ЧЕЛОВЕК И РЕЛИГИЯ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Выпуск 159/2014-11-15

Вторая часть статьи Льва Шлосберга "Сквозь стену" об истории возникновения и падении Берлинской стены.

На Стену

Спустя несколько дней после 9 ноября 1989 года началось стихийное массовое уничтожение стены рядовыми немцами с двух сторон города.

Фундаментальный поворот в советской и мировой внешней политике произошел в 1988 году, когда генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, вступая с трибуны ООН, заявил, что СССР намерен придерживаться принципа невмешательства в дела «братских стран». Это означало, что при массовом волеизъявлении восточноевропейских народов повторения кровавых событий 1956 года в Венгрии и 1968 года в Чехословакии не будет, советские танки не выйдут на защиту «завоеваний социализма».

Альтернативой этой новой внешнеполитической линии СССР была кровь такого масштаба, что угроза третьей мировой войны в центре Европы могла вновь оказаться реальностью. Это понимали почти все, но не все.

Руководство ГДР во главе с Эрихом Хонеккером фактически отказывалось признать политическую логику. C середины 1980-х годов, по мере нарастания внутренних кризисных процессов, обстановка в ГДР становилась все менее спокойной и всё более «тухлой». Оппозиция по-прежнему подвергалась преследованиям, никаких стремлений к поиску внутринационального компромисса правительство Хонеккера не высказывало, последовательно ужесточая внутреннюю политику. У Берлинской стены продолжали гибнуть люди. Число тех, кто решал как можно скорее покинуть ГДР, неудержимо росло. Напряжение искало выход.

В мае 1989 года всё ещё формальный партнёр ГДР по Варшавскому договору — Венгрия (которая уже готовилась в тот момент к первым общенациональным свободным выборам) – демонтировала заградительные укрепления на границе со своим западным соседом, Австрией, непосредственно граничащей с ФРГ, что создало «коридор» для транзита из Восточной Германии в Западную.

19 августа 1989 года около 600 туристов из ГДР, проводивших отпуск в Венгрии, направились в Австрию. Венгерские пограничники никак не вмешались в это массовое движение. Будапешт таким образом приподнял «железный занавес» и разрешил гражданам ГДР свободный выезд на Запад. Тысячи граждан ГДР ринулись через Венгрию в Австрию и другие европейские страны в надежде попасть оттуда в ФРГ.

Поток людей был огромен.

Утратившее всякое чувство реальности правительство Восточной Германии попыталось просто перекрыть поток туристов в Венгрию. В ответ тысячи граждан ГДР, пытаясь добиться выезда на Запад, стали осаждать дипломатические представительства ФРГ в Праге и Варшаве. В августе 1989 года посольства и консульства ФРГ в Берлине, Будапеште и Праге были вынуждены прекратить приём посетителей из-за наплыва жителей ГДР, добивавшихся въезда в западногерманское государство.

В конце сентября министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер прилетел в Прагу. 30 сентября с балкона посольства Федеративной Республики он объявил четырем тысячам гражданам ГДР, собравшимся в парке посольства, что им разрешен выезд в Восточную Германию на поездах.

Эти поезда двигались без остановки через Восточную Германию и были названы тогда «поездами свободы». Получили разрешение на выезд и беженцы, укрывшиеся в западногерманском посольстве в Варшаве. Поезда делали остановку на последней на территории ГДР станции, где в вагоны заходили сотрудники «Штази» и отбирали у пассажиров восточногерманские паспорта.

11 сентября 1989 года венгерское правительство официально объявило об открытии своих границ, и детище «холодной войны» – Берлинская стена – потеряла свой физический смысл: в течение всего лишь трёх дней ГДР покинули через территорию Венгрии 15 тысяч граждан, 50 тыс. восточных немцев за считанные дни выехали в ФРГ через Чехословакию.

Всё это стимулировало в Восточной Германии массовые демонстрации с требованием гражданских прав и свобод.

Развитие событие приобрело лавинообразный характер.

Показательно, что Восточногерманская протестантская церковь не только не осталась в стороне от политических реформ, но во многом возглавила их. Церковные собрания оказались единственной легальной формой политических дискуссий оппозиции при власти СЕПГ.

