Школа Целостной психологии Александра Пинта


Выпуск 468

В сегодняшнем выпуске:

1. Поиск авторитета. Отрывок из книги
2. Предстоящие встречи, вебинары и семинары



Здравствуй, Дорогой Читатель!

Социум держится на авторитете. Авторитетом или диктатурой создается видимость какого-то порядка и смысла, исходящего из этого порядка. А на самом деле всё это — безумие, которое структурируется псевдо порядком. Это мы можем наблюдать в разных сферах. Тот, кто был раньше героем, становится преступником. Тот, кто был преступником, становится героем. А прикрытие этого сумасшествия идет за счет отстаивания своей правды, то есть выявления чего-то одного и настаивания на этом как на единственно «правильном».


Поиск авторитета

— Зачем работать над собой? Зачем осознавать?

— Я хочу понять себя, понять, как я устроен, чтобы выйти на контакт со своей душой.

— А зачем выходить на контакт со своей душой?

— Для того, чтобы узнать, что я должен делать.

— То есть у тебя нет прямых рекомендаций. Смотри, ты потерялся. Ты не понимаешь, что делать?

— Я спрашивал, спрашивал и не понимаю, что мне делать. Всё не то. Я столько задаю этот вопрос, но он так и остается без ответа.

— По сути ты ждешь начальника, который скажет: «Надо делать то-то и то-то».

— Я понимаю, что если просто работаю с Мишей и Юрой и у нас проблемы, и с Леной у меня какие-то бытовые проблемы, то эти проблемы и есть моя работа. Я оттуда беру руду для работы. Это и есть путь по родовому каналу, как вы говорите. В конечном итоге, я так и буду дальше идти.

— Но куда ведет этот путь? Куда? Такое впечатление, что ты идешь и видишь только двадцать сантиметров впереди или видишь так, как при езде на машине с ближним светом фар. Что там дальше, не видно, потому что темно. И светят только ближние фары. И это тебя не устраивает?

— Угу.

— Я пытаюсь понять, из чего ты исходишь.

— Это какая-то оснастка, чтоб поглубже спуститься. Мне надо было об этом у вас спросить. Если, допустим, крайность брать, то чтобы вы рассказали, что делать, и я это сделаю. Но я понимаю, что это не то. И я зависаю.

— А почему надо слушать Пинта или кого-то еще? Когда нет того, кто говорит о том, что надо делать, что у тебя происходит? Почему-то тебе плохо.

— Что происходит, когда нет того, кто говорит?

— Тебе не говорится, что есть правильно. И тогда ты начинаешь думать, что ты делаешь неверно. А если ты делаешь что-то неверно, то тогда ты опущенный, никчемный. Когда ты в состоянии «кчемности» или как ты его называешь «важности», то это значит, что ты идешь правильной дорогой. Как Ленин, который указывал, куда надо идти и говорил: «Правильной дорогой идете, товарищи!» Нет Ленина, и теперь не поймешь, какой дорогой мы идем.

— И как будто я один.

— Не Ленин, так кто-то другой. Путин, например. Куда он указывает?

— И я кого-то ищу. И связь с душой мне именно для этого нужна, чтобы она мне говорила: «Правильной дорогой идешь!»

— Фактически, это подмена того же Ленина или еще какого-то авторитета, который говорит, куда всем нам надо идти. Типа, жизнь наша оправдана. Как при социализме, чтоб детям было лучше, все строили какое-то светлое будущее. Но всё рухнуло, вообще всё рухнуло. И теперь какой дорогой мы идем?

— А разве душа может не туда направить?

— А что есть душа? Мы вообще пока о душе не говорим, мы говорим о развитии социума. Что есть душа? А кто ее вообще знает…

— Да, и этот голос появляется. Я знаю, что делаю сейчас то, что нужно интуитивно, с помощью этого голоса. Но как будто мне чего-то не хватает, всё равно у меня суета, метания. Видимо, я мечусь в поисках подтверждения, чтобы голос сказал: «Да, верной дорогой идешь!» Так получается? Ну, а как тогда, я не понимаю.

— Смотри, берем Пинта. Разве к нему в определенное время утром и вечером приходит голос и говорит: «Правильной дорогой идешь, товарищ?»

— Нет. Но вы как-то поняли, куда идти. То есть у вас есть курс.

— Но каким образом у меня этот курс определяется? Вот вопрос.

— Я так предполагаю, он создался постепенно, по мере понимания. И теперь вы настолько в этом уверены…

— А что мне дает уверенность? Смотрите, я в том же самом социуме нахожусь. Моя бытовая жизнь ничем не отличается от вашей. Чему тогда я следую? Разве мне какие-то распоряжения даются? Нет никаких распоряжений. Если мне что-то надо и я что-то пытаюсь понять, то мне что-то скажут, но это никогда не распоряжения.

— Никогда?

— Никогда не распоряжения. Могут сказать, дескать, это и так и не так. Не скажу, что мне от этого ответа хорошо.

