Откровения

Недавно состоялась презентация собрания сочинений протоиерея Валентина Свенцицкого. Пока выпущено два тома. Неожиданно возникла дискуссия: а может ли книга изменить жизнь человека? Одни считали, что может, другие – возражали.
Высказал свою точку зрения и Сергей Валентинович ЧЕРТКОВ. Это он собрал произведения Свенцицкого, написал комментарии к ним и самую полную на сегодня биографию отца Валентина.

-С какой книги началось ваше знакомство с творчеством Свенцицкого? – спрашиваю Сергея Валентиновича.
-С «Диалогов». Их мне вручил батюшка, который меня крестил, и велел прочитать в приказном порядке. Мне было 25 лет.
-Напомним читателям, что в «Диалогах» беседуют двое – духовник и человек, который пришел к нему с вопросами.
-Много раз я перечитывал книгу. Свенцицкий говорил на моем языке и о том, что мне близко, дорого.
-«Диалоги» переизданы недавно в издательстве Свято-Тихоновского Богословского Университета. В новой уточненной редакции, с вашими комментариями.
-Атеисты критикуют эту книгу Свенцицкого. Говорят: «Слишком мягкий противник попался там духовнику». Это правильно. К духовнику пришел человек, который хотел уверовать. Если бы началась беседа с твердым атеистом, который этого не хочет, никакого пути духовник бы ему не показал.
Ни книга, ни беседа не могут тебя изменить, если ты сам этого не захочешь. Но книга и беседа могут стать буксиром, который поведет тебя по нужному руслу.
-Почему вы решили собрать и издать сочинения Свенцицкого?
-Сначала я собирался написать его биографию. Та биография, которая была напечатана в книге, показалась мне неполной. Я не поверил, что этот человек отрекся от всего, что написал за 20 лет до рукоположения, что кардинально изменился после него.
-Так там утверждалось?
-Да. Потом я с ужасом увидел, что лучшие произведения отца Валентина вообще не изданы. Его работы никто не изучает, они не включены в курсы высших учебных заведений – ни по философии, ни по богословию. Нет ни одной диссертации, монографии, посвященной ему.
В последние годы издавались и переиздавались только три книги – «Диалоги», «Монастырь в миру» и «Граждане неба». Так зачем было писать биографию человека, с произведениями которого никто не знаком? Тем более что вокруг него шли глухие разговоры: «Ну, писал что-то, потом образумился, пришел в Церковь…»
-А это не так?
-Свенцицкий был проповедником Христовой веры. С самой первой строчки, напечатанной им, и до смерти. В шестнадцать–семнадцать лет он от веры отходил. Но Господь послал ему духовным отцом преподобного Анатолия Оптинского (Потапова). И тот вернул юношу в Церковь.
-Вы стали изучать наследие отца Валентина?
-Да, получил благословение – и начал собирать его произведения. Чтобы потом издать.
-И, наконец, написали биографию?
-Нет, пока это очерк. Биография должна занимать 300-400 страниц. Не думаю, что я буду писать ее в ближайшее время. Пока еще рано, потому что открываются новые и новые факты.
-Так все-таки отрекся Отец Валентин от своего творчества или нет?
-Нет, конечно. Как ни странно, всегда удобна примитивная схема: был черненьким – стал беленьким. Или наоборот.
Больше всего меня волновал вопрос: почему Свенцицкий сейчас неизвестен?
Ни в одном энциклопедическом издании нет цитат из его работ. Допустим, берется понятие «свобода» – и приводятся мнения религиозных философов на эту тему. Цитируется кто угодно, кроме Свенцицкого.
-А он о свободе писал?
-Его учение совершенно оригинально, построено на святоотеческом наследии. Бердяева называют «апостолом свободы», потому что наиболее известны его работы о свободе и творчестве, их взаимосвязи. Так вот, все это он взял у Свенцицкого. Дословно.
-И ссылок Бердяев не делал?
-Даже нигде не упомянул о Свенцицком, хотя в 1907-1908 году они сталкивались на полосах газет, их цитировали в разных изданиях. Бердяев был тогда антицерковным человеком. И, как я понимаю, воцерковился под влиянием Свенцицкого.
У Бердяева я обнаружил огромные цитаты из Свенцицкого. Написал об этом отдельную работу, она опубликована в журнале «Философия и культура». Большая часть статьи представляет собой две колоночки: в одной – слова Свенцицкого, в другой – Бердяева, но только «написанные» на десять-пятнадцать лет позже.
Когда я эту статью озвучил на одной философской конференции, в зале поднялся крик. Меня назвали хамом.
-Почему?
-Вот и я не ожидал, что дискуссия будет строиться на таком уровне. Но кое-что меня обрадовало: значит, эти вопросы еще кого-то задевают, раз была такая реакция. Мы не окончательно окаменели.
Вероятно, в ближайшее время Свенцицкий в академические круги не войдет. Его вычеркнули из истории русской философии.
-В чем тут причина?
-Мне кажется, их две. Для светской среды отец Валентин навсегда останется человеком в рясе. Его высказывания о том, что вся жизнь должна сосредоточиться вокруг храма, а несовместимое с ним и вовсе отпасть, – неприемлемы для гуманистов, атеистов. А люди ультраправославные (применю такой термин!) считают Свенцицкого человеком «серебряного века», который критиковал тогдашнее церковное устройство. Для них невместима его тяга к свободе.
А второй ответ я нашел у Пушкина в «Путешествии в Арзрум»: мы ленивы и не любопытны. Пушкин говорит, что великие люди пропадают у нас, не оставив по себе следа. Трагично, но так.
-Когда отец Валентин стал священником?
-В сентябре 1917 года. Тогда еще не было гонений на Церковь. Открывался Поместный Собор, все казалось благополучным. Свенцицкий хотел служить тюремным священником. Съездил в Иркутск, подобрал себе самую страшную тюрьму – Александровский централ.
