> Таинство брака (продолжение)

> В предыдущей главе мы говорили, что брак есть естественный, по факту творения, союз мужчины и женщины; христианским же Таинством его делает то, что в естественную жизнь привносится благодать Святого Духа, и брачный союз из просто земного, природного и временного становится союзом по образу Христа и Церкви. Принятое супругами Таинство Брака требует от них созидания семьи как малой, домашней Церкви. На каких же основаниях должно совершаться это созидание?

> Как всегда, обратимся к Священному Писанию. Апостол Павел в качестве такого основания полагает любовь. Мужья, люби́те своих жён, как свои тела (Еф.5,25,28); своему ученику св. Титу Павел заповедует увещевать жён любить мужей, любить детей (Тит.2,4). Но понятие любви требует объяснения. Есть несколько уровней любви. Первый – это душевно-телесное притяжение и взаиморасположение. С него обычно начинается знакомство между будущими мужем и женой. Это чувство, если останется в своём первоначальном виде, непрочно и через какое-то время проходит. Оно может быть поводом и для недолжного хода дел, то есть для поверхностных, легкомысленных и даже блудных и греховных отношений.

> Второй уровень любви – когда к природному чувственному взаиморасположению присоединяются нравственные, моральные, душевно-духовные действия: любовь обогащается понятиями ответственности, долга, уважения, жертвенности. Ими поддерживается, укрепляется и раскрывается первоначальное чувство.

> И третий уровень – тот, на который опирается Церковь, заключая над супругами Таинство брака: любовь духовная, единение мужа и жены во Христе, та любовь, о которой можно сказать словами Апостола Павла: ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе (1Кор.11,11). Первая любовь – вещь естественная; вторая – плод нравственных человеческих усилий; третья – дар благодати Божией, получаемой в Таинстве как семя и подлежащий духовно-нравственному взращиванию и возделыванию.

> А теперь давайте посмотрим, что говорит Христос: Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего или матери, и жены́ и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником (Лк.14,26); враги человеку – домашние его (Мф.10,36). Как всё это понять? Апостол говорит о любви между супругами, любви к детям, а Господь так исключительно жёстко настаивает на любви только к Богу. Что всё это значит?

> Парадоксально, но это и есть та основа, на которой только и возможно созидание семьи как домашней Церкви. Дело в том, что человек в самой глубине своей один перед Богом. Не в человеческом смысле «одинок» – Сам Бог сказал: нехорошо быть человеку одному (Быт.2,18); а метафизически, как личность, связан с Богом так, что между человеком и Богом нет никаких промежуточных звеньев. Душа человека предстоит пред Богом одна, сама, безо всего – и эта единственная и первая связь души с Богом главнее и сильнее всего на свете. Как бы человек ни любил жену (или мужа), детей, да и всех людей, – предстояние души́, самой в себе, Богу несравненно больше и сильнее и значимее. Это то, о чём говорит псалмопевец – на едине созда Бог сердца́ человеческие (Пс.32,15). И при этом здесь нет никакой раздвоенности; человек вовсе не поставлен в мучительную ситуацию «разрыва», когда с великой болью он должен отказываться от одного ради другого; эти вещи удивительным образом сочетаются (исключая, конечно, монашеское призвание, о чём ниже). Здесь речь идёт именно о том, что, в каком бы теснейшем единении с женой, детьми не был христианин, несравненно главнее для него – это Христос. 

