"Диалоги о кино"

Рассылки сайта www.rusactors.ru:

Актеры советского и российского кино

Веселые истории об актерах

Диалоги о кино

Сайт актрисы Евгении Свиридовой
http://www.evgeniya-sviridova.ru/

Мир Дозоров Сергея Лукьяненко
http://pnof.ru

Сайт актера Романа Индыка
http://www.indyk.ru/

Сайт художника Владислава Коваля
http://www.v-koval.ru/

www.starsclub.ru - на этом сайте вы найдете большое количество самых разнообразных обоев на рабочий стол

www.love.rusactors.ru - сайт знакомств

www.referatovbank.ru - сайт рефератов

Искусство волгограда

www.volgograd-art.ru

Добро пожаловать на форум сайта rusactors.ru

Голосование на сайте rusactors.ru

О современном российском кино размышляет кинорежиссёр, генеральный директор киноконцерна «Мосфильм» Карен Шахназаров (статья из "Литературной газеты", вып. №14).

«Наше кино утеряло что-то очень серьёзное…»

Юрий ПОЛЯКОВ, главный редактор «ЛГ»:
– Сегодня гость нашего «Клуба-206» Карен Георгиевич Шахназаров – замечательный режиссёр, руководитель киноконцерна «Мосфильм». И вот с чего хотелось бы начать наш разговор. На мой взгляд, современное российское кино не пытается поработать на государственные и общественные задачи, как это пыталось делать – иногда успешно, иногда нет – советское кино. При этом многие фильмы снимаются за государственный счёт, то есть кинематограф существует за счёт налогоплательщиков. Налицо вопиющее противоречие: абсолютно автономное плавание кино, хотя оно – наиболее поддерживаемая в финансовом плане часть отечественной культуры. Так есть ли возможность каким-то образом влиять на идейное направление современного кинопроцесса? Грубо говоря, мы, налогоплательщики, имеем право требовать от него какую-то идеологию?

– Имеете. Но для этого у страны должна быть идеология. Что спрашивать с кино, если идеологии сегодня не существует в природе! Мы вообще зря в постсоветское время перепугались этого слова – «идеология». Идеология – это наличие каких-то идей. Когда идеология отсутствует, это означает, что в обществе просто нет идей. Никаких. Между тем подъёму культуры, в том числе кинематографа, всегда сопутствует явление какой-то мощной, привлекательной для большинства идеологии. В настоящее время у нас такой нет. Поэтому стоит ли обвинять только кинематограф?

К тому же нельзя сказать, что наше кино сегодня находится абсолютно в автономном плавании. Более того, оно стало очень правильным. У нас в последние годы государственный патриотизм – модная тема. Посмотрите наши телесериалы по всем каналам! Советское время могло бы позавидовать их патриотической направленности. Другое дело, что, на мой взгляд, в них зачастую нет истинного понимания этого чувства. Но с формальной стороны придраться нельзя. Так что вопрос о работе на государство, страну должен относиться к каждому художнику отдельно. Каждый сам для себя определяет меру того, как он работает, ради чего. Очень трудно требовать этого от отрасли в целом.
Сегодня самый мощный кинематограф – американский, и там, безусловно, есть идеология. Но, между прочим, там есть и антиамериканское направление, и очень сильное. В американском кинематографе достаточно людей, которые снимают картины со своих позиций. Всё это вместе и создаёт то мощное явление, которым является американское кино при всех его проблемах.

Другое дело, что, уж коли наше кино действительно развивается на государственные деньги, государство имеет право устанавливать какие-то правила. Но оно же их не устанавливает! Меня, например, страшно раздражает использование нецензурной лексики в современном кинематографе. Я считаю это недопустимым. И эту ситуацию можно было бы отрегулировать, причём даже не прямыми запретами. Примите решение показывать такие фильмы по телевидению не раньше часа ночи. И любителей мата станет гораздо меньше, потому что сразу отрубится основной источник их финансирования. Но этим просто никто не занимается.

