В поисках русского еврея. Новые публикации.

В этом выпуске:

1) Вопросы читателей: почему евреи носят бороды?

2) Дискусия на Форуме (об идишских сказках и незавершенности)

3) Новая публикация в разделе "Переводы": Грехопадение в интерпретации Махараля из Праги

1) Вопрос:

Решила подписаться на Вашу рассылку и сразу задать первый вопрос. Скажите, пожалуйста, согласно какому религиозному постулату евреи носят длинные бороды? Много читала относительно важности этого атрибута, но так и не нашла ответ на свой вопрос.

Буду признательна за ответ,

Всего доброго,

Татьяна.

Ответ:

Дорогая Татьяна!

Сразу хочу сказать, что такого "постулата" нет: заповеди носить бороду не существует! Однако есть заповедь не брить "края бороды".

Кажется, что разница между повелением носить бороду и запретом брить ее - небольшая. Но для традиционного еврейского мышления это не так. Давайте посмотрим, что происходит с этой заповедью в традиции.

Источник заповеди - в тексте Пятикнижия: Не стригите краев волос вокруг головы вашей, и не порти края бороды твоей (Левит 19:27).

Выражение "ло ташхит", которое переводится здесь как "не порти", имеет также значение "не режь ножом (бритвой)". Поэтому наши мудрецы распространяют этот запрет лишь на бритву. Ножницами, лезвия которых не соприкасаются с кожей, стричь бороду можно. И даже можно брить ее машинками для бритья, в которых режущие лезвия отделены от кожи сеткой.

Второе огарничение этого запрета связано со словом "края" ("пеот" на иврите). Нельзя брить только "края" бороды, а не-края - можно! Однако как определить, где у бороды край?

Наши мудрецы согласно утверждают, что "краями бороды" следует считать пять точек на лице: вверху и внизу правой щеки, вверху и внизу левой щеки, и одна посередине на подбородке. Все остальное, кроме этих точек, можно брить даже бритвой.

Однако существует множество мнений о том, где именно расположены эти пять точек, как определить эти запретные для бритвы области лица. Поэтому, как утверждают галахические кодексы, благочестивые люди вовсе не проводят бритвой по лицу из опасения затронуть запретную область и нарушить заповедь.

Таким образом, Тора запрещает лишь один определенный способ бритья бороды - но не запрещает брить ее другими способами.

Однако это еще не все. Помимо заповедей Торы и обязательных для всех евреев установлений древних мудрецов, существуют еще обычаи, принятые в отдельных общинах. Так вот, во многих общинах есть обычай носить бороду, и борода считается в них обязательным атрибутом подлинно религиозного (т.е. принадлежащего к этой общине) еврея.

Различие между обычаем и заповедью можно, несколько упрощая, объяснить как различие между обязательствами человека перед обществом (обычай) и перед Богом (заповедь). Статус обычая хорошо иллюстрируется таким вот анекдотом (точнее, хасидской майсой):

К одному хасидскому ребе (очень бородатому, естественно) пришел гладко выбритый еврей. Ребе пригласил его в свой кабинет, где они, к удивлению бородатого секретаря ребе, довольно долго беседовали. Когда ребе вежливо распрощался с гостем, секретарь не выдержал и спросил его:

- Ребе, о чем Вы так долго разговаривали с этим бритым нечествицем?

- Когда этот человек умрет, - ответил ребе, - и предстанет перед судом Всевышнего, его спросят: "Еврей, еврей, где твоя борода?". А когда ты умрешь, - продолжал ребе, обращаясь к секретарю, - тебя спросят иначе: "Борода, борода, где твой еврей?"

2) Дискуссия на Форуме: Об идишских сказках (14-22.04)

Михаил Носоновский

С большим интересом прочитал статью о семантике народной сказки (см. предыдущую рассылку). Получается, согласно А. Львову, что незавершенность (то, что герой не женится на принцессе) выражает несовершенство мира. Несовершенство связано с динамизмом, становлением еврейства, и, по аналагии с идеями МАХАРАЛа, с избранностью (или святостью). А именно в фольклоре это проявляется, поскольку еврейская религия воплощена, по мнению автора, не в институциях, а в практиках.

В связи с этим несколько вопросов.

1) А кроме брака с принцессой, есть ли какие-то еще отсутствующие мотивы, позволяющие говорить о незавершенности? Вряд ли можно обосновывать столь далеко идущие выводы на одном отсутствующем мотиве в одной-двух сказках.

2) Во второй сказке (Хитрая наука) хотелось бы подробнее разобрать образ Волшебника. Кажется, что дочь Волшебника это и есть настоящая Принцесса-Шхина, а не та, что случайно названа там этим словом.

