Будда не заглядывает к людям в постель

Интервью с известным российским буддологом Еленой Леонтьевой

Легенда о Будде рассказывает, как молодой царевич, впервые покинувший стены дворца, осознал, что в мире нет ничего постоянного. Однако в этом был луч надежды: если люди и вещи могут исчезать из пространства, то само пространство неизменно. Е. Леонтьева — буддолог, кандидат исторических наук и автор энциклопедии «Путеводитель по буддизму» рассказывает о том, почему пространство так важно для учения Будды, как живет и развивается это учение в современном мире, а также дает советы тем, кто только начал интересоваться буддизмом.

— Расскажи, что привело тебя к буддизму, что ты в нем нашла, что тебе это дало, как это изменило твою жизнь?

— Все началось с папы. Когда я училась в 5-м классе, математичка задала нам на дом — что само по себе уже удивительно! — сочинение на тему «Симметрия», с картинками. Папа нашел в журнале «Вокруг света» фотографии тибетских масок (в основном, защитников), и я написала сочинение про Махакалу.

В университете я училась на факультете «чистой» математики — это считалось высшей кастой по сравнению с всякими там физиками и прикладниками-программистами. Чем абстрактнее наука, чем меньше формул на доске, тем престижнее. К последнему курсу у нас формул почти не было. Мы говорили главным образом о пространствах. Мы делали с ними, что хотели, — даже дерзко сворачивали в трубочки и завязывали узлами.

Прочитав первую книгу о буддизме и увидев, сколько там говорится о пространстве, я почувствовала себя, как дома. Буддизм Великой и Алмазной колесниц (Махаяна и Ваджраяна) утверждает, что наш ум подобен безграничному, сознательному пространству, в котором все явления возникают, меняются и исчезают. И природа этого ума-пространства полностью познаваема — это меня очень вдохновило.

Я приняла буддийское прибежище в 1992 году. С тех пор я счастлива: я нашла достойные ответы на все вопросы, которые меня тревожили. Это вопросы о жизни, о человеке и его предназначении, о причинах наших неурядиц и о способах преодоления страданий. Я поняла, что нужно делать, чтобы чувствовать себя полезной.

— Ты автор энциклопедии «Путеводитель по буддизму», вышедшей в позапрошлом году в крупнейшем российском издательстве «Эксмо». По прошествии двух лет, как тебе кажется, насколько большой успех имела книга, и среди каких социальных страт и групп читателей в большей степени? На твой взгляд, насколько нужны, возможны и перспективны подобные популяризаторские проекты?

— Думаю, что для книги о буддизме она оказалась довольно успешной — сейчас распродано два тиража и готовится третий. Я назвала бы этот проект не популяризаторским, а просветительским. Просвещенному человеку легче жить. У него меньше страхов, во всяком случае, и меньше врагов. Сопереживая героям прошлого, мы обретаем друзей — пусть живущих в иных временах и культурах, и нам становится легче понимать то, что кажется на нас непохожим.

Эта книга предназначена для широкого круга читателей. В ней я следую принципу, который выбрала для себя в самом начале преподавательской деятельности — «упрощай сложное». Я писала ее с целью дать обычному читателю, который не является и, может быть, даже не собирается становиться специалистом по Востоку, самое общее представление о буддизме, о его структуре, философии, истории и символике. Отдельная глава посвящена буддизму в России. Насколько мне известно, к «Путеводителю» обращаются и буддисты, желающие побольше узнать о своих корнях, и школьные учителя, и просто любознательные люди. Мне повезло с дизайнером, так что книга очень хорошо выглядит, и многие покупают ее просто в подарок.

