> Образ Божий

> Согласно Преданию неразделенной Церкви и ее исторического продолжения – Православия истина о человеке постигается через откровение истины о Боге. Нас не может удовлетворять описательная антропология, для обоснования которой достаточно данных современных гуманитарных наук; мы испытываем потребность в объяснении самого факта существования человека, и в освещении тех граней нашего бытия, что не могут быть сведены к какой бы то ни было "объективной" интерпретации.

> В письменной традиции Божественного Откровения, в Священном Писании Церкви, утверждается личностное существование Бога, а также создание человека по образу Божию. Другими словами, человек тоже существует как личность, хотя и обладает тварной природой. Эта первичная связь между Богом и человеком, устанавливающая самый модус человеческого бытия, отражена на первых страницах Ветхого Завета в поэтическом и символическом повествовании, к которому христианская мысль всегда возводила основные принципы церковной антропологии.

> Так, мы читаем в книге Бытия о сотворении мира Богом в течение шести дней. Все основные элементы мира Бог создает одним лишь Словом. На шестой день после сотворения "зверей земных по роду их, и скота по роду его, и всех гадов земных по роду их" (Быт.1,25). Он приступил к созданию человека. Библейский текст посредством своего образного языка представляет нам творение человека как исключительный по своему характеру Божественный акт. Речь идет не просто о творческом волеизъявлении Создателя, но прежде всего о некоем Божественном Совете, в котором христианская экзегеза всегда видела первое указание на троичность Бога: "Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися на земле" (Быт.1,26).

> Итак, речь идет не просто об очередной разновидности живых существ, населяющих землю, но о таком существе, которое Бог отличает от всей прочей твари как Свой образ в мире – то есть Свое явление, Свое непосредственное отображение^[1]. Следовательно, человеку дано господство над миром не как "управляющему" или поставленному свыше "надсмотрщику", но как царю и вождю, призванному привести всё творение к его последней цели (логосу).

> Особый характер акта сотворения человека Богом дополняется, согласно Библии, еще одним исключительным действием: "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою" (Быт.2,7). Никакая другая тварь не была создана Богом "собственноручно". Материалом для человеческого тела послужил "прах земной", отсюда имя первого человека: Адам ("сделанный из земли"). Но эта земная глина была сформована руками Самого Бога, Который затем вдохнул в нее собственное дыхание и тем возвел человека на уровень "души живой".

> С незапамятных времен для евреев и вообще для семитских народов дуновение в лицо другого человека имело глубокий символический смысл. Это означает, что я передаю другому свое дыхание, то есть нечто в высшей степени внутреннее, интимное-мое самосознание, мой дух. В самом деле, дыхание есть основа жизни; признак, отличающий всякое живое и действующее существо. Любое чувство – будь то страх, гнев, радость или ярость – влияет на дыхательный ритм, что подтверждает существование связи между этой физиологической функцией и самыми глубинами нашего существа, нашего "я". Поэтому, коща в Библии говорится о том, что Бог "вдунул" вылепленному из глины человеку Свое собственное дыхание, таким образом утверждается придание человеку определенных признаков, свойственных Самому Божественному бытию. На библейском языке результат этой передачи выражается в том, что человек становится "душою живою".

> Душа

> Слово "душа" (<yuch/псюхэ/психи>) – одно из самых сложных слов, существующих в языке Библии и христианской литературы. К этому добавляется путаница на семантическом уровне, так как древние греки употребляли это же слово в совершенно ином значении. Сегодня большинство людей понимают слово "душа" скорее в эллинском (прежде всего платоновском), нежели в библейском смысле. Им представляется, что наряду с кровью, лимфой, костным мозгом в человеке присутствует еще один элемент – нематериальный, духовный, отличный по своей сути от всех материальных составляющих тела. Он-то и есть душа – нечто тонкое и неопределенное, покидающее тело в момент смерти и отлетающее с последним вздохом "в мир иной".

> Но это не библейское понимание души. Переводчики Ветхого Завета на греческий язык передали словом yuch (душа) стоящее в оригинале еврейское nephesch</нэфэш>, имеющее несколько значений. "Душой" по-еврейски называлось любое живое существо, любое животное, хотя в основном Священное Писание употребляет это слово применительно к человеку. Здесь понятие души выражает способ проявления жизни в человеке; оно не относится к одной лишь духовной части человеческого существа в противоположность материальной, но обозначает человека как целое, как уникальную живую ипостась. Душа не просто обитает в теле, но выражает себя через тело, ибо оно – его плоть, сердце, другие органы – также соотнесено с нашим "я", с нашим образом бытия. "Душа" означает то же, что и "человек", "некто", поскольку она есть печать жизни как во внешних, так и внутренних ее проявлениях. Однако если душа является признаком жизни, из этого вовсе не следует, что она представляет собой исток или причину жизни, как верили древние греки, Она скорее носитель жизни. Вот почему в Ветхом Завете душа очень часто отождествляется с проявлением земной жизни (она умирает, предается во власть смерти, но воскресает, когда жизнь вновь возвращается в мертвое тело). В Новом Завете, напротив, душа предстает как носительница вечной жизни. Это связано с тем, что спасение души понимается как открывающаяся перед жизнью возможность освободиться от власти разложения и смерти.

