Зарождение национального богословия у «новых» пятидесятников в России

Пятидесятничество – это протестантская конфессия, зародившаяся в США в начале ХХ века. Она названа в честь праздника Пятидесятницы, когда, согласно Деяниям, Дух Святой излился на учеников Христа в Иерусалиме, и они начали говорить на «иных языках». Пятидесятники считают себя преемниками апостольской традиции.

Пятидесятничество представлено в России «традиционным» (Объединенная церковь христиан веры евангельской (ОЦХВЕ) - «федотовцы»), «умеренным» (примерно половина общин Российской церкви христиан веры евангельской (РЦХВЕ) и «новым» (практически весь Российский объединенный союз христиан веры евангельской (РОСХВЕ), примерно половина общин Российской церкви христиан веры евангельской (РЦХВЕ), часть общин межденоминационных Ассоциации христианских церквей «Союз христиан» (АХЦ) и Северо-Восточного союза евангельских церквей (СВСЕЦ)), ряд независимых церквей и миссий) направлениями.

«Новые» пятидесятники были самыми многочисленными, активными и прозападными в России 1990-х годах. Практика пятидесятнических общин представляло собой слепое копирование проповедей и книг американских неохаризматических авторов. О серьезном богословии размышлять было не принято: это считалось частью «религиозной», «мертвой» традиции, которая противопоставлялась свободному движению Святого Духа. В 2000-х годах неофитский пыл «новых» пятидесятников стал угасать. Руководство «новых» пятидесятников и интеллектуалы из этой среды стали понимать, что главная их проблема- восприятие их обществом как носителей американской культуры, а, следовательно, «чужих», «внутренних эмигрантов», и несоответствие духовных запросов россиян тем «американским» ответам, которые предлагаются в проповедях пасторов и в церковных библиотеках. Для интеллектуальной элиты «нового» пятидесятничества очевидно, что для того, чтобы быть востребованными и принятыми в российском обществе, необходимо выработать свое, национальное богословие, которое бы учитывало особенности русского менталитета. Появилась потребность в серьезной рефлексии: куда и как двигаться дальше? Ярким представителем подобной рефлексии является Михаил Дубровский, пастор церкви «Дом Отца» (Москва).

Он полагает, что в истории любого религиозного движения есть четыре стадии: 1) появление харизматических лидеров и образование вокруг них группы последователей 2) существование в качестве секты – уверенность в своей стопроцентной правоте, восторженность, отвергание всего, что выходит за пределы понимания религиозной группы 3) оформление своего богословия 4) общественное признание. Пастор думает, что харизматические церкви находятся на третьем этапе. То, что говорится на официальных конференциях, и живой богословский поиск существуют в разных плоскостях, и не потому, что начальство кого-то притесняет, а потому, что пасторы решают насущные вопросы и мало задумываются о более глобальных проблемах. Однако каждому свое: Дубровский считает, что, например, Сергею Ряховскому не нужно быть богословом: он талантливый лидер, который сумел убедить людей очень разных взглядов в том, что им нужно быть вместе; а если бы он заявил жесткую богословскую позицию, ему никогда бы не удалось создать такую ассоциацию, как РОСХВЕ, в которой предоставлена очень большая духовная свобода для самых разных точек зрения.

Дубровский полагает также, что главная проблема «евангельских церквей» - не в их социализации – она уже довольно успешно происходит, а в том, что они будут собой представлять в будущем. Крайне сложно сохранить баланс между «духовным горением», присущим пятидесятничеству, которое оборачивается антиинтеллектуализмом, и ученостью, которая часто делает человека равнодушным к вере. Пастора тревожит, что получение образования, которое само по себе можно только приветствовать (у самого Дубровского высшее техническое образование, в данный момент он учится в аспирантуре Российской академии государственной службы), уже начинает оборачиваться для некоторых верующих духовной холодностью. «Евангельское движение» стоит в данный момент на исторической развилке: останутся ли пятидесятники маргиналами, не принятыми обществом, или они станут настолько социализированными и вместе с тем духовно бесплодными, что в их существовании вообще не будет никакого смысла, или пятидесятники все-таки сумеют найти баланс между горячей верой и образованностью, принципиальной протестантской инаковостью и принадлежностью к русской культуре?..

