Настоящие ценности

 Если бы его кто-то потом спросил, как так случилось, что Ева все же вошла в его дом, он бы лишь пожал плечами, нащупывая в памяти вместо ответа пустоту. Нескладная девчонка с фигурой подростка, резковатые черты лица, согнутые в попытке защитить себя от невидимого врага плечи, слишком серьезный взгляд беспокойных карих глаз.

 Да и задумываться над этим было некогда. Ева сразу же заполнила все его время своими несоответствиями и несоразмерностями. Например, когда она первый раз улыбнулась, все еще стоя там, на пороге, он подумал, что так беззаботно и доверчиво может улыбаться только ребенок, которого ни разу в жизни никто не обидел. Но стоило ей снова стать серьезной, и Ева превращалась в выгнанную из стаи несчастливую птицу.

 — Добрый день, Адам, Вам пришло письмо,—  вот  первое, что сказала Ева, но смысл ее слов тогда не имел никакого значения. С тем же успехом она могла бы объявить о начале войны с марсианами или о дешевой распродаже эликсира жизни.

 Устало-разочарованный в жизни Адам не ждал никакого письма, равно, как и возникшую неоткуда его странную вестницу. Адам вообще уже ничего не ждал, раз и навсегда решив покончить с ожиданиями, пока они не покончили с ним. Было воскресное утро, он сидел дома и читал газету— не слишком завидное времяпровождение, но вполне цивилизованное и безобидное, и поэтому  приносящее некоторое успокоение, а если уж быть совсем честным, каким Адам пока не очень-то и хотел быть,— забвение. Вполне симпатичный, и все еще молодой человек, Адам имел в жизни две дурные привычки— делать все правильно, и думать, что окружающие поступают так же.  Поэтому в свой воскресный день он, как и было положено, отдыхал, и наивно предполагал, что и  другие не будут его беспокоить. Вот тут-то и появилась Ева.

 Ее непритязательный и естественный вид настолько диссонировал со стройными колонками  утренней газеты, что Адам не нашел ничего лучшего, чем молча глазеть на девушку, игнорируя все ее реплики. А потом она оказалась у него в доме, и они уже пили крепкий черный чай, болтая о всякой чепухе.

 За окном было тихо и благостно—желтые листья молчаливо укладывались в мягкий ковер, солнце доброжелательно взирало на свои владения, не обжигая их;  не было ни машин, ни людей, и от этого мир казался ничейным, пустым и совершенно прекрасным. 

 Он сказал какую-то шутку и Ева засмеялась, отчего Адаму неожиданно сделалось так приятно, что ему захотелось шутить не останавливаясь, только чтобы девушка улыбалась подольше. Но почему-то он подавил в себе этот порыв, как делал это всегда, когда чувствовал, что его действия могут что-то изменить безвозвратно.

 Перед тем, как уйти в тот воскресный день, Ева спросила, можно ли ей прийти еще раз, и он без колебаний ответил, что будет только рад этому. Как только за девушкой захлопнулась дверь, Адам стал с нетерпением ждать следующего воскресенья.

 На этот раз Ева появилась уже без письма, но при всем своем незамеченном им раньше женском обаянии. И уж непонятно, что тут сыграло большую роль, загадочный взгляд Евы или ее кокетливая юбка, но газета была без колебаний отложена в сторону и тут же забыта, а все устремления Адама сводились теперь к его новой знакомой, юной и прекрасной Еве.

     У Адама было свое место в обществе, но место это он ни с кем делить не хотел. По крайней мере, так было раньше. Теперь же Адам чувствовал себя настоящим творцом своей судьбы— хоть Ева и сама пришла в его дом, она совершенно не пыталась ему понравиться, и это было восхитительно и совершенно непохоже на его прошлый скучный опыт. Адаму дали шанс сделать самостоятельный шаг, и вопреки своей привычке презирать подобные поблажки судьбы, на этот раз он все же ими  воспользовался.  И так  состоялось их первое свидание.

 Адам и Ева шли по яблоневому саду; внизу, будто пытаясь угнаться за ними, переливалась звонкими голосами речка, а ветер вторил ей, играя листвой доверчивых деревьев.  Ева выглядела очень милой и отрешенной одновременно. Она почти не говорила, оставляя это право своему спутнику и силам природы.

Адам же чинно вел свою подругу под руку, выбалтывая ей свои большие и маленькие секреты. Иногда Ева улыбалась им, или понимающе кивала, и этого было вполне достаточно, чтобы Адам проникался к ней все большим и большим доверием.