> Отцы Церкви, комментировавшие Священное Писание, отнеслись с полным уважением к многозначности слова "душа" и не пытались свести его лишь к одному из множества значений. Они рассматривали душу и тело как два различных, но взаимосвязанных способа проявления образа Божия в человеке. Однако в то же время они избегали точных определений относительно библейского выражения "по образу Божию", чтобы предохранить тайну образа Божественного бытия и его отображения в человеческом бытии от опасности сухой рационализации.

> Гораздо позднее, уже в эпоху Средневековья и в основном на Западе, когда христианская теология всё же поддалась соблазну интеллектуализма, выражение "по образу Божию" было интерпретировано в "объективных" категориях и отождествлено с определенными атрибутами, присущими "духовной природе" человека. Возобладавшая на Западе концепция человека испытала сильное влияние древнегреческой философии в ее порой чрезмерно упрощенной форме. Эллинское определение человека как "разумного животного" (лат. animal rationale) было использовано в смысле разделения и противопоставления души и тела, материи и духа. В таком понимании человек представляет собой существо прежде всего биологическое, к которому прилагается душа или, в другом варианте, душа и дух.

> В рамках этой оппозиции понятие образа Божия относится лишь к одной из двух "частей" человеческой природы – духовной "части", то есть душе. Считалось, что телесная, материальная "половина" человека по определению не может воплощать в себе образ нематериального, духовного Божества. Индивидуальная душа человеческого существа рассматривалась как носительница печати Божественного образа в человеке, поскольку она обладает тремя основными атрибутами, характеризующими Самого Бога. Речь идет о разуме, свободе выбора и суверенитете.

> Разум – свобода выбора – суверенитет

> Не вдаваясь в пространные исторические экскурсы, ограничимся следующим замечанием: указанные три атрибута использовались также греческими отцами Церкви в их интерпретации "образа Божия", но относились при этом к способу существования человека, взятого как целое, не раздробляемое и не делимое на "части". Разум, свобода выбора и суверенитет представляют собой не просто "духовные" или "душевные" качества, но некое совокупное проявление модуса человеческого бытия. Человек же существует как личность, как личностная инаковость – инаковость прежде всего по отношению к собственной природе: несмотря на тварность нашей природы мы обладаем способом существования, отличным от всего сотворенного. Нам дана возможность реализовать свою жизнь по образу жизни Божественной, и наивысшее выражение эта возможность находит именно в разуме, свободном выборе и суверенитете. В них проявляется, хотя и не исчерпывается ими, образ Божий в человеке; возможные затруднения в их использовании тем или иным конкретным индивидом не в состоянии упразднить личностного способа существования, дарованного человеческой природе.

> Это рассуждение может показаться слишком абстрактным, но читатель сможет оценить его важность, если попытается на минуту встать на точку зрения, принятую западными теологами. Допустим, что разумом, свободным выбором и суверенитетом исчерпывается "образ Божий", что он ограничивается набором некоторых свойств, присущих душе или же "духовной природе" человека. В этом случае мы должны будем признать справедливыми и выводы, следующие из данного утверждения и представляющиеся поистине бесчеловечными. Так, если в результате психического заболевания или черепно-мозговой травмы у больного возникают нарушения в интеллектуальной и волевой сфере или же их полное расстройство, необходимо будет видеть в нём уже не образ Божий, но просто животное. Равным образом вообще нельзя будет считать человеческим существом ребенка, умственно неполноценного от рождения!

> Христианский Запад зашел в конечном счете в тупик подобных воззрений (ниже мы увидим и другую непроходимую путаницу, вызванную западным учением об "абсолютном предназначении" человека), так как в западной духовной среде была ослаблена и постепенно всё более игнорировалась истина о Лице – главная предпосылка приближения к христианскому откровению. Причем умаление истины о Лице – не результат случайного совпадения, особого склада ума или распространявшихся на Западе течений и тенденций (например, интеллектуализма и требования объективной достоверности), но следствие изначальной этической неудачи: наступившего с какого-то момента бессилия "западных" реализовать и церковно выразить жизнь и ее проявления как событие общения. Отделив Церковь от троичного способа бытия, они преобразовали ее в "религию", которую каждый принимает индивидуально и индивидуально же решает, подчиняться ли ее догмам, организационным принципам и канонам. Таким образом, истина и жизнь из события связи и общения превратилась в антропоцентристский субъективизм. Истина сделалась подчиненным интеллектуальным требованиям субъекта знанием, а жизнь – также субъективным осуществлением утилитарных целей. Сам Бог стал пониматься как абсолютный Субъект, в сознании человека превратившийся в Объект – разумеется, трансцендентный, но всё же подчиненный правилам силлогистики. Своим существованием Бог обязан заранее данной Сущности, – в то время как Лица троичного откровения представляют собой просто способы (modi) проявления или "внутренние отношения" Сущности, ибо именно сущность – в силу логической необходимости-определяет единственность этого ставшего объектом Субъекта. Когда же Бог и человек понимаются как субъекты-индивидуумы, как сущности, поистине превышающие всякое возможное отношение и общение, – тогда одна из них "отображает" другую со всеми ее объективно данными свойствами-аналогиями. В результате мы впадаем в абсолютизацию и приписываем Богу качества, характеризующие человеческий субъект. В конечном счете всё оказывается перевернутым: мы творим Бога "по образу и подобию" человека.