Лотар де Мезьер, член синода Союза евангелических церквей ГДР от «Христианско-демократического союза» (ХДС), сформировавший и возглавивший всего несколько месяцев спустя, после убедительно выигранных последних в ГДР выборов, коалиционное правительство Восточной Германии, вспоминал позже: «Еще в середине сентября 1989 года в восточногерманском городке Айзенах прошло заседание синода Союза евангелических церквей ГДР. Мы обратились в правительство ГДР с требованием свободы поездок за рубеж, волеизъявления и печати, изменения отношения к собственности. Были перечислены все проблемы, о которых мы только могли подумать в условиях диктатуры СЕПГ…»

В Лейпциге, втором по величине городе ГДР, оппозиция также объединилась вокруг Евангелической церкви и стала, начиная с августа, каждый понедельник проводить уличные акции протеста. Они собирали все больше и больше народа. 7 октября, в «день рождения ГДР», на улицы вышли 70 тысяч человек. Это было первое такого масштаба народное выступление в ГДР.

Люди опасались силовых акций подавления. Перед демонстрацией проходили службы в церквях. Читали «Нагорную прововедь». Детей оставляли дома. Агенты «Штази» в штатском выскакивали из толпы и вырывали у демонстрантов изготовленные из материи лозунги. Но оружие не было применено.

На фоне всего происходившего «торжества» по случаю 40-летия основания ГДР, организованные начале октября 1989 года, превратились для восточногерманского руководства в постыдный и предсмертный политический фарс. Не обращая никакого внимания на то, что творится вокруг, глава партии и правительства Эрих Хонеккер выступал с дифирамбами в адрес СЕПГ, ГДР и ее общественно-политического строя.

Неотвратимость радикальных перемен стала ясна уже большей части руководства ГДР, чему способствовало выступление Михаила Горбачева перед полным составом ЦК СЕПГ. 18 октября Хонеккер под давлением был вынужден уступить власть в партии Эгону Кренцу.

По воспоминаниям Кренца, Горбачев сказал ему: «Помни: опаздывающих наказывает история».

Принявшее раскаленную от растущего негодования страну новое руководство СЕПГ пообещало народу провести реформы. Но это уже ни от чего не могло спасти ни СЕПГ, ни саму ГДР.

30 октября в Лейпциге на улицы вышли около 300 тысяч человек. «Мы – народ!», - скандировали они.

4 ноября в Берлине на Александерплатц собрались около миллиона демонстрантов, требующих свободы слова, отставки правительства и свободных выборов. По всей ГДР начались массовые волнения.

Только что назначенный глава правительства ГДР Ханс Модров заверил общество, что процесс перемен теперь уже необратим и пообещал реформировать политическую и экономическую систему ГДР.

Но у Германской Демократической Республики к этому моменту уже не было никакого будущего.

9 ноября 1989 в 19 часов 34 минуты, выступая на рядовой пресс-конференции, которая транслировалась по телевидению в прямом эфире на Востоке, первый секретарь Берлинского окружкома СЕПГ Гюнтер Шабовски уже после более чем часа привычной рутинной пропагандистской риторики, как нечто обыденное, сообщил о только что утвержденных правительством ГДР новых правилах выезда из страны и въезда в страну. Предполагалось, что они вступят в силу с 10 ноября. Ни одна из западных стран не была извещена о решении. Канцлер ФРГ Гельмут Коль находился в тот момент в Варшаве.

Согласно принятым решениям, граждане ГДР могли теперь получить визы для немедленного посещения Западного Берлина и ФРГ. Итальянский журналист спросил Шабовски, когда начинают действовать новые правила. Шабовски заглянул в бумаги, стал их перелистывать, как будто в первый раз держал в руках, и совершенно неожиданно (некоторые, пересматривая исторические кадры и глядя на несколько растерянное лицо партийного функционера, считают, что даже случайно) произнес: «Да вот прямо сейчас…». Журналист из ФРГ тут же уточнил, распространяется ли новый порядок на жителей Западного Берлина. Да, ответил Шабовски. Восточный Берлин открывал ворота для западных немцев.

Внезапность информации была такова, что только несколько человек из нескольких сотен, находившихся в зале, сразу осознали смысл произнесенного. Они немедленно выскочили из зала и бросились к ближайшим телефонам. Через некоторое время западноберлинское телевидение прервало передачи и вывело в свет экстренный выпуск новостей.

В этот момент уже десятки миллионов людей поняли, что произошло. Стена пала.

Сотни тысяч восточных немцев немедленно устремились к границе, к Стене. Им навстречу шли жители Западного Берлина.

Пограничники ГДР, не получившие никаких приказов и ничего не знавшие о новом порядке пересечения границы, не были готовы к народной волне. Они пережили тотальный шок.

