"Папам и мамам об особых детках"

Выпуск N61

2006-10-15

Тираж: 2285 экз.

"Невозможно - это всего лишь громкое слово, за которым прячутся маленькие люди, им проще жить в привычном мире, чем найти в себе силы его изменить. Невозможно - это не факт. Это только мнение. Невозможно - это не приговор. Это вызов. Невозможно - это шанс проверить себя. Невозможно - это не навсегда. Невозможное ВОЗМОЖНО!"

Пишите мне:
natali-dok@mail.ru

Сайт рассылки:
Gold-Child.Ru

Архив рассылки:
На Gold-Child.Ru

Дружественные проекты:

Здравствуйте, дорогие друзья!

Сегодня Вы можете прочитать:

• О проблемах образования детей-инвалидов (по материалам выступленийя в Государственной думе) [прочитать]
• Поиграем: развивающие игры с малышом [прочитать]
• О.Гуров и А.В.Суворов "Зрячеслышащий в экстремальной ситуации общения со слепоглухим" [прочитать]

О проблемах образования детей-инвалидов (по материалам выступления в Государственной думе)

30 сентября 2006 г. г. Москва

Сегодня мы начинаем публикацию материалов выступлений. Конечно, выборочно и немного сократив. Но так, чтобы было понятно о чем идет речь и какие проблемы волнуют специалистов, родителей и самих инвалидов по столь животрепещущему вопросу, которым является образование детей-инвалидов. Поскольку прочие материалы еще в обработке, помещаю свое выступление. Не судите строго... Жду Ваших мнений.

В своём выступлении я бы хотела предложить озаботиться несколькими аспектами проблемы образования таких детей, которые назрели на настоящий момент. Я о них писала всем, кому можно было писать, начиная от Миронова, и, кончая нашим уважаемым Олегом Николаевичем Смолиным. К счастью, Олег Николаевич посчитал возможным дать мне выступить.

О чём речь?

Абилитацией и реабилитацией детей-инвалидов занимается огромное количество организаций, как государственных, так и общественных. Каждая это делает на свой страх и риск, как Бог на душу положит.

Единой методологии по определённым патологиям, по определённым медицинским показаниям у нас фактически не разработано, за исключением, быть может, детей с патологией слуха и зрения.

Огромный вопрос методологии по детям с ДЦП, которые должны получать одновременно медицинскую и социальную абилитацию, а также, коррекционным курсом, образование на уровне средней школы.

Огромный вопрос по детям с отставанием в развитии, к которым вообще боятся наши педагоги подходить, если они диагностируют отставание в развитии более чем дебильность, извините, за старое употребление названия.

Второй вопрос.

Медицинский беспредел. К сожалению, вынуждена говорить и об этом.

Я понимаю, что, если бы в наших учебных заведениях говорилось о том, что лежачих детей вообще в природе быть не должно, так как, если с ребёнком занимаются с рождения, то этот ребёнок лежачим не будет. Если бы говорили о том, что дети с синдромом Дауна - обучаемые и очень талантливые дети, что ребёнок с диагнозом ДЦП и глухой имеют полностью сохранный интеллект, то уже через семь-десять лет ситуация бы резко изменилась, и у нас бы появились специалисты, которые могут с этими детьми работать.

Но у нас этому не учат. Не за что покупать книги, не за что переводить, нет средств финансирования и так далее, и тому подобное.

Далее. Если мы возьмём среднестатистическую российскую семью, которая решила оставить ребёнка-инвалида дома, то тут вообще получаем кучу проблем.

Мало того, что не менее 80 процентов детей с диагнозом ДЦП (детский церебральный паралич) - это сломанные при родах дети, мало того, что не менее 90 процентов детей рождается с патологиями (и пьянство с наркоманией в большинстве случаев тут ни при чем), так ещё маму в роддоме, с первых же, не то, что дней, но часов, начинают обрабатывать: "ваш ребёнок никогда не скажет "мама", никогда не будет читать и писать", и так далее и тому подобное.

К сожалению, я сама это лично прошла, "мои" родители об этом писали и говорили неоднократно, поэтому, об этом вынуждена говорить.

