Образ мысли неразрывно следует за языком. Говоря по-немецки, неизбежно
начинаешь критически подходить к соринкам на скатерти, говоря по-французски
– впадаешь в легкое головокружение, причиняемое стремлением к необузданной
свободе нравов. Говоря по-русски – с трудом сдерживаешься не послать всех на
три буквы.