> Развитие византийской литургии

<.....>

> Часть III: Анафора – Эпиклеза

> Анафора византийской литургии предначинается, как и в римском каноне и других литургиях, диалогом между епископом или священником и народом.

> Перед началом диалога диакон призывает людей стать должным образом: «Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити». На это люди отвечают фразой, которая вызывает некоторые недоумения: «Милость мира, жертву хваления», – которая буквально переведена с греческого, но что она означает? Нам поможет армянская литургия, где мы находим перевод: «Милость, мир, жертва хваления». Эти три понятия находятся в противопоставлении слову «возношение» в предшествующей фразе диакона, и, таким образом, ответ народа значит следующее: «(Святое возношение, которое есть) милость, мир, жертва хваления».

> Затем служащий преподает торжественное благословение присутствующим людям: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами», взятое из 2Кор 13:13. Позже мы объясним значение этих слов, когда будем обсуждать плоды Причастия.

> После приглашения вознести к Богу свои сердца, служащий призывает возблагодарить Господа, а люди согласно отвечают: «Достойно и праведно есть». После этого короткого ответа, до сих пор используемого в греческих церквях, следующая молитва, которая начинается такими же словами, произносилась вслух. Только в более поздние времена, когда молитва стала произноситься тайно, к первоначальному ответу была присоединена фраза, удлиняющая пение, чтобы заполнить время произнесения молитвы. Это следующая фраза: «....поклонятися Отцу и Сыну, и Святому Духу, Троице Единосущней и Нераздельней». Из-за этого добавления, однако, изменяется смысл ответа, потому что поклонение Святой Троице замещает первоначальное благодарение Господу.

> И вот, мы подошли к самой Анафоре. Первая молитва, перед «Свят, свят, свят» (Sanctus) в римском уставе называется Предисловием (Praefatio). Литургическое значение этого слова – торжественное возвещение, нечто, произносимое вслух перед собранием.

> Sanctus не является частью очень древних анафор, таким образом, молитва была единой; после добавления Sanctus единая молитва оказалась разделена на две части. Современная молитва перед Sanctus восхваляет и благодарит Бога за Его чудеса, за творение и искупление в целом. После «Свят, свят, свят» благодарение продолжается в особенности за пришествие Христа и заканчивается рассказом об установлении Евхаристии.

> Сразу после этого следует Anamnesis, или особое воспоминание таинств, имеющих более непосредственное отношение к нашему искуплению, и Epiclesis, или призыв о сошествии Святого Духа, который завершал Анафору древних типов.

> Таким образом, Анафора, которая на самом деле является единой молитвой, имеет две части: (1) молитву хвалы и благодарения от нашего имени за Божьи чудеса, которую Sanctus делит пополам, и (2) Anamnesis-Epiclesis, которые должны рассматриваться как целое. Поминовение умерших и живых, следующее теперь за <эпиклезой>, было добавлено позже.

> Анафора Ипполита

> Для примера, чтобы показать основную структуру древней анафоры, я бы хотел процитировать ее вариант в литургии Ипполита, датируемой III веком. После знакомого нам вводного диалога епископ произносил вслух всю Анафору как единую молитву, без прерываний. В скобках мы обозначим деление, принятое выше¹⁵:

> Мы видим, что здесь еще нет «Свят, свят, свят», а анамнезис-эпиклезис построены как единый элемент.

> Анафора свт. Иоанна Златоуста

> В Анафоре свт. Иоанна Златоуста первая часть начинается воспоминанием всей истории спасения: сотворения, грехопадения, искупления и грядущей вечной жизни в Царстве Божьем. Как и вся Анафора, она обращена к Богу Отцу. Мы благодарим Бога за все Его благодеяния и за настоящую литургию, которую Бог изволяет принять от рук наших, хотя на небесах Ему служат все ангелы, приветствующие Его победной песнью: «Свят, свят, свят...».

> В римском чине «Свят, свят, свят...» относится вместе к ангелам и людям; в византийской литургии этот гимн описывается как ангельский; только после Sanctus Церковь присоединяет свой голос к небесным хорам. Молитва заканчивается воспоминанием любви Божьей к людям, ради которой Он послал Сына исполнить Божественный план спасения, начавший осуществляться сразу же после совершения первородного греха. Косвенная аллюзия на Страсти Господни вводит повествование о Тайной вечере и установлении Евхаристии.

