Психология Звезды. Смех и слезы.

Здравствуйте, уважаемые подписчики!

Сообщаем Вам, что рассылка "Психология Звезды. Смех и слезы." передана лучшему в рунете Журналу для женщин MyJane.ru!

Мы постараемся не разочаровать вас, вся информация о звездах и об известных людях прошлого и настоящего будет интересной и самой свежей.

Оставайтесь с нами!

Кеану Ривз

Откровенный разговор с загадочной звездой о выборе правильных ролей, дзене и поездках на мотоцикле, и о том, почему человек, сыгравший Нео, не имеет своего компьютера. Кеану Ривз, возможно, - наиболее таинственная звезда Голливуда, актер, умудрившийся остаться загадкой на большом экране и, даже в большей степени, в реальной жизни. Но тактика постоянного сбивания с толку своих фанатов и критиков принесла неплохие плоды. К 41 году Ривзу не раз собирал переполненные кинотеатры, исполнив невероятное разнообразие героев в самых запоминающихся фильмах двух прошедших десятилетий.
Возьмем, к примеру, легендарные «Необыкновенные приключения Билла и Теда», картину «достаточно глупую, чтобы казаться трогательной», как сформулировал это один из критиков. Роль Теда с легкостью могла превратиться в клише при восприятии Ривза как актера, если бы за ней не последовали такие разные роли как цитирующий Шекспира бисексуальный мальчик-по-вызову в «Моем личном Айдахо» (Винсент Кэнби назвал исполнение Ривза «чрезвычайно тонким») и стоик-полицейский в адреналиновом боевике «Скорость», где он произносит фразы типа «Гарри, здесь хватит взрывчатки, чтобы взорвать весь мир!» И разумеется, существует еще «Матрица» и два ее продолжения, в которых сцены кун-фу и уклонение от пули в замедленной съемке сделаны так, что заставляют казаться неуклюжим самого Брюса Ли. Выйдя на экран в 1999 и 2003 годах, три «Матрицы» собрали по всему миру свыше 1,6 миллиарда долларов. Если говорить о научной фантастике, то только больше принес только сериал «Звездные войны», и Ривз, получивший процент от прокатной прибыли трилогии, стал богаче на более чем 150 миллионов.
На его творческом пути были и неудачи: незапоминающиеся (и забытые) фильмы, такие как «Чувствуя Миннесоту», «Цепная реакция» и «Сладкий ноябрь», однако, успешных проектов: от «Много шума из ничего», «Берега реки» и «Маленького Будды» до «Любви по правилам и без» и «Константина» намного больше.
Ривз родился в Бейруте у матери-англичанки и отца, в жилах которого течет китайская и гавайская кровь. Его необычное имя переводится с гавайского как «прохладный ветер над горами». Родители разошлись, когда Кеану был совсем юным, и его и сестер воспитывала мать, в основном в Торонто, где он (только за несколько последних лет обучения) сменил четыре школы. Он был искусным хоккейным вратарем, заслужившим прозвище «Стена» и мечтавшим о профессиональной карьере – до тех пор, пока не открыл для себя актерскую профессию. Бросив учебу в 17 лет, он начал работать актером в Канаде, а в возрасте 20 лет переехал в Голливуд.
В то время как его соседи по «звездному» небосклону наслаждаются, привлекая к себе внимание публики не только на экране, но и в реальной жизни – Том Круз, подпрыгивающий на диванчике у Опры, Рассел Кроу, швыряющийся телефонными трубками через весь вестибюль, - Ривз кажется малоприметным и молчаливым. Его герои в кадре немногословны, а вне экрана он говорит и того меньше. Он постоянно отказывается комментировать наиболее драматические события своей жизни, в том числе трагедию, которая выпала на его долю, когда в 1999 году их с Дженнифер Сайм ребенок родился мертвым всего за несколько недель до срока, или смерть Сайм в результате дорожной аварии в 2001. Причина этого – его нежелание обнародовать свою личную жизнь.
Для такой крупной звезды Ривз остается до странности малоизвестным. Его интервью достаточно малочисленны, а еще такие продолжительные как это и вовсе редкость. Кроме того, Ривз избегает папарацци, старается не привлекать внимания прессы и нередко вообще отказывается отвечать на вопросы журналистов. Это, однако, не мешает распространяться слухам, и желтая пресса приписывает ему романы со всеми подряд – от Линдси Лоэн до Дайан Китон, его партнерши по фильму «Любовь по правилам и без». Согласно The New York Times, на вопрос о предполагаемых взаимоотношениях с Ривзом Китон отреагировала «недоуменным возгласом».
Среди новых работ Ривза, ожидающих скорого выхода на экран - «Помутнение», основанное на футуристической фантазии Филиппа К. Дика; фильм снимался вживую, а затем реальное изображение было превращено в анимацию. Ривз играет офицера по борьбе с наркотиками, следящего за собственным альтер эго, дилером-наркоманом, распространяющим новый опасный галлюциноген. «Кеану полностью погрузился в роль, - говорит режиссер Ричард Линклейтер, чьи работы включают «Dazed and Confused» и «Школу рока». – В нем есть некая прекрасная невинность, прямая линия сопереживания, которую ощущает публика. Он чувствует все очень глубоко и передает эти чувства без слов, даже почти не позволяя им отразиться на лице. Мне кажется, что, глядя в зеркало, он не видит там «ведущего актера» или даже красивого мужчину. Иногда он может увидеть там бродягу, или человека, который просто бредет по жизни и у которого и в холодильнике-то пусто». Ривз также воссоединяется с Сандрой Баллок, своей партнершей по спасению автобуса в «Скорости», в новом фильме «Озерный дом».
PLAYBOY направил журналиста Майкла Флеминга встретиться с Ривзом. Вот его рассказ: «Волосы Ривза, когда он приехал в отель Le Meridien в Лос-Анджелесе, были довольно длинными, а его мальчишеское лицо обрамляла внушительная черная бородка. Мне почти показалось, что вся эта растительность была предназначена для того, чтобы ему было за чем прятаться. Ривз демонстрирует свой интеллект как при выборе ролей, так и в сдержанной манере игры, но до чего же он осторожен! Он охраняет свою личную жизнь сильнее, чем кто-либо из звезд, у которых мне приходилось брать интервью. Я все ждал и ждал, когда он откроется, но каждый раз, когда речь заходила о чем-то личном, он затихал, и чувствовалось, что он ощущает себя неуютно. Однако, не отличаясь словоохотливостью, он, по крайней мере, был вежлив и любезен – даже, как я заметил, отгонял от меня дым своих многочисленных сигарет».