Офицер с контрольно-пропускного пункта «Борнхольмерштрассе» на знаменитом мосту первым открыл беспрепятственный проход в Западный Берлин.

На части КПП попытались сначала удержать толпу, в некоторых местах даже готовили водометы, но затем, уступая массовому напору, вынуждены были открыть Стену на всех участках.

Стены больше не было.

Никто из полицейских чинов Восточной Германии и ее политических руководителей не отдал приказа остановить людей силой. Не было пролито ни капли крови.

17 ноября 1989 года газета «Volkszeitung» опубликовала такие воспоминания о событиях в ночь с 9 на 10 ноября 1989 года: «…Прожекторы, толкотня, ликование. Группа людей уже ворвалась в коридор пограничного перехода, до первого решетчатого заграждения. За ним — пятеро смущённых пограничников, — вспоминала свидетельница происходившего, Мария Майстер из Западного Берлина. — Со сторожевых вышек, уже окружённых толпой, смотрят вниз солдаты. Аплодисменты каждому «Трабанту», каждой смущённо приближающейся группе пешеходов… Любопытство гонит нас вперёд, но присутствует и страх, что может произойти что-то ужасное. Сознают ли пограничники ГДР, что это сверхохраняемая граница сейчас нарушается?… Мы идём дальше… Ноги идут, разум предостерегает. Разрядка наступает только на перекрёстке… Мы просто в Восточном Берлине, люди помогают друг другу монетами на телефон. Лица смеются, язык отказывается повиноваться: безумие, безумие. Световое табло показывает время и температуру воздуха: 0 часов 55 минут, 6 градусов тепла».

Встречать немцев с Востока вышли тысячи жителей Западного Берлина. Ощущение беспредельного внезапного счастья и народного братства буквально снесло все государственные барьеры и преграды. Западноберлинцы, в свою очередь, стали переходить границу, направляясь в восточную часть города.

В Западном Берлине входящим в город с Востока власти дарили 100 немецких марок на карманные расходы (всего было потрачено 350 млн. марок), а кое-где еще и связку бананов. Люди до сих пор делятся воспоминаниями, кто что купил тогда на эти деньги.

Сейчас уже трудно представить себе, что история в тот момент имела и другие варианты развития.

Так, историк Мэри Элиз Саротт в книге «1989» исследует «невыбранные дороги» и напоминает, как близка была Восточная Германия к кровопролитию: в Лейпциге власти мобилизовали восемь тысяч человек, в том числе полицейских, солдат и сотрудников «Штази»; а руководству больниц приказали готовить койки для возможных пострадавших.

Руководство СССР, по словам тогдашнего советского министра иностранных дел Эдуарда Шеварднадзе, владело информацией о настроениях в объединенной группе советских войск в Германии. Настроения были таковы, что немалая часть военнослужащих, понимавших, что относительно благоприятная по сравнению с советской действительностью «зарубежная командировка» скоро завершится, была готова бежать на Запад и категорически не желала возвращаться в СССР.

Другая часть группировки (преимущественно высший командный состав) была готова выполнить приказ о силовом подавлении немецкого народного движения. Но основная масса военнослужащих была абсолютно не готова этот приказ выполнить. К каким внешне- и внутриполитическим последствиям для СССР могло привести такое состояние армии, брошенной на подавление народных выступлений в центре Европы, Горбачев хорошо понимал.

Шеварднадзе вспоминал, что «в начале ноября 1989 года из посольства СССР в Германии приходили тревожные сообщения о настроениях в советском воинском контингенте в этой стране, насчитывавшем до полумиллиона военных. Узнав о таких волнениях, мы с Горбачевым обсудили ситуацию и договорились не допустить вмешательства наших войск».

История была милостива к народам Европы в те дни. Никто из политиков – ни на Западе, ни на Востоке – не принял фатального, чреватого кровью, решения.

Все выбрали мир.

В течение последующих трёх дней Запад сквозь открытые контрольно-пропускные пункты и первые проломы в Стене посетили более трёх миллионов человек из ГДР.

Спустя несколько дней началось стихийное массовое уничтожение стены рядовыми немцами с двух сторон города.

Весь мир обошли кадры, как прилетевший в Берлин Мстислав Ростропович играет для столпившихся у разрушаемой Стены берлинцев виолончельную сюиту Баха.

Звуковым символом падения Стены стала виолончель.

От Стены

Встречать немцев с Востока вышли тысячи жителей Западного Берлина. Ощущение беспредельного внезапного счастья и народного братства буквально снесло все государственные барьеры и преграды.