— История школы Карма Кагью на Западе связана, в том числе и с неприятной историей с поисками и признанием перерождения Кармапы XVI. Расскажи вкратце, почему позиции лидеров Кагью и Его Святейшества Далай-Ламы разделились, и они проголосовали за разных кандидатов? Особенно в контексте того положения буддийской метафизики, что практики и ламы столь высокого уровня, согласно традиции, могут распространяться в несколько воплощений одновременно? Тем более что и Кармапа, и Далай-лама оба считаются воплощениями Авалокитешвары? Может быть, они оба — настоящие, ведь Кармапа был «большой шутник» и в прошлом, и сейчас. Делается ли что-то для примирения сторон этого конфликта «клубов футбольных фанатов»?

— Тем, кто глубоко интересуется этой темой, я посоветовала бы прочитать несколько книг, и в первую очередь, книгу Томека Ленерта «Жулики в рясах».

Дело в том, что мы живем в сложном мире, в котором власть является крайне привлекательной для человека. Она дает приятное чувство превосходства, которое никак не хочется терять; она дает деньги и прочие желанные вещи. Не свободно от этой привязанности и тибетское общество — пусть даже пронизанное буддийскими идеями о том, что ни власть, ни богатство, ни какие-либо иные мирские ценности никогда не дают окончательного счастья. Борьба за власть кланов в Тибете, к сожалению, всегда тихо или громко велась в богатых домах и даже монастырях. Просто ничто человеческое не чуждо даже известным людям.

Система перерождающихся учителей (по-тибетски «тулку»), созданная Первым Кармапой в XII веке, часто вынуждена была сопротивляться разного рода воздействиям: политики неоднократно пытались добиться власти над той или иной школой с помощью подставного «воплощенца». Ведь у школ есть имущество, и немалое — монастыри, земли; есть покровители-спонсоры; а главное — огромное влияние на умы людей, следовательно, и на политику. Иногда интригу удавалось раскрыть, иногда — нет.

Кармапа — несомненно, большой шутник, и я уверена, что Шестнадцатый Кармапа Рангджунг Ригпе Дордже отлично знал о том, что последует за его уходом. Поэтому он дал определенные наставления разным ламам Кагью. Не исключено, что он может вернуться в нескольких телах одновременно. Но в условиях, когда поиск перерождений легко можно использовать для политических целей, на обычных учеников ложится большая ответственность. Мы уже не можем судить об уровне просветления высоких учителей по их титулам, даже если титул дан кем-то очень авторитетным. Следовательно, мы можем судить только по их делам. Предлагаю дождаться той поры, когда оба ламы, называющие себя Кармапами, полностью проявят себя; тогда, глядя на их деяния, мы сумеем сделать свои выводы.

— Расскажи об истории школы Кагью в России. Сохранились ли сейчас иные, помимо Вашей организации, традиционные российские школы Кагью, какие у вас с ними отношения, если они есть?

— В XIII веке, когда границы России были совсем иными, по территории Алтая и Саян кочевали племена западных монголов, именовавшие себя ойратами. Они тогда практиковали буддизм так называемых красношапочных школ — Ньингма, Кагью и Сакья. Они получили передачи от величайших ученых лам той поры — Карма Пакши (1204–1283), Сакья Пандиты (1182–1251) и других.

В XVII веке большая часть ойратов перекочевала через Сибирь в нижнее Поволжье; так в России образовалась первая буддийская область — Калмыцкое ханство. Ойраты-калмыки получили статус подданных Российской империи, и впоследствии российские государи не раз использовали их воинское мастерство для усмирения бунтов на Кавказе. Примечательно, что калмыцкие полки воевали под знаменем, на котором была изображена женщина — тибетская защитница по имени Палден Лхамо, что значит Сиятельная Богиня.

Мы не можем сейчас точно сказать, какие именно школы были представлены и какие преобладали среди первых калмыков, но историк Баатр Китинов в книге «Священный Тибет и воинственная степь: буддизм у ойратов (XIII—XVII вв.)" утверждает, что, кроме последователей Гелуг, там были и красношапочные ламы.