Но вот родители решились забрать малыша домой и начинают метаться в поисках выхода из тупика, что-то находят. Дай Бог, чтобы они нашли то, что им действительно хоть чуть-чуть поможет. А если нет? Потерянное время в этом возрасте - оно вообще смерти подобно. И его невозможно переоценить, оно бесценно. Таким образом, мы теряем и этих детей.

Я понимаю, если бы нигде в мире не знали, как работать с этими детьми, но у нас умеют. Очень уважаю Эмилию Ивановну Леонгард за её разработки и за её ориентацию родителей на работу с детьми с первого дня.

Очень уважаю Бороздина Алексея Ивановича, который в Новосибирске создал собственный центр. Он занимается с необучаемыми детьми-инвалидами, от которых отказались все. И, несмотря на то, что в его центре с детьми занимается только он со специалистами, без участия мам и пап, 70 процентов этих детей идут в школы. Напомню, речь идет о необучаемых детях-инвалидах. 100 процентов детей социально абилитированы. То есть у нас есть методики, у нас есть чему учить. Но, к сожалению, у нас нет единой методологии по этому вопросу. И нам необходимо этим вопросом озаботиться на уровне Министерства образования и науки, чтобы эти предметы были введены на дефектологических факультетах, и чтобы этому начали учить наших специалистов.

Дальше. Когда мы говорим о коррекционном образовании, то хотелось бы иметь в виду, что эти дети должны учиться жизни, научиться выживать в нашем социуме, а не прозябать. Они должны выходить из наших школ-интернатов способными жить, и личностями, осознающими ценность собственной жизни, бойцами, если хотите. Конечно, не каждый на это способен, но те, кто способен, не должны быть унижаемы обществом. И им должны предоставляться возможности приносить пользу этому обществу.

Посмотрим как на деле. Пожалуйста, для примера, рязанская социальная коррекционная образовательная школа номер 18. Прекрасные специалисты, прекрасные методики. Среднее образование получают ребята. Дальше, пишет директор: "трудоустройство - одна из больших проблем, не слышащих на работу берут неохотно, педагогов волнует судьба выпускников". Пример: два года проходила доколледжевая подготовка учащихся среднего образования, 7 человек. В 2006 году поступили 6 человек в Московский психолого-социальный институт на отделение социальной работы на платной основе. Почему на платной? Не хотят глухих брать!

Дальше. Их же выпускник Воронов Алексей - чемпион России по греко-римской борьбе, обучается в РГУ имени Есенина. – и тоже на платной основе.

Директор пишет: "Не решается вопрос с образованием, не решается вопрос с дальнейшим трудоустройством, а значит и с последующей работой".

Что же делать?

Мы в Белгороде, начали вот такую работу. Попытались выяснить, в конце концов, кто занимается этими детьми? Нас интересовали результаты работы соответствующих служб. И ставился вопрос: "как можно озаботить наших руководителей тем, чтобы с этими ребятами какая-то работа начала проводиться"?

От имени депутата Областной думы мы послали запрос заместителю Председателя Правительства Белгородской области, председателю департамента социальной политики. Спросили: "Какое количество семей с детьми-инвалидами обследовано нашими социальными службами на предмет выявления социального статуса и особых потребностей ребёнка в плане образования, социальной помощи, протезирования? В том числе, какая работа ведётся, сколько у нас детей, которые получили образование (и какое), какое количество детей-инвалидов трудоустроено"?

Я думаю, что, получив ответ по этому запросу, можно будет уже составлять и утверждать программы фактически необходимой реабилитации ребят и социализации их в обществе.

Поиграем: развивающие игры с малышом

Мне кажется, что это - добрые игры. А значит, они вам помогут подружиться и понять друг друга.

Практикуем удар

Иногда даже самые простые упражнения дают ребенку огромный толчок в развитии тех или иных навыков. Например, достаточно старый прием: яркая мягкая подвесная груша (зачастую ее можно купить в магазинах игрушек) может занять внимание ребенка.