Удивительная параллель истории: как стало позднее известно из архивных документов, Политбюро ЦК КПСС в тот момент даже не обсуждало произошедшее в Германии 9 ноября 1989 года. В день, когда должна была окончательно рухнуть Берлинская стена, высший политический орган КПСС, по словам работавшего в архивах историка Тимоти Гартона Эша, заслушал «полный паники доклад» председателя Совета министров СССР Николая Рыжкова о подготовке Балтийских государств к выходу из состава СССР и возможных последствиях этого шага для Украины и России. «Дело пахнет полным развалом», – безошибочно сказал тогда Рыжков.

Между тем 10 ноября в дневнике помощника Горбачева Анатолия Черняева появилась запись: «Вот что сделал Горбачев… Он ощутил поступь истории и помог истории найти естественное русло».

Уже в конце ноября 1989 года канцлер ФРГ Гельмут Коль представил свой план преодоления раздела Германии.

20 ноября на первом же после событий 9 ноября заседании Народной палаты ГДР из конституции ГДР была изъята статья о «руководящей и направляющей роли СЕПГ».

7 декабря состоялось первое заседание «круглого стола» с участием всех партий и общественных правозащитных движений. Родившаяся и выросшая в Восточной Германии, нынешняя уже дважды канцлер ФРГ Ангела Меркель принимала участие в том заседании с представителями движения «Демократический прорыв».

22 декабря 1989 года были открыты для свободного прохода Бранденбургские ворота, через которые когда-то была проведена граница между Восточным и Западным Берлином.

После падения Берлинской стены в Восточной Европе произошел политический «эффект домино» - один за другим пали коммунистические режимы в Чехии, Венгрии, и (с пролитием крови) в Румынии.

Политическое решение об объединении Германии было согласовано в феврале 1990 года, в Канаде, в Оттаве, на конференции по «Открытому небу» министров иностранных дел НАТО и Варшавского договора. Тогда же было принято решение создать для практического решения по этому вопросу комиссию «два плюс четыре» в составе представителей ФРГ, ГДР, СССР, Франции, Великобритании и США.

Шеварднадзе вспоминал, что когда он в феврале 1990-го задал Горбачеву прямой вопрос об объединении Германии, тот «помолчал две минуты, а потом сказал, что рано или поздно этот вопрос предстоит решать».

Объединение произошло намного быстрее, чем ожидалось даже самыми большими оптимистами. Важной предпосылкой к созданию общегерманского государства стали парламентские выборы в ГДР в марте 1990 года. С большим отрывом на выборах победили восточногерманские христианские демократы. Их лидер Лотар де Мезьер стал главой правительства ГДР.

Экономика ГДР в тот момент немногим отличалась от разрушенной Берлинской стены. Лотар де Мезьер вспоминал: «Когда мне в руки попал закрытый документ госплана о реальном положении дел в экономике ГДР, у меня волосы встали дыбом. Республика накопила гигантские долги и приблизилась к банкротству».

Конечно, в таком состоянии ГДР была абсолютно не готова к объединению с ФРГ. Она была с ней органически несовместима.

Сформированное в марте правительство ГДР во главе с де Мезьером ввело по всей стране ликвидированное при власти СЕПГ местное самоуправление, восстановило территории пяти восточногерманских федеральных земель, которые при Хонеккере раздробили на 15 округов.

Де Мезьер вспоминал, что парламент ГДР за считанные месяцы утвердил 96 законов, кабинет министров принял 790 решений, он лично подписал 143 распоряжения, были ратифицированы три крупных международных договора. Ни один социалистический закон не отменялся до тех пор, пока на его месте не появлялся законодательный акт нового времени.

В середине мая 1990 года Коль и де Мезьер подписали договор о создании единого экономического пространства.

В мае 1990 года в Бонне начались переговоры шести стран по формуле «два плюс четыре».

1 июля 1990 года пограничный контроль между двумя Германиями был отменен полностью.

На встрече в Железноводске 16 июля 1990 года Коль и Горбачев путем трудных взаимных уступок договорились по всем спорным пунктам, в том числе о выводе советских войск с территории ГДР и понимании того, что объединенная Германия, как и сугубо Западная до этого момента ФРГ, будет членом НАТО, но вооруженные силы объединенной Германии не будут превышать 370 тыс. человек. В тот же день был решен еще один спорный вопрос завершившейся в 1945 году войны: состоялось окончательное признание Германией западной границы Польши по Одеру и Нейсе.

