Весна свта!

а СЕГОДНЯ что с тобой по гороскопу?

Ты будешь счастлив

Полюби себя

На этот раз просто рассказ.

Подарок.

День рождения. Некоторые любят этот день. Некоторые – не любят. Во всяком случае – так они говорят. А вот я отношусь к этому своему дню как-то индифферентно. То есть, сказать, чтобы я ждал наступления этого дня – так нет же… И сказать, что я вспоминаю, что у меня день рождения только в том случае, когда услышу поздравление. Так ведь тоже нет. Утром просыпаюсь и уже знаю – ага, сегодня день рождения. Но не испытываю ни малейшего пиетета. Ну день рождения…Ну и что с того…
Так было всегда. Вернее, нет, не всегда. До 12 –го дня рождения. До этого дня рождения я испытывал необыкновенный душевный подъем с самого утра, если не сказать с вечера накануне. Так было и вечером накануне 12-го дня рождения моей жизни. Я уснул с мыслью о том, что завтра…, завтра…, завтра…Додумать я не успел – уснул, как провалился. Набегался за день и футбольная встреча между сборной нашего двора и сборной огромного дома гостиничного (семейного) типа (в котором проживало в крохотных комнатках более полутора тысяч семей) завершилась уже затемно – мяч едва видели. Мы размолотили их в пух и прах – ушли с поля, выиграв со счетом 17 – 11. Правда знали, что впереди предстоит разборка. Колька Шкут (прозвище сие происходило от фамилии Шкутов, как водится) их капитан и нападающий (он же играющий тренер) предупредил нас о крайней надобности выигрыша его команды. И мы знали почему. Его школьнщ-дворовый дружок Питон (на самом деле он звался Андреем и фамилия его была вовсе не Питонов, как Вы могли подумать; это взгляд у него был такой, что учителя на уроках замирали) в ходе переговорного процесса (перед ответственным матчем всегда происходила сходка, где оговаривались условия игры и составы команд – это называлось «канаться») проговорился. Он сказал, глядя так, что мурашки ползли по телу: «Это… когда … это… будем играть… Вот… Так….это… надо… вот…, чтобы…. это… значит … ну… чтобы… мы выиграли. Шкут так просил. Придет смотреть игру Танька Шустрая». Шкута на предигровой встрече не было – пришел его пьяный отец и Шкут из нападающего футбольной команды на этот короткий период переквалифицировался в полузащитника своей матери – она частенько ходила с синяками на видимых частях тела и на лице. Почему – полузащитника? Да потому, что синяки-то у матери его были. Может быть меньше, чем их могло бы быть… Но ведь были. К слову, складывалось такое впечатление – что носила она их с некоей даже гордостью. Короче, Шкут был в отсутствии и Питон его сдал. Танька Шустрая (фамилия ее была Быстрова) была отличницей в нашей школе, заядлой КВН-щицей (капитаном школьной команды КВН) и … красавицей. Она нравилась всем – и учителям и нам – мальчишкам. И каждый из нас стремился ей понравиться. Но увы… Она выражала полное равнодушие, граничащее с презрением, ко всему мужскому поголовью. Единственным человеком мужеского пола, который был у нее в фаворе был наш учитель истории – Григорий Аюмович. Замечательный был педагог, сильный, умный и красивый. Он так много знал, он так интересно рассказывал о древнем Риме и Пунических войнах, о Согдиане, об Иване Грозном и о Смуте на Руси, о князьях Владимире, Александре Невском, Брячиславе и …о Гражданских войнах в Северо-Американских Штатах и у нас в России (причем из его рассказов как-то так выходило, что Добровольческая армия под командованием Деникина вовсе не была кодлой бандитов, которые резали всех, кто подворачивался под руку и топили в отхожих местах пойманных комиссаров. На уровне интуиции ощущалось, что жестокость была более характерной для Красной армии). Он свободно читал книги на французском и немецком языках (этим он никогда не выпендривался – это мы случайно узнали и не от него). А еще он (как мы потом узнали) был кандидатом в мастера спорта по шоссейным велогонкам и по легкой атлетике. Тогда - в самом начале 60-х он был