САЕНТОЛОГИЯ

Джон Атак об основополагающей особенности Саентологии: тысячелетний навык пялиться

Джон Атак — автор книги «Кусочек голубого неба», одной из лучших книг о Роне Хаббарде и Саентологии. Теперь он выпустил в свет новое издание этой книги и по субботам помогает нам разбираться в легендах, мифах и спорных фактах относительно Саентологии, которые вновь и вновь упоминаются в книгах, статьях и в особенности в Интернете.

Сегодня Джон разбирает еще одно фундаментальное понятие кабалы Л. Рона Хаббарда. Давай, Джон …

ДЖОН: Саентологи бы тебя поправили, если бы ты сказал, что во время Тренировочного Упражнения 0 люди пялятся. «Нет, — будут уверять вас, — они конфронтируют». Разница между словами «пялиться» и «конфронтировать» мало что объясняет. Эта разница, похоже, слишком незначительна, чтобы ее можно было выразить.

Что ж, давайте остановимся на «конфронтировать». Участь «конфронтировать» людей, мы совершенствуем свои способности общения и находим наилучший способ помочь человеку почувствовать себя комфортно во время «процессинга». По крайней мере, на этом основана вера в том, что «конфронтирование» имеет смысл.

Правда ли, что люди чувствуют себя свободнее, когда их «конфронтируют»? Какую роль это играет в терапевтическом процессе? Технике «смотреть прямо в глаза» обучают силовые структуры во всем мире. Возможно, Рональд Хаббард усвоил ее во время службы в военном флоте. В Индии XIX века солдат учили «нагонять взглядом страх» на противников. В животном мире пристальный взгляд в глаза означает только одно: ты жертва, и я сейчас тебя съем. На некоторых животных это доминирующее «конфронтирование» действует, словно гипноз. Возможно, именно поэтому кролики замирают в свете фар.

Хотя «конфронтирование» в ходе ТУ 0, возможно, оказывает какое-то воздействие на «преклира», оно также воздействует и на самого конфронтирующего. Пристальный взгляд глаза в глаза, как может рассказать вам всякий, кто пробовал это делать, у подавляющего большинства людей вызывает галлюцинации. Просто посмотрите пристально на стену минут десять, и увидите, как картинка и цвета начнут искажаться. Посидите в темноте молча, и вы услышите шорохи. В обоих случаях ум не хочет работать вхолостую и обогащает получаемую информацию. Нечто очень похожее происходит во время галлюциногенного трипа — только галлюцинации заканчиваются, как только вы отведете взгляд. Если только вы не научитесь удерживать пристальный взгляд благодаря многочасовым упражнениям.

Концентрация внимания издавна применялась для вхождения в измененное состояние сознания. Повторение одного и того же слова — хоть Уордсуортом, хоть кришнаитами — приведет к экстатическому состоянию сознания, которое многие называют блаженством. Пялясь на стену, возможно, вы достигните какого-то буддийского прорыва, но в процессе вам будет ждать множество иллюзий. Гипнотизеры часто используют пристальный взгляд как единственное средство введения в транс. Они с легкостью могут заставить человека повиноваться себе. Особенность ТУ 0 в том, что «одитор» не только вводит «преклира» в напоминающее гипноз состояние, но и сам входит в особое состояние благодаря тому, что пялится (извините, «конфронтирует»).

На то, чтобы разучиться пялиться (давайте в этом случае употребим слово «пялиться»), у меня ушло шесть месяцев. С тех пор мне никогда не хотелось пристально кого-либо разглядывать. Многие люди воспринимают это как угрозу, думают, что вы пытаетесь одержать над ними верх. Кроме того, это сужает твое восприятие окружающей действительности — и в том числе, как ни смешно, даже того, на что ли на кого ты пялишься. Вдобавок, как ни странно, конфронтирование показывает людям, что вы агрессивны, и это, конечно, не способствует расслаблению и желанию вам открыться.

ТУ 0 — эффективная ловушка для всех, кто имеет к нему отношение. Одитор и преклир вместе стремятся к «конечному феномену» «процесса». Имеется в виду осознание или «озарение» (смысл этого понятия любопытным образом меняется), Очень Хорошие Показатели и «плавающая стрелка» на Е-метре. Не знаю, плавает ли стрелка на героине или кокаине, но, вероятно, плавает. Иными словами, человек ощущает сильный наплыв положительных эмоций, поскольку его мозг пропитан дофамином и серотонином. Это состояние кратковременно, оно, как правило, заканчивается в течение нескольких часов. И для многих достижение этих беззаботных, эйфорических мгновений становится самоцелью — они уверены, что в результате приобретут новые знания или сверхъестественные способности. Погруженный в транс верующий переходит с одного этапа на другой, принимая на веру совершенно ложные обещания о ждущих его впереди чудесах. Однако история свидетельствует, что Саентология не приводит к успеху ни на каком жизненном поприще. Гораздо чаще она приводит к предательству и банкротству. Пора перестать пялиться.

