Бремя тоски по дому

...Я пребуду в доме Господнем многие дни. Пс. 22:6

Последние двадцать лет я мечтал о собаке. Но мне постоянно что-то мешало ее завести: то квартира была очень тесной, то семейный бюджет слишком тощим, то дочки чересчур маленькими. Но самым большим препятствием была Деналин, поскольку она не приветствовала эту идею. Чем она аргументировала свою позицию? Однажды она уже вышла замуж за зверя, слюнявого и вечно разбрасывающего свои волосы, так зачем ей второй? В конце концов, мы пришли к согласию и купили маленькую собачку.

Я любил Солти, но дело в том, что маленькие собачки — не настоящие собаки. Они не едят — они клюют еду, они не облизывают тебя — они тебя обнюхивают. Я любил Солти, но продолжал мечтать о настоящей собаке. Из тех, которых называют лучшими друзьями человека. С мощными лапами, прожорливую, чавкающую тебе в лицо, на которую можно сесть верхом, с которой можно бороться, а можно все делать вместе.

В своем пристрастии я был одинок, пока не родилась Сара. Она любит собак, и вдвоем мы смогли переломить ситуацию. Деналин сдалась — мы с Сарой начали поиск. В Южной Каролине мы нашли даму, христианку, которая разводит рыжих ретриверов и воспитывает их в христианском духе. С самого рождения собаки живут в атмосфере духовной музыки и молитв (конечно, я не знаю, жертвуют ли они десятую часть своего собачьего рациона). Когда я узнал, что их воспитательница читала мои книги, я решился: женщина с таким хорошим вкусом не может не быть знатоком собачьей души!

Итак, мы заказали щенка. По почте отправили чек, выбрали имя Молли и расчистили место в одной из комнат для собачьей постели. Собака еще не родилась, но уже имела имя, статус и место в доме.

Разве у вас было все иначе? Задолго до того, как прозвучал ваш первый слабый крик, ваш Хозяин уже знал вас, дал вам имя и арендовал для вас жилье. Кроме обоняния и потребности в еде у вас с Молли еще много общего (не принимайте эту аналогию всерьез).

Вы оба находитесь в заботливых руках, которые собрали вас в дорогу. «Собачьим» терминам «дрессировка» и «тренировка» мы предпочтем другие — «совершенствование» и «освящение», хотя, в сущности, это одно и то же. Вы готовитесь войти в дом своего Хозяина. Вы не знаете ни даты, ни номера рейса, которым полетите, но вы можете держать пари на порцию своего собачьего лакомства, что обязательно встретитесь со своим Хозяином. Разве не такое же обещание звучит в заключительной фразе Давидова псалма?

«Я буду вечно жить в доме Господа» (Пс. 22:6).

Где вы будете жить вечно? В доме Господа. Если дом Господа назван вашим «вечным» домом, тогда что такое этот ваш земной дом? Точно: временное пристанище. Это не наш дом. «Наше же жительство — на небесах...» (Флп. 3:20).

Вот в чем причина нашей тоски по дому.

Вас когда-нибудь мучила тоска по дому?

Я хочу рассказать об одном эпизоде из моей жизни. Когда мне было 19 лет, летом я подрабатывал на севере штата Джорджия. Люди в тех местах очень милые, но попробуйте объяснить это продавцу, целый день разносящему по домам продукты. Порой невыносимое одиночество сковывало меня с такой силой, что, казалось, мои кости не выдержат и рассыплются.

Это чувство однажды настигло меня на сельской дороге. Время было позднее, а я сбился с пути. Остановившись, чтобы фонариком посветить на карту, я увидел справа от себя ферму. В доме жила семья. Я догадался об этом с первого взгляда. Сквозь большое стекло я увидел мать семейства, отца и детей — мальчика и девочку. Норман Рокуэлл наверняка захотел бы запечатлеть эту сцену на полотне. Мать раскладывала еду, отец что-то рассказывал, а дети смеялись. Я с трудом удержался, чтобы не постучаться в дом и не испросить себе места за их столом. Я чувствовал себя таким одиноким, потому что мой дом был далеко от меня.

Многие из вас переживали нечто подобное тому, что пережил той ночью я: когда умер ваш муж, когда вы похоронили своего ребенка, когда вы узнали об опухоли у себя в груди или затемнении в легком. Некоторые тоскуют по своему дому с тех пор, как он рухнул. Превратности судьбы нередко напоминают нам о том, что наш дом не здесь. Не здесь наша родина. Мы не можем найти общего языка с болезнью и смертью. Культура развращает наши сердца, внешний шум нарушает наш сон, и мы чувствуем себя на чужбине.