3) Вообще-то идея несовершенства, незавершенности - не только еврейская идея. Хотелось бы уяснить, что здесь от именно еврейской эсхатологии.

..не в институциях а в НАРОДНЫХ практиках (выпало слово). Само это утверждение тоже требует подробного пояснения - о какого рода народных практиках идет речь, как те практики, в которых воплощена еврейская религия, соотносятся с практикой бытования волшебных сказок.

Александр Львов

Начну свой ответ с последнего вопроса.

Термин практики используется в социологии и антропологии, в частности, для обозначения альтернативы сознательной, рациональной деятельности. В отличие от последней, практики не обязательно рефлексируются, и в их основании не обязательно лежит система идей и представлений. Исследователи, впрочем, обычно пытаются реконструировать именно эту систему идей и представлений, лежащую, по их мнению, в основании практик, но не осознаваемую теми, кто в этих практиках участвует. Стандартная проблема, при этом возникающая, связана с вопросом: в какой степени реконструкции ученых имеют отношение к исследуемой культуре и к ее носителям?

Мой подход предполагает рассмотрение иудаизма как практик. Это не исключает, естественно, другого подхода - тем более, что в иудаизме, в отличие от так называемых примитивных культур, присутствует систематическая рефлексия собственных практик. Однако эту, внутреннюю рефлексию иудаизма нельзя, на мой взгляд, прямо сопоставлять с европейской традицией философской рефлексии.

Что я делаю в статье о сказках? Я анализирую практики (фольклор и ритуалы), реконструирую идею незавершенности на основании этих практик, а затем сопоставляю ее с собственной рефлексией иудаизма (с идеями, высказанными Махаралом). Идея незавершенности в моей статье - это лишь реконструкция, внешнее описание, к практикам иудаизма прямого отношения не имеющее (разве только в той степени, в которой моя деятельность относится к этим практикам). Идея незавершенности у Махарала - это важная часть его учения, которое в свою очередь является важной частью иудаизма.

Обсуждать, в какой степени идея незавершенности является только или не только еврейской, как она связана с именно еврейской эсхатологией, можно, на мой взгляд, лишь в двух смыслах.

1) Можно посмотреть, какое место эта идея занимает в учении Махарала (или еще кого-нибудь) и как она связана с его эсхатологией. Еврейских идей вообще, как и еврейской эсхатологии, на мой взгляд, просто не существует (если только не понимать под эсхатологией корпус текстов эсхатологического содержания, но корпус текстов - это никак не дея).

2) Несмотря на то, что все идеи, которые мы приписываем иудаизму, являются лишь нашей реконструкцией, основанной на рефлексии традиционных практик, мы можем все же считать эти идеи принадлежащими иудаизму вообще - если только мы ХОТИМ считать их таковыми. Никакой научный анализ не поможет нам объективно вывести идею иудаизма - однако мы можем попытаться внести в иудаизм, сделать его более или менее важной частью любую важную для нас идею.

Таким образом моя статья является одновременно:

1) попыткой научного, объективного анализа еврейского фольклора и

2) попыткой представить еврейской публике важную для меня (и для Махарала) идею незавершенности - для того, чтобы эта идея стала важной также и для других людей (это ответ на твой 3-й вопрос).

Две эти цели не противеречат одна другой в рамках того подхода к иудаизму как к практике, о котором я говорил.

Что касается первого вопроса - идея незавершенности не выводится из одного отсутствующего мотива в 1-2 сказках, а привлекается для объяснения этого отсутствия. Повторяю: эта идея - лишь реконструкция, объяснительная модель, подходящая для объяснения целого ряда практик, а не нечто изначально и объективно присущее иудаизму. Никакие вообще идеи изначально иудаизму не присущи и потому невыводимы ни из 1-2, ни из 200 сказок.

По 2-му вопросу: сказки эти - фольклорные, а не авторские. Если о творчестве р. Нахмана мы можем более-менее уверенно сказать, что под прицессой автор подразумевал Шхину в той или иной определенной сказке, то фольклор мы должны анализиролвать целиком. Интерпретировать одну отдельно взятую сказку и говорить, что дочь Волшебника в ней - настоящая Шхина, некорректно.

Михаил Носоновский

Саша, спасибо за объяснение системы понятий, с которыми ты работаешь. Мне, однако, показалось, что по-сути ты на мои вопросы не ответил. Поэтому попробую их уточнить:

1) На чем все же основана научная, объективная реконструкция идеи незавершенности? (Та реконструкция, которая сопоставляется затем с Махаралом). Только ли на одном мотиве в одной-двух сказках?

2) Я не читал сказку о хитрой науке в YF (а в книжке Дымшица - сокращеный вариант). Но из пересказа в статье у меня возникло впечатление, что роль принцессы в этом варианте как раз и играет дочь волшебника. В любом случае, если сказка закончилась свадьбой, по-моему, нет оснований говорить о незавершенности.