PLAYBOY - В вашем новом фильме «Помутнение» вы возвращаетесь к жанру «Матрицы», научной фантастике, на этот раз с добавлением галлюциногенной анимации. Вы сами - любитель фантастики, одержимый новыми технологиями компьютерный маньяк?

- Я? У меня даже нет компьютера.

- У Нео из «Матрицы» нет компьютера?!

- Вот именно. Ларри и Энди Вачовски (Режиссеры «Матрицы) всегда смеялись над этим.

- Как вам удалось избежать этого в 2006-то году?

- Меня больше интересуют люди, а не техника. Я не технарь.

- Ну хоть карманный Black-Berry? Разве может голливудская звезда обходится без него?

- Да. Во всех этих технологиях меня интересуют идеи - их значение с точки зрения социологии. Мне нравится читать об изобретениях и знать, как и почему люди их используют – Интернет и тому подобное – но гораздо больше меня интересует человеческий фактор. Насколько я вижу, устройства, призванные сберечь ваше время и помочь общаться, на самом деле занимают время и дают повод этого общения избежать. Людям нравится электронная почта, потому что на нее необязательно отвечать. Ты хочешь поговорить с людьми, но времени на это остается только меньше. Я предпочитаю письма. Мне нравится их писать.

- От руки?

- На пишущей машинке.

- Но вы используете функцию исправления ошибок?

- Не-а. Я зачеркиваю их Х-ами. В этом часть очарования.

- Если принять за основу «Звездные войны», какое место в пантеоне фантастических фильмов занимает трилогия «Матрица»? В финансовом смысле, она на втором.

- Я бы сказал, что мы - номер первый. У каждого свои предпочтения, но «Матрица» безусловно, мой фаворит. Мне по-прежнему хочется ее отстаивать. Я был так зол, когда в последний раз «Матрицу» не номинировали ни на один из Оскаров.

- Оскар за…

- Ну, по крайней мере, за спецэффекты. Ну вы что, издеваетесь надо мной, черт возьми? Вы что, с ума слетели?

- Первая «Матрица» вышла как раз перед появлением «Звездных войн-1». В сравнении с ними, ее называли свежей и острой. Она стала культовым фильмом и породила новые направления в моде, а вся трилогия в целом принесла более 1,5 миллиардов долларов. Когда вы впервые прочитали сценарий, вы могли себе представить, что фильм превратится в такую сенсацию?

- Не мог, хотя я и видел, что это отличный сценарий, отличная история. Заключенные в ней идеи могли изменить все лицо научной фантастики. Я никогда не слышал до этого ни о чем подобном. Я не видел на экране ни одной из ее идей – вроде человека, живущего в искусственном сне. Они собирались показывать боевые сцены в замедленном действии, и плюс было еще кун-фу. Мне это все понравилось. Я знал, что потребуется тяжкий труд – представлял сколько усилий придется вложить – но это привлекало меня еще больше.

- Когда вы оглядываетесь назад, что вы вспоминаете – приложенные усилия или успех картины?