Их прогулка закончилась поздно вечером на скамейке под раскидистой яблоней, когда Адам уже почти был готов подарить девушке свой первый поцелуй, а Ева почти не возражала принять столь ценный дар.

 ***

— Думаешь, он ее все же поцелует?— голос звучал как-то неуверенно и тускло.

 —Вероятность невелика, тем более она не должна ему позволить сделать это! — отозвался другой более уверенный в своей позиции собеседник.

 —Откуда такая уверенность? Было много случаев, когда….

 —В том, что мы делаем, нет места воле случая, все было выверено! Или ты…. О нет!!!!

 Разговор прервался, послышался одновременно мелодичный и жалобный звон чего-то разбитого, что не должно было разбиться ни в коем случае, затем последовали невнятные возгласы и наступила мертвая тишина.

 ***

 Когда он тяжело поднялся из своего кресла, чтобы открыть ей дверь, еще не зная, ради кого он нарушает свой драгоценнейший покой в такое безмятежное воскресное утро, Адама пронзило болезненное воспоминание, что раньше с ним уже что-то подобное случалось. И пока Адам разбирался в своих ощущениях, его рука машинально тянулась к ручке двери, которая в конце концов была успешно открыта для совершенно незнакомой, но от этого не менее привлекательной  девушки.

Изящная блондинка неуверенно переминалась с ноги на ногу на пороге и теребила своими тонкими и длинными как лепестки диковинного цветка пальцами какой-то пакет.

«Ошиблась дверью?» — подумалось Адаму, но ни он, ни девушка на спешили произнести это наиболее очевидное объяснение вслух.

—Я….— вдруг блондинка решила нарушить  повисшее между ними молчание, и как будто прерывая саму себя скороговоркой добавила— Ой! Это Вам!

Адам взял из ее рук почтовый пакет, и сразу же про него забыл, сосредоточив все внимание на его дарительнице. Девушка  так и продолжала стоять на пороге, и совершенно не собиралась никуда уходить.

Ненавидя неизвестность еще больше, чем непрошенных гостей,  Адам собрался с духом, попрощался с покоем воскресного дня и пригласил девушку в дом. А она, будто только и ждала этого приглашения, моментально оказалась рядом с ним:

 —Ева, меня зовут Ева, рада познакомиться! —  и девушка уже уверенно и радостно пожимала его руку, как будто они ждали этой встречи целую вечность.

 «Гм, Ева…Ева…»—  Адам словно пробовал имя на вкус и вкус оказался удивительно знакомым. А вместе с этим узнаванием пришло чувство необратимости событий. Адаму захотелось просто остаться одному и вспомнить, что будет дальше, однако это «дальше» предпочло сразу же происходить, не оставляя возможности к нему подготовиться. 

 И Адам тут же был втянут в оживленный разговор с Евой— она много улыбалась и жестикулировала, когда  рассказывала свои истории, содержания которых Адаму, как он ни старался, вспомнить так и не удалось.

Но это было потом, а пока он, забыв про свое вечное стремление к покою, так же азартно что-то ей доказывал, спорил, приводил примеры.

 День за окном холостяцкой гостиной Адама сменился вечером, теплое летнее небо уже начало украшать себя звездами, и ему впервые за долгое время было по-настоящему радостно встретить эту чудесную перемену вместе с кем-то, тем более, когда этим «кем-то» оказалась не менее чудесная Ева.

 Чудесность всего происходящего для Адама была прежде всего в непредсказуемости событий этого странного воскресного дня. Уже очень долгое время он жил достаточно размеренной жизнью: ставил цели, достигал их,  преодолевал препятствия, встречался с женщинами, бросал их, знакомился с новыми. Этот калейдоскоп однообразия был до такой степени одинаково скучен и удобен, что выйти из него по доброй воле Адам, вероятно, не смог бы. И тут появилась Ева!

 Поэтому Адам не выказал ни малейшего сопротивления или удивления, когда Ева предложила прогуляться по саду и  посмотреть на полную луну. Они долго и бесцельно бродили по аллейкам между аккуратными рядами фруктовых деревьев, посвящая друг друга в справедливые только для них двоих истины.  

Перед тем, как попрощаться с Адамом и навсегда скрыться в темных силуэтах деревьев, Ева достала из сумочки зеленое яблоко и протянула ему.

 —Хочешь? По дороге сорвала,— как будто в чем-то оправдываясь, объяснила она.