— Потом дорабатывать приходиться всё время.

— Но при этом, смотри, я почему-то следую своему направлению.

— У тебя вообще нет восприятия «правильно ли я делаю». Ты можешь не знать, куда идти, но у тебя нет того, о чём говорит Андрей.

— Совершенно верно. Но давайте делать всё на различениях.

— У Андрея очень сильные сомнения, правильно ли он делает или нет. При этом он не знает, куда идти. И ты говоришь, что не знаешь, куда идти. В этом у вас одинаково. Но ты интуитивно это делаешь.

— Я не доверяю своим чувствам.

— Если ты в уме, то там основные категории «правильно — неправильно». Если правильно, значит, оно правильно, а если неправильно, значит, ошибка. А ошибка означает, что ты никчемный или неумелый, правильно? Смотри, мы пользуемся словами, которые отражают ментальные конструкции.

— Ум опять лезет.

— Входя в состояния и изъясняясь при этом языком, который создан умом, с теми правилами, которые в этот язык введены, очень трудно говорить о состояниях. Даже невозможно. Как уловить то невозможное, что даже языком не выразишь? И получить то, от отсутствия чего, собственно, ты и мучаешься? И не только ты.

— То есть я не могу довериться чувствам. Всё время ум вмешивается и хочет знать, правильно ли это или неправильно. Он спрашивает: «Что ты хочешь сделать сейчас? Так хочешь сделать? Да ты чего, сдурел? Это не правильно! А пусть тебе скажут, правильно или неправильно».

— Вопрос: а кто скажет? Это означает поиск авторитета, правильно? А этот самый авторитет всегда ограниченный. Любой авторитет исходит из чего-то своего. И из чего он исходит, попробуй, пойми. Появится другой авторитет и будет говорить, что всё, что до этого делалось, неправильно. Сравните, например, нормы социализма и нынешние нормы капитализма. Раньше за доллар в тюрьму сажали, а теперь при отсутствии долларов вообще жить не на что.

— Опять же посадят, потому что тебе суду дать нечего.

— И еще множество каких-то взаимоисключающих правил, которые друг на друга наезжают. И во всём этом надо существовать. Пойди тогда, разберись, что правильно и что неправильно.

— Еще этот постоянный контроль. Когда с Мишей и Юрой начинал работать, я осторожничал с ними: на группе боялся сказать что-то лишнее, постоянно контролировал себя, чувствовал, что меня уничтожат. Потом раскрылся перед декабрьским семинаром. И всё, меня как прижали в декабре, так на два месяца вырубило. Я думаю — и что теперь? Меня все давят и давят.

— «А я сам хочу давить, поэтому я всё время должен быть прав». То есть мне надо убедить всех, что я прав. Значит, мне надо на что-то опираться, тогда я смогу убеждать, что я прав. Это очень существенный момент. А опираться можно только на правила. Но кто эти правила разделяет? Насколько четко я могу их выразить? И насколько они вообще устойчивы здесь?

Например, какой-то там полицейский, он же изначально прав, потому что он представитель закона. Не послать ли мне этот закон подальше? А не выйдет, потому что полицейские потащат в тюрягу. «На закон тебе плевать? А мы сейчас тебя побьем». Что тогда делать? С ними соглашаться или с кем-то другим? Это вечная мука человека, живущего в ментале, который представляет из себя набор совершенно разных законов.

Теперь берем религиозные законы, например, не убий. Посмотрите, что на Земле происходит. Или — не прелюбодействуй! Посмотрите, что нам всё время показывают по телевизору. Чему верить? И вся эта мешанина у человека в голове, ты сейчас это очень четко показываешь. И правильно, а что еще может быть при таком положении дел?

— Отсюда и стремление к авторитету, чтобы мои правила считали богом.

— Тогда нужно иметь авторитет и быть ближе к нему и чтобы авторитет был очень авторитетным. Президент или кто-то в этом роде. Но даже на президента найдутся группировки, которых совершенно не устраивает то, что он проводит. Отсюда вечная междоусобная борьба, которая и есть история Земли по сути.

—Тогда тут только сумасшествие, и всё. Я ничего другого не вижу.

— А ничего и нет другого, правильно. Сначала временно приходит к власти сумасшедший одного рода, так сказать, потом его сгоняет сумасшедший другого рода, потом третьего и так далее. Но всё это — сумасшествие. Где то, на что можно положиться, то, что тебя не предаст?

— Это то, что идет у тебя через чувства? На это можно положиться?

— Можно только поймать волну. Смотрите, Пинт следует некой волне. Но поиск этой волны, которую он называл очень по-разному, например, домом и так далее, требовал настройки его аппарата, то есть самого Пинта как принимающего устройства. Способен ты принимать эту волну или не способен? Вот вопрос. Как приемник, например, может ли он принять определенную волну? Если выясняется, что не может, значит, его надо переделать, чтобы он смог принимать эту волну. Потом надо нащупать эту волну, а потом быть устойчиво на связи с этой волной. Это и есть основное. Но это очень аллегорические описания.