В советские годы буддизм, как и другие религии, находился под запретом, и мы не можем ясно проследить историю наших традиций. В 30-е годы ХХ века многие ламы и монахи, независимо от их конфессиональной принадлежности, были расстреляны или сосланы в лагеря, а храмы либо разрушены, либо — как Цугольский дацан в Агинском бурятском округе Читинской области — превращены в воинские казармы.

Во время перестройки буддизм стал возвращаться в Россию — усилиями тибетских и западных лам. Так вернулась и традиция Карма Кагью — этому способствовал Лама Оле Нидал из Дании. Если в России и сохранились представители «старой», дореволюционной Кагью, то достоверно об этом ничего не известно.

— Как ты прокомментируешь нашумевшее недавно в России, особенно в буддийской среде высказывание Далай-ламы о возможном прекращении его дальнейших перерождений и открытая критика Владимира Путина? Как отразится возможное упразднение института Далай-лам на тибетском буддизме в целом?

— Далай-лама — еще и политик, и с этой точки зрения следует расценивать многие его ходы и заявления. В свое время его поддержали США в своей геополитической игре против коммунистического Китая. Мне сложно сказать, какие именно политические потребности сейчас стоят за этими его высказываниями. Далай-ламы правили Тибетом с XVII века до китайского вторжения в 1959 году. После вторжения Далай-лама XIV, как и многие другие буддийские учителя, вынужденно оказался беженцем в Индии — там он возглавил Тибетское правительство в изгнании. Тем самым главная часть его политической функции отпала сама собой. Он уже не правитель страны; он занимается скорее правозащитными и духовными делами. Поэтому мне кажется, что упразднение института Далай-лам, если оно и произойдет, не станет каким-то значительным переворотом в сегодняшнем тибетском буддизме. Ламы продолжат учить, а люди — медитировать, как и раньше.

— Очевидно, что, несмотря на Кармапу — главу школы, организация Карма Кагью Алмазного Пути на Западе создана одним человеком — ламой Оле Нидалом, и ее деятельность вдохновляется и поддерживается в первую очередь его харизмой. Не грозит ли вашим центрам возможное вырождение в центры бизнес-йоги или вообще прекращение их существования после ухода их безусловного лидера? Может быть, готовится преемник, или сам Оле планирует переродиться вновь?

— Так всегда было в истории буддизма: люди с выдающимся духовным постижением и невероятным уровнем энергии приносили Учение Будды в свои культуры и создавали большие организации. В Китай его принесли Кумараджива, Бодхидхарма и другие подвижники; в Тибет — Гуру Ринпоче, Марпа и многие их коллеги; были и яркие персонажи в истории буддизма Бурятии, Тувы и Калмыкии. Ни одна из традиций, созданных этими людьми, не исчезла. От фактора личности зависит многое, но не все. Методы, которые практикуют буддисты, неличностны; постижения тоже неличностны, а главное, в обществе есть большая потребность в буддизме — ведь все это имеет отношения к человеческому уму, раскрывает его потенциал.

— Почему именно лама Оле и его последователи столь неприязненно относятся к исламу, только ли из соображений защиты прав женщин и средневековых преследований буддистов мусульманами? Почему все остальные буддийские школы и течения не придают практически никакого значения этой «проблеме»? Почему вы не сотрудничаете с другими российскими буддийскими школами и организациями, и держитесь, как и они, особняком?

— Высказываясь критически о системах, которые принижают женщин и отрицают свободу совести, Лама Оле выражает свою личную гражданскую позицию, а не какое-либо общебуддийское мнение. Такого мнения не существует: у буддистов нет и не должно быть единомыслия в политических и многих других вопросах, имеющих отношение к мирской жизни. Если я не ошибаюсь, Лама Оле уже неоднократно отвечал на подобные вопросы, и его ответы легко найти. Что же касается «других буддийских организаций», то буддизм изначально существует в виде многих школ и направлений, которые не конкурируют друг с другом, но сотрудничают только в каких-то глобальных, общих внешних делах, например в строительстве буддийского мемориала на Поклонной горе в Москве. А во внутренней жизни у них обычно нет повода объединяться. Они предпочитают «жить своей общиной», практиковать свои медитации и обучать тех, кому близок их подход, вместо того чтобы создавать бюрократические структуры.

