На форуме сайта религиозного общества Друзей размещен перевод разделов ЖИТЬ ПОЛНОЙ ЖИЗНЬЮ и ТВОРЧЕСТВО из главы 21 Квакерской веры и практики.

ЖИТЬ ПОЛНОЙ ЖИЗНЬЮ

21.21

Искусству жить нужно учиться, как и всякому искусству. Требуется воображение, чтобы каждое улучшение, каждое изменение было не просто отличием, но творческим актом. Достижение на любом уровне выше самого низкого требует сохранения мужества, несмотря на текущее настроение, и взыскательной самодисциплины. Искусство христианской жизни призывает к точно такой же самоподготовке; но вознаграждает оно не только эстетическим самоудовлетворением. Душа, жаждущая Бога, насытится. Сама жизнь приобретает новый смысл. Таким образом, мы ломаем границы тюрем, которые возвели сами. Таким образом, мы приобщаемся свободе Царства Божьего, которое, каждый день, во всем мире проявляется в сердцах людей.

Гораций Б. Пойнтинг, 1946

21.22

Иногда кажется, что в наши дни существует избыток религиозной и социальной занятости, круговорот комитетов, конференций и путешествий, в которых цена «миролюбивой мудрости» не принимается в расчет. Иногда мы, похоже, склонны расценивать как заслугу наше участие в таких мероприятиях. По крайней мере, мы должны быть уверены, что жертвуем своим досугом ради чего-то стоящего. Истинная неспешность – прекрасна и не может быть с легкостью отброшена. Действительно, это одна из выдающихся и самых чудесных особенностей жизни Христа, в которой, со всем его трудом проповеди, исцеления и размышлений о Царстве, он оставляет за собой этот смысл досуга, времени для того, чтобы молиться и созерцать, стоять и смотреть на кукурузные поля и рыбацкие лодки, и слушать исповедь ближних и прохожих…

Большинство из нас время от времени нуждается в ощущении чего-то просторного или открывающего простор, когда Время перестает быть врагом, погонщиком и становится нашим другом. Чтение хорошей литературы, созерцание естественной красоты, занятие садоводством, пока наш дух не посвежеет и не расширится, подойдет нам для подъема и устроения жизни, независимо в личных или в церковных делах. Скорее это поможет нам отделить основное от второстепенного, узнать, где мы действительно нужны и обрести чувство меры. Мы ощутим на себе пользу досуга даже посреди наполненной и занятой жизни. Люди не изливают свои радости и печали тем, кто все время смотрит на часы.

Кэролайн С. Грэйвсон, 1937

21.23

Вопрошание Иисуса в Нагорной Проповеди: «И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного вы делаете?» [Мф 5, 47 – прим. перев.] Что особенного вы делаете? Как часто он выказывал одобрение избыточному великодушию, когда оно было вызвано простым и чистым побуждением сердца. Он выступил в защиту деяния женщины, которая разбила алебастровый сосуд с драгоценным маслом, чтобы умастить его ноги. «Если твой брат рубашку хочет у тебя отсудить, пусть забирает и плащ» [Мф 5, 40 – прим. перев.] – другими словами, больше, чем он ожидает получить. В его притче о Блудном Сыне отец не ждет, чтобы приветствовать своего сына в дверях дома; он выбегает навстречу ему и одевает его в лучшую одежду. Именно в этом избытке, этой расточительности, которую мы находим в любви Бога к нам, открывается мне значение слова «Благодать».

Именно ради этой благодати мы молимся; мы, также, способны любить с избытком, даже если это может показаться глупым в глазах мира.

Филлис Ричардс, 1949

21.24

Все наши чувства даются нам, чтобы наслаждаться и чтобы восхвалять Бога. Запах моря, цветущего рождения на ветру, нежной плоти маленького ребенка; вкус зрелой сливы или только что испеченного хлеба, чувство теплой кошачьей шерсти, или тела возлюбленного – все это формы благодарственного обращения к Богу. Я уверена, что как неправильно быть не в состоянии восхищаться нашими телами, так неверно и дойти в этом до излишества. Не быть обжорой не означает, что мы не можем восхищаться хорошей пищей: не быть во власти вожделения не означает, что мы не должны наслаждаться утонченными удовольствиями секса: не быть пассивным не означает, что мы никогда не должны лежать на солнце, не действовать, только быть. Когда Иисус сказал, «Я пришел для того, чтобы жизнь они обрели, жизнь во всей полноте» [Ин 10, 10 – прим. перев.], я не думаю, что Он говорил только о духовной жизни – я думаю, Он хотел, чтобы мы восхищались всем хорошим в этом прекрасном мире, который создал его Отец.