- Работать над этими фильмами было очень увлекательно. Я ощущаю глубокую благодарность за то, как изменилась благодаря им моя жизнь – через что я прошел, с какими людьми повстречался. Нео соприкасается с людьми, с машинами и с самой энергией. И о чем он просит? О мире. Я считаю, что это лучший смысл, к какому только можно стремиться. Вот эта составляющая и помогла мне справиться со всеми трудностями.

- Говорят, что вы и многие ваши партнеры получили травмы во время съемок этих фильмов. Насколько сильно вы пострадали?

- Мои колени уже не те. Они просто – не те. Надо будет как-нибудь показаться врачу.

- Из-за сцен с кун-фу?

- Да, хотя это было всего лишь «киношное» кун-фу, не настоящее. Мы и ударили-то друг друга всего несколько раз, так что все было не так плохо. Но люди конечности ломали. Кэрри-Энн Мосс повредила ногу, а Хьюго Уивингу пришлось делать пункцию и откачивать из бедра жидкость. Ну а я обходился ваннами со льдом и массажем, и пытался не плакать по ночам. И что - согласился ли бы я на это снова? Абсолютно. Вот только - я по-прежнему ощущаю усталость после этих фильмов. Я все еще отхожу. Пять или шесть месяцев тому назад я, помнится, сказал другу, что наконец-то чувствую, что первая «Матрица» меня уже отпустила.

- Пять месяцев назад? Этот фильм вышел в 1999 году.

- Да, но вот такой уж я чувствительный. Первые съемки продолжались восемь месяцев, вторые – двадцать два. Каскадер, который меня заменял, сказал, что я сделал больше трюков на лонже, чем 90% каскадеров, работающих в кино.

- После подобной работы вы сохранили связь с режиссерами и съемочной группой?

- Да. Я встречался с Лоуренсом Фишберном только вчера. Я приобрел несколько художественных полотен дляIего нового дома. С Кэрри-Энн Мосс я не виделся довольно давно, а с Хьюго Уивингом виделся на кинофестивале несколько месяцев тому назад. Все эти люди, о которых мы сейчас говорим, - мои друзья. Если бы я собрался жениться, я бы их пригласил.

- Когда съемки наконец заканчиваются, как вы отвлекаетесь от такого интенсивного процесса, как во время работы над «Матрицой»? Исчезаете на три недели?

- Три недели? Это все, что вы мне даете? Обычно, когда я заканчиваю работу, я испытываю большую усталость, но в то же время нервозность, неспособность сидеть на одном месте. Я стараюсь восстановить контакты с друзьями. Езжу на мотоцикле.

- Где?

- Ну в основном, я просто езжу по городу, в поисках заката или вида на океан. Езжу по каньонам или в Малибу.

- У вас было несколько серьезных аварий. Полученные ранения как-то повлияли на вашу любовь к мотопрогулкам?

- Я по-прежнему езжу практически каждый день.

- Какой ваш любимый мотоцикл?

- Norton Commando 850 1974-го года выпуска. Это английский дорожный мотоцикл с двухцилиндровым двигателем. Удобный. Можно доехать до Сан-Франциско за один присест.

- Вы говорили, что вы любите отправляться в то, что вы называете «дьявольской гонкой». Что это такое?

- На Малхолланд Драйв в Голливудских холмах есть несколько мест, где, если на небе яркая луна, вы можете катить под уклон с выключенным двигателем до самого океана. Отключаете фары и едете. Полная тишина. Вы ориентируетесь по лунному свету. И это так хорошо. Нет, я не вою на луну, но кругом так тихо, что можно слышать и чувствовать ветер. В поездке на мотоцикле вообще есть что-то особенное. Вы вдали от всего – наслаждаетесь природой и движением. Когда едешь, нельзя погружаться в свои мысли. Нужно быть здесь и сейчас.

- Помимо езды на мотоцикле, вы занимаетесь спортом?

- Как когда. В разные дни по-разному.

- Вы ходите в спортзал? Занимаетесь по Пилатесу?

- Не-а. Я старомоден. Немножко качаюсь и бегаю.

- Как насчет веяний моды? Что говорят о вас ваши длинные волосы и борода? Вы бы описали себя как в большей степени «разгильдяя» или модника?

- Я бы не стал себя описывать ни так, ни так. Я бываю в обоих этих мирах. Время от времени мне нравится быть хорошо одетым.

- Вы остаетесь в образе после того, как рабочий день окончен?

- Я, как правило, не выхожу из него пока не почувствую, что я знаю человека, которого я играю. Если я должен изображать акцент, то могу, например, ответить с этим акцентом по телефону. Когда я работал над фильмом Сэма Рейми «Дар», я ходил по барам, бездельничал, ездил на пикапе и носил толстую одежду. Мне нравится такое погружение в героя.