— The Underground Bunker, 18.01.2014

к оглавлению

В странном мире Саентологии

Сегодня газета Sunday Independent покажет вам странный и полный тайн внутренний мир Ирландской Саентологической церкви. Эта организация попала в заголовки новостей на прошлой неделе, когда выяснилось, что ее глава Дэвид Мискевидж выступил с нелепым заявлением, будто уменьшением преступлений, связанных с наркотиками, на 85% столица Ирландии обязана «Дублинской миссии». Выступая перед единоверцами на новогоднем собрании, Мискевидж назвал Дублинскую миссию, которая, как говорят, в прошлом году распространила среди общественности 110.230 брошюр, «примером того, как миссии должны укореняться в культурной почве».

Однако эта необычайная работа (о которой дотоле никто и не слыхивал), якобы проделанная церковью, оставила агентства по борьбе с наркоманией и ирландскую полицию в недоумении.

Несмотря на то, что истории, в которых фигурируют наркотики, регулярно появляются в новостях, я тоже впервые услышала об этой самоотверженной деятельности саентологов по очистке наших улиц.

О Саентологии мне было известно лишь то, что писали о некоторых из ее самых известных приверженцев; что она побудила Тома Круза скакать, словно подросток, на диване во время шоу Опры Уинфри; что она способствовала его разводу с Кэти Холмс, матерью его дочери Сури.

Я отправилась в штаб-квартиру Ирландской миссии организации, которая расположена в центре Дублина, на Миддл-Эбби-стрит, над парикмахерской. Я поднялась по скрипучей лестнице и увидела за столом человека, который представился как Виктор. Комната была невзрачна и скудно украшена несколькими цветочными вазами. В тыльной части находились два кабинета поменьше.

Я спросила, как можно стать членом церкви, и Виктор предложил мне сесть в одно из двух кресел перед телевизором, окруженным множеством DVD, рассказывающих об этой религии. Виктор уже собирался показать мне один из этих дисков, когда я спросила про тест анализа личности, бесплатно пройти который саентологи предлагают всем.

Я села в кресло, и Виктор объяснил мне, как заполнить тест. Мне понадобилось примерно 25 минут, чтобы ответить на 200 вопросов. Вопросы были на одних листах, ответы на других. Можно было дать один из трех ответов: да, нет, возможно.

Вопросы были нелепые, личные и довольно неудобные — они явно были задуманы с целью расшифровать каждую сторону моей личности. «Согласились бы Вы на „строгую дисциплину“?»; «Помешает ли Вам охотиться или ловить рыбу мысль о причинении боли дичи (птицам), маленьким животным или рыбам?»; «Часто ли Вы улыбаетесь?» Мне было очень неудобно отвечать на эти вопросы.

Заполнив бланк теста, я вернулась в главную комнату и протянула свои ответы Виктору, который удалился, чтобы их изучить. Он предложил мне в его отсутствие посмотреть видео, в котором снова и снова говорилось, что наркотики — это плохо, родители — это хорошо, а зубы нужно чистить.

Все время, пока я находилась в офисе, у меня было ощущение, что за мной следят.

Когда меня отвели в отдельный кабинет, чтобы обсудить мои ответы, я очень волновалась. Виктор расспрашивал меня о моих намерениях: о том, какой аспект Саентологии меня больше всего привлекает; где я живу; где я училась и где работаю. Чем более личными становились вопросы, тем больше я нервничала. На всякий случай, у меня на коленях лежал телефон с набранным номером подруги, и я была готова нажать на кнопку вызова.

После сеанса Виктор рассыпался в похвалах моей личности, основываясь на своем толковании моих ответов. Лучше мне от этого не стало. Я извинилась и попросила разрешения уйти.

Мне хотелось посмотреть на результаты теста, которые находились на отдельной странице вопросника, которую мне не показали. Виктор сказал, что результаты теста останутся у них «по техническим причинам». Потом он проводил меня в приемную и вручил мне какие-то публикации, которые обещали мне, что Саентология сделает меня лучше и уравновешеннее.