> И мы видим, что в Таинстве брака Господь и вносит Себя в сердцевину супружества; Он становится средоточием семьи́. И только Он оживотворяет и по-настоящему созидает семью. Муж через Христа становится единым с женою, и жена через Христа – единой с мужем; ради Него существует семья, как и всё в Церкви существует ради Него. Он даёт супругам и силы, и любовь, и мудрость. Он даёт должный строй всем сторонам семейной жизни – при условии, если супруги одушевлены Его искать, Его любовью жить и ни на мгновенье не уклоняться от Него. Сам Он сказал: без Меня не можете творити ничесоже (Ин.15,5), и Апостол Павел пишет: никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1Кор.3,11). Никакиеvиные цели, кроме жизни во Христе, семью как Церковь не создадут: ни просто человеческая любовь и стремление к счастью; ни воспитание и устройство детей; ни совместный быт и попечение о благосостоянии, ничто иное; но только Христос. Только Он придаёт всему смысл, крепость, совершение, и – во всём течении нашего существования – залог жизни вечной, жизни с Богом.

> Прочитав вышеизложенное, многие наверняка подумают: «какой ужас! да это настоящее гетто! религиозный фанатизм! тюрьма! узость! ужасные самоограничения!» и т. п. Нет, только здесь обретаются истинные и подлинные любовь, свобода, мир, счастье и величайшая радость. Только во Христе; вне Его – ад, во всех смыслах этого слова; без Христа всё абсолютно бессмысленно. И вовсе никакая сторона человеческой жизни не отменяется и не отсекается в христианстве; наоборот, жизнь во Христе даёт человеку и семье всяческую полноту, внутреннее богатство и совершенство. В отстранении от греха и страстей, в благодати Божией всё становится на своё место, становится подлинным, настоящим. Но до этого нужно дозреть. Митрополит Антоний Сурожский именно поэтому порой долгие годы не венчал людей, уже заключивших брак, пока супруги не приходили к осознанию христианского брака не как просто человеческого союза, но возрастания во Христе.

> Итак, основой для созидания семьи является любовь – любовь Христова, являющаяся сначала не данностью, а заданием. Поэтому супругам прежде всего нужно озаботиться тем, чтобы дать место Богу во всём пространстве своей жизни. Это значит, что первое в семье, которая хочет стать домашней Церковью – это церковность. Не обрядовость, не идеология, и не система запретов и долженствований; церковность не внешняя, не механически-формально или магически воспринимаемая, но подлинная: приобщение благодати Святого Духа в Таинствах, поучение в Слове Божием, молитва и нравственный труд исполнения заповедей, с целью богообщения, чтобы начальная земная любовь супругов укреплялась и преображалась Господом в любовь подлинную, совершенную, вечную, превосходящую всякое разумение (Еф.3,19).

> И здесь, с духовной точки зрения, есть важное предварительное условие – строгое хранение целомудрия до брака. Мы с вами уже говорили об этом в предыдущей главе, но необходимо ещё раз подчеркнуть: блюдите и берегите целомудрие. Конечно, можно услышать, и очень часто: о чём вы? сейчас XXI век! что за средневековое мракобесие!.. и т. п. Совершенно неважно, какой сейчас век, а важно то, что попранное целомудрие – это препятствие Богу «прийти и вселитися в ны»; это поставление мужчины и женщины ещё до создания семьи в условия, когда о семье, как именно о домашней Церкви, не может быть речи. Кому-то, по ослеплению души, ничего особенного – жить вне Христа; но для христиан оказаться вне Господа немыслимо. Поэтому целомудрие совершенно необходимо: начало христианской семейной жизни закладывается тогда, когда радость влюбленности хранится от всякого, даже малого, блудного действия. Не сто́ит думать, что сейчас только какие-то фанатики или «реликты» способны на это. Нет, и вполне современные молодые люди и девушки прекрасно общаются друг с другом целомудренно, храня чистоту ради Христа; и таких христиан, к счастью, не так и мало.