редчайшим представителем среди школьных учителей. Много позднее мы узнали, что его отец был одним из видных командиров Красной армии (комбригом) и сгинул в 38-м году. Тогда же исчезла и его мать (врач-педиатр), и старший брат, которому только что исполнилось 17 лет (мечтавший стать военным летчиком). Отец был приговорен к высшей мере – расстрелу, а мать и брат к 10 годам без права переписки. Больше он их никогда не видел. Знающие люди говорили, что получавших «десятерик» без права переписки – тоже кончали почти сразу. Мы все любили этого учителя. И осмелюсь сказать, что никто из учителей наших не внес большей лепты в наше воспитание. Вернее в воспитание в нас уважения к Женщине (к матери, к сестре, к однокласснице, к …) и огромной любви к своей стране. Он никогда не позволял себе пройти впереди женщины в дверь. Он всегда вставал, если входила женщина. Даже если этой женщине было 10-12-14 лет. С ним рядом было очень спокойно и как-то уверенно. Спустя лет 20 после окончания школы я встретился с этим замечательнейшим человеком. Он оставался таким же. Он был улыбчив и уверен.
Отвлекся… Но зато Вы поняли, что Танька Шустрая была не единственной, кто испытывал приязнь к Учителю истории.
Итак, наутро своего 12-го дня рождения я проснулся с радужным ощущением праздника в душе. Как и раньше. В этот день всегда в нашей квартире пахло яблочным пирогом, тортом и чем-то еще таким вкусным. А тут… В этот день пирогом не пахло. Никого дома не было. Родители ушли на работу. В ванной тарахтела стиральная машина. А на комоде лежала мамина записка: «Выполоскай белье и отожми его. Повесь сушиться. Мама». Все было обычно-будничным. Праздника не было. Вот с того дня я совершенно равнодушен к дню рождения. Своему.
Был такой период в начале 90-х когда со спиртным возникло неблагополучие. По талонам выдавали алкогольные напитки. А уж высококачественное спиртное было огромной редкостью.
В тот день рождения я пришел домой после работы и… Телефонный звонок. Поднимаю трубку и слышу голос, густой такой баритон: «Ну, здравствуй, … мордастый». Должен заметить, что ко времени этого телефонного общения я уже заметно отвык от мата и таких вот словечек. Особенно в свой адрес. Поэтому слегка оторопел, сжимая сразу запотевшей ладошкой телефонную трубку. «Че примолк?- вопросила телефонная трубка все тем же насыщенным баритоном. Я собрался с духом (ладонь моя вмиг высохла) и сурово кинул: «С кем имею честь?».
На что трубка гыгыкнула и изрекла: «Ага, не узнал Черцов. Я ведь так и думал, что не узнаешь». Далее трубка засопела. Я уж грешным делом подумал, что зазря обидел человека. Ан нет, то была не обида… Трубка пару раз вздохнула и наконец радостно оповестила: «Во, блин, нашел, а я уж думал, что стырили».
Я молчал, продолжая оставаться в неведении насчет того с кем же это я общаюсь.
«Ты че молчишь? Прошелести че-нибудь» - опять прогудела густобаритонально трубка.
«Так я и прошелестел с просьбой обозначиться» - вновь кинул я в мембрану телефонной трубки.
«Да это ж я, Шкут, елы-палы» - трубка шумно икнула и загоготала.
Я тоже изобразил голосом приличествующую моменту радость. Хотя вовсе её – этой радости и не испытал. Дело в том, что проживая в столице нашей Родины Москве я стал чуть ли служителем некоей гостиницы, в которую превратилась моя квартира. В год через мои квадратные метры проходит едва ли не по 50-60 человек. Проходит мягко сказано – живут от 2-3 дней до 2-3 недель. Семьями. Иногда, когда в моей квартире уже негде разместиться, а знакомые, или знакомые моих знакомых хотят облагодетельствовать мои метры свои присутствием, я снимаю в ближайшей гостинице номер. Для своих незваных гостей. За свой счет, разумеется.