Когда я уходила, в приемной находились еще два члена Дублинской миссии. Я сразу узнала в одном из них Гера Коллинза, руководителя миссии. Атмосфера была жутковатая; казалось, все избегали смотреть мне в глаза. Я пыталась украдкой разглядывать их, пока шла через комнату, но у меня возникло ощущение, что моему уходу рады. Возможно, они почувствовали что-то неладное и узнали, что я журналист, но мне не хотелось задерживаться, чтобы это выяснить.

Мое краткое знакомство с Саентологией завершилось. Сегодня утром я снова пойду на мессу.

— Irish Independent, 19.01.2014

к оглавлению

Тяжкие преступления и проступки: Джефферсон Хоукинс о странностях уголовного кодекса Саентологии

Некогда Джефферсон Хоукинс был ведущим специалистом Саентологической церкви по маркетингу и помог ей добиться наибольших результатов с помощью знаменитых телевизионных рекламных роликов «с вулканом» в 1980-х годах. Он поведал историю о том, как пришел в организацию и ушел оттуда, в замечательных книгах «Поддельные мечты» (Counterfeit Dreams) и «Уход из Саентологии» (Leaving Scientology), а сегодня он поможет нам понять вывернутый наизнанку мир Саентологической этики.

Мы с нетерпением ждали сегодняшнего эпизода нашей беседы, Джефф. Понятие справедливости в Саентологии тоже выглядит странно.

ДЖЕФФЕРСОН: Мы уже приближаемся к концу книги «Введение в Саентологическую этику». На этой неделе мы поговорим о главе 12. Она называется «Кодексы Саентологического правосудия и их применение». Основную часть главы составляют очень длинные списки поступков, которые в Саентологии считаются предосудительными.

В каком-то смысле, мы вернулись к началу. Если вспомнить первые главы книги, в них Хаббард убеждал нас, что старые определения этики неверны, и что до сих пор изучение этого предмета порождало только путаницу и отчаяние. Единственное решение, настаивает он, — изучить саентологические принципы определения «этичных» и «неэтичных» поступков. И вот, в этой главе мы находим подробный перечень поступков, которые в Саентологии считаются нарушениями этики. Это дает нам очень интересную перспективу на то, что в мире Саентологии считается самым серьезным преступлением.

ОРТЕГА: Расскажи нам об этом.

ДЖЕФФЕРСОН: Всем, кто хочет получить полное представление, следует прочесть эти списки от начала до конца. В них в буквальном смысле сотни нарушений, и это увлекательная возможность заглянуть в сознание саентологов. Существуют четыре категории: «Ошибки», «Проступки», «Преступления» и «Тяжкие преступления» — они также именуются «подавляющими действиями».

«Ошибки», как сообщает нас Хаббард, — это…

…незначительные упущения или погрешности, допущенные ненамеренно. К ним относятся:

• Оплошности в одитинге.
• Незначительные искажения технологии или оргполитики.
• Маленькие ошибки при супервизировании.
• Незначительные ошибки или упущения в исполнении обязанностей.
• Административные ошибки или упущения, которые не приводят к финансовым потерям или потере статуса начальника или его репутации.

ОРТЕГА: Иными словами, пока ты не теряешь деньги, все в порядке.

ДЖЕФФЕРСОН: И пока ты не подводишь начальника. Эти темы снова и снова повторяются в списках. Лучше не терять деньги и не вредить репутации начальников!

Следующий уровень — «Проступки». Если в качестве примеров ошибок Хаббард перечислил пять вещей, то список проступков включает в себя 47 пунктов. Начинается он так:

• Неподчинение.
• Невежливость и несоблюдение субординации.
• Ошибки, приводящие к финансовой потере или потере потока публики.
• Действия или бездействия, приводящие к потере статуса начальника или к его наказанию.

И еще 43 пункта в том же духе.

Сразу бросается в глаза, что в этих списках Хаббард мешает в одну кучу несколько разных вещей: уголовный кодекс, нравственный кодекс и кодекс профессиональной и деловой этики. Он использует уголовную лексику (проступок, преступление), но многие перечисленные моменты касаются повседневных аспектов управления организацией, что характерно для кодекса профессиональной и деловой этики. Однако в настоящем кодексе профессиональной этики этичное поведение обычно формулируется применительно к клиентам, о которых в списках Хаббарда нет ни слова. В саентологической организации, которая представляет собой весьма иерархическую, авторитарную структуру, «этичное поведение» не имеет отношения к честному или правильному обращению с клиентами. Оно связано исключительно с исполнением приказаний и хождением по струнке. Такие моменты, как неподчинение приказам, неповиновение или неисполнение своих обязанностей считаются более серьезными нарушениями. Невежливость по отношению к начальнику, например, называется «проступком». Невежливость по отношению к клиентам даже не упоминается.