По мнению большинства пятидесятнических интеллектуалов, для выработки национального богословия, необходимо, во-первых, повысить образовательный уровень пасторов и простых верующих. Если в начале 1990-х образование считалось совершенно не обязательным (поскольку пятидесятническая среда была подчеркнуто антиинтеллектуальной), то теперь пасторы-интеллектуалы поощряют своих прихожан получать хорошее светское образование, чтобы на равных разговаривать с интеллигенцией. Эта стратегия дала свои результаты: в начале 2000-х годов в пятидесятнические общины пришли образованные люди. Несколько пятидесятнических пасторов прошли или проходят обучение в Российской академии государственной службы. АХЦ идет еще дальше: она провозглашает преимущество светского образования над духовным и предпочитает сотрудничать с государственными вузами, например, организовывает там специальные христианские группы. Кроме того, например, «новые» пятидесятники тесно сотрудничают с Российской христианской гуманитарной академией – светским межконфессиональным вузом с высоким уровнем образования. АХЦ специально отправляет учиться туда своих пасторов и простых верующих. Евроазиатская семинария (РОСХВЕ) также поощряет своих выпускников получать там и светское образование, и диплом государственного образца.

Во-вторых, нужно искать «свой путь» в молитве, как личной, так и коллективной. Любое движение может устоять, только если его ведет Бог, считают пятидесятники, поэтому нужно «взыскать лицо Господне» в усердной молитве и размышлении, а не пытаться придумывать самим «стратегии действия», потому что это «человеческое». Церковь «Краеугольный камень» (Казань) для этих целей устраивает специальный молитвенный лагерь «Селах» (в еврейской Библии это непереводимое слово стоит как разделитель между стихами псалмов; руководство церкви трактует его как «остановись и подумай»). Летом несколько сотен верующих из разных городов выезжает за город и живет на природе около недели. Проводятся семинары, в основном посвященные углублению отношений с Богом, но самое главное там - молитва. Одна из целей лагеря – получение верующим откровения от Бога для своей жизни или жизни своей общины, которое дается в долгой и усердной молитве.

В-третьих, нужно найти свои корни в духовной истории России. Для этого пятидесятнические интеллектуалы стали тщательно изучать историю русского сектантства (стригольничества, хлыстовства, молоканства, духоборства, штундизма), считая это базой для развития национального «евангельского» богословия.

В-четвертых, нужно тщательно изучить православную традицию как неотъемлемую часть русской культуры. Смысл этого российские пятидесятники видят в том, чтобы совершить синтез протестантизма и российского православия, и таким образом, создать самобытное богословие, которое не зависит от американских образцов и не будет вызывать отторжения у русских людей. Однако по вопросу «русификации» есть несколько точек зрения. Одни считают, что нужно обратиться прежде всего к классической русской литературе для того, чтобы быть ближе к своему народу и чтобы проповедь была успешнее, а также для того, чтобы в России появились свои авторитетные лидеры. Другие считают, что нужно приобщиться не только к производным, но и к духовным корням российской культуры – православию, при этом оставаясь последовательными протестантами. По мнению одного из прихожан «Слова жизни» (Москва), национальное богословие – несбыточная мечта для российских харизматов; для того, чтобы оно было, нужно кропотливое изучение православных русских богословов, чтобы евангельское богословие стало подлинно русским, а также учебные заведения, где тщательно изучалась святоотеческое наследие и русская культура, но пока таких вузов, как он считает, нет. Вячеслав Бачинин (АХЦ) считает, что нужно найти протестантские корни в российской культуре и «евангельскую традицию» в русском православии, и таким образом, отвергнув «византинизм», считать себя православными по духу, а не по букве. Третьи свое увлечение православием превращают в своеобразную эклектику: в церквях ассоциации «новых» пятидесятников «Виноградник» могут висеть православные иконы, верующим из Ивановского христианского центра разрешают исповедоваться в РПЦ, наконец, в Свободной православной церкви в Калининграде (это именно пятидесятническая, а не православная церковь) служится литургия восточного обряда, а наряду с глоссолалией практикуется Иисусова молитва. Четвертая группа предлагает не слепое копирование православных традиций, а творческий синтез. Яркий представитель подобного взгляда – пастор Михаил Дубровский. Взгляд Дубровского на успех аккультурационных попыток в целом пессимистичен: несмотря на все усилия интеллектуалов, рано праздновать победу: пятидесятники не нашли еще ни своего богословского пути, ни своей культурной ниши. Богословие должно быть осмыслено в контексте российской культуры и отвечать на российские вопросы и проблемы, на которые не могут ответить книги американских авторов.

Уникальна позиция церкви «Краеугольный камень» (Казань). Руководство церкви считает, что у православия есть глубина, но часто не хватает «духа», а у «новых» пятидесятников есть «дух», но часто нет глубины, поэтому две эти церкви должны сотрудничать и взаимно обогащать друг друга. Члены церкви читают В.Лосского, Н.Бердяева, П.Флоренского, Г.Флоровского; одно время проводился семинар по изучению творений Иоанна Златоуста. Руководство церкви приглашало московских специалистов читать лекции по патрологии и богословию иконы.