Ю. ПОЛЯКОВ:
– Вот такой пример. Фактически по государственному заказу к 60-летию Победы был снят цикл фильмов. Если смотреть их глазами молодых людей, которые не знают советского кино о войне, то у них непременно возникнет ощущение, что война была с нашей стороны неправая, что немцы намного симпатичнее наших солдат, что только наши могли додуматься до создания диверсионных отрядов из подростков, которых посылали на смерть... И мало кто из этих молодых людей прочитает «Литературную газету», где авторитетный историк объясняет, что как раз у Советского Союза не было детских диверсионных отрядов. У немцев, наоборот, они были.

– Проблема, о которой вы говорите, существует не только в кино. Заходишь в книжный магазин и видишь, что основные книги о войне – это мемуары немецких генералов. Такое ощущение, что уже не осталось ни одного немецкого генерала, которого не опубликовали бы в России. А кто они? Нацисты. Кстати, я что-то не видел в Германии, чтобы там публиковали мемуары наших полководцев.

Александр ВИСЛОВ, редактор отдела «Искусство»:
– Если сегодня заглянуть на сайт «Мосфильма», то увидишь длинный перечень ОАО, ООО и так далее... Насколько сегодня сильно творческое начало на «Мосфильме»? Или же это теперь только производственная система, которая предоставляет для съёмок аппаратуру, плёнку, павильоны…

– «Мосфильм» – это прежде всего студия. А студия – это прежде всего производство. Такой же она была и в советское время. Только в советское время продюсер был один – государство. Фактически всё, что выходило под маркой «Ленфильма», «Мосфильма», студии Горького, Одесской киностудии, – всё это продюсировало и принимало государство. Вопрос о запуске картины решался в Госкино, там же выделялись деньги. Была своя сложная система советской экономики, и нельзя сказать, что она была абсолютно бессмысленна, как пытаются доказать сегодня. Так что «Мосфильм» как был производством, так и остался.
Мы работаем, как любая студия в мире. Студия – мощная производственно-технологическая база, на которой работают многие продюсерские компании, которые непосредственно генерируют проекты. Бессмысленно в рамках такой громоздкой, достаточно неповоротливой структуры заниматься каким-то кинопроектом. Например, когда мы делали фильм «Звезда», который «Мосфильм» продюсировал практически на 100 процентов, мы его отдали компании «Аркфильм» – заключили договор, перечислили им деньги, они его делали. И так работают во всём мире. Сегодня я снимаю свою картину. И делается она не на «Мосфильме», а в небольшой компании, которая использует производственные услуги «Мосфильма». Все крупные кинокомпании работают одинаково. Непосредственно проекты разрабатывают небольшие компании. Жизнь показывает, что это наиболее правильная пропорция в системе кино.
Должен сказать, современная киножурналистика совершенно не понимает, что такое современное кино. А современный кинематограф – это необыкновенно сложный процесс, начиная от технологии кинопроизводства и заканчивая взаимоотношениями внутри самого рынка. Современный кинематограф сродни процессу создания современного истребителя. Это такой сложный процесс, что даже я, проработав в кинематографе 30 лет, пройдя достаточно сложный путь, многих его составляющих и компонентов не понимаю. Тут сложнейшее сочетание новых технологий и производств, сложнейшие взаимоотношения проката, телевидения, рекламы, международных рынков, фестивалей…

Леонид КОЛПАКОВ, заместитель главного редактора:
– Без литературы, как мне кажется, не может быть серьёзного кинематографа. Каковы сегодня творческие контакты кинематографа с литературой – и классической, и современной? Почему-то кажется, что сейчас кино обходится без серьёзных сценарных работ. Что, профессиональных сценаристов сейчас не готовят?