- Как сложно было сыграть человека, избивающего свою жену в «Даре»? Это довольно брутальный персонаж. Помимо акцента и одежды, его образ вы тоже «брали с собой на дом»?

- Я гораздо чаще, чем раньше, говорил: «Нет». И я не был так вежлив, как обычно.

- Хилари Свонк играла вашу жену, на которую была обращена эта брутальность. И каково было вызывать в себе такую ярость и запугивать женщину?

- Часть меня боялась моей собственной ярости. Однажды Хилари и я импровизировали в трейлере. Я снова и снова говорил: «Ты лжешь. Ты лжешь. Ты лжешь». Мы репетировали ссору, и Сэм сказал: «Каждый раз как ты говоришь: «Ты лжешь», вместо слов просто бей ее». То есть Хилари: «Нет, Донни, я не…» (имитирует звук пощечины) «Донни, я не…» (пощечина). А Сэм: «Давай, схвати ее за голову». И это продолжалось, пока я не притиснул ее к стене и не начал стаскивать трусы. Я остановился, но это было очень страшно. Вроде как: «О черт! Окей. Я понял. Я понял». Очень жутко.

- Должно быть это помогло Свонк, когда она готовилась к своей роли в фильме «Малышка за миллион долларов».

- Да уж. (Смеется) И кстати, я еще узнал, что… ну, что некоторые леди не возражают против подобного… Нет, это звучит ужасно.

- В одном из ваших новых проектов вы играете Голливудского мафиози Джонни Стомпанато. Кэтрин Зэта-Джонс играет его подружку Лану Тернер. Стомпанато был мелкой сошкой среди лос-анджелесских гангстеров, но его темперамент - притча во языцех. Дочь Тернер, Черил, заколола его насмерть, чтобы защитить свою мать. Он походит на героя, которого вы играли в «Даре»?

- Мне показалось интересным то, что да, Стомпанато обладал этим чудовищным темпераментом, но он старался контролировать, обуздывать его. Он не хотел быть бандитом. Он не хотел быть просто головорезом Микки Коэна. Мне понравилась внутренняя борьба человека склонного к насилию, но пытающегося изменить свою природу.

- К тому времени, как «Дар» вышел на экраны, вы уже стали одним из самых высокооплачиваемых актеров в Голливуде. Говорят, что за три «Матрицы» вы получили более 150 миллионов долларов – один из самых высоких актерских гонораров в истории. До этого вы имели репутацию человека, ведущего скромный образ жизни. Когда с неба сваливается такая сумма, это серьезно меняет стиль жизни?

- Да. Это определенно изменило то, как я могу жить. Абсолютно.

- Разве? Как?

- Я могу купить своей маме дом, это прекрасно. Потом, я могу сделать ремонт. И да, я могу расширить круг своей благотворительной деятельности. Очень многие вещи в моей жизни – расширились. То, какой я сам по себе – на это деньги на самом деле не повлияли, но на мою жизнь – да. Но я по-прежнему довольно экономен. Я не слетел с катушек. Я не во многом поменял свой стиль жизни. Нет, у меня нет личного самолета.

- Долгое время вас устраивало проживание в отелях, теперь вы купили дом? Когда становишься старше – важно пустить корни?

- Я бы так это и сформулировал. Наверное, мне хотелось чего-то большего. Да, и это после того, как в 1990-х я четыре года жил в Шато Мармон.

- Что было самое приятное в том, чтобы жить в отеле четыре года?

- Обслуживание. Да и вообще, это вполне приятно, но когда-то это должно было закончиться. Пора было выписываться из отеля. Теперь мне приятно, что у меня есть дом.

- Вы сами застилаете свою кровать?

- Да. И это здорово – самому застилать свою постель и самому мыть посуду.

- Вы сами обустраивали свой дом?

- Да. Он такой… современный. Современный, но уютный, если такое возможно.

- Как еще переменилась ваша жизнь после «Матрицы»? Можете ли вы по-прежнему выходить на улицу и оставаться неузнанным, или эти времена миновали?

- Мне по-прежнему важно делать это. Роберт де Ниро однажды говорил о потере частной жизни и о том, как ему недостает возможности быть вуайером, наблюдать за другими людьми. Любому актеру важно сохранять эту возможность. Я по-прежнему могу ходить по городу, заниматься делами, и серьезно меня при этом не беспокоят.

- Каково это, когда незнакомцы подходят и ведут себя так, как будто они с вами знакомы?

- Ну, обычно это не так плохо, если люди хотят поздороваться. Я могу передвигаться достаточно свободно. В неистовство никто не впадает.

- То есть вы по-прежнему можете пойти в магазин – куда бы вы не захотели?

- Да, абсолютно. Только вчера я ходил в кино. Все было нормально. Да, пару раз меня узнали, но это не так страшно. Конечно, вы никогда до конца к этому не привыкаете, но на моей памяти, обычно все ограничивается «Привет!» и «Не могли бы вы подписать мне это?», и это нормально.