> Заповедь

> Вряд ли возможно понять, почему не упоминается заповедь «Сие творите в Мое воспоминание» после слов о Чаше. Златоустова Анафора – единственная как у восточных, так и у западных христиан, в которой отсутствуют эти слова. В литургии свт. Василия Великого мы, естественно, находим их.

> С другой стороны, <наличия заповеди требуют следующие слова анамнезиса>: «Поминающе убо спасительную сию заповедь и вся яже о нас бывшая... приносим Ти... и просим, и молим, и мили ся деем: низпосли Духа Твоего Святаго».

> Эта заповедь, в единственном числе, не может быть двойственной: «Приимите, ядите...» и «Пиите...». Кроме того, если заповедь относится к этим словам, ее исполнение должно состоять из того, чтобы взять хлеб и вино и принять их. Таким образом, если исполнение заповеди, согласно анамнезису-эпиклезису, состоит в воспоминании, в совершении приношения и в прошении о преложении даров в Тело и Кровь Христовы, сама заповедь должна иметь отношение к словам «Сие творите в Мое воспоминание».

> В этой заповеди Спаситель повелевает нам воспоминать и творить. Поэтому в анамнезисе-<эпиклезе> мы находим два элемента: воспоминание и действие. С воспоминанием всё ясно; действие состоит из приношения даров и призывания на них Духа Святого для преложения.

> Анамнезис

> Нужно отметить, что в Анамнезисе воспоминаются не только таинства Страстей и Воскресения, но также Вознесение, сидение одесную Отца и грядущее пришествие Господа. Таким образом, сюда включена вся тайна искупления, вплоть до воскресения наших тел: только тогда искупление будет исполнено, т.к. «и мы сами... в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим 8:23); это искупление – наше воскресение, необходимое следствие Христова воскресения, потому что «Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес... Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших... Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1Кор 15:13,20,22); и именно Евхаристия дает нам жизнь вечную: «Ядущий Мою плоть и пиющий мою кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Ин 6:54).

Эпиклеза

> Ранее в литургии мы уже видели ряд аллюзий на Epiclesis в молитве перед Символом веры (молитва проскомидии или приготовления Даров): «... и вселитися Духу благодати Твоея Благому в нас, и на предлежащих Дарех сих, и на всех людех Твоих».

> В этой молитве о сошествии Святого Духа говорится как о будущем событии; в Epiclesis мы явно просим Отца: «Низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащии дары сия, и сотвори убо хлеб сей – честно́е Тело Христа Твоего, а еже в чаше сей – честную Кровь Христа Твоего, преложив Духом Твоим Святым».

> В западном богословии принято считать, что освящение происходит во время произнесения установительных слов мессы. Несомненно, так происходит в римской литургий, но обязательно ли считать, что освящение совершается именно через эти слова?

> Освящение на Тайной вечери

> Прежде всего мы должны понять, совершал ли Господь освящение даров при помощи современных установительных слов. Если Он освящал словами: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое», и хотел бы, чтобы мы поступали также, никаких изменений быть не может.

> В текстах синоптических Евангелий (Мф 26:26-29; Мк 14:22-25; Лк 22:19-20), а также в замечании ап. Павла в 1Кор 11:23-26 мы находим три повторяемых глагола: Христос благословил (или <возблагодарил>), преломил и подал. На этих трех действиях Иисуса Христа на Тайной вечери построены Евхаристические части всех литургий.

> <Благословение заключалось в произнесении молитвы> благословения и благодарения, которая по иудейскому обычаю начиналась словами: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царю веков». Этому соответствует наш Канон, или Анафора. Глагол «преломил» значит раздробление хлеба; «подал» относится к Причастию. Таким образом, в каждой литургии мы находим три этих действия: Канон, или Анафора, затем раздробление Даров и, наконец, Причастие.

> Если бы ранние христиане понимали так, что Господь освятил дары после раздробления, то есть после «преломил», на всякой христианской литургии освящение происходило бы после раздробления, потому что Евхаристическая литургия была бы построена таким образом, чтобы <повторять> действия Господа на Тайной вечери. Но нет ни одной христианской литургии, ни восточной, ни западной, на которой бы освящение совершалось после раздробления. Ранняя Церковь считала, что слова́ «Примите, ядите, сие есть Тело Мое», произносимые после преломления хлеба, обозначали причащение.