– Нет, я бы так не сказал. Сейчас появилась плеяда молодых, очень интересных сценаристов. Их подготовил ВГИК, кстати, и мы принимали в этом активное участие. У нас была такая лаборатория молодых сценаристов. Да, несколько лет назад была серьёзная проблема со сценариями, но сейчас создаётся ощущение, что подросло молодое поколение, которое начинает интересно работать. Причём появились интересные ребята в самых разных жанрах. Вопрос взаимоотношений литературы и кино – это всегда очень сложный вопрос. Хорошей литературы для кино всегда не хватает.

Игорь ГАМАЮНОВ, шеф-редактор отдела «Общество»:
– После выхода моей книги судебных очерков мне предложили написать сценарий. Но объяснили: обязательно должно быть пять убийств, два изнасилования и... один педофил… А иначе не будут смотреть. После чего желание писать сценарий у меня пропало. И вот я думаю: что же происходит в нашем кинематографе?

– Когда говорят об успехах современного российского кино, я всегда говорю: «Не переоценивайте их, потому что российского кино в мировом контексте сегодня просто не существует». Достаточно поехать в любую западную страну, чтобы понять: тамошние жители просто не знают, что в России вообще делают кино. Наше кино утеряло что-то очень серьёзное… Серьёзное настолько, что оно уже не представляет интереса ни для кого, кроме нас самих. При этом должен сказать, что советское кино знают и помнят до сих пор. Оно занимало свою, достаточно заметную нишу и потому присутствовало в мировом контексте. Российское кино не присутствует, и одна из причин – то, что оно лишено своего лица. Зритель во всём мире ищет и находит для себя в американском кино что-то одно, у французов – другое, у азиатов – третье. Советское кино отличалось психологизмом, вниманием к простому человеку, реализмом… Люди из разных стран помнят его именно таким. Сегодняшнее российское кино, к сожалению, вненационально. Оно не нашло своего лица, в нём нет своеобразия. Оно очень часто делается по клише и штампам голливудских фильмов. У нас выросло целое поколение кинематографистов, которое очень сильно ударено Голливудом. Настолько сильно, что, боюсь, они уже не вылечатся.

Молодые люди никак не могут понять, что они всё равно лучше, чем в Голливуде, не сделают. Лучше американцев сделать блокбастер невозможно! По той простой причине, что профессионалов, которые в совершенстве владеют новыми технологиями, у нас просто нет. А в Голливуде их тысячи... Самое же главное – и не надо пытаться делать, как в Голливуде. Никто в мире этого не делает. Замыкаться, конечно, нельзя, но надо брать у них только лучшее. Но делать всё равно своё кино. А волюнтаристски изменить эту ситуацию очень сложно. Видимо, нужно время.

Александр КОНДРАШОВ, редактор отдела «Телеведение»:
– Насколько я понял, вы – директор производственной базы, на которой производятся фильмы, влияние на содержание которых, вы, с точки зрения художественности, не имеете. То есть сегодня процесс появления кинопроизведения – это неконтролируемое дело? Нет никакого отбора?

– Есть, конечно. Но как это происходит? Мы участвуем в процессе продюсирования. Мне, скажем, приносят 10 сценариев, из них, на мой взгляд, 2 интересных. Вот в них студия вкладывается. Но это не значит, что мы можем, к примеру, сказать: «Вложимся, если вы сделаете главным героем не мужчину, а женщину». Авторы не будут этого делать. Да, собственно, и я так вопрос никогда не поставлю. Если мне не нравится проект, я не буду в нём участвовать. А если нравится, то скажу: «Давайте делайте, мы со своей стороны вложимся этим, этим и этим».

Поймите: сейчас ситуация совсем иная. Это совсем другое существование. Худсоветы, редактура – ушли. Сейчас всё делается иначе. Творческая составляющая в нашей работе есть, но она осуществляется не так, как раньше.

А. КОНДРАШОВ:
– Не могу не задать вопрос о качестве сериального продукта, который идёт по нашему телевидению. Почему оно столь ужасающе? Почему наше телевидение вообще не развлекает и просвещает, а развлекает и растлевает?