ОРТЕГА: Проступок — сильное слово для описания невежливости. Обычно в американской практике проступками называют такие вещи, как мелкая кража, вандализм, публичное употребление наркотиков или алкоголя, нападение без отягчающих обстоятельств, нарушение общественного порядка и т. п. Что же Саентология расценивает как преступление?

ДЖЕФФЕРСОН: Список «преступлений» еще больше, 83 пункта. Он включает в себя такие моменты:

• Неисполнение срочных и жизненно важных приказов, когда это приводит к ухудшению репутации в глазах публики.
• Создание ситуации, когда Саентология или саентологи подвергаются риску.
• Получение одитинга, будучи потенциальным источником неприятностей.
• Кража.
• Нанесение увечий.
• Подталкивание к нарушению субординации.
• Подстрекательство на местном уровне к мятежу против руководителя.
• Распространение слухов, вредящих вышестоящим по должности саентологам.
• Отказ поддержать дисциплину.
• Перегрузка руководителя работой из-за пренебрежения своими обязанностями.

И вновь мы видим акцент на проступках против организации или руководителей, а не нечестном или грубом обращении с сотрудниками или клиентами. Все сводится к тому, чтобы удержать людей в повиновении и защитить организацию. Итак, это более серьезные проступки, но не самые тяжелые — последние именуются Тяжкими Преступлениями или Подавляющими Действиями.

ОРТЕГА: За такие вещи вас могут объявить ПЛ! Расскажи нам о них .

ДЖЕФФЕРСОН: Полный список включается в себя 129 пунктов — все, что может привести к объявлению вас ПЛ. Интересно, что с течением времени этот список увеличивался в размерах. Хаббард объявлял тот или иной проступок Тяжким Преступлением, и его вносили в список. Однажды он заявил, что нарушение десяти пунктов, перечисленных в директивном письме «Сохранение действенности Саентологии», — это тяжкое преступление. Но один из этих пунктов — «знать, что она [технология] правильна». Получается, если ты не знаешь, что саентологическая технология правильна, ты тем самым виновен в подавляющем действии! Подобным же образом в список попало много странных вещей. Например, если Супервайзор Курса не проводит утром перекличку своих студентов, теперь это считается тяжким преступлением. Если ты пропустишь слово, которое не понимаешь, это тяжкое преступление.

ОРТЕГА: Неслабый список. Но разве он не включает в себя и такие вещи, как критика Саентологии? Обычно людей объявляют ПЛ именно за это.

ДЖЕФФЕРСОН: Да, в этом списке много подобных пунктов:

• Публичное отречение от Саентологии или саентологов, находящихся на хорошем счету в саентологических организациях.
• Публичные заявления против Саентологии или саентологов, кроме тех, которые были сделаны на созванных должным образом комитетах по расследованиям.
• Дача враждебных показаний в ходе официальных расследований Саентологии с целью подавить ее.
• Подача гражданского иска против какой-либо саентологической организации или саентолога…
• Требование полного или частичного возвращения пожертвований…
• Написание антисаентологических писем в прессу или передача прессе данных, направленных против Саентологии или саентологов.
• Бездействие, когда нужно уладить ситуацию с человеком, очевидно виновным в подавляющих действиях, либо отречься от него и разорвать отношения с ним.

И так далее. Таким образом, самые тяжкие и серьезные «преступления» в Саентологии — это уход из организации, критика в ее адрес, дача показаний против нее в ходе любого расследования, подача иска против организации и т. п. Думаю, всем очевидно, что этот «этический кодекс» весьма и весьма своекорыстен. Его цель — защитить организацию от разоблачений со стороны посторонних или бывших членов. Перед нами возникает образ организации, которой есть, что скрывать.

Как я уже упоминал выше, эти списки считаются «правовыми кодексами» Саентологии, но в действительности представляют собой смешение нескольких разных вещей: уголовного кодекса, общего нравственного кодекса и профессионального кодекса организации или вида деятельности. И в действительности Саентологический кодекс не дотягивает ни до одного из названных документов. Как уголовный кодекс он использует соответствующую терминологию (проступок, преступление), но не включает в себя многие вещи, попадающие в эти категории — убийство, изнасилование, вымогательство, мошенничество, разбойное нападение, — а также прямо запрещает сообщать о каких-либо преступных деяниях внешним властям. Как нравственный кодекс он совершенно не дает нравственных ориентиров. Как кодекс профессиональной этики он всеми силами защищает организацию и ее руководство, но никоим образом не защищает сотрудников и клиентов, хотя именно последнее обычно является целью кодекса профессиональной этики.