3 октября 1990 года ГДР присоединилась к зоне действия Основного закона ФРГ. Де юре Германия вновь стала единой страной.

В течение января-ноября 1990 года все пограничные сооружения Стены были постепенно снесены, за исключением отрезка длиной в 1,3 км, оставленного как памятник для последующих поколений. Берлинцы и гости города старались унести на память бессильные уже кусочки, отбитые от некогда могущественного и страшного сооружения.

Еще до судьбоносных дней 1989 года со стороны Западного Берлина практически вся стена была расписана яркими граффити, а после ноября, на политически мертвой уже преграде изображения были нарисованы с обеих сторон.

Среди «выживших» произведений городского искусства на стене остались целующиеся взасос Брежнев и Хонеккер работы Дмитрия Врубеля, пробивающий стену восточно-немецкий автомобиль «Трабант» с автомобильным номером NOV-9-89, портрет Горбачева, множество абстрактных изображений.

В 2002-2006 годах в Берлине за счет средств, выделенным городским Сенатом, был создан масштабный туристический проект «Тропа вдоль Берлинской стены». Тропа пролегает вдоль линии бывшей границы с Западным Берлином и пограничных сооружений ГДР, опоясывая западную половину города. Ее общая протяженность составляет около 160 километров. На большинстве этапов велосипедные и пешеходные пути проложены по бывшей таможенной дороге (Западный Берлин) или по так называемому «колонному пути», который погранвойска ГДР соорудили для автомобильного патрулирования границы.

Линия Стены на улицах и площадях Берлина отмечена двойным контрапунктом из булыжника. Как шрам.

Стерев Стену с поверхности земли, берлинцы запечатлели ее в памяти: чтобы не повторилась.

Уроки Стены

Еще до судьбоносных дней 1989 года со стороны Западного Берлина практически вся стена была расписана яркими граффити, а после ноября, на политически мертвой уже преграде изображения были нарисованы с обеих сторон.

Уроки Берлинской стены относятся к числу самых важных политических уроков ХХ века.

Стена напоминает о скоротечности истории. В 1945 году завершается Вторая мировая война. В 1949 году происходит раскол Германии. В 1961 году строится Стена. В 1989 году ее сносят. В 1990 году Германия воссоединяется. В 1991 году распадается СССР. Всё это занимает 46 лет.

Стена напоминает о внезапности наступления исторической расплаты за ошибки и преступления. Буквально за дни, за часы до наступления политической кончины виновные и утратившие чувство реальности политики не верят в то, что завтра уже почти всему миру будет казаться неизбежным.

Стена напоминает о нежизнеспособности искусственных и насильственно созданных политических конструкций. Искусственных государств. Искусственных политических партий. Закрытых обществ. Закрытых экономических систем. Закрытых границ. «Железных занавесов» любого рода.

Стена напоминает о неотвратимости возмездия за ложь, жестокость, обман.

Стена навсегда расставила по разные стороны Добра и Зла всех, кого коснулась ее тень – тех, кто ее создавал и охранял, и тех, кто ей противостоял и ее разрушил.

Стена напоминает о живучести и силе естественного человеческого стремления к свободе. И это – главный урок Стены.

Именно этот урок делает пропитанную слезами и кровью историю Берлинской стены трагедией оптимистической.

Лев ШЛОСБЕРГ

1 Цит. по: Страны мира. Краткий политико-экономический справочник. М.: Политиздат, 1984. С. 46.

2 Там же. С. 104-105.

3 Впервые В. Фогель, сотрудничавший со «Штази», выступил в качестве посредника между противоборствующими сторонами в ходе обмена в 1957 г. рассекреченного агента КГБ Рудольфа Абеля, задержанного в США, на сбитого над СССР пилота американского разведывательного самолета «У-2» Гэри Пауэрса. В 1986 году в качестве посредника Фогель принимал участие в переговорах по освобождению Натана Щаранского. До объединения Германии в 1989 году В. Фогель участвовал в подготовке обмена в общей сложности 150 агентов разведок из 23 стран. В 1992 году Фогель вынужден был признаться в сотрудничестве с министерством госбезопасности ГДР и был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в вымогательстве в отношении граждан ГДР, желавших выехать в ФРГ. В 1998 году Федеральная судебная палата ФРГ признала его невиновным. Скончался в 2008 г.

Оригинал

Ведущая рассылки Елена Преображенская

Сайт "Каруна: Путь сострадания и любви"

Блог "Записки бунтаря"