Наступила Святая Дата – 9 июля – День мученической казни Баба. В это день все верующие читают Скрижаль о Посещении, открытую Бахауллой. Я же в свою очередь хочу поделиться с Вами рассказом о том Дне, 9 июля 1850 года, когда Баб был публично казнен в городе Тебризе.
«Говоря о Бабе, Абдул-Баха сказал:
"Что же касается Баба - да примет Господь мою душу в жертву за Него! - то в молодом возрасте, то есть когда он достиг двадцать пятого года Своей славной жизни, Он явился, чтобы возгласить Свое Дело. ...В одиночку, в условиях, которые трудно вообразить, он утвердил Дело среди персиян, которые известны своим религиозным фанатизмом. Сия великая Душа обладала такой мощью, что под Ее влиянием были потрясены основы религии и морали, подверглись изменению традиции, устои и
обычаи Персии, были установлены новые правила, новые законы, новая религия. Хотя важнейшие государственные лица, почти все духовенство и общественные деятели ополчились против Баба, чтобы погубить и уничтожить Его, Он в одиночку сумел противостоять им и привел в движение всю Персию. Сколь много людей, среди которых были и улемы, и государственные деятели, с радостью пожертвовали жизнью ради Его Дела и не колеблясь приняли венец мучеников."
В 1850 году новый премьер-министр Персии приказал казнить Баба. Его заточили в камеру рядом с тюремным двором, который должен был стать местом Его мученичества. В тот день, казалось, весь Тебриз был охвачен волнением. Люди говорили о том, что близок День Страшного Суда. Никто не мог понять, что происходит. Секретарь Баба рассказывал: "В ту ночь лицо Баба светилось такой радостью, которую никогда прежде я не видел на Его лике. Не обращая внимания на бушевавшие вокруг Него
страсти, Он весело и оживленно беседовал с нами. Казалось, всё, что тяготило его и причиняло Ему страдания, полностью исчезло". Баб поведал, что на следующий день Анис будет вместе с Ним подвергнут мученической смерти.
На следующий день рано утром Баба привели в собрание глав городского духовенства, чтобы духовные власти вынесли Ему смертный приговор, который военные должны были выполнить. Расставаясь со своим секретарем, Баб сказал, что бы тот не признавался в своей Вере, ибо его долг - выжить и поведать о событиях, никому доселе не известных. Их беседу грубо прервал охранник, который велел Бабу замолчать и следовать за ним. Баб сурово упрекнул солдата: "Пока Я не выскажу все, что Мне
угодно, никакая земная сила не заставит Меня умолкнуть. Даже если бы весь мир ополчился против Меня, то и тогда не удалось бы прервать Мою речь, которую Я должен произнести до конца". Тем не менее, охранник не дал им договорить, настояв на своём.
Главы духовенства не осмелились встретиться с Бабом лицом к лицу и заочно подписали Ему смертный приговор. Эта бумага была передана Сам-Хану, командиру отряда, с приказанием немедленно привести приговор в исполнение. Тем временем Сам-Хан пребывал в мучительныхсомнениях, думая о том, следует ли ему выполнять этот приказ, ибо он все сильнее испытывал на себевлияние Пленника. Сам-Хан боялся, что Бог разгневается на него, если он исполнит
этот приказ. Он подошел к Бабу и сказал: "Я христианин и не держу на Тебя зла. Если Твое Дело - Дело Истины, избавь меня от того, чтобы я пролил Твою кровь". "Выполняй данные тебе распоряжения, - ответил Баб, - и, если твое желание искренне, верь, Всемогущий выведет тебя из затруднения". После этого разговора Сам-Хан приказал своим людям вбить гвоздь в один из столбов казармы и привязать к нему 2 веревки. Баба подвесили на гвоздь, а Аниса веревками привязали к Бабу таким образом, что его голова, словно щит,
прикрывала грудь Баба. Как только их привязали, полку, в котором было 750 солдат-армян, выстроившихся в три шеренги по 250 человек, был отдан приказ открыть огонь - все три шеренги должны были стрелять одна вслед за другой. Когда рассеялся дым от выстрелов из тяжелых мушкетов, толпа в изумлении увидела, что Анис жив и невредим, а сам Баб исчез. Начались лихорадочные поиски; наконец, Баба обнаружили в той самой комнате, где Онпровел прошлую ночь, - Он сидел там со Своим секретарем, заканчивая
прерванный разговор. Ни одна пуля Его не задела. "Я закончил Свою беседу, - сказал Он охраннику. - Теперь ты можешь выполнить то, что тебе поручено". Солдат был настолько потрясен, что забыв о своих обязанностях, обратился в бегство.
Сам-хан был также потрясен случившимся. Он отказался выполнять приказ и, рискуя поплатиться жизнью, вместе со своим отрядом покинул место казни.
Привести приговор в исполнение вызвались солдаты-мусульмане. Баба вместе с Анисом вновь привязали к столбу. Когда солдаты готовились дать последний залп, Баб обратился с последними словами к толпе, собравшейся поглазеть на казнь: "Если бы вы верили в Меня, о заблудшее поколение, каждый из вас последовал бы примеру этого юноши, который занимал гораздо более высокое положение, чем большинство из вас, и с радостью пожертвовал бы собой на Моей стезе. Наступит день, когда
вы признаете Меня, но в тот день Меня уже не будет с вами". Отрядубыла дана команда открыть огонь. Мученическая гибель Баба произошла воскресным днем 9 июля 1850 года; Бабу был 31 год.
На следующее утро после казни русский консул привел ко рву, куда были брошены тела Баба и Аниса и который бдительно охранялся, художника, чтобытот зарисовал останки казненных.
На другой день один верующий - преданный последователь Баба - договорился с несколькими товарищами, и они глухой ночью, когда стража спала глубоким сном, перенесли тела на близлежащую шелкопрядильную фабрику, где, наспех соорудив деревянный ящик, они бережно уложили в него тела. Затем они спрятали этот ящик в надежном месте. Охранники, боясь наказания за невыполнение приказа, оправдались перед своим начальником, сказав, что тела растерзали дикие звери.
Бахаулле сообщили, где спрятаны останки Баба. Он тотчас же направил туда Своего брата, что бы тот перевез тело в Тегеран - такова была воля Баба, Он выразил ее в одной из Скрижалей. В Тегеране ящик спрятали в одной из усыпальниц недалеко от города, аоттуда перевезли в другую усыпальницу, поблизости от первой».
Ну, вот пока и всё на сегодня.
Пишите, давайте общаться и делиться всем самым интересным на ваш взгляд.