Но знаете что? Это нормально.

Тоска по дому — наше единственное бремя, против которого не возражает Господь. Подобно Молли, мы готовимся к переезду в другой дом. Мы знаем, что мы не дома, как знал об этом длиннохвостый попугай из Грин-Бея.

Путси — так его звали. Он улетел от хозяина и оказался на попечении общества по спасению животных. Когда не нашлось желающих взять его к себе, его приютила Сью Глисон. Они прекрасно ладили: вместе болтали, вместе купались. Но однажды маленькая птичка совершила нечто невероятное. Усевшись на плечи миссис Глисон, она приставила клювик к ее уху и прошептала: «Грин-Бей, Саут-Онейда-стрит, 1500».

Миссис Глисон не поверила своим ушам. Она поискала в адресной книге и нашла этот адрес. Он действительно существовал. Она отправилась по нему и обнаружила семидесятидевятилетнего старика по имени Джон Струбантс.

— У вас есть длиннохвостый попугай? — спросила она.

— Был. Я ужасно по нему скучаю.

Увидев своего Путси, старик был потрясен. «Представляете, он знает даже мой телефонный номер».

История эта не так уж невероятна, как это может показаться на первый взгляд. Ваша память тоже хранит в себе адрес вашего вечного дома. Бог «вложил вечность в человеческие сердца» (Еккл. 3:11). В глубине души мы знаем, что мы еще не дома.

Так будем же стараться не поступать так, как мы привыкли поступать. Не станем торопиться сбросить с себя эту часть нашего жизненного багажа. Кто станет развешивать картины на стенах циркового фургона? Или устраивать себе спальню на обочине дороги, чтобы немного отдохнуть? Или брать с собой огромную кровать в коммерческий рейс?

Станете ли вы устраиваться в этом мире, как у себя дома? Величайшее несчастье заключается не в том, чтобы тосковать по родному дому, а в том, чтобы чувствовать себя как дома в месте, которое вашим домом не является. Не молчите — кричите в небеса об этом желании своего сердца.

Божий дом — вечный дом. «...И я пребуду в доме Господнем многие дни» (Пс. 22:6).

Мои друзья Джефф и Кэрол недавно усыновили двух маленьких детей. Старшему, Кристоферу, только три года, но он уже знает разницу между домом Джеффа и интернатом, из которого его взяли. Всем гостям он говорит: «Это мой дом навсегда».

Как было бы здорово, если бы это сказали мы! Не можем ли мы войти в вечный дом? Земной дом, в котором мы живем, недолговечен, и об этом напоминают нам наши дни рождения.

Пока я писал эту книгу, мне исполнилось 46 лет. Я уже перевалил за срединную отметку, и сегодня я ближе к старости, чем к юности. Все, что говорят о старости, правда. Я все реже похлопываю себя по плечу и все чаще поглаживаю свой подбородок. Сегодня у меня есть все, что у меня было двадцать лет назад, только теперь это «все» так уныло и безрадостно. На днях я попытался разгладить складки на своих носках и вдруг увидел, что на ногах у меня вообще нет носков. Я согласен с портретом старости, который нарисовал Дейв Бэрри:

...Проблемы с зубами, сбои в работе кишечника, мышечная атрофия, эмоциональная неуравновешенность, потеря зрения и слуха, импотенция, инсульты, опухоли, простатит, радикальное ограничение подвижности суставов, острая коронарная недостаточность, смерть и, разумеется, воспаление геморроидальных узлов.

Старость — это серьезно. Мы делаем все, чтобы избежать встречи с ней: украшаем свое тело и холим его. Ну что же, это вполне нормально, ведь наше тело есть Божий дар и мы ответственны за него. Но в то же время мы должны подходить к этому вопросу реалистично: это тело должно умереть, чтобы новое тело смогло жить.

Старость — изобретение Бога. С ее помощью Бог направляет наши пути в сторону дома. На процесс старения мы повлиять не можем, однако мы можем изменить свой взгляд на него. Почему бы нам не взглянуть на стареющее человеческое тело под другим углом зрения — так, как нам видится процесс роста цветка? Видели ли вы человека, оплакивающего гибель луковицы тюльпана? Плачут ли садовники над его увядающей луковицей? Конечно, нет. Никто не станет покупать специальный пояс для поддержания стеблей тюльпана или крем от морщин на его лепестках. Никто не станет ходить за консультацией к хирургам — специалистам по пластическим операциям на листьях растений. Мы не скорбим о смерти цветочных луковиц — наоборот, мы радуемся этому событию. Любители тюльпанов с нетерпением ждут смерти луковицы. «Смотрите, — восклицают они. — Она вот-вот зацветет».