Белла Баун, 1980

21.25

Возможно самый пренебрегаемый из всех советов – что мы должны жить дерзновенно. Будь у меня одно желание, я попросил бы Духа положить нам в чулки для рождественских подарков теплоту, открытость, страсть, немного эмоции, которая располагает иногда подурачиться.

Джеральд Пристланд, 1977

21.26

Одна только «жизнь» может привести нас к жизни, и ничто не имеет силы в ее отсутствие. Ищите жизнь во всем и лелейте всеми доступными способами.

Ханна  Килхэм, 1831

ТВОРЧЕСТВО

21.27

Внезапная концентрация внимания дождливым августовским утром. Гроздья ярких красных ягод, некоторые сморщенные, некоторые испортившиеся,  другие – прекрасные, висят среди зеленых листьев. Опыт длился, возможно, не больше нескольких секунд, но это был момент вне времени. Я был захвачен тем, что я видел: я стал частью этого: ягоды, листья, капли дождя и я, мы образовали единое целое. Момент красоты и гармонии, и смысла. Момент понимания.

Ральф Хетэрингтон, 1975

21.28

Есть ежедневное окружение красоты, равно как и добродетелей, мир цветов и книг, и кино, и одежды, и обычаев, так же как гор и шедевров… Бог присутствует во всем, что прекрасно, не только в естественной красоте земли и неба, но и во всем соответствии языка и ритма, описывает ли он небесное видение или уличную драку, Гамлета или Фальстафа, философию или шутку; во всем соответствии линии, цвета и оттенка, увиденном в Сикстинской Мадонне или в вязаном детском платье; во всем соответствии звука и ритма, и меры, будь то музыка Страстей Баха или детский перезвон. Количество Бога, если так можно выразиться, изменяется в разных случаях, но Его качество красоты в соответствиях остается одним и тем же.

Кэролайн С. Грейвсон 1937

21.29

Робин Таннер (1904-1988), оставаясь на протяжении большей части своей  жизни инспектором образования, ответственным за прикладное искусство в начальных школах, сам был одаренным преподавателем и очень оригинальным художником.

История протеста ранних Друзей против излишеств и нарочитой неумеренности очаровательна. Легко высмеять их очевидное опровержение Искусств; все же нужно признать, что из этого, конечно образно, родилась строгая, воздержанная, освежающе простая красота... Обнадеживает то, что Общество не представляет собой нечто завершенное; мы можем посмеяться над собой и продолжать учиться. Пока нам дают возможность постоянного переосмысления, для нас есть надежда. Особое заступничество за Искусства больше не нужно. Они не представляются уже отпадением от Бога, как это считалось когда-то. Скорее они рассматриваются как проявление Бога.

Робин Таннер, 1966

21.30

Сомнение, касающиеся традиционной политики Общества по отношению к искусствам, было выражено Элизабет Фрай в 1833 году:

Как мне кажется, это одно из важных средств помощи человеческому уму в его оздоровлении, так же как и отдых, который для этого необходим; обучение этому должно в максимальной степени приближаться к обучению тем вещам, которые приносят благополучие, а заодно и удовольствие. Мое наблюдение над человеческой природой и различными вещами, которые часто затрагивают ее, вынуждает меня сожалеть, что мы как Общество совершенно перестали наслаждаться звучанием. Конечно, Тот, кто создал ухо и сердце, не станет наделять этими вкусами и способностями без некоторой цели.

21.31

Принятие практики музицирования, как одобренной для Друзей деятельности, было затруднено по причине вполне ясно выраженных ранними Друзьями представлений. Соломон Экклз, профессиональный музыкант из семьи музыкантов, пробовал сжечь свои «virginals [муз. инструмент, напоминающий клавесин – прим. перев.], скрипки и все прочее» и когда люди попытались предотвратить это, «я был вынужден топтать их и разломать их на кусочки [потому что я видел] различие между арфами Бога и арфами человеческими.» Точно также и наш основатель, Джордж Фокс, говорит в своем дневнике, что он был «подвигнут, чтобы возвышать свой голос также против всех разновидностей музыки... [которые] обременяют целомудренную жизнь и возбуждают тщеславие в умах людей.» Таким убеждением, по преимуществу, Друзья руководствовались до 1978 года, прежде чем Ормерд Гринвуд назвал это отношение вероотступничеством. Теперь мы можем сказать, что Друзья не только принимают музыку, но что создание, исполнение и слушание музыки, для многих, является существенной частью их духовной жизни. Свидетельство этому может быть найдено в опыте «Ливенерс». Молодежный Квакерский Театр не только привел нас в восторг, но бросил нам вызов; и премьера Квакерского Фестивального Оркестра и Хора ворот Гринхэм в Королевском Фестивальном Зале в 1985 явилась причиной самого большого британского квакерского сбора – музыкального или иного – в этом столетии. Принятие музыки прошло ряд ступеней: во-первых, для Друзей стало приемлемым заниматься этим как чем-то повседневным; во-вторых, они сочли допустимым заниматься этим вместе; и, в-третьих, они посчитали возможным включить это в их вероисповедание. Так, многие собрания сегодня признают, что музыка, которую слушают или поют вместе, заведомо способна помочь Друзьям подготовить их сердца и умы. И некоторые Друзья чувствуют: совершаются ли богослужения спонтанно или при наличии подготовки, они могут способствовать достижению того центра, который находится в глубине нас, что характерно для собрания, проводимого в свете. Сегодня Друзья признают, что мы можем слышать арфы Бога, которые звучат через «арфы человеческие».