- После трех «Матриц» вы выпустили «Константина» и «Дурную привычку», артхаузный проект о подростке, сосущем палец. И скоро выходит «Озерный дом» с Сандрой Баллок и «Помутнение» - четыре совершенно разных фильма. После вторых «Билла и Теда» вы сыграли бисексуального мальчика-по-вызову в «Моем личном Айдахо». Вы специально стараетесь чередовать их таким образом? Каждый новый фильм, как реакция на тот, что был до него?

- Не столько реакция на предыдущий фильм, сколько я стараюсь найти то, что бы меня заинтересовало. В то же время я не хочу стать «тем парнем» и чтобы меня связывали с каким-то одним жанром. Мне бы хотелось иметь возможность сыграть любую роль в любом жанре.

- Было ли вам трудно избавиться от восприятия вас как пустоголового подростка из «Билла и Теда»? Это создает сложности при получении следующей роли?

- От такого восприятия было сложно избавиться не столько мне, сколько другим людям. (Смеется) Наверное, я хорошо справился с ролью, потому что некоторые считали, что я на самом деле такой.

- И вас много приглашали на роли, которые требовали соло на «воображаемой гитаре»?

- Нет, этого никогда не было. В кинобизнесе меня как-то никогда не связывали так сильно с этой ролью, хотя со стороны критики и в реальной жизни такие истории были.

- Кажется, сейчас критики, наконец, готовы оценить ваш труд более позитивно, чем когда-либо прежде? Это вы стали лучше, или они, наконец, прониклись?

- Я стал лучше, или они прониклись? (Стонет) Мне кажется, что я сейчас лучше владею своим ремеслом. И я планирую и дальше над ним работать. Что касается критиков, которые прониклись, я правда не знаю. Решайте сами.

- После «Моего личного Айдахо» вы получили немало хороших отзывов. Ваши взаимоотношения с Ривером Фениксом на экране были столь же близкими и откровенными, как у героев «Горбатой горы». Какова была реакция на этот фильм?

- «Мой личный Айдахо» был принят хорошо, но реакция на него во многом связана с самой структурой этого фильма. В середине там есть шекспировские сцены. Там есть уличные подростки, гомосексуальность, отцы и дети. В фильме нет прямого, связного драматического рассказа.

- Если бы он вышел сегодня, был бы он воспринят также восторженно, как «Горбатая гора»? Существует ли сегодня больше открытости при изображении гомосексуальных и бисексуальных взаимоотношений, чем когда «Мой личный Айдахо» вышел на экраны в 1991 году?

- Думаю, это так. «Горбатую гору» возводят на пьедестал как историю о любви. Стал ли мир более открытым, если это история о любви между двумя мужчинами? Ну, у нас ведь сейчас существуют и свадьбы геев. Так что я думаю, да. «Айдахо», кстати, по-прежнему держит марку. Я пересматривал его недавно. Этот фильм не стареет.

- А вы? Появились ли в вашей игре новые нюансы теперь, когда вам 40, которых не было, когда вам было 20 или даже 30?

- Я не знаю. Я не смотрю на себя с этой точки зрения. Просто жду с нетерпением того, что будет впереди.

- Вас волнует то, что вы становитесь старше в бизнесе, который обожествляет молодость?

- Нет, это меня не волнует. Я смотрю на это по-другому. Я, например, смотрю на «Макбета» и думаю: «Обрел ли я уже нужную стать? Или я все еще выгляжу слишком молодо?» Это роль, которую я хотел бы сыграть. Я хочу сыграть ее и чувствовать, что я знаю, о чем я говорю. Надеюсь только, мне не придется постареть слишком сильно, чтобы получить ее. (Смеется)

- Вы говорили, что неудачно сыграли в «Дракуле» Фрэнсиса Форда Копполы. Что было не так в вашем исполнении?

- Когда я начал сниматься в этой картине, я только что закончил очень много работ – три фильма за год. Я был физически ослаблен, хрупок и не очень уверен в себе. Фактически, я пересмотрел этот фильм снова около года назад, и он был вполне хорош. И учитывая, какой вычурной была игра других актеров, моя вполне соответствовала.

- «Скорость» сделала вас ведущим актером, способным приносить картине деньги. Вы знали заранее, что так случится?

- Нет. Я видел просто сценарий боевика и шанс придать его герою больше человечности. В то время этот тип ролей как раз менялся после того, как Брюс Уиллис сделал «Крепкий орешек». Мое исполнение было в духе общей тенденции к большей проработке характера героя боевика.

- Почему вы отказались от «Скорости-2». В ретроспективе это оказалось удачным решением, но ведь первая «Скорость» была блокбастером.

- О, это все такая древняя история.

- Но не печальные воспоминания?