> На самом деле, эти слова подобны любой причастной формуле, например, католической: «Тело Христово». Сам Христос, естественно, говорил: «Сие есть Тело Мое».

> Это подтверждается описанием действий над чашей в Евангелии от Марка: «И, взяв нашу, благодарив, подал им: и пили из нее все. И сказал им: сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая» (Мк 14:23-24). Совершенно невозможно, чтобы Христос этими словами совершал освящение уже после того, как апостолы отпили из чаши. И даже если мы согласимся, что в редакции ап. Марка порядок вещей мог быть изменен, мы должны, по крайней мере, признать, что евангелист, редактировавший этот отрывок, не имел намерения убедить читателей, что слова́ «Сие есть Кровь Моя» были словами освящения.

> Касательно исторических рамок, обозначающих события Тайной вечери, византийская литургия говорит: «в нощь, в нюже предаяшеся, паче же Сам Себе предаяше за Мирский живот, прием хлеб во святыя Своя и пречистыя и непорочныя руки, благодарив и благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и апостолом, рек: Приимите, ядите...». Здесь акт освящения вспоминается перед раздроблением. Таким образом, в литургии однозначно утверждается, что освящение на Тайной вечери совершилось до раздробления. Слово agiasas, означающее освященный, было принято в литургию свт. Иоанна Златоуста из анафоры свт. Василия Великого. Мы также находим его во всех сирийских анафорах.

> Воспоминание освящения перед раздроблением на Тайной вечере характерно не только для восточной традиции, это же самое можно обнаружить и на Западе. Так, Гауденций Брешийский (†400 по P.X.) в своем втором поучении на книгу Исход (PL 20,858-9) говорит: «Когда Он (Христос) предложил ученикам освященные хлеб и вино, Он сказал: «Это Тело Мое, Это Кровь Моя».

> Такое представление можно обнаружить даже в Средние века. Папа Иннокентий III (XII-XIII века) в своем труде De Sacro Altaris Mysterio (кн. 4, гл. 6; PL 217,859) полностью соглашается с теми из своих современников, которые думали, что Христос освятил дары перед преломлением, потому что, как он говорит, «невозможно представить, чтобы Он раздал (хлеб) неосвященным». Однако он поддерживает мнение, что Христос словами «Сие есть Тело Мое» дал формулу для будущих освящений.

> Таким образом, мы можем со всей уверенностью заключить, что во время Тайной вечери установительные слова относились к причащению, а не к освящению.

> Освящение в литургии

> Следующий, совершенно иной вопрос: «С помощью каких слов происходит освящение даров на литургии сегодня?». Если установительные слова не использовались Христом для освящения, то ранняя Церковь могла определить, какие слова следует использовать. Так, Западная Церковь <много веков назад определила> словами освящения установительные слова, и, несомненно, именно этими словами латинский священник освящает дары.

> Но что сказать о восточных литургиях? Католическая Церковь никогда не отрицала действительности православной литургии, и недавно мы увидели, как во время встречи папы Павла VI и патриарха Афинагора I¹⁶ папа подарил греческому патриарху чашу для Евхаристического служения. Но хотя Рим и признаёт действительность греческой Евхаристии, он знает, что греки считают установительные слова частью исторического повествования, а эпиклеза – освящающим действием; таким образом, практически, Рим принимает возможность освятительной эпиклезы.

> С другой стороны, ни один западный богослов не будет столь наивен, чтобы утверждать, что освящение у греков действительно на том основании, что они на самом деле произносят установительные слова. Такое человеческое действие, как освящение на литургии, зависит не только от слов, но и от намерения служащего. Если православные, согласно древней традиции, хотят освящать дары посредством эпиклезы, а Римская Церковь признаёт действительность их литургии, Рим должен также признать и употребляемый православными способ освящения даров.

> По крайней мере, частично святоотеческая традиция свидетельствует об освятительной силе эпиклезы, видя в то же время в установительных словах Господа первичный источник освятительной власти.

> Среди множества доступных текстов можно процитировать Златоустово слово «О священстве» (VI,4; PG 48,681): «А когда он (священник) призывает Святого Духа и совершает страшную жертву и часто прикасается к общему всем Владыке; тогда, скажи мне, с кем наряду мы поставим его?»¹⁷ И в том же поучении, сравнивая священника с пророком Илией, он говорит: «Предстоит священник, низводя не огнь, но Святого Духа» (III,4).