Джон Шелдон, 1994

21.32

На тропинках воображения встречаются художник и мистик. Откровения Бога не все одного рода. В искусстве, как и в религии, поиск всегда является поиском ритмов отношений, единства, убеждения, тайны, восхищения жизнью, которая представлена в большом искусстве и истинной религии.

Обращение Хораса Б. Пойнтинга, 1944

21.33

Уолдо Уильямс (1904-1971), который присоединился к Друзьям в 1963, было одним из ведущих уэльсских поэтов двадцатого столетия. Его поэма «Mewn dau gae» находится здесь не потому, что это размышление над творческим потенциалом, но как яркий пример того, что слова обладают силой выявлять глубокие тайны жизни.

Уолдо Уильямс, 1956

Откуда море света скатилось

На Цветочный Луг и Цветочное Поле?

После того, как я бродил долгое время в темной стране,

Тот, кто был всегда, откуда он пришел?

Кто, о, кто был метким стрелком, внезапно проливающим свет?

Подгоняющий волны моря был охотником, живущим в поле.

Поверх яркоклювых свистунов, благоразумной суеты чибисов,

Великую тишину он принес мне.

Волнение, которое он дал мне, где только

Солнечная мысль возбуждала лирику теплоты,

Потрескивание утёсника обыкновенного, который созрел на склонах,

Гостеприимство камыша в их мечте о синем небе.

Когда воображение просыпается, кто взывает

Подняться и идти, танцевать, смотреть на мир?

Кто прячет это среди слов,

То, что было там, на Цветочном Лугу и Цветочном Поле?

И когда большие облака, мимолетные странники,

Были красны на закате бушующего ноября,

Внизу, где ясени и клены разделяли поля,

Песня ветра была глубока, как бездонная тишина.

Кто, посреди великолепия, изобилия,

Стоит там, привлекая, вбирая все это?

Свидетель каждого свидетеля, память каждой памяти, жизнь каждой жизни,

Тихий умиротворитель беспокойной души.

И вот, наконец, весь мир погрузился в покой,

И по двум полям его люди шли,

И сквозь, и промеж, и около них, простиралась доброта,

И восходила из тайных мест, чтобы сделать их одним целым.

Как тогда, когда иные из нас отправлялись с вилами за урожаем

Или с тяжелых лугов тащили камышовую солому,

Как близко мы тогда оказывались друг к другу –

тихий охотник так обвивал своей сетью нас!

Времена крови на траве и свет печали,

Кто насвистывал поверх них? Кто слушал только сердце?

Мошенник гордыни и каждого следа ищейка,

Бегущий от армий, эй, вот его призывный свист –

Познание себя, познание, пока, наконец, мы действительно не узнаем его!

Как сильно забились сердца после эпохи оледенения.

Фонтаны ударили в небеса, пока

Не упали назад, их слезы были похожи на листья дерева.

День размышляет над всем, что под солнцем и облаком,

А Ночь мыслит клетками своего широко разветвленного мозга –

Как спокойны они, и она, дыша свободно

Через Цветочный Луг и Цветочное Поле,

Властвует над полями, полными народа.

Конечно, это должно свершиться. В который час это произойдет,

Что придет тот, кто вне закона, охотник, самозванец,

Что возвратится Король в Изгнании, и пред ним расступятся камыши?

Перевод на английский Тони Конрана.