— Лама Оле Нидал последовательно формирует культуру «буддизма для мирян». Возможно, именно с этим связаны слухи и домыслы о «слишком свободном» отношении к межполовому общению, традиционному институту брака и т. п. Вот и сейчас, через несколько лет после смерти Ханны, первой жены, лама Оле в 73 года женился во второй раз. Не является ли это, помимо обоюдного решения супругов, продолжением идейного курса ламы на пропаганду и укрепление современного «западного» образа мышления и modus vivendi для буддистов?

— «Буддизм для мирян» начал формироваться с появлением Махаяны, то есть почти 2000 лет назад. Мирянин не удаляется в монастырь, живет полной жизнью и обогащает ее буддийским воззрением и практикой. Однако то, как буддист строит свою семейную жизнь, определяется не Учением, а культурными традициями его региона и рода. В Тибете принято говорить, что «Будда не заглядывает к людям в постель»; здесь никогда не было, например, строгих ограничений относительно того, сколько раз человек может жениться или выходить замуж.

Главное, к чему стремится буддист, — не причинять никому страданий, развивать свой ум и по возможности быть максимально полезным для существ. Все это можно с успехом делать в том браке, какой принят в данной конкретной культуре.

Лама Оле — буддист и потому тоже следует этим принципам. Он посвятил свою жизнь работе для блага своих учеников, и все, что он делает, подчинено этой задаче — помогать людям в их развитии. К счастью для всех нас, на этом пути его поддерживают такие женщины, как его первая жена Ханна, а также Александра, на которой Лама Оле женился осенью 2014 года.

— Институт монашества традиционно считается в буддизме оплотом Дхармы. Между тем, Оле Нидал культивирует лишь светский буддизм. Надежное существование буддизма в тибетском обществе обеспечивалось очень ранним образованием будущей буддийской элиты. В западном мире такого нет и не предвидится. Как быть и что останется от буддизма, лишенного воспроизводства своей элиты?

— В восточных обществах монастыри выполняли, прежде всего, ту же функцию, которую выполняют наши школы и университеты. Современное светское образование прекрасно справляется с задачей просвещения и воспитания элит. Что касается высоких лам Тибета, то они стали таковыми не столько благодаря монастырскому образованию, сколько за счет сильного сочувствия ко всем существам и сосредоточенной медитации под руководством учителя — именно это предлагают сегодня буддийские центры по всему миру.

— Был некоторое время назад замечательный образовательный проект: Институт Кармапы. Даже Академия Наук хотела его поддержать. Но он зачах. Почему? И есть ли в планах его возрождение?

— Насколько я знаю, таких планов нет. Практика показала, что в нашем обществе очень мало востребована такая «школьная», очная форма обучения буддизму, которую трудно сочетать с работой и семейной жизнью.

— Недавно состоялась 4-я международная конференция «БУДДИЗМ ВАДЖРАЯНЫ В РОССИИ: ТРАДИЦИИ И НОВАЦИИ». Расскажи, пожалуйста, подробнее об этом проекте.

— Эти конференции, которые проводятся каждые два года, имеют своей целью расширить поле контактов между буддологами и буддистами различных направлений, объединить их усилия в изучении истории российского буддизма и, я бы сказала, сформировать общее видение того, как буддизм развивается на территории России. Это очень важная задача; в начале ХХ века ее уже с успехом решали наши предшественники: С. Ф. Ольденберг, Ф. И. Щербатской и другие вместе с ведущими буддийскими ламами, такими, как легендарный Агван Доржиев. Одним из результатов этого сотрудничества стало открытие буддийского храма-дацана в Санкт-Петербурге. Кроме того, благодаря их усилиям в Агинском дацане была создана типография, где издавались важнейшие буддийские труды; и даже в послереволюционной России некоторое время проводились буддийские конгрессы и давались тантрические поучения.

