Она
не обладала внешностью секс-бомбы, ее не раскручивали ведущие
продюсеры, честно говоря, и голос у нее был далеко не выдающийся, а тем
не менее все мужское население страны сходило по Клавдии Шульженко с
ума…
«Возьмите меня!»
Дочка простых служащих Харьковской железной дороги обожала все яркое и
праздничное. Даже в очереди за хлебом стояла, пританцовывая, мурлыча
песенки под нос и воображая себя не иначе как на балу. И на сцену юная
Клавдия решила пойти потому, что это было единственное место в
советской действительности 20-х годов, где женщины надевали красивые
платья, делали замысловатые прически и принимали цветы и комплименты.
Едва окончив школу, она отправилась к главному режиссеру местного
драматического театра и заявила: «Возьмите меня на работу!» «Что же вы
умеете, деточка?!» - спросил ошеломленный главреж. «Все! -
жизнерадостно воскликнула она в ответ, - Но лучше всего петь и
танцевать!» И не дожидаясь дальнейших расспросов, впорхнула на
подмостки и продемонстрировала. Так 17-летнюю девчонку приняли в
профессиональную труппу.
Однако неожиданно выяснилось, что жизнь провинциальной актрисы
совсем не похожа на вечный праздник, скорее на каторжный труд: утром -
репетиция, вечером - спектакль, в обеденный перерыв - выступления на
открытых эстрадных площадках в парках и в рабочих клубах, по выходным –
уроки вокала в консерватории, вместо отпуска – гастроли по городам и
весям. Спеть вместо примы за сценой - Шульженко, сплясать перед
колхозниками - кто же еще? Ни одной по-настоящему серьезной,
драматической роли начинающей актрисе не доставалось.
В поисках себя
Впрочем, Клавдия и не претендовала, практически сразу поняв: ее
призвание - не леди Макбет и не комиссарша в кожаной тужурке, а простая
русская женщина,
раскрывающая душу не через пафосные монологи, а благодаря песне.
Сыграть песню – до такого еще никто на советской сцене не додумался,
это было открытие Клавдии Шульженко. Когда эта с виду ничем не
примечательная женщина начинала петь, она волшебным образом
преображалась. Нет, не превращалась в королеву красоты, а становилась
просто очень близким, родным именно тебе человеком - сестрой,
подружкой, возлюбленной, матерью.
При этом Шульженко простых путей не искала, за дешевой популярностью не
гонялась: ни слезливой пошлости, ни ура-патриотизма в ее репертуаре
нет. В поисках по-настоящему красивой песни она могла изъездить вдоль и
поперек всю глубинку (и с эстрады впервые прозвучала «Распрягайте,
хлопцы, коней»), или до изнеможения часами репетировать, пробуя себя в
новомодном джазе (можете представить себе джазовую интерпретацию
«Тачанки»?), или спорить до хрипоты с композитором, по сто раз
переделывая уже казалось бы совершенную мелодию (так появилась
знаменитая «Дружба» («Когда простым и нежным взором...»). Не менее
тщательно Клавдия продумывала каждый жест, сопровождающий исполнение
каждой конкретной песни, поворот головы, улыбку... А ночами
перекраивала старые платья: новый образ требовал нового концертного
наряда...
Результат всех усилий не заставил себя ждать: чтобы она ни исполнила,
народ подхватывал мгновенно, на ее концертах неизменно был аншлаг, за
пластинками выстраивались очереди. А у двери комнатушки в коммуналке в
Ленинграде, куда она вскоре переехала, всегда лежал букет цветов и
толстая пачка писем от поклонников,
среди которых обязательно была открытка с инициалами «Г.Е.». Кто этот
верный рыцарь, Шульженко не знала, но его постоянство вдохновляло ее,
придавало сил и терпения на непроторенной дорожке актрисы-певицы...
Замужем за куплетистом
Сама восходящая звезда советской эстрады отдала руку и сердце поэту
Илье Григорьеву. Только вот официально зарегистрировать отношения было
некогда: Шульженко просто пропадала на гастролях. Как-то в поезде
познакомилась с популярным в те годы куплетистом Владимиром Коралли,
всего-то и посмеялась над его одесскими шутками, ну пококетничала
чуть-чуть, а он возьми и заявись на бракосочетание с пистолетом в руке,
не в шутку, а всерьез требуя взаимности на свои чувства. Перепуганный
жених исчез за горизонтом, но невеста в тот день все же вышла замуж -
за Коралли. Это потом в артистических кругах появится эпиграмма на
певицу: «За что вас боги покарали, у всех мужья, у вас - Коралли», а
тогда она просто не смогла устоять перед силой его обаяния и
красноречия...
