Задайте вопрос нашему автору врачу В.Хорошеву и он
обязательно ответит Вам.
Хотите познакомиться поближе с нашим врачом Хорошевым Владимиром Степановичем? Прочитайте его рассказы. Он много лет
проходил службу на Севере, участвовал в афганской войне в качестве ведущего хирурга десантно-штурмовой бригады, работал
в Главном военном госпитале имени Н.Н.Бурденко и в московской клинической больнице. И все годы врачебной деятельности
изучал и использовал не только то, что предоставляла врачам официальная фармакопея, но и народная медицина.
Ему есть что рассказать.
Сбегал домой перед операцией
Обычный день в хирургической клинике и начинался обычно. В операционных сёстры гремели биксами, открывая их и извлекая
на свет божий из этих металлических барабанов операционное бельё, шовный материал и всё то, что необходимо для
хирургического вмешательства. Сёстры-анестезистки осматривали перед приходом «своих» врачей-анестезиологов своё
хозяйство – шприцы, ампулы, интубационные трубки. А в это время на утренней врачебной конференции докладывались
больные, «идущие» в этот день в операционную. Доложился заведующий первым отделением хирургической проктологии Денисов,
за ним вышел к трибуне зав. 2-й хирургической проктологии Лухов и речитативом доложил почтенной публике о том, что
собираются сотворить сегодня хирурги его отделения: « Первым идёт Камелкин, 52-х лет, рак ректосигмоидного отдела
толстой кишки. Планируется выполнение передней резекции. Группа крови – вторая, резус-положительная. А вторым пойдёт
Кучеренко, 49 лет, рак поперечно-ободочной кишки ближе к печёночному углу, с метастазами в ворота печени. Планируется,
если, конечно, удастся, выполнить резекцию оной кишки, с выведением трансверзостомы». И, после паузы, вздохнув, добавил
негромко: «Может метастазы из печени удастся сковырнуть, едрит твою колымажку» и пошёл на своё место.
Доктор Лухов – не просто хороший хирург. Он – превосходный хирург, про которого (не взяв греха на душу) можно сказать –
хирург от Бога. В молодости он имел неосторожность послужить матросом на кораблях военно-морского флота, что наложило
свой отпечаток и на походку (навсегда), и на поведение (эпизодически), и на лексику (исключительно во время операций,
точнее во время «нештатных» ситуаций). Не исключено, что убаюканный морской качкой и матросской службой мозг набрался
сил, вспрянул и стал тем, что представлял сегодня – уверенно функционирующим хирургическим мозгом. Да к тому же
наделённым прекрасными манипуляторами – руками, растущими… Росли они у него из природой отведенных мест. Во врачебной
среде про хороших хирургов говорят, что руки у него растут из плеч, а про плохих – руки у него растут из… ну скажем -
из области тазобедренных суставов.
Первая операция приближалась к завершению, причём раньше предполагаемого времени. И Лухов, потершись щекой, спрятанной
под маской об ассистента, в хорошем настроении (было от чего), повернулся к врачу-анестезиологу и сообщил-попросил:
«Наташ, там второго пусть готовятся подавать, премедикацию пусть делают». Доктор-анестезиолог вышла в предоперационную
– позвонить в отделение насчёт этого больного. А ей и говорят, что больной исчез, его не могут найти. Она вернулась в
операционную и сказала об этом Лухову. Тот оторопел и заорал: «Это что за бардак, китайский городовой. Наташ, в чём
дело?». На что доктор Наташа резонно возразила: «Так это ж у Вас в отделении бардак, при чём тут я?».
«Наталья – это он уже хирургу-ассистенту (замечательному хирургу, как и её шеф) о плечо которой он только что тёрся
щекой – это же твой больной. Размывайся и иди выясняй куда он делся, едрит твою колымажку».
Спустя минут десять Наташа-хирург вошла в операционную и объявила, что никто ничего не знает. Ни куда ушёл, ни когда,
ни зачем или почему.
Лухову в это время развязывали халат и маску и он, склонившись над раковиной опять вспомнил китайского городового.