Но отец Валентин не предполагал, что его служение будет страшнее, чем в тюрьме. Через сорок дней после рукоположения он попал в самое пекло – на фронт, в качестве армейского проповедника. Там был ад: полнейший развал, отступающая армия, ненависть к священникам. Как он там выжил?
В январе 1918 года Свенцицкий с женой чудом добрались до Туапсе (там жили ее родители). У них своего дома никогда не было. И, наверное, в той России, поднятой на дыбы, им надо было за что-то зацепиться.
-Отец Валентин служил?
-Да, у своего тестя – отца Сергия. Вторым священником. Потом стал проповедником в добровольческой армии. Так официально называлась его должность. Ездил по фронтам в вагоне-церкви.
Он не переправился в Крым с «белыми» только потому, что заболел тифом. И остался на территории, оккупированной «красными». Тут отец Валентин совершил фантастический поступок: в 1920 году осенью приехал в Москву. При том, что он издал пять антибольшевистских брошюр под своим именем, сказал десятки проповедей.
Как священник Свенцицкий не мог получить здесь регистрации. И весной 1921 года он поступил с Московский университет.
-Который в юности не закончил?
-Верно. Только он учился на филологическом факультете, а тут выбрал факультет общественных наук. Но в университете отец Валентин не появлялся. Он служил священником, часто проповедовал на службах патриарха Тихона. У отца Валентина был величайший талант слова.
Многим запомнилась проповедь Свенцицкого в день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского, убитого при Иоанне Грозном. Он сказал о том, как должны действовать иерархи Церкви, когда государство оказывает давление на них.
-Как же?
-Говорить народу правду. И не лизать пятки царю, каким бы он ни был.
Летом 1922 года набирают силу церковные расколы. Отец Валентин начинает проповедовать против них. Объясняет людям, почему раскольники – враги Церкви. Затрагивает их отношения с государством (они же прикармливались в ЧК).
-И тут арест?
-Да, пока скромненький – на две недели. Всего пара допросов и предупреждение: будешь говорить – сгноим за решеткой. На следующий день после выхода из тюрьмы отец Валентин произнес жесткую проповедь об обновленцах, сказал, что они враги – и Церкви, и государства. Обманывают тех, кто их кормит.
-Его опять арестовали?
-Конечно. Тюрьмы были переполнены. Сначала отца Валентина посадили в общую камеру, потом для него нашли одиночку. Два месяца продержали в ней.
Дальше ссылка в Среднюю Азию. Небольшой городишко. Два с половиной года Свенцицкий провел там. Вышел он раньше срока. Вероятно, помогло прошение патриарха Тихона, который хлопотал о возвращении священнослужителей из ссылок (в обмен на его уступки государству). В конце 1924 года отец Валентин опять в Москве. С этого времени он почти не говорил политических проповедей.
-Почему?
-Вероятно, это ему уже было не интересно. Никаких иллюзий в отношении государства отец Валентин не испытывал. Понимал, что это надолго.
В ссылке Свенцицкий написал работу об Иисусовой молитве.
-Так вот что стало ему интереснее!
-Полтора года он был вторым священником в храме священномученика Панкратия. Там создал крепкую общину, вокруг него сплотилось несколько десятков человек. В середине 1926 года всей общиной они совершили паломничество в Саровский монастырь. Сначала на поезде, а потом верст восемьдесят на телегах. С детьми.
-Монастырь еще действовал?
-Его закрыли на следующий год. Люди словно чувствовали, что пришла последняя пора.
А через два месяца отец Валентин стал настоятелем храма Николы Большой Крест на Ильинке. Часть общины перешла с ним. И тут он проявил себя в полную силу – как духовник, проповедник. В 1927 году отец Валентин с общиной даже провели ремонт храма.
-И долго он потом простоял?
-Всего пять лет. А это был один из красивейших храмов.
Летом 1927 года вышла декларация митрополита Сергия (Страгородского). Ее не приняли ни отец Валентин, ни его община. Отец Валентин отправил письмо митрополиту о том, что не признает его главой Церкви и разрывает с ним каноническое общение.
Спустя четыре месяца Свенцицкий был арестован. В его деле нет даже обвинения. Но оно, видимо, и не требовалось. Арестовали всех, кто стоял в оппозиции к митрополиту Сергию. Отца Валентина отправили в сибирскую деревню Тракт-Ужет. В глухое-глухое место Красноярского края. Там он и прожил до самой смерти.
-В конце жизни Свенцицкий раскаялся в том, что ушел в раскол. И написал митрополиту Сергию покаянное письмо. Написал и духовным детям.
-Господь даровал отцу Валентину много талантов. И, наверное, самый главный – это талант покаяния. Он его приумножал, растил.
В покаянных письмах не было речи о принятии декларации. Отец Валентин каялся в том, что отказывался признавать митрополита Сергия первоиерархом, просил о прощении и воссоединении с Церковью.
А в письмах к духовным детям он писал, что знает, какие ужасы будут твориться в Церкви, но уходить из нее нельзя. Свою позицию надо отстаивать изнутри. Правда, большинство чад все-таки не послушались духовного отца, так и остались в катакомбах.
-Свенцицкий был убежден: грех, который совершают служители Церкви – это грех не самой Церкви, а против нее. Все-таки какая удивительная личность – отец Валентин!
-Самое главное в нем, на мой взгляд, – его любовь к Церкви, беззаветная вера в нее. С самых первых строчек и до последнего часа это определяло его жизнь.

Беседовала Наталия ГОЛДОВСКАЯ