Сторонники национального богословия размышляют прежде всего над такими вопросами:

Напряженный эсхатологизм в принципе присущ всем пят пятидесятникам. Общие для всего христианства апокалиптические чаяния дополняются специфическим учением о Великом Пробуждении (последнем массовом обращении и покаянии) и восхищении Церкви (приходе Христа за Церковью) в разных вариантах – до, во время или после Великой Скорби. Большая часть «новых» пятидесятников считает, что восхищение Церкви будет до Великой Скорби. Эта позиция критикуется Сергеем Римашевским, ярким богословом казанской церкви «Краеугольный камень»: он считает, что акцент как на усилении зла, так и на восхищении Церкви не отражает библейское учение: верующие должны помнить о великой силе Божьей, которая будет явлена, несмотря на бедствия, и что Бог, как милостивый Отец, дает миру шанс покаяться до Страшного Суда, а не восхитит Церковь, лишив его последней возможности спасения. Пастор «Краеугольного камня» Роман Усачев занимает осторожную позицию в эсхатологических вопросах: если Римашевский утверждает, что уже «без пяти минут полночь» (название одной из его книг), то Усачев говорит, что стремление видеть знаки Второго пришествия похожи на ожидание невестой любимого жениха: каждый шорох кажется его шагами. Вместе с тем, нужно, по евангельской заповеди, нужно быть бдительными и ждать Христа, помня, что это ожидание в любом случае показывает любовь к Нему.

Роль Израиля как вернувшегося к Богу и воссоединившегося с «духовным семенем Авраама» - также оригинальный момент пятидесятнической эсхатологии (хотя подобные мысли высказывались и некоторыми американскими евангелическими лидерами). Российские «новые» пятидесятники организовывают фонды помощи евреям, желающим уехать на родину: согласно библейским пророчествам, Второе пришествие Христа все евреи должны встретить на Сионе. Сергей Римашевский считает даже, что «в отличие от всех остальных народов, еврейский народ будет спасен не через его веру в искупительную жертву Христа, и не благодаря праведным делам для Господа, а благодаря завету отцов Израиля с Богом». Резко обличается антисемитизм; по мнению «новых» пятидесятников, ненависть к народу Божьему ведет ненавистника прямиком в ад, а преступления против него увеличивают Божий гнев над страной. В связи с этим интересна тема покаяния за исторические грехи. По мнению «новых» пятидесятников, беззакония народа навлекают Божий гнев и проклятия, которые передаются в роды и роды; для избежания грядущего Божьего суда русский народ должен покаяться за десятилетия безбожной жизни. Верующий понимается как городской страж в Писании, который должен предупреждать горожан об опасности. «Новые» пятидесятники, основываясь на Иез 22:30-31- «Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю…», убеждены, что им нужно «стать в проломе» за свой народ.

Важная роль отводится «новыми» пятидесятниками своей стране: «…После жесточайшего времени тьмы и гонений в России начнется последнее пробуждение, свет которого осветит многие народы». Это произойдет, по мнению С.Римашевского, потому, что страну освящает кровь мучеников, которых было великое множество в период большевистских гонений, и потому, что Россия сохранила духовную традицию, которой лишены западные страны, погрязшие в индивидуализме. Как видим, вполне сохраняются общие черты национального эсхатологического мифа. Надо отметить, что об особой роли России в эсхатологической драме говорят и неохаризматические лидеры. Интересно, что оценки этой роли бывают диаметрально противоположными: одни считают, что Россия будет участвовать в «союзе язычников» против Израиля, то есть воевать на стороне Антихриста, а другие полагают, так же, как и их российские единоверцы, что наша страна будет центром Великого Пробуждения.

В связи с близостью пришествия Христа и гневом Божьим над страной «новые» пятидесятники считают, что христианским церквям нужно объединить свои усилия в проповеди и молитве за страну. С.Римашевский считает, что в истории было шесть «волн Святого Духа», т.е. периодов массового обращения: Реформация, возникновение методизма (первая треть XVIII века), «пробуждение» в Нью-Йорке (1850-1860-е годы), проповедь У.Бутса, основателя Армии Спасения, зарождение пятидесятничества, харизматическое движение. Ожидается седьмая, самая мощная «волна», которая охватит все деноминации.

Помимо стремления к сотрудничеству разных церквей, есть и отвержение деноминационных границ в принципе. Пастор Евгений Иванов (РОСХВЕ) осуждает протестантские церкви за неумение забыть о частностях и объединиться. Он считает, что протестантизм в России будет сильным только тогда, когда станет единой административной структурой. Какие-то церкви реализуют эти принципы на практике: союзы Павла Тимченко (СВСЕЦ) и Игоря Никитина (АХЦ) включают «новых» пятидесятников, методистов, пресвитериан и т.д. и считают себя просто евангельскими церквями.