> Другой, наряду с любовью, краеугольный камень, на котором зиждется христианская семья – это мир. В мире место Его (Пс.75,3); если в семье наличествует немирность – никакой духовности быть не может. Супруги должны приложить все силы к тому, чтобы в их совместной жизни не было скандалов, крика, злобы, отчуждения друг от друга – всё это разрушает семью. Сюда же относится проблема сосуществования со старшим поколением. Прекрасно, когда наличествует взаимопонимание; но опыт свидетельствует, что это редкость; часто доходит до крайностей, так что человек оказывается перед выбором – кого предпочесть: супруга или родителей. Всегда это тяжёлые ситуации, и их нужно стараться избегать; но коль скоро вопрос встаёт решительно, то Евангелие даёт столь же решительный ответ: оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей (Мф.19,5). Лучше поэтому, если это возможно, семье жить отдельно от родителей; по условиям нашей жизни это чаще всего бывает затруднительно, но опыт показывает, что это служит и большему миру, и сохранению добрых отношений со всеми.

> Но вот брак заключён. И сразу меняются акценты: если до брака влюблённым людям свойственно некое «идеальничание», то брак – это уже всецелая совместная жизнь, в которой выявляются не только лучшие стороны супругов – то, что обычно видится прежде всего в период влюбленности, – но и немощи, свойственные каждому человеку. В наше время люди воспитываются по большей части потребителями; эгоизм, гедонизм (то есть стремление получать от всего удовольствие) и безответственность – та атмосфера, в которой, как правило, формируются молодые люди, становящиеся мужем и женою. И, к сожалению, мы видим, что огромное количество браков – и даже церковных браков – распадается. Происходит это в том числе и потому, что молодые супруги настраивают себя на то, что они будут вкушать друг от друга исключительно «счастье» – некое лёгкое удовольствие, не требующее взамен ни ответственности, ни труда. Нужно сразу сказать, что такое понимание «счастья» нельзя класть в основу семьи. Счастья, как чего-то прочного, того, что можно достичь и на чём успокоиться, на земле нет вообще. Земля – место пребывания падшего человека, и счастье обретается только там, где это падение преодолевается, то есть во Христе Спасителе. В основу же брака должны быть положены как раз те вещи, которые не воспитываются, не культивируются сегодня в нашем обществе, – а именно: взаимные уважение и приятие друг друга, жертвенность, терпение и смирение. И конечно, ещё до брака обязательно должно быть проверено взаимопонимание и полное доверие друг другу. Если этого нет, то после свадьбы вдруг оказывается, что семья – это не только бесконечное продолжение сладостной влюблённости; это прежде всего жертвенное самоограничение ради супруга. Жена, оказывается, должна и обед мужу готовить, и носки ему постирать, и проч. и проч., – а не болтать часами по телефону с подругами; муж, оказывается, должен изменить свои привычки и расположения – предпочитать общество жены друзьям, не болтаться с ними где-то по вечерам; не утыкаться в телевизор после работы, а помогать супруге хоть посуду помыть... и т. д., и т. п. Христианский брак по определению лишен всякой легкомысленности; супруги-христиане должны настроиться, в полном смысле этого слова, на аскетический подвиг – отказа от себя. Не «счастье» – оно само придёт, когда жизнь выстроится по Евангелию, – а, повторим ещё и ещё раз, любовь, за которую нужно подвизаться нравственным и духовным трудом, взаимными терпением, смирением, послушанием – вот фундамент, на котором созидается христианская семья.

> Естественное следствие семьи – рождение детей. Это великий дар Божий, и большая радость, и тайна – здесь семья как бы уподобляется Богу в акте творения, приобретает некую полноту, совершенство. Для христиан весьма существенен вопрос: сколько иметь детей? С одной стороны – чем больше, тем лучше. Многодетность – более правильное, более естественное положение: и детям не скучно, и взрослым – хоть хлопот больше, но и радости больше; да к тому же, когда ребенок один – больше шансов, что он вырастет эгоистом. С другой стороны, неверна и «православная установка» на то, что детей должно быть столько, «сколько Господь даст». Как мы уже не раз говорили, Господь всегда действует в синергии с людьми. Человеческая жизнь, а в ещё большей степени – жизнь христианская требует личной ответственности, осознанности всех своих действий. Разумеется, это касается и самого ответственного на земле дела – рождения и воспитания детей. Если требование достойного содержания и полноценного воспитания детей входит в реальное противоречие с возможностями родителей обеспечить таковые – здесь необходимо соразмерить православные идеологемы с жизненными возможностями, которые ведь тоже нам даны от Бога. Нельзя перекладывать на Бога свою собственную ответственность⁴⁰.