3) Все же, является ли незавершенность (реконструируемая учеными, разумеется) характерной именно для еврейского фольклора? Из ответа выше вроде бы следует, что нет, мы можем выбрать любую важную для нас идею.

4) В статье между делом высказано очень сильное утверждение о различии иудаизма и христианства: еврейская религия воплощена не в институциях, как христианство, а в народных практиках. Это утверждение почему-то названо очевидным. Если это общеизвестный факт, то уместно дать ссылку на авторитетный источник. Если это авторское утверждение, то его желательно доказать. В любом случае это утверждение требует пояснения и уточнения.

Александр Львов

Миша, что касается 1 и 2-го вопросов, я их не понимаю. Мне кажется, что ответ на них есть в тексте статьи, и я его уже повторял здесь.

По 3-му вопросу: я, естественно, не могу сказать, что ни в каком другом фольклоре нет подобных явлений. Я просто анализирую то, что происходит в еврейском фольклоре: жанровый сдвиг от волшебной сказки в сторону бытовой, в котором обнаруживается систематичность (среди множества признаков этого сдвига два - опасность, угрожающая еврейской общине, и отказ героя от брака с принцессой - повторяются чаще других).

4-й вопрос: утверждение о практиках и институциях действительно было высказано между делом, как пояснение к тезису Ан-ского, как его более современная интерпретация. Попробую объяснить чуть подробнее.

Ан-ский высказал свою мысль, используя язык современной ему фольклористики. Он исходил из концепции двоеверия. Продолжу цитату из Ан-ского, приведенную в начале статьи:

У европейских народов, достигших ко времени своего перехода к христианству более или менее высокой степени культурного развития, идея единобожия встретилась с национальными богами, с установленным культом, с вполне сформировавшимся языческим мировоззрением и окристаллизовавшейся языческой легендой. И если народные массы после упорного, часто многовекового сопротивления отказались от своих национальных богов и языческого культа, то они оставались верны своему старому мировоззрению и языческой легенде, которые и послужили основой почти для всего последующего народно-поэтического творчества в форме сказок, легенд, поверий, заговоров, обычаев и отчасти песен.

Совершенно иначе сложилось развитие еврейского народного творчества. еврейский народ, принесший миру идею единобожия, усвоил этот культ на заре своей национально-культурной жизни раньше, чем он (народ) успел создать себе национальных богов, языческое миросозерцание ии языческую легенду.

Концепция двоеверия остается актуальной для науки и сегодня, хотя и критикуется. Но в последнее время для объяснения отличий народных религиозных практик от официальных, одобренных и предписанных церковью, привлекается другой аппарат. Если теория двоеверия исходит из существования двух систем идей, двух вер, - языческой, старой и полузабытой, и христианской, новой - которые и определяют религиозную жизнь народа, то новый подход рассматривает религии с другой стороны - со стороны практик, а не идей. Современные авторы любят подчеркивать, что идеальный образ христианства (ислама, буддизма и т.п.), поддерживаемый и распространяемый церковью и в обыденном сознании отождествляемый с соответствующей религией вообще, на самом деле никак не может представлять всю эту религию.

Религия рассматривается теперь как набор практик, из которых одна (практика религиозной институции) приобретает статус официальной и претендует на тождество с данной религией вообще, а другие (народные) практики оказываются лишенными этого статуса, но, с точки зрения ученых, имеют не меньшее право представлять соответствующую религию.

Вместо взаимодействия христианской и языческой вер в рамках теории двоеверия, в новой теории рассматривается взаимодействие официальных (религиозных институций) и народных практик. То, что в рамках теории двоеверия рассматривалось как пережиток древнего язычества, теперь может рассматриваться как вполне современное (хотя и не санкционированное официальной церковью) явление.

Я писал, что тезис Ан-ского - в том виде, как он сформулирован - не выдерживает критики. Однако ту же самую его мысль можно сформулировать и в новых терминах. Ан-ский, получается, утверждает отсутствие в иудаизме разрыва между институциями и народными практиками. Если образцовое религиозное мировоззрение в других религиях существует только в рамках институций, то у евреев, по Ан-скому, оно стало основой народных практик. Это утверждение тоже, конечно, слишком сильное и не вполне осмысленное. Однако принцип сравнения иудаизма с христианством, сделанного Ан-ским, выглядит очень интересным и перспективным. Действительно, для понимания сходств и различий разных религий мало дает сопоставление их догматов, ритуалов и св. писаний, но сравнение роли религиозных институций и народных практик, характера их взаимодействия может сказать о многом.