– Подавляющее большинство сериалов у нас действительно очень низкого качества. Но, видите ли, вообще хорошее кино и хорошие сериалы – это большая редкость. Я с огромным уважением отношусь к советскому кино, в котором я имел честь работать половину жизни, но… Не будем забывать, что сейчас мы видим каждый год около 200 старых картин. А снималось-то значительно больше! То есть «золотой запас» советского кино укладывается максимум в 300 названий. А сняты тысячи фильмов! Так что хорошее кино – большая редкость. То же самое в Голливуде. Там средний уровень выше, но если говорить о хорошем, серьёзном кино, у них это тоже большая редкость. Хороших фильмов всегда гораздо меньше, чем нам бы этого хотелось.

О телевидении. Я хорошо помню, как к нам на правление «Мосфильма», где речь шла об акционировании «Мосфильма», пришёл Владимир Гусинский. И он произнёс такую фразу: «Меня интересует телевидение только как товар».

Ю. ПОЛЯКОВ:
– Но это была самая настоящая неправда! НТВ при нём был самый идеологизированный, зачастую вопреки материальным интересам, канал.

– Видимо, за это тоже хорошо платили. Можно ведь продавать и идеологию. Но он декларировал принцип, не скрывал своей позиции и не лавировал. К чему я это говорю? К тому, что все современное телевидение основано на этом принципе, отсюда всё и вытекает. На мой взгляд, взгляд художника, так быть не должно, потому что телевидение очень важная сфера человеческой жизни, оно должно нести людям какие-то вещи, которые не могут определяться только деньгами. Но мировая тенденция именно такова – коммерциализация телевидения. Со всеми вытекающими последствиями. И при наличии 1000 каналов другого и быть не может.

Телевидение сегодня – очень мощная часть общества. Это грандиозная индустрия, которая оказывает огромное воздействие на жизнь. Это уже неотъемлемая часть нашей реальности. Можно ли тут что-то изменить? Не знаю.

У меня маленькие дети, и я с ужасом вижу, что они смотрят по телевизору. Просто с ужасом! Но что делать – не представляю. Хотя некоторые вещи очевидны. Нецензурная лексика должна быть просто запрещена – и всё. Надо запретить показывать на экране трупы в информационных передачах, что, кстати, запрещено во многих странах. А у нас через каждые три минуты по всем каналам трупы, да ещё во всех возможных ракурсах.

Владимир ПОЛЯКОВ, обозреватель отдела «Политика»:
– Казалось бы, у режиссёров есть громадная сокровищница – литературная классика, которую можно экранизировать… Почему они так мало из неё черпают? Мне кажется, что, например, снять хороший фильм по Ремарку могут именно российские режиссёры. А вот американцам это не удалось!

– Думаю, национальное кино должно в большей степени работать на своём литературном материале. Возможно, американцам и не удалось удачно экранизировать Ремарка потому, что они американцы. Очень сложно работать с чужим материалом.

А что касается экранизаций, то сейчас их довольно много делают. Не буду перечислять, но поверьте – много.

Ю. ПОЛЯКОВ:
– В западном кинематографе уже давно на поток поставлены фильмы по истории, фильмы о выдающихся деятелях своей культуры. Скажем, французы уже снимают фильмы о художниках и композиторах «второго» ряда, потому что первый они уже давно прошли. У нас это всё осталось в прошлом. Хорошего фильма о Пушкине-то нет! А ведь в нашей истории есть совершенно уникальные страницы. Я был недавно в Вятке, и мне рассказали о героическом рейде вятских бойцов в ХIV веке. Они тогда проплыли на ладьях до самого Сарая, столицы Золотой Орды, и взяли его штурмом. И таких эпизодов в нашей истории много. Может быть, в период упадка национальных чувств, национального сознания это и выход – обратиться к героическим страницам своей истории?

– Сам я, как вы помните, делал исторические картины: и «Цареубийца», и «Всадник по имени Смерть» посвящены нашей истории… Да и «Мы из джаза», если разобраться, историческая картина.