Почти одновременно у творческой четы Шульженко-Коралли появились на
свет сразу два чада - сын Игорь и собственный джаз-оркестр. И еще
неизвестно, кому отдавалось больше времени и внимания. Коралли оказался
успешным, говоря современным языком, продюсером. Оркестр выступал на
лучших площадках страны, супругам даже удалось переехать из
ленинградской коммуналки в отдельную квартиру в Москве. Когда началась
война, они вполне могли остаться в столице или эвакуироваться в более
безопасное место, но Клавдия Ивановна посчитала своим долгом
отправиться на фронт. Она была убеждена, что песня нужна для победы не
меньше, чем танки и винтовки.
Вместе со своим оркестром певица дала 500 концертов только для
ленинградских блокадников, а уж на передовой не найти было бойца,
который не подпел бы ей «Синий платочек». Как и все участники фронтовых
бригад, Клавдия Ивановна выступала в военной форме, пока кто-то из
солдат робко не попросил ее надеть концертное платье: «Так хочется
полюбоваться на Женщину,
как в мирное время, а не видеть перед собой еще одного товарища по
оружию...» Так простое женское платье стало своеобразным символом веры
в победу, и во время очередной бомбежки она первый делом спасала
чемодан с нарядами, прижимая его к груди, причитала: «Только не в
платья, только не в платья!»
Война закончилась, многие женщины оплакивали мужей, не вернувшихся с
полей сражений. Потеряла любимого и Клавдия Шульженко. Только Коралли
ушел не из жизни, а из ее жизни. К 19-летней танцовщице из мюзик-холла.
Любимица всего советского народа оказалась в одиночестве. Ей казалось,
что жизнь кончена. Любимый мужчина не только бросил ее, он еще разменял
их квартиру, и она – заслуженная артистка РСФСР - снова оказалась в
коммуналке. Мало того, уход Коралли означал и серьезные проблемы в
карьере: отныне Шульженко пришлось начинать сольную карьеру, без
поддержки собственного оркестра и личного художественного и финансового
руководителя. И хотя первый раз в жизни петь ей совсем не хотелось,
пришлось готовить новую программу, искать аккомпаниаторов,
договариваться о концертах.
Ее от природы легкий, жизнерадостный характер резко изменился к
худшему. Директор театра эстрады, где она чаще всего выступала, зная,
что Шульженко перед концертом просто необходимо с кем-нибудь
поругаться, выплеснуть негативные эмоции, даже нанимал специальных
людей, которых выдавал за рабочих сцены. Клавдия Ивановна непременно
замечала такого нерадивого работника, грозно отчитывала, требовала
немедленно выгнать вон, и ее воля немедленно исполнялась к всеобщему
удовольствию. Человек получал честно отработанные деньги, певица -
необходимый настрой, а директор - желанный успех у зрителей, которые и
не подозревали, какая беспросветная тоска была у их любимицы на душе.
Близился 50-летний юбилей, и она уже и не мечтала о любви, мучительно привыкала к одиночеству...
Лебединая песня
21 июля 1956 года Клавдия Ивановна Шульженко считала своим вторым днем
рождения. В этот день с ней наконец-то решил познакомиться загадочный
«Г.Е.» - поклонник, который долгие годы любил ее издалека, собирал
пластинки, ходил на концерты и не смел даже близко подойти к своей
богине. Он лишь присылал ей открытки ко всем праздникам, по любому
поводу и отовсюду, куда бы ни закидывала его судьба кинооператора: из
Арктики или с Каракумов, с фронта и целины. Георгий Кузьмич Епифанов
был моложе Клавдии Ивановны ровно на двенадцать с половиной лет: она
родилась 24 марта 1906 года, а он - 24 августа 1918 года. Но он всегда
говорил, что чувствует себя намного старше любимой жены, она кажется
ему хрупкой девочкой, которую нужно оберегать и защищать. Георгий
Кузьмич купил ей кооперативную квартиру, ездил с ней на гастроли,
ухаживал за ней дома. Преданнее человека судьба ей никогда не дарила. И
жили бы они в мире и любви, несмотря на разницу в возрасте и пересуды
за спиной: в те времена еще не было моды на молодых мужей – но все
портила ее безумная ревность. Она так боялась потерять его, что
устраивала сцены по малейшему поводу и без него. Он терпел десять лет,
но в один ужасный для нее день хлопнул дверью и ушел из дома.
Двенадцать долгих лет они не виделись, даже не разговаривали по
телефону. Наконец, накануне своего 70-летия, она усмирила гордыню и
первая позвонила Епифанову. На следующий день на ее юбилейном концерте
он, как в прежние счастливые годы, сидел в первом ряду: как только
умудрился достать билет в Колонный зал Кремля. Это было последнее
публичное выступление Клавдии Шульженко. Попрощавшись со зрителями
фирменным «шульженковским» поклоном - коснувшись руками сцены, она ушла
из профессии, чтобы провести каждую оставшуюся ей минуту жизни с
любимым «Г.Е.». Клавдия Ивановна умерла 17 июня 1984 года, Георгий
Кузьмич пережил ее ровно на двенадцать с половиной разделявших их лет в
день рождения своей единственной любимой женщины.