> Воспитание детей – тема особая. Основной принцип воспитания – пример, дополненный словом. Дети вообще очень чувствительны к этому; прежде всего они воспринимают атмосферу, а потом уже слова́. Если родители говорят одно, а живут по-другому – это антивоспитание. Поэтому родителям нужно прежде всего озаботиться созданием семейной среды, в которой главенствовали бы мир и взаимная любовь и отсутствовала бы всякая двойственность и лицемерие. С самых ранних лет нужно стараться создать между родителями и детьми обстановку взаимного доверия и уважения, чтобы дети, особенно дети вырастающие и становящиеся подростками, знали, что они всегда найдут у родителей любовь, понимание и поддержку, что с родителями можно, не боясь, говорить на любые темы. Дети не должны быть брошены, с ними нужно заниматься, уделять им большое внимание. Плохо, когда происходит так, как у многих сейчас: папа на работе, мама на работе, ребёнок в яслях, детском саду или на продлёнке. Папа приходит с работы, плюхается на диван, пьет пиво и смотрит телевизор; мама в раздражении одновременно суетится на кухне, стирает бельё, говорит по телефону и ругает мужа; вспыхивает скандал; маме с папой не до ребёнка. Он находит себе противовес – улицу или Интернет, которые воспитают его соответственно... Потом мама с папой будут удивляться: как же так? работали изо всех сил, чтобы прокормить, дать образование, а сын или дочь – чужие, живут своей жизнью, блудят, принимают наркотики, родителей ни во что не ставят... Увы, это обычная ситуация. Родители должны иметь у детей авторитет, любовь и уважение, а они не словами или поркой завоёвываются, а жизнью, делами, мирной, любовной и уважительной атмосферой в семье.

> Это общие вещи; но в христианской семье стои́т также и вопрос церковного воспитания детей. Дети в христианском браке – не собственность родителей; дети принадлежат Христу, и важная задача – воспитать детей по образу и подобию Христа Бога. Как же решать эту задачу?

> Здесь мы чаще всего сталкиваемся с очень распространенной ошибкой – подменять домашнее христианское воспитание участием во внешних церковных чинах. Считается, что ребёнка нужно как можно чаще носить в церковь, причащать и проч. Это всё, конечно, хорошо; но если в семье нет соответствующей христианской атмосферы, то участие в Таинствах и обрядах превращается в магизм, когда думают, что – носи ребенка или води чаще в храм, и его становление как христианина произойдёт автоматически, само собой. Но без нравственно-религиозных усилий всех членов семьи по созиданию христианской жизни всё это приносит обратный плод. Только в том случае, если для мамы и папы Христос – не пустой звук, не нечто магически-абстрактное, а живая жизнь, в семье создастся духовная атмосфера молитвы, веры, любви к Богу и к ближним; и такая домашняя среда будет лучшим воспитателем для детей.