 Адам покачал головой. Яблоко его сейчас совершенно не волновало. Он снова почувствовал предопределенность происходящего и вдруг понял, что еще один шаг и Ева просто исчезнет из его мира будто ее никогда и не было.

 Он молча смотрел на свою нежданную гостью, не в силах вымолвить ни слова. Ева же, напротив, казалось, ни о чем не переживала. Она надкусила яблоко и тут же сморщила свой маленький носик.

 —Ох, какой кислое! —   сказала девушка на прощанье, и больше Адам ее не видел.

  ***

И снова два голоса переговаривались в темном замкнутом пространстве.

 —После того, как мы все починили, история вышла несколько другой….

Пауза, покашливание.

 —Да, без ваших опасных ссылок на поцелуи, работать стало несколько легче…Но…

 —Но результата по-прежнему нет, хотите сказать?

 —Если и сейчас ничего не изменится, то результат будет, и результат будет отрицательный! А это значит, что нам придется искать новое место,— голос был крайне рассержен.

 —Не романтик Вы, однако….— более миролюбивый простуженный голос.

 В ответ недовольный вздох. Тишина.

 ***

  С самого раннего воскресного утра Адам чувствовал, что в этот день все сложится по-другому. Хотя бы начать с того, что ранним воскресное утро бывало у него только в из ряда вон выходящих случаях, а точнее— почти никогда. Не чувствовалось коварных подземных толчков, не было публичного объявления о страшной эпидемии, уносящей жизни миллионов, вода не затопила его дом по пояс— словом все было тихо и спокойно, а Адаму совершенно не спалось и даже не отдыхалось. После недолгих размышлений он натянул на себя теплую одежду, и вышел из дома. Снег не останавливаясь  укрывал холодной ватой и закутывал в белые покрывала голые ветки деревьев и безжизненную землю, отчего для Адама все вокруг сделалось праздничным и веселым. 

 Повинуясь все тому же необъяснимому импульсу, Адам спустился в сад, где конечно же в это время никого не могло быть и не было. По крайней мере, так он подумал вначале. Он побродил по заснеженным аллейкам, слепил несколько тугих снежков, запустил их в небо, и даже плюхнулся в  огромный сугроб, чтоб уж совсем соединиться с этой белизной. И только на обратном пути Адам, мокрый от снега, но почти счастливый, заметил одинокую фигурку вдалеке, обозначенную черной стрелочкой пальто  на фоне иссиня белого пространства вокруг. Сердце у него подскочило к горлу, глаза вдруг перестали видеть, и отвратительный, но прагматичный голос в голове назойливо забубнил: «Поверни обратно и спеши домой, еще все можно изменить!» Но голос оказался слабым противовесом тому притяжению, которое вдруг образовалось между молодым человеком и этой крошечной стрелочкой вдалеке. Адам уже больше не о чем не думал, не спорил и не удивлялся, он просто шел навстречу, ловя каждую деталь одинокой фигурки, которая приближаясь, превращалась в удивительную девушку. Адам даже не задумывался, красива она или нет, он скорее воспринял ее как сказочный персонаж, по ошибке оказавшийся в его мире.  Может все дело было в гордой осанке, которой, по мнению Адама могли обладать только особы королевских кровей, да и то давным-давно.  И вообще, девушка походила на звезду, которая прекрасна в небе, но  никак не совместима с жизнью здесь, на Земле.

 Однако, такие выводы Адаму было делать слишком поздно— Она уже улыбалась ему, демонстрируя  неизбежность их знакомства. Адаму даже не нужно было спрашивать, как звать его спутницу, он и так знал, что она— Ева.   Но девушка все же нашла нужным произнести свое имя вслух, и ее голос прозвучал как музыка для Адама.

 Ева не стала объяснять, как она оказалась посреди заснеженной полянки одна, с огромным желтым чемоданом, одиноко стоящим у ее ног. Она просто попросила Адама помочь ей, и легко подхватив чемодан, молодой человек с готовностью отправился вслед за своей новой знакомой. Тут же Адам отметил некую несуразность всего происходящего, но никак не мог понять, что заставило его так думать. В конце концов, ему и раньше встречались красивые девушки. И ничего магического в том, что одна из встреченных им сегодня решила прихватить с собой на прогулку чемодан, еще не было.  Но навязчивое ощущение, что пропущено нечто важное, не покидало его.

 Тем временем Ева сама вывела их к его дому. Случайность? Он предпочитал пока не думать об этом. Чувствуя себя героем дешевого романа, он предложил ей зайти к нему и согреться горячим чаем. Словно следуя все тому же сценарию, девушка согласилась.

