Запись из раздела: Статьи о психологии

Принципиальное свойство глубокого психического конфликта — участие бессознательных сил и тенденций, которые делают этот конфликт трудно доступным или вовсе скрытым от сознания. Человек часто и не подозревает, что его раздирают внутренние противоречия и уж тем более не осознает их содержания — ему «просто» тоскливо, у него «просто» бессонница, ему «просто» хочется повеситься. Поэтому первый этап работы — это подъем на поверхность сознания актуального конфликта со всеми участвующими в нем сторонами.

Часто этого оказывается достаточно, чтобы дальше уже пациент самостоятельно сделал необходимые выводы, принял нужные решения и взял на себя связанную с ними ответственность. Но в случаях, когда конфликтуют мотивы с высоким эмоционально-энергетическим потенциалом, одного осознания бывает недостаточно — требуются дополнительные усилия для вывода психического аппарата из клинча.

Терапевтическая техника, используемая для ковыряния в мозгах осознания и преодоления внутреннего конфликта, не имеет особого значения — здесь каждый психолог пользуется теми инструментами, которые лучше ложатся в руку. Однако от вектора приложения усилий зависит глубина и устойчивость полученного результата.

Сторонники партии

Самая простая стратегия, к которой прибегают одаренные друзья-советчики и не особенно одаренные психологи, — занять в разгорающемся конфликте сторону партии сознания. То есть, поддержать человека в его собственном мнении по поводу сложившейся ситуации.

Суть терапевтического вмешательства в данном случае сводится к тому, что психолог, являясь авторитетом в глазах пациента и оперируя более изощренной аргументацией, помогает ему склонить чашу весов в сторону сознательной позиции и таким образом выводит его из ситуации «неразрешимого» противоречия.

В зависимости от темперамента пациента, такого рода терапия принимает две формы: пожалеть и помочь или отругать и пнуть. Если на уровне сознания пациент склонен потакать собственным слабостям, психолог поддерживает его в этой установке и помогает выстроить более эффективную систему самооправданий перед лицом довлеющих обстоятельств. Если же пациент скорее нетерпим к собственным слабостям, психолог берет на себя роль родительской инстанции и помогает обострить внутреннее давление до необходимого для преодоления мертвой точки уровня. Таким образом, пациент слышит от психолога именно то, что хочет услышать, и вполне готов за это платить.

Хочешь прослыть хорошим психологом — используй эту стратегию и тренируй технику присоединения к сознательной позиции пациента. Самый массовый рынок. Быстрый, не требующий особых усилий, результат. А острые углы и сомнения из-за временного характера терапевтического эффекта сглаживается лояльностью пациента к психологу, который «всегда на его стороне».

Внутренний конфликт при таком подходе остается незатронутым, но под влиянием авторитетного мнения одна из противоборствующих сторон временно побеждает в споре, и у пациента возникает устойчивое субъективное впечатление, что проблема решена.

Эффект продолжается ровно до тех пор, пока сохраняется контакт между психологом и пациентом, и некоторое время после. Затем все возвращается на круги своя, и пациент снова оказывается у разбитого корыта, наполненного так и не разрешенными противоречиями.

Оппозиционеры

Более сложный и эффектный вариант той же самой стратегии, требующий от терапевта умения проследить и прочувствовать бессознательные тенденции пациента. В данном случае психолог встает на баррикады вместе с оппозиционными силами бессознательного и руководит оттуда бунтом против привычных установок сознания.

Пользуясь всеобщим архетипическим страхом перед психологом, видящим людей насквозь, и напуская на себя грозный вид опасной для потомства рентгеновской установки, терапевт окунает пациента в его бессознательные помои и с чувством хорошо выполненной работы оставляет обтекать. Столкновение с темной стороной души, значимость которой ранее недооценивалась, приводит пациента в замешательство, результатом которого становится временное смещение приоритетов в противоположную крайность — на сторону внутренней оппозиции. Да здравствует революция!

Подобная шокотерапия производит на пациента неизгладимо лучшее впечатление. Море слез, горькие осознания, отвращение к себе — пациенту кажется, что раз его так выворачивает наизнанку, то он, наверное, попал в руки к настоящему суровому психологу. И если болевые ощущения в процессе терапии остались в пределах болевого порога, и пациент не сбежал после первого же ведра помоев сеанса, то следующую пару месяцев он чувствует себя перерожденным.