> Ранее Златоуста, Кирилл Иерусалимский говорит в своих огласительных беседах (23,7; PG 32,1116): «Молим Человеколюбца Бога, да ниспослет Святого Духа на предлежащие дары: да сотворит хлеб убо тело Христово, а вино – кровь Христову. Ибо всё, конечно, то, чего коснется Дух Святый, освящается и прелагается»¹⁸.

> В том же IV веке свт. Амвросий Медиоланский считал, что освящение совершается через установительные слова. Таким образом, мы видим, что разные Церкви, будучи в единстве друг с другом, использовали разные формулы для освящения; и все традиции считались законными.

> Различие мнений продолжалось и в следующие века. Например, папа Геласий (492–496) пишет: «Как призываемый небесный Дух придет для освящения Божественных тайн, если священник, призывающий Его присутствие, будет отвергнут, как исполненный множества беззаконий?». Этот отрывок указывает на существование в то время в римской мессе эпиклезы, которая считалась освящающим действием.

> Прп. Иоанн Дамаскин, умерший в 760 г., следуя учению свт. Иоанна Златоуста, говорит в своем Точном изложении Православной веры (PG 94,1145): «Так и хлеб предложения, вино и вода через призывание и наитие Св. Духа сверхъестественно претворяются в тело Христово и кровь»¹⁹.

> Также и один из западных отцов, св. Исидор Севильский, комментируя мозарабскую анафору, написал следующим образом (PL 83,752-53) о молитве, следующей после установительных слов, в которой содержалась эпиклеза: «После этого следует шестая молитва, "<формирование>" таинства, так что приношение, предложенное Богу, наитием Святого Духа может сообразоваться с Телом и Кровью Христовыми». И далее он пишет (Там же. 755): «Таким образом, эти видимые вещи через наитие Святого Духа претворяются в Таинство Божественного Тела».

> До сих пор между Католической и Православной Церквами существуют различия: Католическая Церковь утверждает, что освящение происходит во время установительных слов, а православные, со своей стороны, – что во время эпиклезы. Исключают ли эти позиции друг друга? Последние изменения в отношениях между двумя Церквами, наоборот, показывают, что, как мы говорили ранее, происходит принятие позиций друг друга. Так, кажется, что фактически было найдено решение древнему противостоянию, и каждая Церковь уважает свободу и авторитет другой определять тайносовершительные слова.

> Здесь обнаруживаются различные нюансы религиозной психологии восточного и западного сознания. В западных тайносовершительных формулах личность священника оказывается на первом плане: «Я крещаю тебя», «Я миропомазую тебя», «Я разрешаю тебя», «Сие есть Тело Мое», – во всех них происходит идентификация священника со Христом. Восточный священник никогда не занимает этого места, и его присутствие, хотя и является необходимым, никогда не выражается в словах. «Крещается раб Божий», – говорит он при крещении, «Дар Духа Святаго», – при миропомазании, «...Бог да простит ти... вся согрешения твоя», – при исповеди.

> Подобным образом и на Евхаристии священник, уполномоченный посредник между Богом и людьми, просит Бога о ниспослании Духа Святого и совершении преложения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы; священник знает, что, благодаря его рукоположению, эта молитва <непременно возымеет действие>.

> <Таким образом, мы может сделать вывод>, что вопрос эпиклезы и точного момента освящения не является <реальной> богословской проблемой. Церковь имеет власть до некоторой степени определять слова и жесты, образующие форму таинства. Она делала это во многих случаях, последним из которых было определение папы Пия XII о том, что единственный жест, нужный для действительности рукоположения священника – это возложение рук совершающего таинство епископа, даже если в прошлые времена многие думали, что для действительности таинства была необходима передача рукополагаемому инструментов служения.

> Поминовение усопших и живых

> Сегодня анафора содержит в качестве дополнения поминовение усопших и живых.

> Среди усопших мы сначала поминаем святых. Поминовение построено как молитва о них. Но почему мы молимся за святых, которые уже взошли на небеса? Как могут наши молитвы им помочь?