Теперь о моем утверждении, что еврейская религия воплощена не в институциях, как христианство, а в народных практиках. Это, конечно, не общеизвестный факт - в том смысле, что в таких терминах сравнение религий не проводилось. С другой стороны, я здесь лишь переформулировал тезис Ан-ского и чуть сместил акценты. Само утверждение кажется мне достаточно очевидным, новизна лишь в терминах. В уточнении нуждается лишь выражение религия воплощена. Поясню, что я имею в виду.

Хотя для отстраненного исследователя народного христианства все практики - официальные и неофициальные - равноправны и в равной степени представляют христианство, для верующего христианина это не так. То, что Церковь имеет право представлять христианство, является не просто ее претензией (естественной для любой религиозной институции), но одним из догматов. В иудаизме такого (как, впрочем, и любого другого) догмата нет. Еврейские церкви (религиозные институции) возникают и исчезают в истории почти незаметно, их претензии на руководство религиозной жизнью евреев и представительство имеют каждый раз новые основания.

Связь еврея с религиозными институциями иудаизма гораздо менее отчетливая и формализованная, чем христианина - с его церковью. Присоединение христианина к конкретной церкви оформляется специальными ритаулами (таинствами); переход из одной церкви в другую также требует ритуалов. Еврей же присоединяется не к Хабаду, и не к литвакам, а к завету Авраама, и при переходе из одной еврейской церкви в другую никаких ритуалов не требуется. Еврей может, в принципе, полноценно приандлежать к нескольким церквям, что для христианства чаще всего невозможно. И т.п.

Впрочем, похожие вопросы мы уже обсуждали в других дискуссиях Форума.

3) В разделе "Переводы" - новая публикация

Грехопадение в интерпретации Махараля из Праги

Из книги "Гур Арье"

И сказала женщина змею: От плодов деревьев сада этого мы едим. Но от плодов дерева, которое в середине сада, - сказал Бог: Не ешьте от него и не прикасайтесь к нему, чтобы не умерли вы. И сказал змей женщине: Умереть не умрете... (Быт.3:2-4)

Раши:

И не прикасайтесь к нему - добавила она к повелению и потому пришла к умалению. Это как сказано: не добавляй к словам Его (Притчи 30:6).

Умереть не умрете - подтолкнул он ее так, что прикоснулась к нему [дереву]. Сказал ей: Как нет смерти в касании, так же нет смерти и в поедании.

Гур Арье:

Добавила она к повелению и т.д.. Мог бы я сказать, что после того, как подтолкнул змей женщину, могла бы женщина сказать истину - что не повелел Он мне о касании, но только о поедании. И еще трудно понять, почему женщина добавила к словам Святого благословенного то, что человеку не заповедано устами Строгими, сказавшими: не прикасайтесь к нему, - об этом вовсе не было ей заповедано. И приходится сказать, что женщина в действительности думала, что, поскольку поедание ведет к смерти, также и касания нельзя допускать, потому что полагала она, будто повелел ей Святой благословенный не ешь от древа познания не потому, что есть в этом грех, но только для блага их, потому что есть нечто смертельно вредное в древе познания, и полагала она, что любое приближение к древу познания добра и зла и есть то, что причиняет смерть, потому также и касание приносит смерть. А то, что не предостерег Он от касания, но только от поедания, - потому это, что от поедания необходимо предостеречь, ибо плоды древа приятны и для еды предназначены. Но от касания не предостерег Он, потому что - для чего бы им прикасаться?

Подтолкнул он ее и т.д.. Если не так, с чего бы ему говорить: Умереть не умрете, - наверное, доказательство есть [у змея], что не умрет она.

Так, что прикоснулась и т.д.. А если скажешь: вот написано: ибо в день ядения вашего от него смертью умрешь (Быт.2:17), и, может быть, еще умрут они, вот ведь день еще не прошел, ибо в десятом часу они согрешили (см. Санхедрин 38б). И если так, откуда он взял, что не умрут они? И подобает объяснить, что на основании написанного ибо в день ядения вашего от него смертью умрешь, можно было полагать, что сразу же она должна недомогание почувствовать, ибо так она полагала, будто нечто смертельное в том [дереве] есть, и должна была сразу недомогание почувствовать, а из того, что ничего не почувствовала, следует, что не умрет она вовсе. И так нужно объяснять. А если не так, будут у тебя трудности: могла бы [женщина ответить змею], что, поскольку он заставил ее [коснуться, она невиновна и] не умрет. Но подобает объяснить, как сказано выше, что полагала женщина, будто нет здесь заповеди Всевышнего, но лишь для блага их дана им заповедь, потому что приближение к дереву познания добра и зла убивает, и поэтому нет разницы между вынужденным и умышленным преступлением - в любом случае смерть придет.

Ваш,
Александр Львов http://www.cl.spb.ru/alvov

Пишите мне alvov@spb.cityline.ru.