Хочешь числиться крутым психологом — учись вытаскивать и вываливать перед пациентом мрачную подноготную его дремучего бессознательного. Не всем потенциальным пациентам это придется по вкусу, поэтому такого рода терапия всегда будет нишевым продуктом, однако с более высокими ценами и гарантированным спросом среди опытных невротиков.

Оппозиционный подход требует от психолога больших усилий, смелости и известной доли беспощадности, но и результат терапевтического вмешательства более драматичен. Изначальный конфликт точно так же остается неразрешенным, но резкое обострение ситуации создает у пациента устойчивое субъективное впечатление, что проделана большая работа по его преодолению и теперь не хватает только небольшого последнего усилия, чтобы достичь цели… примерно как у ослика с морковкой.

Пофигисты Пацифисты

Альтернативный подход к проработке внутренних конфликтов, проповедуемый теми, кто уже все понял про эту жизнь и больше никуда не спешит, или теми, кто, наоборот, не понял ничего — в том числе и того, что ничего не понял.

Яркий представитель первых — Перлз, беззастенчиво засыпающий в присутствии занудных пациентов. Характерное воплощение вторых — восторженные девицы, убежденные, что рак можно вылечить любовью, или духовно продвинутые мечтатели, торгующие дзэном.

Характерный для этого терапевтического подхода вопрос, на который пациенту приходится отвечать чаще всего, — «Что вы чувствуете по этому поводу?»

Избегая любых интерпретаций и суждений, психолог приводит пациента к осознанию внутреннего конфликта, а затем отходит в сторону и с садистским удовольствием наблюдает, чем закончится спектакль. Пациент остается наедине со своими противоречивыми чувствами, и если его осознание готово к такому испытанию, то после ряда переходных этапов — отрицание, гнев, торг и отчаяние — наступает долгожданное смирение, и пациент самостоятельно выносит вердикт в пользу одной из конфликтующих сторон и таким образом выходит из ситуации противоречия.

Усилия психолога в этом случае направлены на то, чтобы удержать фокус сознания пациента на актуальном внутреннем конфликте и не дать ему сбежать в привычные формы защиты. При удачном стечении обстоятельств, этого бывает достаточно, чтобы вывести пациента из кризиса. Однако, если сознание пациента не готово к инсайту, то, будучи предоставлен самому себе, он вязнет в бесконечных спорах с собой и, в конце концов, уходит ни с чем. Поэтому на практике, этот метод работает только в простых ситуациях или с хорошо приготовленными подготовленными пациентами, «бессознательные» пациенты слишком уж изворотливы, чтобы добровольно сдавать свои невротические позиции.

Если же за дело берется вторая категория любителей пацифизма, то вся терапия сводится к отвлечению внимания пациента от его актуального конфликта — «Don’t worry, be happy!» При хорошем эмоциональном накале и глубокой убежденности в собственной правоте суггестивное воздействие призыва забить на все и радоваться хорошей погоде оказывается достаточным, чтобы вырвать пациента из навязчивой фиксации на своих проблемах и переключить его внимание на светлые стороны жизни. Временная смена фокуса сознания субъективно воспринимается как решение проблемы.

Преимущество этого подхода в том, что психолог не становится соучастником внутреннего конфликта пациента и не вводит его в большее заблуждение, чем то, с которым он пришел на консультацию. В процессе психологической работы пациент учится сохранять контакт со своими чувствами, проходить через свое сопротивление и со всей личной ответственностью совершать необходимый выбор. А при постоянной практике вырабатывается специфический навык, позволяющий человеку самостоятельно решать проблемы по мере их поступления, не застревая в противоречиях надолго.

Однако механизм возникновения внутренних конфликтов остается незатронутым и продолжает формировать все новые и новые столкновения. Рано или поздно у человека будет шанс осознать природу этого механизма, но, как было сказано, это путь для тех, кто никуда не торопится.

Коммерческую эффективность этого подхода можно не обсуждать, поскольку к тому моменту, когда психолог действительно дозрел для воплощения политики невмешательства и больше уже не может быть за «красных» или за «белых», финансовые проблемы и вопросы самопрезентации его уже особо не волнуют, а своих пациентов он всегда найдет.

Вежливые люди™

Еще один подход со своими плюсами и минусами, направленный на принуждение к миру расшатывание психической структуры, порождающей внутренние конфликты.

Смысл работы сводится к тому, чтобы внимательно рассмотреть те узловые установки и ключевые внутренние тенденции, которые раз за разом вступают в противоречие. И тогда у пациента наступает инсайт, не связанный с конкретным актуальным конфликтом, но открывающий глаза на природу любого душевного конфликта вообще.