21.34

Одним из самых ярких событий [индивидуального вероисповедания] для меня явилось отрешенное, в течение по меньшей мере часа, созерцание картины голландского живописца Вермеера, и впитывание ее абсолютной красоты... Комната была переполнена людьми, но я забыл о них, потому что я также забыл о течении времени. Сосредоточенное созерцание этого исключительного шедевра дало результат, который наложил несмываемый отпечаток на мой ум и навсегда обогатил его. Я знаю, что мои повседневные действия видения и наблюдения были обострены этим опытом. Во мне открылось сознание величия художника и его живописи, и я уловил, чувствуя благоговейный трепет, свет его вдохновения и творческого начала. Вслед за тем, мне было дано нечто, что я могу описать только как, в буквальном смысле, превосхождение повседневности. Этот весьма простой мирской акт был для меня действительно боготворящим опытом.

Джордж Горман, 1973

21.35

Молящиеся подобны спицам колеса. Чем ближе они к центру всей Жизни, тем ближе они друг к другу. Достигнув Центра, они соединяются в единой жизни через созидательную любовь Бога.

Говард Х. Бринтон, 1931

21.36

Я верю в возможности обычных мужчин и женщин; в их огромный потенциал; в их способность превосходить самих себя; в их сущностное творческое начало; в них, как в художников. Я не верю в «немногих избранных»: я верю в нас всех.

Я полагаю, что мы были ниспосланы в этот мир, чтобы жить и наслаждаться им; мы способны взять от всего этого в полную меру наших возможностей. Я полагаю, что это состояние изобилия и богатства тогда нисходит на каждого человека, когда он стремится внести в жизнь нечто свое собственное, неповторимое.

Я верю в уникальность каждого ребенка и каждого мужчины и женщины, и прославляю ее. Я полагаю, что превыше всего эта уникальность нуждается в том, чтобы ее лелеяли, защищали, поддерживали и помогали вырасти, расцвести и осуществиться. Наша работа состоит в том, чтобы распознавать и содействовать развитию этой уникальности. В большей или меньшей степени каждый из нас несет особую ответственность за то, чтобы задействовать художника в нас. Да: я верю, что можно взять лучшее из обоих, из всех, миров!

Я полагаю, что каждый должен быть успешным. Я верю, поэтому, в то, что следует хвалить и принимать похвалу. Похвала и оценка необходимы всем нам. Я полагаю, что если все обстоит хорошо с человеческим отношением в нашем окружении, то мы готовы совершать продолжительное усилие, которое является необходимой гарантией успеха.

Я верю в работу. Я верю в игру. В целом я не вижу никакого различия. Позвольте нам не бояться работы! Игра – развлечения – поэзия – музыка – движение – все Искусства являются излишеством и все-таки они абсолютно существенны. Они делают возможным невозможное и примиряют непримиримое. Я верю в абсолютную необходимость искусств. Не хлебом единым жив человек.

Робин Таннер, 1963

21.37

«Что это на полке?» спросила моя подруга-художница. «Это турбинное лезвие. Его спроектировал я», ответил я с гордостью.

«О», сказала она.

Зайдя ко мне три недели спустя, она спросила, «Почему это все еще там?».

«Потому что я думаю, что это прекрасно».

«О», сказала она.

Моя подруга восхищалась красотой собора, Рембрандтом, Тернером, сонетами. Я же не нахожу ничего в соборе, немного в Рембрандте или поэзии, много в Тернере. Я нахожу массу великолепия в Конкорде, Нортоне, современном висячем мосте, в исчислении и хорошей компьютерной программе – особенно, если ее написал я! Она – мало или ничего. Я прихожу в трепет от звука гоночного автомобиля, вида и запаха механического цеха, шума и балетного движения людей и машины, формирующей белую горячую сталь в печи – и от моего турбинного лезвия. Она – нет. Мы могли быть доведены до слез горами, Бетховеном, Бриттеном, облаками... и дружбой.

Грэхем Кларк, 1994

21.38

В радиопередаче, где бывший коллега размышлял о Великой пятнице, я с удивлением услышал его рассказ о том, как прослушивание Бранденбургских концертов Баха сыграло решающую роль в его восстановлении от недавнего рокового сердечного приступа. Он признался, что всякий раз, днем или ночью, когда он слушал их на плеере «Сони», который дал ему сын, он чувствовал, как атомы в его теле перестраиваются сами собой в соответствии с чудесным порядком и свободой музыки Баха. С того момента, как он начал слушать их, началось его выздоровление.