> В участии же детей в церковных чинах нужно соблюдать большую мудрость и осторожность. Дети не могут в полной мере понять и воспринять всё то, что происходит в церкви – взрослые-то далеко не все это могут; и есть опасность «перекормить» детей церковностью, когда всё церковное становится обузой и рутиной. Тогда дети, придя в возраст, с облегчением «сбрасывают» с себя всё надоевшее и опротивевшее им церковное, и пускаются во вся тяжкая. Родители сетуют: как же так? Был маленький – и в церковь ходил, и молитвы читал, а сейчас – не затащишь в храм, ничего слушать не хочет... Происходит же это именно потому, что всё церковное было для ребенка внешнеавторитетным; но приходит возраст, когда все авторитеты начинают подвергаться сомнению, и Церковь этого испытания «не выдерживает». Так бывает всегда, когда Христа подменяют обрядностью, когда в церковь «ходят», а не живут ею, не являются ею; когда молитвы «читают», а не молятся от сердца. Это и для взрослого человека проблема – «пробиться» ко Христу через византийские одежды Церкви, воспринять дух того, что содержит Церковь; а для молодой души особенно важно познать Живого Христа, познать как Друга, ближайшего и вернейшего, и Церковь – как Дом Его, а не как систему всяких абстрактных «надо» и «нельзя». Но все эти вещи воспитываются в семье, в её повседневной христианской атмосфере. Если в семье главное – Господь, если Он не по внешне-принудительной форме, но по существу определяет жизнь родителей – тогда есть шанс, что и ребёнок почувствует и воспримет подлинный дух христианства.

> Поэтому детей нельзя «пичкать» Церковью, нельзя принуждать к ней, нельзя ставить её в один ряд с такими обязанностями, как, например, хождение в школу. Детям нужно изо всех сил стараться дать почувствовать реального, настоящего, живого Христа – и почувствовать главным образом через то, как Он важен для взрослых, для мамы и папы. Разумеется, подлинное семейное христианство непременно проявится и во внешних чинах, таких, скажем, как совместное причащение – когда родители не только приводят причащаться детей, но и причащаются вместе с ними сами; когда дома принято совместное, с участием детей, чтение Священного Писания, и т. п.

> Меру внешней церковности – сколько молиться, как часто посещать богослужения – пусть каждая семья определяет для детей сама; только обязательно нужно, чтобы к Церкви всегда сохранялось благоговение. Если ребёнок может сохранять эти чувства пять минут – значит, в Церковь его нужно привести не более чем на эти пять минут, например, только к причастию; но не перегружать его двухчасовым стоянием в храме, чтобы он в итоге не возненавидел всё церковное. Особенно нужно предостеречь против навязывания детям гастрономической стороны поста: дети ни в коем случае не должны воспитаться в убеждении, что христианство – это утомительная Религия Еды. Мера внешней церковности при всей её необходимости должна быть более чем умеренная; всё дело в живой религиозной жизни души ребёнка и в том примере, который он видит в семье, у взрослых.

> Обычно, когда об этом приходится говорить, многие возмущаются: как же так? Христос говорил: «не препятствуйте детям приходить ко Мне» – а тут такие советы: «не навязывайте детям пост», «не принуждайте детей ходить в храм», «только к причастию, и то умеренно»... Но ведь если не заставлять детей ходить в храм, молиться, поститься, то что из них вырастет... и т. д. Часто можно услышать подобные сентенции. Но Господь именно ведь и сказал: не препятствуйте детям приходить ко Мне (Мф.19,14). Приходить ко Мне – а не голодать и злиться от этого, не скучать и не развлекаться на Всенощной и Литургии в храме, мешая всем остальным молиться; и не выгибаться дугою в истерике перед Чашей: родители скручивают вопящего ребёнка, держат ему руки и ноги, батюшка заученным жестом с третьей или четвертой попытки умудряется впихнуть лжицу в рот страдальца... Причастили! слава Богу!.. – а как ребёнок всё это воспринимает, никто не подумал? Как прихождение ко Христу – или как детскую поликлинику, где ему так же насильно делают укол?.. Так это и есть великое препятствие придти детям ко Христу, это подмена Господа насилием, непонятностью, формой, рутиной, правилом, для детей совершенно чуждым.