А разве на небесах происходит не то же самое? Ангелы указывают на наши тела, и чем они тщедушнее, тем больше радуются ангелы. «Видишь вон ту женщину на больничной кровати? — спрашивают они друг друга. — Скоро она будет с нами». «Приглядись вон к тому парню с больным сердцем. Скоро он будет дома».

«...Мы сами... стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» (Рим. 8:23).

Искуплены ли, освобождены ли наши тела? Нет. Павел называет их «уничиженными» телами (см.: Флп. 3:21). Или в других вариантах перевода:

«наше падшее тело» («New King James Version»);

«наше увядающее тело» («New American Standard Bible»);

«эти слабые смертные тела» («New Living Translation);

«наше отвратительное тело» («King James Version of the Bible»);

«наши ничтожные тела» («New Century Version»).

К этому списку можно добавить и свои собственные определения, не так ли? Как бы вы еще охарактеризовали свое тело? Мое загнивающее тело? Мое пораженное болезнями тело? Мое деформированное тело? Мое изуродованное тело? Мое измученное наркотиками тело? Мое постоянно расползающееся по швам тело? Слова могут быть разными, но смысл один: наши тела слабы. Процесс их деградации начался в момент нашего первого вздоха.

Однако, согласно Божьему Слову, таков божественный замысел. Каждая морщина на лице, каждая вводимая в тело игла приближают нас к последней ступени, на которой Иисус преобразит наши ветхие тела, сделав их вечными. Больше никакой боли. Никакой депрессии. Никакой болезни. Никакого конца.

Этот мир — не наш вечный дом. Он пригоден лишь на короткое время. Но нет прекраснее момента, чем тот, когда мы войдем в дом Бога.

Молли может подтвердить правоту этих слов. Через месяц после того, как она поселилась у нас, она сбежала. Вернувшись в тот вечер домой, я был удивлен непривычной тишиной. Молли не было.

Она улизнула незаметно. Поиск был объявлен немедленно. Через час мы уже знали, что она очень, очень далеко от дома. Если вы не любите домашних питомцев, вам все это может показаться странным. Если же вы любите их, вы нас поймете.

Вы поймете, почему мы бродили по улицам, выкрикивая: «Молли! Молли!» Вы поймете, почему в 10.30 вечера я на машине носился по всем окрестностям. Вы поймете, почему я повесил объявление в круглосуточном продуктовом магазине и собрал всю семью на молитву. (Именно так я и сделал.) Вы поймете, почему по электронной почте я разослал просьбы молиться и обратился за советом к ее бывшей хозяйке-собаководу. И вы поймете, почему мы прыгали от радости, когда Молли нашлась.

Вот как это случилось. На следующее утро, проводив девочек в школу, Деналин направлялась домой, когда увидела мусороуборочную машину. Рассказав рабочим о Молли, она поспешила домой, где было назначено собрание молитвенной группы матерей. Вскоре после прибытия всех членов группы в наш двор въехала та самая машина, рабочий открыл дверь, и оттуда выскочила наша собака. Так она нашлась.

Когда Деналин позвонила мне, чтобы сообщить эту новость, я едва мог расслышать ее голос: в кухне гремела музыка. Женщины праздновали возвращение Молли.

Эта история прямо-таки изобилует символами. Хозяин покидает свой дом и отправляется на поиски своего беглеца. И вот посреди молитв одна за другой приходят победы. Нечто прекрасное возникает из кучи отходов. Но самое главное — это праздник по поводу возвращения домой. Вас с Молли объединяет еще одна деталь — вас обоих ждет торжество при появлении на пороге своего дома.

К настоящему моменту от вашего жизненного багажа у вас осталось только одно. Нет, не чувство вины — вы сбросили его на Голгофе. Не страх смерти — он оставлен у края могилы. Последним отягчающим ваши плечи грузом остается ваша тоска по дому. Но сбросите вы это бремя, только когда увидите Его. Как вернувшийся домой солдат при виде жены сбрасывает с плеч свой дорожный мешок, так и вы при виде своего Отца сбросите с себя тоску. Ваши дорогие и любимые будут кричать от радости. Ваши знакомые будут аплодировать вам. Но все стихнет, когда Он возьмет вас за подбородок и скажет: «Добро пожаловать домой». Пронзенной рукой Он утрет с ваших глаз слезу. В доме вашего Господа вы будете пребывать вечно.

Cсылка на рассказ (порекомендуйте друзьям): http://one-way.ru/lucado/?lucado_id=143