Интересно взглянуть и на то, что в этих списках отсутствует. Вот выборочный список проступков, которые явно отсутствуют в составленных Хаббардом перечнях, однако, с учетом истории организации, должны бы присутствовать в любом реальном списке преступлений:

• Намеренное введение общественности в заблуждение.
• Ложь членам организации, общественности или прессе.
• Сокрытие преступлений, совершенных организацией.
• Недонесение властям о преступлениях, совершенных членами организации.
• Переложение вины за ошибки организации на окружающих.
• Незаконное снятие денег с кредитных карт без авторизации.
• Разрушение семей.
• Понуждение или принуждение женщин к совершению абортов.
• Предоставление некачественных услуг.
• Насилие над подчиненными.
• Пренебрежение здоровьем сотрудников.
• Принуждение сотрудников к сверхурочной работе и лишение их сна или пищи.

И так далее. Думаю, читатели могут значительно дополнить этот список.

ОРТЕГА: Вот это хороший список.

к оглавлению

Омский суд признал запрещенной книгу Левашова «Возможности разума»

Как сообщает прокуратура Омской области, Центральный райсуд постановил внести труд академика и публициста  Николая Левашова в список экстремистских материалов. Как ранее сообщал портал Om1.ru, проверка материалов проходила с участием управления ФСБ по Омской области.

В содержании сборника усмотрели запрещенную к распространению информацию экстремистской направленности. В частности, при анализе текста, проведенного лингвистическими экспертами и психологами ОмГУ имени Ф.М. Достоевского, выяснилось, что некоторые положения статей Левашова призывают к асоциальному, агрессивному и деструктивному поведению — в том числе по отношению к представителям некоторых наций, религий, политических течений и органов власти. Автор заявил о том, что их деятельность негативно влияет на российское население.

Также в сборнике выстроено националистическое представление о превосходстве представителей одних рас и национальностей над другими, а такая точка зерния идет в разрез мировыми правовыми принципами.

На заседании суда присутствовал наследник умершего в 2012 Николая Левашова, который попытался обжаловать решение суда в апелляционном порядке. Судебная коллегия по гражданским делам Омского областного суда оставила решение суда первой инстанции без изменения, а апелляционную жалобу — без удовлетворения.

Сейчас же Минюст РФ включил сборник статей «Возможности разума» в Федеральный список экстремистских материалов.

Справка:

Николай Левашов — российский писатель и публицист, автор оккультного учения, согласно которому он сам являлся сыном божества в телесной оболочке. Левашов появлялся на телевидении, где пропагандировал свои убеждения и рассказывал о своих сверхъестественных способностях. В частности, по его словам, он мог силой мысли организовать DDoS-атаку, разговаривать с дельфинами, исцелять неизлечимые болезни, усилием разума останавливать стихийные бедствия и многое другое. Николая Левашова считали основателем деструктивных религиозных сект. Он скончался в июне 2012 года от остановки сердца.

к оглавлению

АТЕИЗМ

Атеистическое меньшинство

Атеизм сегодня, как известно, не в почете, и данные недавнего опроса это лишний раз подтверждают: только четверть респондентов (26%) полагают, что религиозные и атеистические взгляды пользуются в российском обществе равным уважением, тогда как половина (50%) – что большим уважением пользуются взгляды религиозные. Оригиналов, заявляющих, что сейчас более уважаемы атеистические взгляды, совсем немного: 2%, прочие с ответом затрудняются.

При этом атеистическое меньшинство продолжает сокращаться: если в 2007 году причисляли себя к атеистам 17% респондентов, а к верующим – 70%, то в 2013-м – уже 13 и 77% соответственно. Сократилось и число «агностиков»: если 6 лет назад 13% опрошенных затруднялись ответить на этот вопрос, то сейчас – только 10%.

Однако означает ли это, что атеизм как система взглядов вызывает массовое неприятие, а немногочисленные атеисты воспринимаются большинством с настороженностью и недоумением, как это было в России столетие с лишним назад, «до исторического материализма»? Судя по результатам опроса, дело обстоит совершенно иначе.