> Дети на самом деле очень религиозны; Господь недаром ведь сказал: будьте как дети; таковых есть Царство Небесное (Мф.18,3; 19,14). У детей есть живое, непосредственное, истинно-детское религиозное чувство. Но раскрывается оно прежде всего – ещё и ещё раз повторим – в атмосфере семьи как домашней Церкви, в атмосфере любви и веры; тогда церковность становится внутренней, а не внешней; и только тогда, не перегружая ребёнка внешней церковной «обязаловкой», возможно сохранение благоговения и любви к Церкви, когда дитя начнёт становиться подростком. Так что в деле церковного воспитания нужна мера и мудрая рассудительность. Сегодняшние православные родители по большей части пришли в Церковь во взрослом состоянии. Не имея опыта подлинного христианского детства, такие родители хотят воцерковить своих детей по своему образцу – через интеллектуальное осмысление веры, через правила, через религиозные обязанности, и проч. Но дети ведь совсем другие, чем взрослые, у них другая психология, другое религиозное восприятие. Этого нельзя не учитывать.

> Большое значение имеет и внешнее общекультурное воспитание. Мы живём в эпоху абсолютной девальвации культуры: наше время – время профанации, «дебилизации» и, даже можно сказать, демонизации культурного пространства. И в это культурное пространство входят наши дети – в очень агрессивную, назойливую антиэстетическую среду. Она, как фон, как нечто вездесущее, окружает человека повсюду, навязываясь современными СМИ, аудио- и видеоиндустрией. Всюду играет «русское радио» – в ларьках, в поликлинике, в налоговой инспекции, в кабинете стоматолога, в автобусе..., во всех домах с утра до ночи включен телевизор..., и т. д. и т. п. Вся эта индустрия превращает человека в животное, живущее инстинктами, а общество – в стадо, в котором все должны быть примитивно-одинаковыми. Детей, в особенности подростков, подстерегает блудно-наркотически-компьютерно-дискотечная среда. И христиане должны думать, как этому противостоять. Необходимо дать детям «прививку» против стадно-агрессивной среды; эта прививка – приобщение к великой европейской и отечественной культуре, культуре христианской, евангельской. Детей (а до них – и себя, родителей) нужно приучать к классической литературе, классической музыке, искусствам, к культуре мысли и восприятия, к традиции свободного личностного осмысления мира, чтобы при столкновении с современным укладом жизни было некое противоядие. Если мы воспитаем в детях вкус к эстетически здравому, то уже они не так легко «клюнут» на примитивную подделку и суррогат эстетики; во всяком случае, им будет что противопоставить. Классическая культура делает человека, его душу, более тонкой, богатой, восприимчивой, а главное – даёт ясный критерий оценки культурной среды; вот это сейчас просто необходимо воспитывать. Люди (я уж не говорю о детях) не знают, кто такие Гайдн, Рахманинов, Диккенс, Лесков, Брейгель – зато они наперечёт знают имена поп-певцов, голливудских актёров и прочих совершенно одинаковых деятелей масскультуры. Хуже всего то, что на них равняются, их почитают как некие идеалы и авторитеты, хотя цена им – ноль. Но чтобы здраво об этом судить, чтобы не сделаться членом стада, чтобы противостоять примитивизации и опошлению жизни, и необходимо усвоение классической культуры. Она весьма способствует становлению человеческой личности; а без развития личности и христианского воспитания никакого не будет.