- Хорошая древняя история.(Смеется)

- Но почему вы сказали «нет»?

- В то время я не чувствовал, что этот сценарий и эта история – что-то, что должно быть сделано.

- Потому что корабль, движущийся по воде, не передает зрительно ощущение опасности, как это было с мчащимся автобусом?

- Это было одним из моих основных доводов. (Смеется) Моя идея состояла в том, что мой герой движется на протяжении всего фильма, пытаясь признаться Сандре, но этому все время мешают все эти препятствия. Это было бы очень мило. Но помимо того, когда возникла идея нового фильма, я не был готов к бегу и прыжкам. Это был разгар завершения «Цепной реакции». Мне было просто не в радость снова бегать и прыгать в течение всего фильма. Поэтому вместо этого я сыграл «Гамлета», и это было здорово.

- Через много лет после этого вы согласились участвовать в фильме «Любовь по правилам и без», почему? Все указывало на то, что это может стать обычной женской историей, хотя в результате фильм стал хитом и возродил жанр умного и взрослого кино.

- Мне показалось, что это замечательная история, очень хорошо написанная режиссером Нэнси Мейерс. И я получил возможность поработать с Джеком Николсоном и Дайан Китон. Мне понравилась человечность моего героя, то, что он был доктором, лечащим сердце, в истории о «сердечных» делах. В нем было особое милое достоинство, так что я не возражал, что любовь достанется другому.

- Нервничали ли вы, работая с Николсоном? Больше, чем при работе с другими вашими легендарными партнерами?

- Больше всего я, наверное, нервничал на репетиции «Адвоката дьявола» с Аль Пачино. Это было в студийном павильоне на Манхеттене, и мы сидели на паре стульев, которые должны были выступать в роли скамьи в метро. В первый раз мне пришлось «засучить рукава», работая с мастером. Да, тогда я нервничал. Но Пачино очень щедрый актер, чудесный человек. И это помогло мне избавиться от страха. Это стало первой возможностью для меня, как всегда выражается Лоуренс Фишберн, «оторваться».

- Оторваться?

- Ну, знаете: "Давай оторвемся, чувак. Покажем им всем."

- Вы бросили школу, чтобы стать актером. Это было трудное решение?

- Нет, потому что я принял решение играть до того, как перешел в старшие классы.

- Вашу маму беспокоило, что вы бросили школу?

- Нет, она меня очень поддержала. Никто не пытался меня останавливать.

- Пока вы еще учились, вы были хорошим учеником?

- Нормальным. Я сменил четыре школы за пять лет. В одну я ходил два года после того, как только перешел в старшие классы. Потом год я посещал школу актерского искусства. Меня выгнали, и я перешел в католическую школу для мальчиков, чтобы играть в хоккей. Именно там я впервые сыграл в пьесе. После этого я пошел в вечернюю школу, чтобы иметь возможность работать одновременно с обучением. А потом бросил и ее.

- Не испытываете сейчас сожалений о том, что не закончили школу и не последовали традиционным путем в колледж?

- Нет, потому что я начал работать как актер. Это то, чем я хотел заниматься.

- Когда вы впервые отправились в Голливуд?

- Мне было 20. Я получил грин-кард, сел в машину и приехал, прямо через границу из Канады. Полгода я жил у своего отчима, он режиссер и сценарист. Он разрешил мне остановиться у него, потому что никого другого там я не знал. Затем я завел друзей, и стал снимать квартиру на пару с другом.

- Вы скучали по дому?

- Нет, совершенно нет. Я был готов уехать. А из дома я ушел, еще когда мне было 17 или 18.

- Сколько времени потребовалось вам, чтобы обжиться в Голливуде? Пришлось ли столкнуться с трудностями?

- Я обладал смелостью молодости. В Канаде я снялся в картине, которая стала фильмом недели. К тому времени, как я прибыл в Лос-Анджелес, у меня был свой менеджер и агент. Я сделал свои фотографии и стал ходить на прослушивания. Через восемь месяцев отказов я, наконец, получил роль в телевизионном фильме.

- Теперь, прожив в Лос-Анджелесе 20 лет начали ли вы более цинично относиться к Голливуду и киноиндустрии?

- Абсолютно нет. И надеюсь никогда не начать.

- В Голливуде, вероятно, не часто играют в хоккей, но в старших классах вы были хоккейным вратарем. Вы еще играете?

- Я играл пять или шесть лет назад, когда мои колени были получше. О, я много играл в хоккей. В Лос-Анджелесе я играл сначала в категории «до 30 лет», потом «старше 30 лет», даже получал награды, как лучший вратарь и вратарь, пропустивший меньше всех шайб. Один год я даже получил кубок.

- Ваше прозвище, когда вы играли в старших классах было «Стена», это говорит о том, что вы были силой, с которой следует считаться. Когда-нибудь думали о профессиональной хоккейной карьере?