— Насколько с одной стороны целесообразно, с другой — плодотворно сотрудничество практикующих буддистов и представителей академической науки, таких как (твой учитель) В. П. Андросов, Е. А. Торчинов, А. В. Парибок? Не становится ли «строго научный» подход субъективным и предвзятым, если ученый, изучающий буддизм (равно как и любой другой религиозный феномен), сам становится буддистом как мировоззренчески, так и на практике?

— Современные профессора, которых вы упомянули, тоже много делают для сближения и сотрудничества буддистов с буддологами. Убеждение, что буддист не может быть буддологом и наоборот, потому что невозможно быть «внутри» темы и одновременно ее объективно исследовать, сформулировал ученый Джузеппе Туччи, и впоследствии это повторяли многие его коллеги и буддийские ламы. Отчасти я с этим согласна. Если нам нужен критический анализ, мы не должны быть только «внутри» темы, это верно. Но если мы хотим по-настоящему понять, о чем говорится в зашифрованном буддийском тексте, мы должны получить посвящение и практиковать, медитировать, обретать опыт. Иначе наши суждения будут продиктованы только нашими и чужими идеями, но не опытом и знанием. Буддийская духовная литература пишется для людей, у которых есть посвящения и опытный наставник. Огромное количество информации в буддизме передается только устно, в текстах ее не найти. Поэтому подлинное понимание смысла всего этого доступно лишь тем, кто встал на путь практики — или нужно быть гением.

— Как ты оцениваешь качество преподаваемых в школах «Основ буддийской культуры»?

— Сейчас сложно делать какие-то выводы, потому что проект только начался. Честно сказать, я с этой идеей в принципе не согласна. Помня себя в детстве и мое отношение к школе, я вполне представляю себе, как на уроках религии дети спят, кидаются друг в друга айфонами, читают под партой что-нибудь запрещенное или просто хихикают. Перефразируя товарища Сухова, религия — дело тонкое. Это тема, я бы сказала, весьма интимная для человека; это его личный выбор, сердечная склонность; здесь нельзя действовать принуждением, иначе мы получим обратный эффект.

— Как буддисты Карма Кагью, так и буддисты иных школ и традиций часто говорят о том, что «буддизм не является религией» и «буддисты не занимаются миссионерством». Тем не менее, буддизм по статусу является в РФ именно конституционной религией. Не боитесь ли вы возможных проблем с властями, настаивая на этой аксиоме, особенно в свете усиливающегося сращивания Церкви и власти, пропаганде русского православия как т.н. «духовной скрепы»? Какими вы видите перспективы буддизма в РФ в целом в этом контексте?

— О «нерелигиозности» буддизма говорят и буддисты, и буддологи, имея в виду отсутствие в нем концепции Творца и творения, а также совет не верить, но проверять все на опыте. Тем не менее, буддизм — это целостный духовный путь, система воззрений и практик, нацеленных на совершенствование ума и тела человека. Именно поэтому он распространился так широко и стал одной из так называемых мировых религий. В мире он представлен традиционно сложившимися институтами и приобрел репутацию религии мирной и сострадательной, со своей глубокой философией, ориентированной на благо всех существ.

Буддисты действительно не миссионерствуют — уважая чужие взгляды, они не отрицают другие религии и не настаивают на своей монополии на истину. Находиться с ними рядом комфортно, и я полагаю, что в такой духовно богатой стране, как Россия, нет и не найдется повода для плохого отношения к буддизму.

При перепечатке данного материала ссылка на рассылку "Буддизм сегодня" и портал Буддизм.ру обязательна.

Редакция рассылки: buddhism.today@gmail.com