С другой стороны, сейчас снимается довольно много картин на историческом материале. Снимаются они у нас на «Мосфильме», финансируются государством. Так что тема сейчас как раз даже модная. Другое дело, чтобы это всё делалось не формально. В Российской империи в предреволюционный период процветала такая академическая живопись… И знаете, мне в своё время достаточно было посмотреть эту так называемую патриотическую живопись времён Николая II, чтобы понять: у страны были серьёзные проблемы и добром всё не кончится. Настолько это было всё пусто, напыщенно, бессодержательно! Да, Рюрики, Ермаки… Вроде бы всё и патриотично, а Февральская революция уже накатывается…

К сожалению, у меня ощущение, что нечто подобное и сейчас происходит. Современный патриотизм всё более приобретает формы квазипатриотизма, некоего пафосного, но пустого явления. Как бы это не превратилось в пародию и не дало обратного результата. Надо понимать, что патриотизм «Севастопольских рассказов» Толстого, патриотизм Пушкина – это одно, а патриотизм в виде картинок из журнала «Нива» – это другое.

Борис ЛУКИН, обозреватель отдела «Литература»:
– У вас был прекрасный фильм о молодых «Курьер». Сегодня молодёжная тема преподносится в совершенно другом ракурсе. А какой-то специальной молодёжной политики «Мосфильм» сегодня не проводит?

– Это вообще не наша миссия. Когда я стал директором, страна в области киноиндустрии отставала лет на тридцать. Мы поставили себе задачу – создать современную технологическо-производственную базу, чтобы снимать современные фильмы. В 1993 году, когда я был в жюри Шанхайского фестиваля, Оливер Стоун, посмотрев российскую картину, сказал: «И что, вот это кино, которое вы делаете?» Было просто стыдно, потому что российская картина была худшей на фестивале. Не с художественной точки зрения, а с точки зрения технической. Северокорейская, сенегальская картины были технически сделаны лучше. В нашей плохо было всё – цвет, звук… Надо понимать, что современный кинематограф прежде всего – производство и технологии. И если ты сегодня не соответствуешь определённому уровню, у тебя просто нет никаких шансов на успех.

В 1998 году, когда я стал директором «Мосфильма», в России не было вообще никаких технологий. Самыми новыми были камеры 1980 года, купленные к Олимпийским играм. Нашей задачей было создать студию, которая бы не только не уступала другим, но и превосходила многие. Без ложной скромности могу сказать, что такую студию мы создали. Она превосходит все европейские студии по своим технологическим и производственным возможностям. Я считаю, что мы свой долг выполнили. Но вести какую-то свою молодёжную политику? Это не в нашей компетенции, мы этого просто не можем делать.

Говорят: детского кино нет! В советское время было, а сейчас его разрушили. Но кто этим должен заняться? «Мосфильм»?.. Мы сделали всё возможное, чтобы такие фильмы могли производиться. Но молодёжной политикой должно заниматься государство, а не директор «Мосфильма».

Александр ЯКОВЛЕВ, обозреватель отдела «Литература»:
– Государство в виде кого?

– Есть Министерство культуры, Государственная Дума, правительство, кажется, есть целенаправленная политика в области культуры. Нужно просто принять решение: 20 процентов всех выделяемых кинематографу денег идёт на детское кино. Вот это я понимаю. В советское время как было? 30 картин должны быть детскими, и всё! И телевидение их будет покупать, потому что такие фильмы ему нужны. Но пока такой политики нет.

Анвар ТАВОБОВ, заместитель главного редактора:
– Вы сняли фильм о террористах. Откуда же, на ваш взгляд, берутся бомбисты?

– Сложный вопрос. Собственно, чтобы понять это явление, я картину и снимал. Мне кажется, что в основе террора всегда лежат какие-то реальные проблемы – либо социальные, либо национальные. Я думаю, что самое опасное – представлять террористов людьми, действующими ради денег. Это опасный самообман. Заставить молодого человека обвязаться бомбами и подорвать себя и других могут только какие-то очень серьёзные причины. Силовая составляющая борьбы с террором очень важна, но она не должна быть единственной. Если не искоренять реальные причины, которые лежат в основе террора, проблема уходит внутрь общества.