Новорожденные будут пристально глядеть на висящий шар, особенно если он будет повешен под потолком или в дверном проеме. Купите яркую подвесную грушу! Со временем малыш будет пытаться ударить по ней руками или ногами.

Если не можете найти подвесную грушу, попробуйте вместо нее подвесить красочный надувной мяч. В любом случае, что бы вы не выбрали, убедитесь в безопасности игрушки для ребенка.

Внимание!

Он не может еще схватить интересующий его предмет, пока еще он только учится нацеливать и ударять по предмету рукой или ногой. Он совершенствует координацию глаз и рук, а также понимание того, как далеко находится тот или иной предмет, сможет ли он достать до него рукой или ногой.

Развиваем:

- чувство расстояния

- координацию движения глаз и рук

- развитие осязания

- развитие визуального восприятия

Создание подарка на память

Вообще-то сейчас достаточно трудно представить, что маленькие ножки и ручки вашего ребенка когда-нибудь будут большими, например такими, как ножки и ручки восемнадцатимесячного малыша по соседству. Но дети всегда вырастают. Запечатлите на память размеры ножек и ручек своего малыша, делая красочные и яркие отпечатки на бумаге.

Покрасьте (или приложите) нетоксичной краской (например акварелью или гуашью) подошвы ног и ладони ребенка от кончиков пальцев до пятки или запястья (можно использовать щетку, валик или просто ваш палец). Отпечатывайте ножку или ручку на бумаге, перекатывая из стороны в сторону, на листке бумаге или любой другой поверхности.

Вы можете сделать отпечатки на обоях, на ткани: рубашке, платке или футболке, для изготовления сувенира. Однако не пробуйте сделать много следов за один раз. Когда ребенок утомился - уберите краски до другого раза.

Запомните: это упражнение лучше осуществлять с помощью двух взрослых людей. Лучше также одеть старую одежду, которую вы не боитесь запачкать, ввиду того, что краски плохо отстирываются.

Внимание!

Результаты этой деятельности хороши и для ребенка и для его родителей (бабушек, дедушек, крестных). Однако сентиментальная ценность затемняет его положительные результаты. Ребенок чувствующий краску, ткань, бумагу – получает осязательный опыт. Участие в проекте, который требует взаимодействия двух родителей (или вообще взрослых) ребенок получает урок социального развития.

Развиваем:

- доверие

О.Гуров и А.В. Суворов "Зрячеслышащий в экстремальной ситуации общения со слепоглухим"

Статью для выступления на конференции в Испании писал Олег - студент второго курса факультета психологии и педагогики Орловского Гос. Университета, названный сын А.В. Суворова. Комментарии - конечно Александра Васильевича. Материал, достойный того, чтобы называться научным, и все же написанный так, что читается увлекательнейшим литературным произведением. С почином, Олег! Спасибо Вам, Александр Васильевич, за сына

Александр Васильевич стал когда-то моей опорой, он - моя опора и сейчас. Как в сложной гимнастической фигуре, сложившейся в непростом жизненном пространстве, мы всегда опираемся друг на друга.

С Александром Васильевичем, как ни странно, я познакомился по Интернету. Нас познакомил Юрий Михайлович Устинов. Просто предложил мне начать переписываться с человеком, который, несмотря на свои лишения, живёт жизнью, порой более активной, чем обычные люди.

Я тогда жил у Юрия Михайловича на квартире в Туапсе, и учился в местной школе.

Первое письмо А.В. у меня написалось достаточно легко, но писал я его долго, так как это было моё первое письмо, посылаемое через компьютер. Куча вопросов – вот что я в первую очередь написал Александру Васильевичу. Я не знал с чего начать, не представлял, что из этого получится, и получится ли вообще что-нибудь. Мне было очень интересно узнать об Александре Васильевиче больше, и просто пообщаться с умным человеком.

Как и всегда, настоящее знакомство начинается с хождения в гости.

До того как мы встретились, я не мог себе представить, что же это за человек такой, как живёт, чем дышит, как общается и, вообще, как мир вокруг него вращается.