Да, я могу сказать, что я на этой волне. И она сейчас настолько устойчива, что только ей я и следую. Другие волны я не отрицаю, я могу принять к сведению, что есть и это и то, но у меня есть моя волна. А у приемника, у которого нет своей волны, всё время идет переключение каналов. Причем, по одному говорят, что это правильно, по другому говорят, что это неправильно, по третьему говорят, что этого вообще нет. Сейчас можно сказать, что ты приемник, у которого постоянно двигается ручка настройки каналов.

Ты сейчас очень четко показываешь состояние сумасшедшего, которое я отлично знаю по себе. И думаю, что всякий наблюдавший скажет, что и у него тоже самое состояние потерянности. Я не говорю, что это плохо или хорошо, я просто знаю это в себе, отлично знаю. Именно наличие этого и держало меня всё время в необходимости и страсти выхода на эту волну. Потому что в таком состоянии, которое ты сейчас показываешь и описываешь, что за жизнь?

Но она такая у всех, и про это надо говорить искренне. Слава Богу, у нас здесь это возможно. А так, кто это будет говорить? Каждый будет гнуть свое. Сказал и всё, типа, я прав, я знаю. Но при этом он такой же сумасшедший, даже больше. Вы можете представить, что вся Дума встанет и будет говорить искренне, что мы, дескать, вот такие? Каждый из Думы встанет и будет говорить то, что ты говоришь. Тогда люди скажут: «Это мы кого выбрали? Что они могут решать?» А они оттуда ответят: «Так и вы такие же». И тогда все одуреют вообще. Но по сути к этому всё и идет, как это не смехотворно выглядит.

— Этот механизм глобальный. У этого мира такой огромный маховик и он настолько сильно раскручен, что пока это всё остановится и куда-то в другую сторону…

— И смотри, что интересно. Ты говоришь, что сам хочешь быть авторитетом или ищешь авторитет… Но это вещи одного порядка.

— Да.

— На чём держится весь этот социум? Нужен авторитет. Ленин с его вытянутой рукой, произносящий: «Правильной дорогой идете, товарищи!» Или правительство, которое народ выбирает, чтобы оно показывало, куда идти. А вот представьте, что с правительством вдруг что-то случилось и оно, выступая, бред начинает нести. Тогда куда людям податься? Людям, которые сами точно такие же и выбрали авторитет, чтобы он указывал дорогу. Они же, типа, по ней шли.

— Они привыкли. Я какой-то фильм смотрел про ядерный взрыв, после которого горстка людей выжила, а всё разрушено. И что? Они выстраивают всё заново.

— Да, так как не может быть ничего другого. Авторитетом или диктатурой создается видимость какого-то порядка.

— И смысла.

— И смысла, исходящего из этого порядка. А на самом-то деле всё это — безумие, которое структурируется псевдо порядком. Причем посмотрите, порядки меняются, нормы меняются. Раньше, например, гомосексуалистов вообще вешали, а теперь во Франции приняли закон о разрешении однополых браков. И это мы можем наблюдать в разных сферах. Тот, кто был раньше героем, становится преступником. Тот, кто был преступником, становится героем. Это уже на нашей памяти, на очень узком промежутке истории.

— Осознание выбрасывает это всё время. У меня настолько этот автомат мощный, сосредоточен на авторитете буквально каждое мгновение. И первая реакция — подойти, подавить человека и взять над ним власть.

— То есть либо самому быть авторитетом и утверждать, что твой порядок правильный, либо, если тебя кто-то подавил своим порядком, следовать его порядку. Вот на самом деле формула существования людей. Именно такая, не какая-то иная.

— Всё настроено на сокрытие сумасшествия.

— Да. А прикрытие сумасшествия идет за счет отстаивания своей правды, то есть выявления чего-то одного и настаивания на этом. И это создает иллюзию, что дескать, ты целостный, так как ты опираешься на то одно, что называешь правдой. А это «одно» в конечном счете означает просто: делайте то, что я говорю. А что я говорю, я сам не понимаю, но в этом не признаюсь. И почему я вообще говорю то, что говорю? Из страха показать, что я сумасшедший. Поэтому мне надо на чём-то настаивать, иначе просто бред начинается, что сейчас Андрей и показывал.

— Выживают как раз те, кто может настаивать на своем.

— Совершенно верно, но этот успех временный.

— Пока другие не придут к власти.

— Потом его же этим и накроет, появятся следующие звезды эстрады, политики, культуры и так далее. ***



Ты прочитал отрывок из книги «Практическая магия осознания», 2013 год.

Заказать книгу «Практическая магия осознания» ты можешь в Магазине осознания на нашем сайте.










Предстоящие встречи, вебинары и семинары

11-17 июня 2016 года. Семинар. Болгария, Созополь

14-20 июля 2016 года. Семинар. Литва, Друскининкай