Вопрос об атеизме был задан респондентам в следующей редакции: «Атеизм – это система взглядов, основанная на отрицании существования Бога и религиозных представлений о мире. вы лично относитесь к атеизму (как к системе взглядов) положительно, отрицательно или безразлично?»Оговоримся: мы были вынуждены расшифровывать в вопросе смысл понятия не только потому, что в противном случае респонденты могли бы трактовать его по-разному, но и потому, что многим из них оно вообще незнакомо: 20% опрошенных, по их словам, впервые услышали слово «атеизм» в ходе опроса. Причем и среди представителей старшего поколения (более 60 лет) о незнакомстве с данным термином сообщили 21% респондентов. Разумеется, в действительности вообще не слышать его люди этого поколения не могли (уж как минимум – с прилагательным «научный»). Но забыли – и, видимо, неслучайно.

О положительном отношении к атеизму заявили 9% опрошенных, об отрицательном – 20%. Подавляющее же большинство респондентов либо сказали, что относятся к нему безразлично (61%), либо затруднились с ответом. Причем за последние годы заметно сократились как доля симпатизирующих атеизму, так и доля испытывающих антипатию к этой системе взглядов (в 2007 г. – 12 и 27% соответственно), а число заявляющих о безразличии – выросло (было – 52%).

Любопытно, что только 35% респондентов, называющих себя атеистами, выражают положительное отношение к атеизму (в 2007 г. – столько же), остальные же по преимуществу говорят о безразличии к нему – иначе говоря, явно не воспринимают свое неверие как значимое основание идентичности, мировоззренческий стержень, принципиальную позицию, субъективно важную ценность. Их атеизм, надо полагать, весьма поверхностен.

Но еще любопытнее то, что только 24% верующих (среди последних 89% называют себя православными, 7% – мусульманами, остальные же – приверженцы других религий и люди, не сумевшие определить свое вероисповедание) заявили об отрицательном отношении к атеизму, причем за последние 6 лет этот показатель снизился в полтора раза (было – 36%). А между тем, именно в эти годы критика (равно как и ругань) в адрес атеизма и атеистов в публичном пространстве стала чрезвычайно распространенной и местами ритуальной – и в контексте обсуждения темы «оскорбления чувств верующих», и в контексте дискуссий по поводу введения в школе курса «Основ религиозных культур и светской этики», и во многих иных контекстах. Причем, как уже сказано, доля считающих себя атеистами при этом продолжает сокращаться.

Такое смягчение позиции верующих по отношению к атеизму выглядит, конечно, несколько странно. Мне кажется, что дело тут во всепобеждающей ностальгии по атрибутам советской эпохи, симптомы усиления которой столь явственно видны любому непредвзятому наблюдателю. А атеизм «как система взглядов» – безусловно, один из самых значимых атрибутов того времени. И что же делать нашему респонденту, который совершенно искренне считает себя православным или мусульманином, но вместе с тем с ностальгией вспоминает о времени, когда атеизм почитался единственно верным мировоззрением, да и сам он, скорее всего, был атеистом? Можно, конечно, вытеснить это противоречие куда-то на периферию сознания – разум хитер, и, как мы видели, каждый пятый из тех, кому за 60, этого опасного слова вообще никогда «не слышал». Но когда вопрос ставится ребром, конфликт между ностальгией по советскому и религиозной самоидентификацией чаще всего разрешается посредством бегства в индифферентизм – и вот большинство верующих заявляют о безразличном отношении к атеизму. А 5% верующих, кстати, и вовсе говорят, что относятся к нему положительно, несмотря на предварительные пояснения, что эта система взглядов «отрицает существование Бога и религиозных представлений о мире».

Независимо от того, верна ли предложенная гипотеза, нельзя не заметить, что такое отношение большинства верующих к атеизму как системе взглядов дает основания сомневаться в глубине и устойчивости религиозных убеждений этого большинства – подобно тому, как приведенные выше данные порождают сомнения в глубине атеистических убеждений атеистов.

Результаты опроса свидетельствует о росте толерантности не только в отношении атеизма как мировоззрения, но и в отношении атеистов: если в 2007 г. их осуждали 7% россиян, то сейчас – 4% (или 5% верующих – вопрос об отношении к атеистам задавался, естественно, только им, 88% верующих заявили, что относятся к атеистам без осуждения). Отметим, что повышенную нетерпимость к атеистам демонстрируют москвичи: в столице их осуждают 11% опрошенных.

Было бы, впрочем, не совсем корректно утверждать, что определенную неприязнь или, по крайней мере, предубеждение в отношении атеистов испытывают только те 5% верующих, которые заявили об осуждении в адрес последних: все-таки «осуждать» – это довольно сильное слово. И уж как минимум от тех 7% верующих, которые затруднились ответить на данный вопрос, можно ожидать некоторой настороженности по отношению к атеистам.