Первое сообщение, которое можно было пощупать, мне передал Юрий Михайлович с конференции в Сочи. Там была конференция Федерации Интернет-Образования, на которую был приглашён Александр Васильевич. Намного позже я понял, почему Александр Васильевич именно мне написал стихотворение на бумаге. Это был лист из твёрдой бумаги, формата А4 сложенный пополам. На нём были выбиты точки. Я сразу же сообразил что это такое. Я подумал, что это письмо, написанное рукой Александра Васильевича. Я взял книгу "Совместная педагогика", и часа через два марсианский код был расшифрован. Это было стихотворение об одиночестве и надрыве:

Ни капли не веря в чудо,

Кому-то молюсь порой:

- Возьмите меня отсюда,

Возьмите меня домой.

- О господи, - всё вздыхаю,

Расстроенный и больной.

Прошусь, а куда - не знаю:

- Возьмите меня домой.

Где мне разрешат в счастливой

Компании - быть собой,

Где не было бы надрыва...

Возьмите меня домой.

И где бы не приставали

С моралью ко мне любой,

На свой бы лад не меняли...

Возьмите меня домой.

Где добрые греют взгляды,

Где каждому каждый - свой,

Где сразу - на помощь рады...

Возьмите меня домой!

Эти строки меня тронули очень сильно. Мурашки прошли по всему телу, когда я вчитался в смысл стихотворения. Мне очень захотелось встретиться с Александром Васильевичем лично.

Когда мы вошли в его квартиру, меня в первую очередь интересовало – где находится сам Александр Васильевич. Прямо напротив входной двери чернел проход в комнату. По словам сестры Александра Васильевича, Ольги, он был там. Мы с Пашей включили свет. А.В. тут же отреагировал – поднял глаза в сторону лампочки, и, не прекращая читать пальцами за компьютером, что-то сказал, но его слов мы с Пашей не разобрали. Видимо, с непривычки.

{Я попросил подождать, пока я сохраню информацию и выключу машину.}

Тут – первая встреча, первый опыт, первые шаги, первая ступень на долгом пути друг к другу.

Мы подошли с Пашей к А.В. с разных сторон и попытались с разных сторон почти одновременно с ним заговорить. Тут произошло то, чего я неосознанно ожидал. А.В. С нами не заговорил. Он отпрянул от наших рук, и продолжил что-то делать за компьютером. Впоследствии выяснилось, что А.В. просто заканчивал работу за компьютером: "Ёжиком", как он его назвал. Это потому, что на специальном дисплее под пальцами - "колючки".

{Нет, не поэтому. "Ёжик" - брайлевский ноутбук, с очень капризным характером, всё время ломается. Из-за поломок и удостоился своего имени.}

С первых же минут общения с А.В. я был поражён тем, сколько должно быть соблюдено условий, чтобы простой разговор между нами мог состояться.

А.В. так с нами и не заговорил, пока не закончил работу, пока не выключил компьютер. Только после этого он отъехал на своём стуле от компьютера и принялся изучать нас. Давал нам по очереди ладони, чтобы мы написали там свои имена.

Обычно человек отвлекается от своей работы, чтобы поддержать разговор. Я не знал, что делать. У меня постоянно билась в голове мысль – нужно ли за это "вторжение" просить прощения. Хоть и было заранее оговорено, что мы приедем в гости.

Во время этой первой встречи я так и не смог задать огромный ряд вопросов, которые жили где-то глубоко в подсознании. Да и было мне всего 14 лет. Не решался заговорить первым, перевести тему разговора в своё русло.

{А я тоже всегда стесняюсь, трудно растормошить...}

За чаепитием обсуждались всякие темы, которые не давали сосредоточиться, и настроиться на какое-никакое личное общение. Очень смущало то, что брат и сестра общались с А.В. дактильным способом речи, а мы с Пашей пальцами у него на ладони еле успевали написать предложение за минуту.

Когда мы собрались уходить обратно, был уже достаточно поздний вечер, А.В. вызвался нас проводить до начала ступенек у перехода через железнодорожные пути.

