила, должно быть, самую большую любовь своей жизни – Жана Габена. Сначала она помогала ему с английским: актер получил роль в Голливуде, а языка не знал. Потом они поселились вместе. В своих мемуарах Марлен писала: «В Габене мне нравилось все. Он был совершенный человек. Ничего фальшивого – все в нем было ясно и просто. Он был собственником, упрямым и ревнивым. Я любила его как большого ребенка». В 1943 г. Габен вступил в войска де-голлевской «Свободной Франции» и отправился воевать в Северную Африку. Марлен последовала за ним в составе концертной бригады. В 1944-1945 гг. она дважды оказывалась на фронте: сначала в Северной Африке и Италии, а затем в Бельгии, Голландии, Франции и Германии. Выступала на передовой, спала в спальных мешках прямо на земле, умывалась растопленным снегом, выводила вшей, едва не умерла от пневмонии. Солдаты ее обожали, генерал Паттон подарил свой револьвер – на случай, если она попадет в плен. День Победы Марлен встретила в Баварии, на смотре танковой дивизии. Она металась между танками, выкрикивая распространенное французское имя Жан. Наконец из своего танка вылез Габен и поинтересовался: «Что ты здесь делаешь? – Я хочу тебя поцеловать!» Этим голливудским поцелуем для Дитрих закончилась война. Она была награждена американской Медалью Свободы и французским орденом Почетного легиона.

После войны в Голливуде давно не снимавшуюся Марлен никто не ждал. Она уехала к Габену в Париж, где они вместе снялись в неудачном фильме «Мартен Руманьяк». Отношения их не очень-то складывались: Габен ревновал Дитрих, даже поколачивал ее (возможно, не без причины – как раз в это время жена генерала Джеймса Гэвина подала на развод, обвинив мужа в измене с Марлен). Габен хотел жениться, завести семью и детей. Марлен было уже поздно становиться матерью. В 1947 г. она получила приглашение сниматься в Голливуде и уехала. В ее отсутствие Габен женился на молоденькой манекенщице Доминик Фурье, похожей на Марлен. Счастливый брак, трое детей. С Дитрих Габен отказывался встречаться и даже не поздоровался, столкнувшись с ней на балу. Он умер в 1976 г., через несколько месяцев после Руди. По выражению Марлен, она «овдовела во второй раз».

В конце 40-х — начале 50–х работы в кино становилось все меньше. Марлен старела, заводила романы с актерами лет на 10 (Майкл Уайлдинг), а то и 15 (Юл Бриннер, Раф Валлоне) моложе себя. Между тем надо было зарабатывать деньги. В середине 30-х Дитрих была самой высокооплачиваемой актрисой Голливуда, но от ее астрономических гонораров ничего не осталось. Она всегда легко тратила деньги: содержала всех своих родственников, помогала друзьям, жертвовала на благотворительность.

В декабре 1953 г. Марлен пригласили выступить с несколькими музыкальными номерами в лас-вегасском отеле «Сахара». С этого началась ее новая карьера – певицы. Со своим шоу Марлен объездила весь мир (включая даже Советский Союз). Успех был бешеный. В аэропорту Рио ее встречала 25-тысячная толпа поклонников, в Лондоне зрители занимали места за три часа до начала, в Нью-Йорке пришлось вызывать наряды полиции, а в Австралии в давке ей сломали два ребра. Марлен пела песни из своих фильмов, появляясь на сцене то в мужском костюме, то в знаменитых «голых платьях», сшитых для нее модельером Жаном Луи: расшитый блестками и стразами полупрозрачный шифон, меха и накидка из лебяжьего пуха. В гастролях Марлен сопровождал композитор, дирижер и аранжировщик Берт Бакарак – последнее ее серьезное увлечение. Он был почти на 30 лет моложе ее.

Только в одной стране Дитрих встретили без восторга – в родной Германии. Ее называли изменницей и предательницей и вывешивали плакаты: «Марлен, убирайся туда, где твой дом!». Впрочем, ей и здесь удалось переломить ситуацию: под конец гастролей, в Мюнхене, ее вызывали на сцену 62 раза. Но Марлен поняла, что о возвращении «на покой» в Германию ей лучше не думать. «Я потеряла Родину и свой язык», — говорила она с горечью.

Концертная деятельность Марлен продолжалась больше двух десятилетий. Она давно уже стала бабушкой, страдала от болезни ног, даже бросила курить, несколько раз падала на сцене, пила, чтобы заглушить боль. 29 сентября 1975 г. в Сиднее она в очередной раз упала в кулисах. Сложный открытый перелом – было ясно, что выступать Марлен больше не сможет. В Америке она ненадолго оказалась в одном госпитале с умиравшим от сердечного приступа Руди, но увидеться им больше не пришлось. «Вместе с Руди умерла и карьера Марлен», — заметил ее секретарь. Следующие 15 лет своей жизни Дитрих провела в затворничестве в парижской квартире. Она почти не вставала с постели, не принимала никого, кроме близких родственников: не хотела, чтобы ее видели старой и больной. Читала, смотрела телевизор, разбирала письма от поклонников, без конца разговаривала по телефону – телефонные счета составляли до 3000 долларов в месяц. «По телефону» пыталась даже вмешиваться в политику: звонила Рейгану и Горбачеву. Для заработка записывала пластинки, писала мемуары. Впрочем, эти воспоминания, в которых Марлен изобразила себя хорошо воспитанной, послушной немецкой фройляйн и не обмолвилась ни словом ни об одной из своих любовных связей, не вызвали особого интереса.

В 1978 г. Марлен в последний раз снялась в маленькой роли в фильме «Последний жиголо». В 1983 г. Максимилиан Шелл решил сделать о ней документальный фильм. Ему пришлось нелегко: Дитрих отказалась фотографироваться, на все вопросы отвечала: «Это есть в моей книге!» или «Это защищено авторским правом!». Разговорчивой она становилась только в конце дня, напившись «своего чая» (с добавлением коньяка), когда она думала, что микрофон уже выключен. Из этих-то пленок, с добавлением визуального ряда из ее старых фильмов, Шелл и смонтировал картину. Она была номинирована на «Оскара».

6 мая 1992 г. Марлен умерла. Во время отпевания в церкви гроб ее был накрыт французским флагом. Затем сверху на него положили американский флаг и отправили самолетом в Берлин. Там гроб украсился еще одним, германским флагом. Похоронили Марлен в Шенеберге, рядом с ее матерью.

Автор - Анна Александровская