Проповеди американских проповедников о процветании были поняты в чисто русском духе: если человек уверовал, то ему ничего уже не надо делать, а деньги будут сыпаться с неба. Павел Савельев, лидер ассоциации «Харизма», в связи с этим заметил, что «новые» пятидесятники в России совершенно не поняли пуританский культурный бэкграунд, который стоит за проповедями американских евангелистов. Для самых ярых сторонников «теологии процветания» на Западе совершенно очевидно, что труд - необходимое и само собой разумеющееся условие «благословения». Разочарованных было достаточно и на Западе, однако их обиды были связаны скорее с тем, что им пообещали, что честный труд принесет им «финансовый урожай». Это же имел в виду и Алексей Радчук (представитель миссии «Вселенная - Иисусу»), когда говорил, что немало людей пришло в церковь, надеясь устроить свои дела по принципу «по щучьему веленью», однако, естественно, у них ничего не вышло; поэтому с обидами многие ушли из общин «новых» пятидесятников.

С начала 2000-х годов ситуация меняется. «Новые» пятидесятники меньше стали говорить «о деньгах», а обратились к истокам: призывая верующих, прежде всего, «к честному труду во славу Божию»; к проявлению в личной деятельности таких христианских добродетелей, как ответственность, порядочность, активность и целеустремленность. Только так, в соответствии с «евангельской экономикой», можно разрешить экономические проблемы России и построить общество, где честные бизнесмены будут трудиться для процветания своей страны. Пастор Сергей Филинов (церковь «Миссия живой веры», Москва) в своем исследовании по проблемам трудовой этики отмечал, что одна из важных задач пасторской проповеди и деятельности состоит в необходимости, с одной стороны, объяснять верующим ответственное отношение к своей работе и объяснить, что некачественный труд недопустим нигде: ни у верующего, ни у неверующего работодателя; а с другой - отучать россиян от привычки к халтурной работе.

«Новые» пятидесятники все больше говорят о страданиях. Наиля Аглиуллина, пресвитер церкви «Краеугольный камень» (Казань), считает, что христиане должны быть устремлены в Царство Божие (что, скорее всего, предполагает неблагополучие в этом мире), а не стремиться удобно устроиться в этом мире. С. Римашевский утверждает, что, так как «последние времена» уже наступили, то «в Божьи планы не входит уберечь христиан от трудностей, а Церковь от годины искушений». Сергей Филинов, пастор церкви «Миссия живой веры», говорит, что в его церкви больше распространена проповедь о страдании, которая больше соответствует как христианской жизни, так и российскому менталитету.

Что касается личной аскезы, то она предполагается общепятидесятническим учением о т.н. «освящении» - последовательном достижении святости, которое заключается в углублении личной молитвенной жизни и честным, ответственным, «согласным с Писанием», поведением в повседневной жизни: семье, работе, учебе и т.д. 1990-е годы были периодом «младенческих эмоций», по мнению пятидесятнических богословов, теперь пришла пора заняться самым главным – посвящением себя Богу. С. Римашевский пишет: «… для каждого верующего обрезание дел плоти будет подобно не только одномоментному духовному переживанию, но и каждодневной внутренней работе освящения и очищения, в которой взаимодействуют Бог и человек».

Ритуальная практика «новых» пятидесятников в большинстве случаев – копирование западных моделей; песни часто представляют собой перевод припевов американских гимнов. Однако казанский «Краеугольный камень» относится к богослужению творчески. Эта церковь интересовалась всеми этими проявлениями на раннем этапе своего развития, но и тогда они не были в центре внимания; как говорит пастор Роман Усачев, довольно быстро харизматические дары были переведены в разряд индивидуальной молитвенной практики. Теперь в церкви «харизма» проявляется по-другому: порядок богослужения заранее не продумывается; лидер «группы прославления» Сергей Мачин говорит, что музыканты повинуются движению Духа и играют то, что считают нужным в данный момент. Во время богослужения любой верующий может поделиться с собранием словом от Бога, только перед этим он должен рассказать о нем пастору (прямо на богослужении).

Практика церкви направлена в том числе и на созерцание: помимо песен в мажорном стиле, обычных для «новых» пятидесятников, есть и композиции без слов (пяти-семиминутные), которые исполняются в медленном темпе; музыка служит не стимулятором, а фоном для молитвы.

«Краеугольный камень» стал также практиковать использование классических стихов для песен: в частности, музыканты переложили на музыку стихотворение Семена Надсона «Я не тому молюсь...»

Подведем итоги. Национальное пятидесятническое богословие уже зародилось. Есть масса интересных богословских идей, однако они еще не стали достаточно популярными и общепринятыми. Россия еще не дала лидеров, равных по своему авторитету западным «отцам», поэтому подавляющее большинство литературы в пятидесятнических общинах – переводы иностранных текстов. Пятидесятнические интеллектуалы еще только ищут более-менее приемлемые пути совмещения «духа» и светской образованности, православия и протестантизма, западного индивидуализма и российской «соборности».