Тут - второй удар, второй урок для меня, вторая ступенька, пусть и небольшая. Когда мы вышли из подъезда, так получилось, что Паша и я стояли с обеих сторон от А.В. Паша с левой, я с правой. Паше А.В. дал руку, и Паша повёл его. Я, по неопытности, попытался взяться с другой стороны за руку А.В., где была трость. Резкий толчок рукой от А.В. вверг меня в ступор. Я не знал, как на это реагировать. Не знал почему. Но А.В. не заставил себя ждать:

- Не надо меня брать за правую руку, иначе мне будет сложно ориентироваться с помощью трости.

{Дело не в том, правая или левая, а в том, в которой руке трость. Никогда нельзя брать слепого за руку с тростью.}

После этого я раз и навсегда сказал себе, что когда буду идти с А.В., то всегда буду брать его за руку с левой стороны, так, чтобы сопровождающим был я.

Я не хотел общаться с А.В. через посредника – переводчика. Мне захотелось самому стать таким посредником, но так, чтобы через мой перевод было хорошо слышно самого говорящего. Тогда я ещё не осознавал всей глубины и силы того дружеского чувства, того восхищения, которое вызвал у меня А.В.. Но именно тогда я понял, что хочу стать для А.В. чем-то большим, чем просто собеседником.

В результате долгой, насыщенной и обоюдно интересной переписки мы с Александром Васильевичем захотели встретиться на более длительное время, чтобы пообщаться как следует.

Сроки часто менялись, но в итоге мы договорились на середину мая 2002 года.

А.В. эту поездку оформил у себя на работе как командировку, поэтому мог себе позволить отлучиться от своей работы дома (как всегда - с огромным удовольствием) на 3 недели.

Встречая поезд, где ехал А.В., я много размышлял о том, чем мы будем заниматься. О том, что под конец мне придётся меньше уделять А.В. времени в связи с окончанием 9-го класса и началом экзаменов. Тогда я ещё не понимал, что приезд А.В. снимет большинство моих, казалось бы, сугубо личных проблем.

Первые уроки Сашевождения были усвоены еще тогда, когда мы шли от вокзала и переходили через железнодорожные пути. Я поспешил их перейти, а А.В. сказал, что торопиться не надо, так как он с детства любит ждать, пока пройдёт поезд. Когда-то давно он так ждал проходящих поездов вместе с мамой.

Я был удивлён, что даже в такой вроде бы чеканной закономерности по правилам сопровождения есть личные предпочтения, и впредь старался их учитывать. Я не мог забыть того, что узнал по Сашевождению, потому что это было очень и очень интересно, будоражило моё воображение, фантазию.

Вскоре я уже старался вести А.В. так, чтобы он не наступал на крышки канализационных люков (хоть и закрытые, я сам на них никогда не наступаю) {они опасны - можно подвернуть ногу}, обходил лужи, несмотря на постоянные философские заявления А.В.:

- Как ни обходи лужу, рано или поздно всё равно в неё попадёшь.

Александр Васильевич был поражен, как быстро и легко я согласился пойти вместе с ним в этот же день купаться на море. Сначала, перед тем как принять это решение, я задумался на мгновение, о том, что нужно учиться, постигать ещё один уровень общения, взаимодействия в совершенно незнакомой для меня среде. И самое страшное было то, что кроме А.В. никто мне не мог помочь. Именно поэтому мне поскорее захотелось "глотать" уроки "Сашевождения". Для А.В. – это был один из немногочисленных солнечных дней во всей его жизни, для меня это была первая серьёзная тренировка.

Я уже знал дактильные буквы, но всё равно каждый раз, когда мне нужно было что-то сказать А.В., приходилось останавливаться и писать на его руке печатными буквами. Но эти неудобства тогда ещё не заставили меня начать говорить дактильно. А.В. старался как можно быстрее передать весь опыт по "Сашевождению", а я старался как можно быстрее все эти знания и навыки впитать.