 Когда Адам осторожно примостил чемодан на полу в гостиной, Ева как бы вскользь небрежно бросила:

 —Кстати, чемодан Ваш, — и тут же деловито прошла на кухню, будто уже не раз бывала в этом доме.

 Адам удивился, но так как чемодан, пусть и большой, волновал его меньше всего, то странное заявление  Евы  было тут же забыто, и молодой человек поспешил на кухню вслед за самой девушкой.

 Надо ли говорить, что это был самый чудесный день в жизни Адама? Конечно же, Ева оказалась прекрасной собеседницей. Конечно же, с ней было тепло, уютно, и совсем как дома. И конечно же, Адам себя чувствовал  с ней особенным и настоящим. К концу дня он уже готов был предложить ей руку и сердце, и вероятно сделал бы это, если бы скрипучий нудный голос внутри  него не твердил, что попытка— не попытка, но ничего из этого все равно не выйдет. И Адам прислушался. Сам не понял почему, но прислушался.  

  Когда Ева сказала, что ей пора, Адам послушно вызвался ее проводить. Ева лишь улыбнулась—  не радостно и не печально, а как-то непонятно для Адама, и тот снова предпочел сразу же забыть эту улыбку за невозможностью ее объяснить.    Ева привела Адама точь-в-точь на то место, где он подобрал ее утром вместе с несуразным чемоданом.

 —Ну, мне пора…Береги себя…И…возвращайся домой! Прямо сейчас возвращайся домой! — девушка порывисто поцеловала Адама в губы, и чуть ли не силой развернула от себя.

 Адам стоял и плакал, но повернуться, чтобы хотя бы бросить прощальный взгляд на Еву, не смог. А когда отважился сделать это, то не увидел ничего… даже следов. И тут же понял, что его так задело,  когда он встретил Еву в тот же день утром— похоже, что девушка не иначе как свалилась с неба— ведь и тогда, не было ни одного следа, нарушающего снежный ковер полянки. Растерянно Адам смотрел и смотрел на снег, отказываясь признавать, что такое могло произойти, и одновременно отказываясь верить, что то, что не могло произойти, уже закончилось.  Когда он уже собирался возвращаться домой, что-то мелькнуло перед ним и упало в снег, утонув в его белой шубе. Адам не думал, что в этот день его что-то еще может удивить, но все же искренне удивился, когда извлек из снежного туннеля спелое яблоко с красными налившимися боками,  корешком и зеленым листиком. Думать, что это может значить, совершенно не хотелось, и Адам просто надкусил яблоко с его самого красного бока.   

 ***

Буря эмоций от осознания провала медленно сходила на нет, все потихоньку успокаивались, и готовились к новому поиску.

 —Вероятно, мы плохо изучили этот вид,— недоумевал ранее спесивый и вечно недовольный голос. — Как они вообще умудрились достигнуть хоть какого-то развития???

 —При троекратном повторении опыта ни разу не поинтересоваться фактической составляющей, м-да, такого еще не было,— небольшая пауза— может, мы перепутали эти две разновидности, мужчина и женщина, кажется так они называются. Имеем шанс повторить все для женской разновидности, коллега…

 —Вы шутите??? Мы и выбирали именно ту, которая по статистическим данным чаще реагирует на эту вашу фактическую составляющую. Понимаете, — это их предел! — голос почти кричал.

 —Такс, подведем итоги. Ни письмо, ни пакет, ни чемодан открыты не были— более того, не вызвали даже не малейшего интереса. Хотя по необъяснимой причине повышенный интерес вызвал образ передачи, цель которого была привлечь внимание к содержимому посланий. Вероятно, в их психике он получил особое преломление. Из этого напрашивается вывод, что интерес к реальным ценностям господства, власти и могущества отсутствует, или в зачаточном состоянии.

 —Кстати, а каково было наполнение посланий? — сердитый понемногу успокаивался.

 —Схемы бомб, биологического оружия, в чемодане— модель генератора власти.

 —Какие ничтожества! Нечего сказать. А почему мы вообще их рассматривали для эксперимента?

—По данным наших архивов, они пережили много войн, вот и был сделан вывод, что почва благодатна.

—А анализировал ли кто-то, за что они боролись?

—Конечно же, по результатам исследований и был составлен образ передачи. Для привлечения внимания, так сказать.

—Глупцы! — в сердцах прокомментировал голос, и было уже трудно понять, к кому именно относится эта реплика.