В течение многих недель после услышанного, я сам пребывал в раздумье над тем, как музыка оказывает укрепляющее воздействие на меня. Я прослушал Бранденбургские Концерты снова и осознал, что они возбуждают мою центральную нервную систему. Но тогда же я отметил, что Фрэнк Синатра, поющий «Нью-Йорк, Нью-Йорк», или пение Шерли Бесси «Не плачь по мне, Аргентина», могли вызывать подобный эффект. Необузданная энергия пения Тины Тернер, если я отдался ритму, могла вызвать ответную волну энергии во мне. Мне понятен тот факт, что студенты, выполняющие тесты после прослушивания Моцарта, как сообщается, имеют лучшие результаты, чем тогда, когда они выполняют эти тесты без музыкального воодушевления. Святой Дух может действительно восстановить наше здоровье (или стимулировать нас к хорошей работе) через музыку так же, как с помощью молитвы или антибиотиков! И почему, собственно, я должен удивляться этому? Творческий потенциал – это подарок, который мы получили на восьмой день творения. В наименовании и пересозидании мира мы являемся со-трудниками Бога, и возделываем ли мы сад или готовим пищу, создаем картину, предмет мебели или компьютерную программу, мы разделяем продолжающийся акт творения, через который постоянно обновляется мир.

Джо Фарроу, 1994

21.39

Впервые я по-настоящему узнала о Духе во мне, когда была подростком – это произошло во время танца. Вот, наконец, был [найден] путь успокоения мыслей, вопросов и рассуждений в моей голове, осталось только бытие. Мое тело оживало, отвечая музыке, и  эмоции высвобождались. Я узнала радость и открытость, которая была новой для меня.

Будучи взрослой, я все еще считаю непосредственное свободное движение к музыке религиозным опытом; эмоции и реакции приходят из глубины меня, а не через осознанную мысль. Танцевать так с другими – встречаясь и разделяя это состояние без слов, но с открытой восприимчивостью – это опыт духовного восхождения.

Дженнифер Фишпул, 1991

21.40

Я чувствую, что создание поэзии мало чем отличается от того, как произносятся слова на квакерском собрании. Сначала сердце и ум должны быть подготовлены – но эмоциональная и умственная подготовка в искусстве есть нечто, что мало кто из не-художников представляет себе. Потом наступает ожидание, возможно в течение многих месяцев, потому что поэзия не может быть вызвана принуждением: это акт воображения, не желания ... и затем наступает, наконец, момент уверенности, сопровождаемой, обычно, некоторым физическим действием, и слова начинают течь.

Клайв Сэнсом, 1965

21.41

Только в мастерской и на станке можно действительно проникнуть в душу столярного мастерства. Есть инструменты, есть лес – грубые доски, необработанные, изборожденные пилой. Каждое в отдельности является бесполезным, их должны соединить душа и дух проектировщика и мастера; ловкие руки, направляемые живым умом; знание, полученное только в течение многих лет изучения и практики; творческий инстинкт и способность, которая, при условии правильного использования инструментов, преобразует простую доску в вещь полезную и красивую – все это может быть источником неиссякаемой радости…Именно у токарного станка, когда я был молод, я впервые понял очарование линии, контура, который течет непрерывно, уменьшаясь и увеличиваясь, иногда прерываясь орнаментом... Те, кто изучают столярное дело в течение полувека, по-прежнему ощущают себя учениками, неспособными упаковать все свои знания в ореховую скорлупу для удобства новичка. Обучение практикой – не тоже самое, что обучение в университете; оно, тем не менее, в своем роде требует таких усилий, что заслуживает равного одобрения и уважения, и можно с надеждой отметить, что эта идея постепенно получает признание. Плотники, жившие столетие назад, добавили к своим плотницким работам достоинство ремесла; вот почему уцелевшие образцы их ручной работы до сих пор хранятся. Не будем думать, будто столь высокая оценка обусловлена просто тем, что это старинная работа. Даже небольшое обучение раскроет художественный ум, который направит руки, восприятие, которое уловит принципы дизайна, определенное знание в его убедительной законченности. Существует тайна его постоянного вдохновения, его силы успокаивать и очаровывать.

Уолтер Роз, 1938

См. также 23.53-23.70 Труд и экономические вопросы.

21.42

Сегодня наука открывает вновь творческую тайну вселенной. Прежняя самоуверенность в значительной степени ушла. В пределах первой четверти двадцатого столетия произошла революция. Законы механики больше не дают объяснения всем вещам. Человеческий ум осознал нечто загадочное и непредсказуемое в самой сердцевине бытия. Вещество и радиация обнаружили сложность, которая едва ли предполагалась в восемнадцатом столетии. Исследование тонкой структуры вещества, похоже, ведет нас так же далеко в неизвестное, как исследование самых дальних космических пределов.

Говард Х. Бринтон, 1931

Обсудить прочитанное можно на форуме.