Тогда я был в каком-то неописуемом состоянии, когда слились вместе и озабоченность, и восторг. С одной стороны, я осознавал, что нахожусь рядом с одним из величайших мыслителей нашего времени, с другой стороны, по части бытовой жизни мне постоянно казалось, что именно этому человеку я могу быть полезен здесь и сейчас как никогда и никому другому.

Мне был очень интересен опыт прошлых Сашеводителей. Поэтому я постоянно расспрашивал А.В. о лагерях, - где какие изобретения были придуманы. У меня тут же возникали новые свои идеи, и, обговаривая их с А.В., мы предполагали, где их можно будет использовать.

Так как мы уже начинали собираться в горы, разговоры о том, чтобы А.В. приехать на несколько недель к нам в экспедицию, происходили всё чаще и чаще.

Ещё до гор, мы с А.В. решили потренироваться на крутобоких улочках южного российского города Туапсе, независимо от того, получится ли поездка на Тропу в горы, или нет. Каждый день, возвращаясь с моря, или ещё откуда-нибудь, я старался вести А.В. по улицам, где был ровный асфальт и при этом небольшие перепады высот. Дни трёхнедельных тренировок в городе дали свои плоды и вселили в нас надежды.

Но пока это всё была теория, подготовка. Когда А.В. с неимоверным мужеством решился ехать к нам в горы на Тропу - в дело пошла практика.

На каменистых и извилистых тропах А.В. постоянно вспоминал, что ему было бы намного сложнее преодолевать все трудности перехода в горах без той подготовки, которую я ему устроил в городе на подъёмах и спусках по крутым улочкам.

В ходе жизни в лесу с Юрием Михайловичем и остальными ребятами и взрослыми на Тропе мы придумывали всё более совершенные приспособления для безтравматичного передвижения А.В. по горной местности. В том числе и такие, которые можно использовать на узких и опасных горных тропах.

Сам А.В. относился к новшествам с "испытательным" настроением: не сильно доверял, но ему было интересно, что из этого получится.

В течение первого перехода нам всё-таки не удалось избежать небольших травм. На одном из бродов через реку, подъём на следующий берег оказался слишком крутым – нужно было слишком высоко задирать ногу. Мы пошли по самой реке, где ровной дороги нет. На самих булыжниках мы ещё продержались без травм, а вот когда вышли на ровную дорогу, - До ближайшего лагеря оставалось совсем немного, и даже с подвёрнутой ногой мы благополучно доковыляли до палатки.

{Я сам был виноват: поленился забиновать ноги эластичными бинтами. Когда на следующий год я сильно подвернул ногу на разъезженной трелёвочными тракторами дороге, Олежка уж думал - всё, придётся делать волокушу. Но мои ноги были забинтованы, я отдохнул минут десять - и мы спокойно пошли дальше.}

Именно на Тропе я окончательно перешёл на дактильное общение с А.В.. Письмо по ладони уже не удовлетворяло требованиям перевода на многолюдных вечерних разборах прошедшего дня. Когда ребята много говорили, обсуждали прошедший день, задавали А.В. и друг другу вопросы и отвечали на них, поток информации был такой, что только дактиль мог дать А.В. полное представление о происходящем и реально включить его не только в понимание происходящего, в смысл разговоров, но и сделать его участником этих важных разговоров. А.В. очень радовался, когда всё больше и больше ребят могли переводить речи других ребят на разборах. Я старался не забивать пространство вокруг А.В. только собой, давал простор другим ребятам для общения и взаимопомощи. Утром кто-то помогал А.В. умыться, днём находилось время для личных бесед А.В. с детьми, а потом, по вечерам, А.В. отвечал на интересующие ребят вопросы.

Так как А.В. хотел меня познакомить со своими друзьями и помочь мне обрести новых друзей, он пригласил меня на осеннюю сессию Школы Взаимной Человечности, которую организует каждые весенние и осенние каникулы Детский Орден Милосердия. А.В. мне говорил тогда, что даже если мне не понравится, будет какое-никакое понятие и о такой системе получения знаний.