- Когда мне было 17, я был на грани этого. Меня пригласили на пробы в одну из основных команд высшей лиги юниоров, но я не пошел туда, потому что вместо этого сыграл в пьесе.

- Таблоиды следят за каждым шагом звезд. Они постоянно распускают слухи, но, как правило, вы существуете за пределами их видимости. Как вам это удается?

- Я веду очень тихий образ жизни. Не часто куда-нибудь выбираюсь. Это даже немножко грустно, но… что уж тут…

- Насколько вас беспокоят таблоиды и папарацци?

- Никто не хочет, чтобы в его личную жизнь лезли с телеобъективами и вспышками. Сейчас это куда чаще случается в Голливуде, чем раньше. Больше фотографий людей просто вышедших пообедать или выходящих из клуба. Это неизбежно.

- Большинство звезд нанимает адвокатов, чтобы опровергать слухи, и грозят судебным разбирательством, как только таблоид опубликует что-то сомнительное. Когда появились необоснованные слухи о вашей свадьбе с Дэвидом Геффеном, чувствовали ли вы потребность защитить себя и опровергнуть эти сообщения?

- Нет. Вы говорите – защитить себя, но в данном случае это означало – вынести суждение о гомосексуальности, как таковой. Я стараюсь жить, не оглядываясь на то, что скажут люди.

- Но вы разозлились на этот репортаж о свадьбе с Геффеном?

- Да нет. С моей точки зрения, это просто чушь. Как я говорил, слухи и все такое. Меня это не касается.

- Вы сами читаете таблоиды? Вы понимаете, чем они привлекают людей?

- Люди сплетничали о том, чем занимаются король и королева еще бог знает когда. Это в природе человека. Нам нравится рассуждать о других людях.

- Вас самого не затягивает подобное чтение?

- Ну, я получаю прививки от этого каждый год, так что – нет.

- Но вы готовы простить это?

- Я не считаю, что пресса имеет право заглядывать через ограду или выслеживать меня повсюду. У нее нет права на мою частную жизнь.

- Можете ли вы представить себя, использующим свой звездный статус, чтобы влиять на политику, как это делает Боно?

- Я к этому не способен. Он исключительный человек и исключительный исполнитель. У меня нет такого размаха, хотя я и участвую в нескольких общественных фондах.

- Ну а публично поддерживающим какого-либо политического кандидата?

- Я предпочитаю делать все тихо. Таков уж мой стиль. По крайней мере, в настоящий момент.

- Джордж Клуни сделал целый ряд политических фильмов: «Сириана», «Спокойной ночи и удачи». Вы никогда не подумывали снять фильм, который отстаивал бы ваши политические взгляды?

- Это не в моем вкусе. Это важно и достойно уважения, да, но просто сейчас это совсем не мой стиль. Моя жизнь сейчас проходит на гораздо более низком общественном уровне. Я участвую в некоторых благотворительных акциях, но мне нравится делать это частным образом.

- Вы можете голосовать в США?

- Нет, я все еще гражданин Канады.

- А там вы голосуете?

- Нет, я не участвую и в канадских выборах. Наверное, можно сказать, что за исключением гуманитарных и социальных проектов я вообще аполитичен. Я не голосовал. На самом деле, это одна из вещей, которые я хотел бы изменить.

- Вы хотели бы голосовать здесь?

- Да, и стать гражданином США. Я понимаю сейчас, что мне хочется участвовать и иными способами, чем я имел возможность до сих пор.

- Согласно публикациям, вы никогда не имели никаких взаимоотношений с отцом. Стал ли он частью вашей жизни сейчас?

- Нет.

- Но вы знаете, где он живет?

- На Гавайях.

- Вы можете еще попытаться установить с ним отношения?

- Я не знаю. Я просто не знаю.

- У вас близкие отношения с матерью и с другими членами семьи? Где они сейчас?

- Одна моя сестра в Италии и еще одна – в Сиэтле. Мать живет здесь. Да, члены моей семьи очень близки друг другу. Мы встречаемся на праздники, как только мы можем.

- Помимо игры в кино, вы увлекаетесь еще и рок-н-ролом. Вы по-прежнему играете на бас-гитаре в составе рок-группы?

- Нет, уже нет. Я бросил это около восьми месяцев тому назад. Группа хотела ездить в турне и записываться, а не просто собираться и играть время от времени. Я почувствовал, что мешаю этому, и отошел в сторону.

- Но группа получила значительную известность и контракт на запись альбома, в основном, из-за того, что вы были ее частью.

- Да, но мы и заслужили это, после семи лет работы.

- Хотя ваша слава способствовала успеху, но она и давила на группу?

- В начале, да. Но если ты собираешься играть музыку, то заткнись и играй. Если ты не хочешь этого делать – оставайся дома. И все же временами это было довольно неуютно. Мы были совсем новой группой, а на наш концерт являлось 3000 человек.