Поэтому ничего хорошего я не ждал и от этой встречи. Но все вышло иначе. Колька Шкут, а вернее Николай Автономович Шкутов летел из Канады, где был по делам бизнеса и вспомнил, что у меня день рождения (в это трудно было поверить, но это было фактом). Я пригласил Шкута к себе домой, но он категорически отверг моё приглашение и сказал, что снял номер в гостинице «Пекин» и заказал ужин. И ждет. Не стану долго описывать. Шкут поразил меня в самую душу. Мы не виделись более 30 лет. Мы в детские годы были представителями разных социальных слоев и входили в разные команды (не только футбольные). Не раз и не два нещадно дрались, разбивая друг другу носы и губы. Но странное дело… я всегда помнил, что у Шкута день рождения 15 января. А он оказывается всегда помнил, что мой день рождения…
Мы отпраздновали в гостинице мой день рождения. И в завершение Шкут сказал, что приготовил для меня подарок (он расстегнул молнию дорожной сумки и достал изящную коробочку темно-бордового цвета, на которой была надпись «Паркер» и красивую коробку с великолепной бутылкой канадского виски. Я был поражен. Долго держал очень красивую бутылку с виски, рассматривая ее на свет от торшера. А потом вдруг мне пришла в голову (не совсем надо отметить трезвую на тот час) мысль… Я попросил Шкута снять галстучную заколку с небольшим бриллиантиком. Он протянул ее мне, даже не спросив – зачем. И я этим самым бриллиантом внизу по краю бутылки нацарапал слово «Шкут 1993». Шкут видя все это, ухмыльнулся, пожал мне руку и сказал, что внизу меня ждет машина, которая отвезет меня домой. Я попросил его, что если он будет в Москве, дать мне знать, чтобы я заранее заказал столик в хорошем ресторане. А я притащу туда эту самую бутылку с виски. Шкут опять ухмыльнулся и попросил вернуть «взад» бриллиантовую заколку.
Я ушел. Дома на следующий день я показал жене эту красивую бутылку с виски и поставил ее на антресоли. И забыл о ней. Забыл начисто. Прошло два года. Ровно два года. День рождения. Я проснулся в обычном для этого дня настроении. Приехал на работу. Мои сотрудники толпясь вошли толпой в мой кабинет. Я приготовился выслушать их поздравления. Но они были очень немногословны: «Шеф, мы поздравляем Вас с … Желаем Вам …». И вручили мне коробку. Коробку с бутылкой виски. Точно такой же, как мне подарил два года назад Шкут. От души поблагодарив своих сослуживцев за подарок я уложил коробку в портфель. А дома достал эту коробку из портфеля и извлек бутылку на всеет Божий. И замер. По краю бутылки было нацарапано «Шкут 1993».
Оторопь прошла и я, осторожно положив бутылку на диван, полез на антресоли, где был мой винный погребок. Коробки со шкутовским виски там не было.
Проведенное мною расследование показало, что коробка сия вместе с виски была подарена моей женой своему дяде, который был в Москве пролетом и с которым она не виделась 17 лет. И живет он в областном центре - городе, расположенном в 2-х тысячах км. от Москвы. Я позвонил дяде своей жены в тот же вечер и выяснил, что эту коробку он в свою очередь подарил начальнику городской телефонной станции в день установки ему долгожданного телефона (стоял в очереди на телефон 21 год). Далее проследить судьбу и путь коробки не представлялось возможным. Но…. Это даже не фантастика… Коробка с виски вновь оказалась у меня. А спустя неделю раздался телефонный звонок.
Поднимаю трубку и слышу голос, густой такой баритон: «Ну, здравствуй, … мордастый». Должен заметить, что ко времени этого телефонного общения я уже опять отвык от мата и таких вот словечек. Особенно в свой адрес. Поэтому слегка оторопел, сжимая сразу запотевшей ладошкой телефонную трубку.
«Че примолк, Черцов?- вопросила телефонная трубка все тем же насыщенным баритоном – Небось, хочешь зажилить обещанный поход в ресторан. Не боись. Я приглашаю».
Вечером мы пили виски (тот самый – шкутовский) в ресторане Москва. Заказал столик я. И рассчитался тоже я. А Шкут, слушал эту историю с бутылкой, открыв рот. Боюсь, что он не поверил.



Покинь сани... (снаряжай телегу)

... на сон грядущий

Весна идёт!

Здесь Вы можете отправить нам письмо и мы обязательно ответим Вам. Мы уже многим ответили, пытаясь помочь в их проблемах.
НАПИСАТЬ НАМ