Игорь СЕРКОВ, шеф-редактор отдела спецпроектов:
– Карен Георгиевич, как член Общественной палаты, вы боролись за закон, который запрещает игровые автоматы, казино. Вам действительно противостояли очень мощные силы?

– Это фантастически прибыльный бизнес. Так что за ним стоят такие средства, такие силы… Противодействие было очень серьёзное. Многие на эту тему и говорить-то не любят – опасаются. Сам факт работы в Общественной палате я оцениваю положительно, думаю, не зря провёл там время. Содействовал прохождению закона об упорядочении игрового бизнеса. Палата занималась проблемами армии, конфликтами граждан с властями. Так что полезные дела были. Во что это выльется дальше? Не превратится ли палата в чисто бюрократический орган? Трудно сказать. Если превратится, то, скорее всего, не будет смысла её сохранять.

Евгений МАЛИКОВ, обозреватель отдела «Искусство»:
– Вы не считаете, что кризис в искусстве, в том числе и в кинематографе, сейчас больше не идеологический, а эстетический? Императив «наступать на горло собственной песне» был именно эстетическим, программным императивом, и он в чём-то предугадал, предопределил большой стиль целой эпохи. И отсюда вопрос: ищет ли сейчас в кинематографе художник что-то такое, что позволило бы ему либо угадать, а ещё лучше – навязать будущий большой стиль? Или время больших стилей уже прошло, наступил конец истории, и с художника спрашивать уже нечего?

– Я думаю, на сегодняшний день большой стиль невозможен. Но это не значит, что он невозможен вообще, поскольку никакого конца истории наступить не может. Люди, пережившие распад Советского Союза, априори должны понимать, что может быть всё. Ты никогда этого не ждал, и завтра оно случилось! Для себя я сделал именно такой вывод. Завтра может быть всё. С точностью до наоборот. И опять будет большой стиль. Но сегодня его нет.

Вы ставите во главу угла эстетику, а я считаю, что сперва – сущность, а потом приобретается форма. Когда есть содержание, за ним следует интересная и яркая форма, но не наоборот. Сама по себе форма без содержания не существует. Я думаю, что сегодняшнее отсутствие эстетики – это результат отсутствия содержания, по-настоящему интересного, нового, несущего в себе некий смысл. Я абсолютно верю, что новая эстетика обязательно будет. Просто немыслимо представить, что остановилась история, замерло искусство... Всё у нас впереди.

Эмилий АРХИТЕКТОР, редактор приложения «Московский вестник»:
– Какой-то умный человек сказал, что если книга столкнулась с головой и раздался звук пустоты, то не всегда виновата книга. Как случилось, что тонкий юмор, который ещё несколько лет назад вызывал смех, сегодня совершенно не воспринимается большинством? Стоит ли в этих условиях ждать, что кинематограф ещё когда-нибудь выдаст комедию под стать тем, что становились в своё время событием?

– Всё может быть, но сегодня ожидать такого трудно. Как сейчас мне становится понятно, советское искусство было очень элитарным. То есть элита навязывала свои вкусы и иерархию вкусов массам. Обратите внимание: главными видами искусства тогда были опера и балет, а не эстрада и попса. Звания народных артистов СССР в первую очередь получали там. Сейчас всё стало зависеть от рынка, вкусы диктует потребитель. К тому же возникла новая буржуазия, которая с удовольствием потребляет юмор «Комеди клаб». Это тот самый пресловутый средний класс, о котором так мечтали. Он хочет развлекаться так, как умеет, хочет слушать шутки определённого сорта. И не хочет, чтобы ему кто-то диктовал, навязывал иные вкусы. Всё отсюда. И пока трудно ожидать изменений.

Советская власть какую цель в своё время преследовала? Изменить человека. А сейчас не пытаются это делать. Зачем? Пусть он будет такой, какой есть.