{Вернее, и о таком опыте детско-подростковой человечности, в дополнение к опыту Тропы.}

Впервые в жизни я ехал в Москву, как обучающийся. До этого ездил только как гость. Впервые я зависел только от Александра Васильевича. Сейчас, когда я к нему приезжаю, уже не встаёт вопрос о том, чтобы меня встретить с поезда – а тогда не было и речи, чтобы НЕ встретить. Новая обстановка, новые условия общения, новый город и другие люди окружали меня, как и А.В. Вся лишь разница была в том, что А.В. в Москве жил уже очень долго, а я только-только приехал.

В первый же день в ШВЧ я немного заперся внутри себя, и сам не понимал, что происходит вокруг. Что мне делать, и что не делать. Очень хотелось быстрее во всём разобраться. Поэтому я постоянно теребил А.В. всяческими вопросами обо всём происходящем вокруг.

А.В. стал когда-то моей опорой, он - моя опора и сейчас. Как в сложной гимнастической фигуре, сложившейся в непростом жизненном пространстве, мы всегда опираемся друг на друга.

Отдельное слово нужно сказать о переписке.

Когда я жил в Туапсе и учился в школе, переписка была очень оживлённой, особенно в последние годы моей жизни там. Сначала я немного задумывался - какие вопросы можно задавать, а какие не следует. По мере того, как я стал ездить к А.В. в Москву, помогать с разными бытовыми делами и проблемами в работе, этот барьер исчез сам собой. Я стал писать вопросы обо всём, что меня интересовало. Даже первые мои стихи были написаны прямо в теле письма к А.В.. Ответы А.В. на мои письма растягивались на двухтомные письма (в почтовой программе на старом компьютере есть некие ограничения, по которым и делилось письмо).

Каждый раз, возвращаясь из школы, я, первым делом, садился за компьютер и проверял почту – нет ли свежего письма от А.В.. Процесс написания письма каждый раз меня так увлекал (в особенности ответы на "тома"), что ни о какой улице и сигаретах не могло быть и речи. В учёбе общение с А.В. для меня стало какой-то невидимой опорой, которую только сейчас начинаю "ощупывать".

...Как-то мы ехали в Москве в машине. Нас подвозили до метро друзья А.В.. Мы разговорились о моих академических успехах в школе. Я тогда сказал А.В. о том, что не уверен, закончу ли я одиннадцать классов. На эту мою реплику А.В. мне ответил:

- Закончишь. Как же иначе! Ещё и в университет поступишь!

Я закончил школу и поступил в университет.

Сейчас мы в основном общаемся, когда я приезжаю к нему домой.

Я верю в то, что наше общение будет продолжаться с неменьшим успехом и в дальнейшем.

Я считаю, что общение людей с ограниченными возможностями и здоровых людей должно происходить намного чаще, чем это происходит в нашей жизни. Ведь люди с инвалидностью живут и занимаются в разных сферах жизни порой намного активнее и продуктивней, чем здоровые люди. Общение человека с ограниченными возможностями и обычного здорового человека приносит только пользу, как для них самих, так и для общества в целом. Опыт общения с АВ убедил меня в этом на всю жизнь.

{Олежкин текст меня так тронул, что я не решился в него вмешиваться, что-то править, а вступил в диалог со вторым присланным мне Олегом вариантом, лишь уточняя некоторые детали, что совсем не обязательно было делать. Я благодарен мальчику за этот поэтичный - и по законам поэзии построенный - текст. На самом деле, конечно, трудностей было неизмеримо больше, но для меня важно, как видно и из его текста, что Олежка никогда на них не зацикливался - и мы их преодолевали. В их преодолении заслуга прежде всего именно Олега: мне-то, как и многим другим инвалидам, именно свойственно зацикливаться на трудностях, не замечая моменты, позволяющие их изживать. Насколько я мог осознать за всю жизнь, это вообще закономерно в отношениях между инвалидами и здоровыми - первых с самого начала спасает терпеливый оптимизм вторых. В моём случае - терпеливый оптимизм очень многих людей, начиная с мамы и кончая, как я сразу решил, её новым "изданием" - Олегом. Я стал называть его сыном, но с самого начала узнавал в нём - собственную маму).

15 октября 2006.