> Необходимо также правильно ориентировать детей социально. Есть некий соблазн у православных: так как внешняя среда – греховная и анти-христианская, то нужно от неё всеми силами отгородиться, убежать от греховного мира, и детей воспитывать только в православии, а именно: ездить по монастырям и подолгу жить там; читать и слушать только православное; не учить ничему мирскому; готовиться к концу света, или на худой конец, к немедленным гонениям за противление глобализации... и т. п. Это совершенно неверно: так христианство, и без того истончающееся, совсем уйдёт из общества. Не уходить от социальной среды нужно; нужно жить в ней, как христиане – вот задача православных. Нужно воспитывать детей так, чтобы они стали зрелыми, мужественными, ответственными и порядочными людьми; чтобы они могли здраво оценивать тот социум, членами которого так или иначе мы являемся, хотим мы этого или не хотим, – и противостоять греху, не приобщаться ему; а всё, что есть в нашей жизни доброго, развивать, свидетельствуя о Христе своей добродетельной жизнью. Сегодня обязательно нужно, в частности, знать языки, компьютер, современные технологии. Дети должны учиться, чтобы быть востребованными обществом, и даже более им ценимыми, чем нехристиане. С семьи ведь общество и начинается, и чем больше будет настоящих христианских семей, тем будет здоровее и нравственнее общество. Многие люди воспринимают семью как некий «расширенный эгоизм»: вот я, моя жена и ребёнок – остальным «глотку перегрызу». Из таких семей льётся в общество дух агрессии, потребительства, эгоизма; а христиане должны противопоставлять этому то, что из церковных семей выходят в мир деятельные, образованные, культурные, самостоятельные, открытые люди – и общество через них будет воспринимать дух любви, веры и христианских добродетелей. В этом, кстати, и будет национальное возрождение. Начинается оно в наших семьях. И нужно без всяких сетований твёрдо осознать, что христианам предстоит жить в нео-языческом, пост-христианском окружении, и никуда от этого не деться, никакие сожаления о Святой Руси ситуацию не изменят. И в этом языческом окружении мало оставаться христианами самим, не убегая (потому что некуда убегать) от этого мира; но необходимо воспитывать детей так, чтобы они были лучшими членами общества. Пока же часто бывает наоборот. Глядя на жизнь российских православных, люди внешние не видят в них Христа и Его Церкви – и ради нас имя Божие хулится у язычников (Рим.2,24). Так что детям, наряду с правильным духовным, церковным христианским воспитанием обязательно нужно стараться дать хорошее образование, привить им вкус к культуре и ориентировать на полноценную общественную жизнь, – ставя во всём этом Христа и Его заповеди во главу угла.

> И в заключение, коль скоро мы рассматриваем Таинство брака, поговорим с этой точки зрения о монашестве. Есть несколько ошибок в восприятии этого церковного чина. Неверно думать, что между монашеской и просто христианской жизнью лежит некая пропасть. Вовсе не монахам только, а всем христианам заповедано Апостолом Павлом такое отношение к земной жизни: я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жён должны быть, как неимеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего (1Кор.7,29-31). Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего (Евр.13,14). Всем христианам – и семейным, и одиноким, и монахам – предлежит подвиг: земная жизнь есть нравственный и духовный труд ради Христа и своего спасения, труд противления греху и понуждения себя на добро. Подвизайтесь войти сквозь тесные врата (Лк.13,24); Царство Небесное нудится, и употребляющие усилие восхищают его (Мф.11,12). Святые Отцы, в частности, святитель Иоанн Златоуст, не делали различия для внутренней жизни монаха и семейного человека; духовная христианская жизнь обща всем, и бывает, что люди семейные достигали большего совершенства, нежели монахи, о чём, например, повествуют жития преподобных Антония Великого и Макария Великого.

> С другой стороны, неверно и уничижать монашество, считая его неким «неполноценным» образом жизни. «Неполноценность» эта усматривается многими из того обстоятельства, что, как мы говорили, в браке человек установлением Божиим получает полноту жизни во всех проявлениях: и богоподобие, и творческий акт рождения и становления детей, и школу личной христианской жизни. Не лишне ли тогда монашество?

> Здесь всё дело в степени религиозности. Святитель Игнатий (Брянчанинов) определяет монашество как точнейшее и максимальнейшее исполнение Евангелия. Святитель Феофан Затворник пишет: «монашество есть, с отречением от всего, непрестанное умом и сердцем пребывание в Боге»⁴¹. Очень распространена неверная точка зрения на монашество, что оно есть отсечение своей воли, послушание, неядение, монастырские уставы и формы жизни и т. п. Но это ошибка: всё это есть средства в монашеской жизни, причём средства не одинаково-казарменные для всех, а личные, индивидуальные; суть же монашества – евангельский максимализм, свобода во Христе и полнота религиозной жизни.