Евгений ФЕДОРОВСКИЙ, бильд-редактор:
– Раньше на «Мосфильме» был мощный фотоотдел, архивы и т.д. Сейчас сохраняются традиции создания архивов?

– У нас архивы в неплохом состоянии. А негативов – более четырёхсот тысяч. Но надо учитывать, что сегодня многое зависит от владельцев картины. Владелец хочет – даст вам фотографии, не хочет – не даст. Причём владельцами иногда оказываются совсем не те, кто фигурирует в этом качестве публично. Иногда сложно понять, кто реально владеет правами на материалы.

Сергей ТРУСЕВИЧ, редактор отдела «Политика»:
– Возвращаясь к вопросу о детском кино, квотировании… Как вы в этой связи оцениваете существующую в Госкино систему распределения государственных денег по искусственно придуманным лотам?

– Совершенно непонятная мне система. Мы все – и кинематографисты, и Агентство по кинематографии – были против, но её всё равно оставили. Она, как я понимаю, была придумана для предприятий, для производства – для строек например. Разрабатывало систему Минэкономразвития. Абсолютно формально её опустили и на культуру. Получилась полная ерунда.

А. ВИСЛОВ:
– Вы сказали, что пишущие о кино журналисты зачастую не знают предмета, о котором они пишут… Но ведь в нынешнем кинопроизводстве нет никакой прозрачности! Полная загадочность – деньги откуда-то берутся, куда-то уходят…

– Согласен, мрака вокруг кино очень много. И так называемый бокс-офис – весьма надуманная вещь. Цифры расходов и доходов берутся с потолка, журналисты их перепечатывают, а проверить-то негде. У нас даже с билетами в кинотеатры непонятная ситуация. Скажем, во Франции каждый билет фиксируется. Там действует сложнейшая система фиксации билетов, потому что это связано с налогами. Там люди реально знают, сколько картина принесла денег.
А вот вопрос, сколько реально потрачено денег на производство фильма, – это уже другое дело. Тут много мистификаций и шаманства. Причём везде и всегда. Когда мы с «Цареубийцей» были в Каннах, мой английский продюсер вдруг на пресс-конференции говорит, что картина стоила 6 миллионов долларов. Пятнадцать лет назад для советской картины это были очень приличные деньги. Я его потом спрашиваю: «Зачем ты это сказал? Сумма же другая?» Он отвечает: «Как зачем? Ты что, не понимаешь, я же смогу больше брать». Знаменитый актёр Малкольм Макдауэлл, с которым у меня были дружеские отношения, просто не ответил мне на вопрос о его контракте, который я по наивности ему задал. Он прямо сказал: «Ты извини, но я не могу тебе сказать – это совершенно закрытая информация. Поверь мне, никто никогда тебе не скажет о подлинных цифрах. В договоре есть пункт о неразглашении». Это вещи абсолютно закрытые.

На самом деле гонорары западных и американских актёров, мелькающие в прессе, как правило, завышены в разы. И когда кинозвезда говорит, что получила за картину 20 миллионов, скорее всего, это не так. Просто всем выгодно завышать суммы. Продюсерам – потому, что они таким образом повышают стоимость картины. Кинозвезде – потому, что следующий гонорар она может соответственно поднимать. Ей, конечно, столько не дадут, но что-то накинут. Такова сегодня мировая практика.

Ю. ПОЛЯКОВ:
– Карен Георгиевич, и в заключение – о творческих планах…

– Сейчас я делаю картину под условным названием – не знаю, правда, сохранится ли оно – «Рождённые в СССР». Сценарий написал мой товарищ Сергей Рокотов. Действие происходит в 1972 году, герои – студенты, молодые люди. Вся основная история происходит в то время, но несколько сюжетных линий выходят и в наши дни. И… Больше пока ничего не могу сказать. Посмотрим, что получится.

"Литературная газета", выпуск №14, 2007 г. http://www.lgz.ru