На начальном этапе этот метод похож на «оппозиционный» подход, поскольку для совершения главного маневра требуется поднять на поверхность бессознательную составляющую конфликта и полностью уравновесить ее по отношению к сознательной позиции. Это нужно для того, чтобы прижать пациента к стенке перед тем фактом, что в его ситуации нет «правильного» выхода — куда не кинь, как говорится. И если на этом этапе остановиться, то эффект будет примерно тем же самым, что и в случае пацифистского подхода — пациент помучается, пожалеет себя и будет вынужден принять какое-нибудь решение.

Ключевое отличие в том, что пациент не просто выбирает лучший для себя вариант, а учится принимать решение в ситуации ясного осознания, что лучшего варианта нет — оба исхода полностью равнозначны с позиции рассудка. А метод невмешательства оставляет здесь лазейку для пациента, позволяя ему сохранить иллюзию, что правильный выбор все-таки существует, надо лишь научиться преодолевать свои страхи, чтобы его совершить. И эта вера в правильный выбор становится тем камнем преткновения, из-за которого человек снова и снова погружаться в пучину своих привычных противоречий.

Если же на данном этапе не останавливаться и в ситуации, когда душу разъедают противоречия, направить внимание не на снятие внутреннего конфликта, а на более глубокое понимание природы конфликтующих сторон, открывается потайная дверь в пространство новых возможностей.

Внимательное изучение внутреннего противоречия без попыток поскорее от него избавиться, приводит пациента к осознанию фундаментальных заблуждений относительно собственного устройства и общих принципов функционирования человеческой психики. Исследуя свои чувства и смысловое содержание внутренней словесной перепелки по поводу спорной ситуации, пациент обнаруживает, что ведет не иллюзорную войну по иллюзорному поводу.

Во-первых, пациент осознает, что все это время под видом поиска правильного решения, он искал правильное оправдание тому решению, которое принято на каком-то более глубоком уровне.

Во-вторых, что к принятию решения его сознательная воля не имела никакого отношения — решение осознается, а не принимается. Словами Шопенгауэра — «Человек не выбирает, чего ему хотеть».

В-третьих, даже если бы существовала возможность произвольного выбора, то у сознания нет технической возможности просчитать его последствия, а, значит, цель всех этих внутренних усилий по поиску правильного решения в чем-то другом — вероятно, в защите от осознания собственной беспомощности.

В-четвертых, у человека вообще нет объективных критериев правильности принятого решения. За каждым, казалось бы, разумным аргументом в пользу того или иного варианта скрывается личная прихоть, пытающаяся придать себе убедительности, маскируясь логическими или нравственными выкладками.

В-пятых, сознание, претендующее на способность найти правильное решение, озабочено единственной целью — выживанием собственного прекрасного образа. А, значит, все его попытки найти объективно правильный выход из ситуации на самом деле не имеют ничего общего с объективностью — сознание ищет выход, при котором меньше всего пострадает собственная важность.

В-шестых, в-седьмых и в-восьмых, некоторые другие тонкие осознания, цементирующие новую картину мира.

Интегральный эффект этих открытий — смещение внимания от бесконечного потока частных психологических столкновений к настоящей внутренней проблеме — к отчаянной и заведомо обреченной на провал попытке доказать себе и всем вокруг, что пустой горшок доверху наполнен золотом. Десятилетиями взращиваемая вера в значимость и осмысленность собственного существования подрывается чередой простых и довольно очевидных осознаний истинной природы вещей, а вместе с этим исчезает и повод для каких бы то ни было конфликтов — внешних или внутренних.

Проблема этого подхода, однако, в том, что он требует более тонкой и продолжительной работы в совершенно не очевидном для пациента направлении. И если тому хочется быстрого результата в виде сброса актуального напряжения, то он будет разочарован и, скорее всего, пойдет искать какого-нибудь менее замороченного психолога. Кроме того, далеко не все пациенты готовы столкнуться и тем более распрощаться с самыми драгоценными своими иллюзиями, даже если это именно они заставили их обратиться к психологу.

Но если действительно удается провести пациента через все эти осознания и помочь ему хоть одним глазом заглянуть за ширму привычных иллюзий, его жизнь незаметным образом меняется — та же семья, та же работа, тот же самый образ жизни, тот же самый человек… только теперь все намного проще.

Понравилась эта статья?

• Скажите спасибо — оставьте пару слов в комментариях
• Распечатайте статью и расклейте на столбах
• Поделитесь ссылкой на эту статью со своими друзьями