> И здесь мы видим совершенно очевидные параллели монашества и брака. В браке человек уподобляется Богу созиданием домашней Церкви; в монашестве осуществляется союз души и Бога непосредственно, исключая плотскую, материальную, земную сторону. Что же предпочесть, брак или монашество – зависит от характера религиозного устроения человека. Святитель Феофан проводит аналогию: как некоторые склонны рисовать, некоторые тяготеют к музыке, а некоторые к технике, и проч., так есть склонность души к уединению, молитве, бо́льшая чувствительность к тому, что преходит образ мира сего (1Кор.7,31). Когда религиозная сторона жизни особенно ярко выявляется в душе́, тогда прочие сферы жизни могут стать препятствием для духовной реализации человека. В монашестве степень богообщения «перекрывает» материальную сторону жизни; не отсекает, не механически отстраняет, но заменяет её. Находит человек драгоценную жемчужину – и продаёт всё (Мф.13,46); вкусил человек от царской трапезы изысканнейших яств – и уже не может есть обычную пищу. Не всем это дано, говорит Господь (Мф.19,11); но это вовсе не значит, что монашество выше брака или противоречит браку. В браке необходимо выстраивать всю жизнь по Христу; основные качества, необходимые для этого – верность, терпение, понуждение себя на жертвенность. То же самое и в монашестве, только под несколько иным углом: более сосредоточено, не рассеиваясь на внешнее. В браке нравственным трудом созидают семью несколько людей; в монашестве при помощи одиночества человек созидает свою душу тем же нравственным трудом. А монастырь (так, во всяком случае, должно быть) – это та же семья, идеал церковной общины (именно так воспринимал монашество святитель Василий Великий). В Таинстве брака цель – союз со Христом в полноте жизни; в монашестве цель ровно та же, только полнота эта, будучи более напряженной религиозно, исключает и изживает полноту жизни внешней.

> Важно знать, что в монашество не «уходят», не убегают из мира. Нередко бывает так, что человек не может решить свои проблемы – внутренние, внешние, семейные, служебные, с алкоголем или с теми или иными страстями; от них он убегает в монастырь. Но, как правило, такая мотивация терпит в монашестве полное фиаско. В монашество не уходят, а осознанно приходят, зная, на что человек идёт. Монашество предназначено для тех, кто имеет способности к нему, предрасположение, голос сердца. Но здесь нельзя мерить: кто выше, кто ниже, – просто люди все разные: один склонен к тому, другой к другому. В соответствии с этим Церковь, имеющая для спасения и духовной жизни всё в обилии и разнообразии, содержит монашество вовсе не как Таинство, но как всего лишь чин жизни – в том числе и потому, чтобы люди, имеющие к монашеству склонность, нашли для развития этой склонности благодатную помощь, но не имели повода превозноситься над браком. Церковь едина, она обладает единой духовной жизнью во Христе; но для каждого человека свой путь, своё место в ней, в зависимости от способностей души, меры, степени разумения и проч. Поэтому и брак, и монашество одинаково важны и ценны для Церкви. Замечательные слова по этому поводу сказал преподобный Силуан Афонский: все мы на земле проходим своё послушание от Бога, своё служение Церкви: кто – в семье, кто – в монашестве; кто – царь, кто – патриарх, кто – уборщица, и т. д.; но в Царстве Божием выше будет тот, кто больше любит Бога, – совершенно независимо от чинов, положений, сана, брачного или безбрачного состояния и всего прочего. И именно стяжание любви к Богу и ближнему должно быть главной заботой и попечением христианина; а брак, как и монашество, есть не что иное, как школа этой любви.