Призвание в жизни и миссии одно. В современном христианстве упраздняется деление на священническое или миссионерское призвание и обычное, «мирское», профессиональное. Можно сказать (и это говорят с «праведным» гневом ревнители максимы «каждый баптист - миссионер»), что теперь миссионеров не будет. А можно сказать иначе: миссионерами станут все. Все те, кто переживает на себе чудо измененной жизни, отвечает «да» Богу, а затем живет согласно этому «да», а иногда даже рассказывает об этом «да» и этом Боге.
Призвание в жизни и миссии одно. В современном христианстве упраздняется деление на священническое или миссионерское призвание и обычное, «мирское», профессиональное. Можно сказать (и это говорят с «праведным» гневом ревнители максимы «каждый баптист - миссионер»), что теперь миссионеров не будет. А можно сказать иначе: миссионерами станут все. Все те, кто переживает на себе чудо измененной жизни, отвечает «да» Богу, а затем живет согласно этому «да», а иногда даже рассказывает об этом «да» и этом Боге.
«В Латвии, где я родился и жил до переезда в США, у нас тоже было два языка – русский и государственный, латышский. Было две культуры, не столь разные, конечно, но тем не менее. Поэтому адаптация в США прошла быстро и без особых проблем. Я вообще считаю, что «ностальгия» существует только в пропагандистских программах, призванных показать иммиграцию в США с негативной стороны, а еще в среде тех, кому делать нечего.
«В Латвии, где я родился и жил до переезда в США, у нас тоже было два языка – русский и государственный, латышский. Было две культуры, не столь разные, конечно, но тем не менее. Поэтому адаптация в США прошла быстро и без особых проблем. Я вообще считаю, что «ностальгия» существует только в пропагандистских программах, призванных показать иммиграцию в США с негативной стороны, а еще в среде тех, кому делать нечего.