Обратимся к ответам респондентов на открытый вопрос о том, какие люди в наше время чаще всего бывают атеистами (так или иначе ответили на него 56% опрошенных), – они любопытны сами по себе, и кроме того, по ним можно в какой-то мере судить об отношении респондентов к этой категории граждан.

Однако подавляющее большинство ответов не несут выраженной эмоциональной нагрузки. Многие пытаются связать склонность к атеизму с принадлежностью к той или иной возрастной когорте: 8% опрошенных говорят, что атеистами чаще всего бывают люди молодые, 7% – что пожилые, воспитанные в советское время.

Сразу оговоримся: и те, и другие неправы. Доли атеистов в разных возрастных когортах практически одинаковы. Добавим, что склонность к атеизму практически не зависит от уровня доходов граждан и мало зависит от их места жительства (атеистов немного меньше в Москве и селах – 9 и 10% соответственно, в малых, средних, крупных городах и мегаполисах – от 13 до 17%), а также от образования (среди обладателей вузовских дипломов – 16%, среди прочих – 12%). По настоящему значим только один социально-демографический параметр – гендерный, хотя почти никто из респондентов на него и не указал: атеистами считают себя 19% мужчин и 8% женщин, верующими – 68 и 85% соответственно. Иначе говоря, среди мужчин соотношение атеистов и верующих – 1:3,5, а среди женщин – 1:10.

Вернемся, однако, к субъективным представлениям респондентов о составе атеистического меньшинства. Довольно многие фактически уходят от ответа, сообщая, что атеистом «всякий может быть» (в таком духе высказались 7% опрошенных), впадая в тавтологию («те, кто не верит в Бога» – 5% подобных ответов) или ссылаясь на фактор воспитания («кого с детства так воспитали» – 3%).

Нередко звучит тема образования: одни респонденты – их больше (5%) – считают, что атеистами чаще бывают люди «образованные, не поддающиеся влиянию», «грамотные, думающие», «ученые», другие (2%) – что «невежды» «малознающие люди», «безграмотные, которые не хотят ничего понимать».

Любопытно, что по мнению 4% респондентов, атеистами чаще всего бывают люди, разочарованные в жизни: «потерянные люди», «неудачники», «пережившие драму», «у кого не получилось ничего», «кто попал в безвыходное положение», «обиженные, с трудной судьбой». Не так ли в прежние времена атеистическая пропаганда объясняла живучесть «религиозных предрассудков»?

Вместе с тем, в части высказываний содержится однозначное неприятие атеистов. Одни обвиняют их в бездушии и эгоизме («безразличные ко всему», «равнодушные, бездуховные», «черствые», «эгоисты», «которым всё до лампочки» – 2%), другие – приписывают иные пороки либо просто ругаются («жестокие», «жадные», «кто работать не хочет», «без флага, без родины», «сволочи» – 3%), третьи полагают, что атеистами чаще всего бывают«алкаши и наркоманы» (1%), четвертые – что «жулики», «преступники», «бандиты и воры» (1%).

Кроме того, некоторые полагают, что к атеистам чаще принадлежат«богатые», «очень обеспеченные», «люди с достатком» (3%), а также«чиновники», «политики», «депутаты» (1%). Не будем утверждать, что за этими репликами всегда скрывается осуждение…

Но в целом данные позволяют предполагать, что доля в той или иной мере негативно относящихся к атеистам составляет никак не более 8–10% российских граждан (при том что осуждают их, как мы видели, 4% опрошенных).

Об этом же свидетельствует распределение мнений на следующий вопрос:«Как Вам кажется, атеисты, кроме своих взглядов на религию, чем-нибудь отличаются от верующих? И если да, то чем?» По мнению трех четвертей опрошенных (75%), никаких отличий нет, и еще 10% затруднились ответить или сформулировать, в чем состоят отличия. А среди ответивших примерно половина дали атеистам либо оценочно нейтральные определения («взглядами на жизнь», «моральными качествами», «отношением к людям», «складом характера» – 5%), либо даже позитивно окрашенные: «более раскрепощенные», «уверенные в себе», «меньше комплексов» (1%), «они немножко умнее», «трезвым взглядом на жизнь», «у них есть любопытство» (1%).

Что же касается определенно негативных черт, характерных, по мнению части опрошенных, для атеистов, то это жесткость, склонность к агрессии («большей злостью», «они более жесткие, менее участливые», «более агрессивные», «верующие люди добрее» – 2%), наглость и аморализм («более распущенные», «хамят, пьют, дерутся, воруют», «меньше морали», «они пофигисты, нигилисты», «циники» – 2%), а также равнодушие (1%) и алчность (1%).