> Два древних греческих комментатора литургии старались решить эту богословскую проблему. Феодор Андидский (XI век) не видел другого решения этого затруднения, кроме как считать, что священник говорит от имени Самого Христа, и идентифицировать конкретное литургическое служение с Крестной жертвой. Совершенно бесспорно, что вся святость происходит из Христовой жертвы: Он принес Себя Предвечному Отцу за всё человечество, но некоторые люди более полно приняли плоды Христова искупления, настолько, чтобы стать угодниками Божьими и примером христианской жизни – и это святые, среди которых первая – Мария, Матерь Божия. Таким образом, Христос может приносить Свою жертву прежде всего за тех, кто наиболее усвоил плоды Его искупления.

> В XIV веке Николай Кавасила предложил свое объяснение: Евхаристическая жертва означает жертву благодарения; одна из ее целей – благодарение Богу. Таким образом, мы можем приносить эту жертву за святых в смысле благодарения Бога за святых, которых Он дал нам.

> Поминовение святых – очень древнее, и мы думаем, что первоначально оно понималось богословски совершенно иначе. В ранние времена святые отцы считали, что жизнь вечная не может быть достигнута в полной мере до воскресения умерших. Даже души святых до воскресения тел не попадают на небеса, но остаются в месте, которое часто называют раем, где они находятся в состоянии неполного блаженства. Возможно, литургическое поминовение означало обращенную к Богу просьбу об их окончательном воскресении и полном блаженстве. Но такое понимание, однако, в наши дни кажется устаревшим, как и во времена Феодора Андидского или Николая Кавасилы. Поэтому любое из этих объяснений может быть приемлемо в наши дни.

> Подобная эволюция эсхатологических идей произошла и в Западной Церкви. Например, при римском погребении используется антифон «Ангелы да вознесут тебя в рай», где "рай", вероятно, не означает небеса, потому что далее в этом же самом антифоне говорится: «И да <обретёшь> ты вечное упокоение с Лазарем-нищим», который, согласно Евангелию, был на лоне Авраамовом, а не на небесах.

> Структура поминовения

> Мы раскрыли богословскую проблему, а теперь давайте посмотрим на структуру поминовения. Первое, о святых и умерших, состоит из трех частей: общего перечисления чинов, без конкретных имен; поименного поминовения отдельных святых, начиная с Божьей Матери, и поминовения умерших.

> В первой части вспоминаются десять чинов святых: праотцы, отцы, патриархи, пророки, апостолы, проповедники, мученики, исповедники, подвижники. На самом деле, чин «праотцев» является дополнением, которого нет в древних рукописях, таким образом, чинов девять, также как и девять чинов ангельских.

> После второй части, где поминаются Пресвятая Дева, св. Иоанн Креститель, апостолы и святой дня, диакон раньше вслух читал имена почивших членов общины из поминальных диптихов – и это формировало изменяемую часть поминовения. Во время поминовения сначала священник, потом диакон берет кадило и кадит престол. Каждение в этом месте совершается не в честь Святых Тайн, а также не исключительно в честь Божьей Матери, но всех усопших. Каждение представляет молитвы святых, согласно Откровению 8 гл., и в то же время имеет смысл умилостивления в отношении преставившихся душ.

> Поминовение живых также состоит из трех следующих частей: перечисление категорий тех, о ком приносится жертва; отдельное поминовение церковных властей; изменяемая часть, в которой содержатся прошения о членах общины и о находящихся в различных напастях, например, о болящих.

> Третья, изменяемая часть поминовения живых совершалась по диптихам, которые читал диакон, и завершалась фразой: «И всех, и вся», которую повторял хор.

> Сейчас мы можем в нескольких словах подытожить анафору. Первая часть, после диалога, – это евхаристическая молитва, которая содержит прославление и благословение Бога, а также благодарение за Его благодеяния. Эта молитва прерывается пением «Свят, свят, свят» и заканчивается воспоминанием установления Евхаристии.

> Следующее затем священнодействие связано с предшествующей молитвой и исходит из заповеди Спасителя: «Сие творите в Мое воспоминание». В нём Церковь совершает воспоминание таинства Искупления, предлагает дары Богу и просит Его преложить их Духом Своим Святым, чтобы все, принимающие их, получили бы отпущение грехов и соединились посредством Святого Духа в единое тело – мистическое Тело Христово.

> Такой была Анафора в древности. Позже было добавлено поминовение усопших и живых. Вся анафора заканчивается славословием: «И даждь нам единеми усты и единем сердцем славити и воспевати пречестное и великолепое Имя Твое: Отца, и Сына, и Святаго Духа ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».