Спустившись вниз (операционные блоки во всех клиниках мира стремятся вынести на верхний этаж, либо вовсе в другое
полностью изолированное помещение) и, выйдя в длинный и широкий коридор своего отделения, сопровождаемый Наташей –
хирургом, он сразу увидел приснопамятного Кучеренку, который, по-видимому, только что завершил пробежку (или имитировал
её, как плохой октябрёнок, опаздывающий в школу и желающий избежать записи в дневнике типа «обратите внимание на
постоянные опоздания в школу вашего сына) и раздувал обвислые щёки. «Сергей Борисович, вот он я, пришёл» - объявил
Кучеренко.
«Наталья, оформи ему выписку и побыстрее. Пусть идёт с Богом, - повернулся он к хирургу.
Больной вытаращил глаза: «Как это пусть идёт, Сергей Борисович? Ведь я же на операцию иду сегодня».
«Считай, что прошёл мимо».
«Сергей Борисович, миленький, да я ж бегал домой, с женой стало плохо, давление зашкалило у ней, даже падала и речь у
ней плохая стала. Еле говорила со мной по телефону. Я и побёг к ней. Вызвал скорую и пока та приехала, жена уж сознание
потеряла, парализовало её. Сергей Борисович, как же, операция ж сегодня на мне».
«Видно Бог и нас и тебя уберёг от чего-то. Так что гуляйте Кучеренко. Вы сегодня, нет, не сегодня, а прямо сейчас Вы
будете выписаны. Нельзя оперировать Вас сегодня, тем более, что Вы жену отправили в больницу в тяжёлом состоянии. И на
завтра я Вас перенести не могу – все дни расписаны на две недели вперёд. Чего ж зря валяться, койко-дни налёживать.
Придёте к нам когда жена выздоровеет» - Лухов в этих случаях был неумолим. Хотя и немного таких случаев и бывало, чтобы
в день операции (и не абы какой) больной уходил домой. По любой причине.
Прошло часа три. Лухову редко удавалось уйти из клиники не только пораньше, а хотя бы вовремя, а тут такой случай. Он
держа портфель в левой руке, правой пытался закрыть свой кабинет. Замок заедал и Лухов тихо поминал какую-то колымажку.
И в этот ответственный момент позади него раздался возглас: «Сергей Борисович, вот это да, Вы уже уходите?». Лухов
обернулся и увидел гренадёрского роста женщину, едва ли не на две головы опередившую его в стремлении к светилу.
«Да. А чем могу служить?» - Лухов, справившись с замком, спрятал ключ в портфель.
«Сергей Борисович, доктор милый, Вы же сегодня оперировали моего мужа. Мне палатный врач – Наталья Васильевна –
говорила позавчера, что Вы его сами будете оперировать».
Лухов, довольно улыбнулся и сказал: «Ах да. Ну что я Вам скажу – операция прошла благополучно. Вы же понимаете,
вмешательство серьёзное, обширное. Но прямо скажу – всё удалось. Даст Бог, всё должно закончиться благопристойно».
«А он сейчас в реанимации, наверное? – гренадёрша уже держала в руке какую-то блестяще-матовую чёрную коробку с
профилем Наполеона.
«Да после обширных операций такие больные, как правило, сутки-другие проводят под наблюдением врачей-реаниматологов. А
они в нашей больнице большущие умницы. Так что Ваш Камелкин сегодня будет там, не обессудьте. Ну а пока до свидания» -
он с трудом впихнул коробку в портфель.
Рука, только что державшая коробку с коньяком дрогнула и владелица её промямлила: «Сергей Борисович, Вы о каком-то
Камелкине вспомнили? Я ведь о своём Кучеренке говорю».
« А-а-а-а…. Вы ж-ж-ж-ж-е э-э-э-э в больнице … Вас ж-ж-ж-же э-э-э-э в тяжёлом состоянии э-э-э-э с кризом увезли по
скорой в больницу?» - Лухов редко пребывал в такой растерянности. Во-первых, он действительно менее всего ожидал
увидеть жену изгнанного Кучеренко, а во-вторых, он не знал, что делать с трудом упрятанным в тесный портфель коньяком.
В коробке с профилем Наполеона.
Здесь Вы можете отправить нам письмо и мы обязательно ответим Вам. Мы уже многим ответили, пытаясь помочь в их
проблемах. НАПИСАТЬ НАМ