Как видим, «порядок цифр» не меняется и при такой постановке вопроса. При этом, разумеется, интенсивность неприятия атеистов разнится очень ощутимо: от «люди, которые не совсем разобрались в этой жизни», до «у них свои, нечеловеческие понятия».

Стоит отметить, что в повседневной жизни россияне редко дискутируют по вопросам веры и неверия. Согласно данным опроса, 17% верующих когда-либо спорили с атеистами и пытались убедить их в своей правоте, но лишь 2% участвовали в таких спорах часто, а 15% – редко. Подавляющему же большинству верующих – 79% – никогда не доводилось участвовать в полемике такого рода. Атеисты чаще попадали в такие ситуации (4% из них спорили с верующими часто, 21% – редко, 70% – не спорили никогда), что объясняется, впрочем, не их повышенной предрасположенностью к мировоззренческим дискуссиям, а «соотношением сил»: атеистов неизмеримо меньше, и они гораздо чаще соприкасаются с верующими, чем верующие – с атеистами. Так, только 2% верующих заявляют, что среди их знакомых, друзей, родственников преобладают атеисты, тогда как 17% атеистов живут в окружении верующих.

Почти все представители атеистического меньшинства (95%) уверяют, что при общении с человеком для них неважно, верующим или атеистом является последний (важно это лишь для 2% из них). Такую же позицию занимает и подавляющее большинство верующих – 79%. Правда, для 14% верующих это важно. Для одних, по-видимому, в силу предубеждений против атеистов, для других – потому, что в общении с единоверцами они рассчитывают на большее взаимопонимание.

Но в целом, как определенно следует из приведенных данных, в повседневной жизни наших сограждан столкновения религиозного и атеистического мировоззрений случаются нечасто – несмотря на накал страстей в публичной сфере и все эксцессы последних лет. Хотелось бы видеть в этом признаки освоения конституционного принципа свободы совести и высокого уровня взаимной толерантности, а не признаки поверхностности как религиозных убеждений большинства, так и атеистических убеждений меньшинства. Впрочем, эти интерпретации друг друга не исключают.

Так или иначе, чувства верующих, равно как и чувства атеистов, оказываются затронуты довольно редко: 4% православных и 6% мусульман заявляют, что их иногда оскорбляют, обижают в связи с их религиозной принадлежностью либо они подвергаются притеснениям по религиозному признаку. Атеисты испытывают такие обиды и притеснения в связи со своими атеистическими убеждениями несколько чаще, чем православные: это случается с 6% из них. Но учтем: отвечая на этот вопрос, респонденты, скорее всего, имели в виду не только моральные травмы, нанесенные им в непосредственном общении, но и наиболее чувствительные для них отголоски конфронтации в публичной сфере.

Тут, впрочем, стоит сделать небольшое отступление. В июле 2012 г. в ходе одного из опросов 11% православных (по самоопределению, как и сейчас) заявили, что им доводилось встречать произведения искусства, которые оскорбляли их религиозные чувства, и практически столько же, 12%, – что они в повседневной жизни сталкивались с ситуациями, когда их религиозные чувства были оскорблены. Сейчас доля признающих, что их оскорбляли в связи с их религиозной принадлежностью – втрое меньше (4%). И дело тут не во времени, прошедшем между опросами, а в довольно тонком различии вопросов: одно дело – сказать, что нечто оскорбляет мои религиозные чувства, и другое – что я подвергся оскорблению в связи с моей религиозной принадлежностью. В первом случае звучит по сути оценочное суждение (оцениваются произведения искусства или ситуации повседневной жизни – с точки зрения их совместимости или несовместимости с религиозными представлениями и, возможно, эмоциями респондента), во втором – акцент переносится на его собственное переживание: его спрашивают об обиде, принятой близко к сердцу, о действительно испытанной моральной травме. И, пожалуй, об оскорблении чувств вернее свидетельствуют ответы на подобные вопросы.

Но вернемся к результатам нынешнего опроса. Они определенно свидетельствуют о том, что ни пропасти, ни даже сколько-нибудь глубокой трещины между верующими и атеистами на уровне повседневной жизни не видно, что баталии в публичной сфере (пока?) не привели к реальному размежеванию общества по этому основанию. Верующие, составляющие сегодня подавляющее большинство, как правило, вполне толерантны к атеистическому меньшинству – примерно так же, как несколько десятилетий назад составлявшие тогда большинство атеисты были толерантны к меньшинству религиозному. Что, в общем-то, неудивительно: по большей части это те же самые люди.