- Когда вы чувствуете себя более незащищенным: играя новую песню или во время премьеры спектакля?

- И то, и другое – здорово. Мне нравится это возбуждение. Играя в спектакле, я чувствую себя более уютно. На сцене театра, я ощущаю себя «дома», в большей степени, чем когда играю рок.

- Что было большим потрясением – разогревать перед Бон Джови, первый раз посмотреть «Матрицу», или выйти на сцену в спектакле?

- Премьера спектакля, но разогревать перед Бон Джови тоже было здорово. Это был один из наших первых больших концертов. Усилители на Форуме – просто потрясающие. Вступают ударные – бууум! И бас. И чувствуешь, что все вокруг трогается с места. Столько звука, что даже брюки на тебе вибрируют.

- Какое товарищество крепче – между музыкантами во время турне или между членами съемочной группы на выезде?

- Примерно одинаково. Но, наверное, когда едешь с группой в турне на автобусе или машине, больше узнаешь о личных причудах каждого. Узнаешь, как люди выглядят в четыре утра. В жизни музыканта больше пиратского.

- Вы будете еще играть в какой-нибудь другой группе?

- Нет.

- Потому что в музыке вам вряд ли удастся достичь тех же высот, как в профессии актера?

- Нет, дело не в этом. Мне нравился процесс творчества. Мне нравилось играть в концертах и писать музыку. Ничто не сравнится с тем, когда ты впервые напишешь песню, и группа собирается вместе и играет ее, и потом ты играешь ее вживую на публике.

- Тогда почему вы ушли из группы?

- Мне 41. Я играл в группе на протяжении девяти лет – достаточно долго. Здесь все дело во времени. У меня слишком много другого, что нужно сделать.

- Когда вы думаете о будущем, представляете ли вы себя сидящим дома, с толпой ребятишек, бегающих вокруг, и животиком? Джордж Клуни, закоренелый холостяк, говорит, что с ним этого никогда не случится. Но зато он завел себе поросенка.

- Ну, сами видите. Нам всем требуются заместители. Природу не обманешь. Это закон Дарвина. Как там? «Природы слышен зов, и не ответить мы не в силах. Мир должен быть населен». Да, подобные настроения мне совсем не чужды. Да. Животик и дети? Почему бы и нет?

"Playboy", 2006 г.

Интервью и статьи о Киану Ривзе:

- Неофициальный сайт;
- Неофициальный сайт ;
- Неофициальный сайт ;
- Киану Ривз: "В судьбу определённо не верю"- Аргументы и факты;
- "Ветреный Киану Ривз"- Аргументы и факты;
- "Киану - ветерок, дующий с вершины холма"- Актеры Голливуда.

Воспоминания - слепок нашей личности, доказательство того, что наше существование уникально, говорит он. Это наши точки опоры в прошлом. Воспоминания несут в себе отпечаток нашей индивидуальности, раскрывают то, что свойственно именно нам: как мы живем, чего боимся, какие у нас отношения с окружающими. Они отражают наш образ жизни и наши таланты. Мы настолько привыкли всматриваться вдаль, что забываем о том, что находится совсем рядом. Воспоминания кажутся такими естественными и обыденными! Они - источник бесценных сокровищ, которым мы очень мало пользуемся. Даже среди специалистов по проблемам памяти немного тех, кто изучает воспоминания. Может быть, потому, что мы не осознаем их смысл и не отдаем себе отчета в том, какой властью над нами они обладают. Воспоминания - это наш фундамент, та почва, по которой мы ходим на протяжении всей жизни. Весь текст »»»

Чиайте все самое интересное от MyJane.ru

«Голубая кровь» Голливуда Почему-то многие зрители считают знаменитую киноактрису Мерил Стрип настоящей английской аристократкой. Может, из-за утонченных и благородных черт лица, а может, оттого что на экране она создает образ настоящей леди. На самом же деле Мерил Стрип урожденная американка. И ее изысканное имя Мерил было вначале банальным Мэри. Читать далее >> Оставить отзыв

 

Самая сексуальная женщина Американская версия журнала Esquire выбрала самую сексуальную женщину года. Выбор пал на Шарлиз Терон. Она лауреат премии Оскар, лицо Dior. Весь ноябрьский номер журнала посвящен этой актрисе. Читать далее >> Оставить отзыв

Хоакин Феникс: И возрождаясь вновь и вновь… О нем часто отзываются как о своенравном и непредсказуемом человеке. Хотя правильнее его назвать восприимчивым, способным чувствовать малейшие нюансы… За свою не такую уж и долгую биографию он пережил, быть может, больше, чем многие из «старожилов» Голливуда. Наверное, благодаря этому Хоакин Феникс и стал блистательным актером. Читать далее >> Оставить отзыв