Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Articulus

Подписаться Бесплатная «Серебряная» новостная рассылка . Подписчиков 118 RSS
←   Октябрь 2007   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31


За последние 60 дней ни разу не выходила


Открыта: 06-02-2006

Автор
Владимир Шкода

Статистика

118 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

Наше повествование о праве развивается.


2007-10-28
Номер выпуска: 84

Articulus

Встреча истины и интереса. О суде

Владимир Шкода

 

О современном обществе говорят, что это – дискутирующее общество, а, можно сказать, и конфликтующее общество. Цивилизованные люди отличаются от варваров тем, что, признавая конфликты атрибутом общежития, они стараются разрешать их без применения силы. Они обмениваются не насилием, а аргументами, т.е. осуществляют публичное говорение. Суд – древнейший институт разрешения конфликтов. Это – поле брани, на котором орудием являются факты и рассуждения.

Тридцать процентов сказок в этой книге посвящено суду. Суд – средоточие права, в суде право обнаруживает себя во всей полноте. С суда оно и зарождается. Еще не было законов, а суд уже был. Это может показаться странным, но это так. Моисей начал «судить народ» и устроил иерархическую систему судопроизводства до явления ему Бога на горе Синай, т.е. до дарования евреям Торы (законов). И светские историки утверждают, что «суды (которые всегда предшествовали законам) первоначально были учреждены не для определения прав, но для пресечения насилия и прекращения ссор» (Дж.С.Милль). А законы появляются как что-то вспомогательное, вроде методического пособия для судьи. Чтобы не испытывать каждый раз «мук творчества» в поисках решения, судья начинает разбирать дела по правилам. Откуда они берутся? Из самой практики судебных разбирательств по известной схеме рождения метода: раз – догадка, два – догадка, третий раз – метод. Разумеется, суд – не научное учреждение. Здесь идет поиск истины не ради нее самой. В суде сталкиваются интересы, а потому все здесь подчинено поиску справедливого решения. Как можно представить судебное разбирательство, когда у судьи еще нет на руках Закона? Например, у двух людей возникают претензии на одну и ту же вещь. Они ведут себя дружелюбно, но хотят решить дело в соответствии с чувством справедливости. Дело действительно представляется как задача. Эти двое не могут ее решить и идут к третьему, которого оба почитают как мудрого человека. И судья задачу решают. Решение принимается сторонами как открытие, которого каждый с нетерпением ожидал, но не мог получить самостоятельно. Ситуация несколько фантастическая, но вполне подходящая, чтобы иллюстрировать мысль о поисковом характере суда и его первичности по отношению к закону. Признаки этой первичности можно обнаружить и сегодня. Например, в замечании одного американского юриста – «закон есть то, что о нем говорит судья». Любопытно, что в идеальном государстве Платона обращение к судье осуждалось: «Разве, по-твоему, не позорна и не служит явным признаком невоспитанности необходимость пользоваться за отсутствием собственных понятий о справедливости, постановлениями посторонних людей, словно они какие-то владыки и могут все решить!». Так спрашивает Сократ своего собеседника и тот отвечает: «Это величайший позор». Иными словами, люди, разрешая свои дела, должны быть достаточно самостоятельными, чтобы обходиться без посторонней помощи.

Мы представили дело в соответствии с известной сентенцией «в суде ищется истина». Можно представить его иначе – в суде истину не ищут, там сталкиваются интересы, решается вопрос «кто кого?». И то, и другое верно. Стороны отстаивают свой интерес, и ищут истину для себя, ту истину, которая «работает» на главную цель – отстоять свой интерес. Интересы действительно сталкиваются, но не в темном переулке, а перед лицом судьи. Вот ему-то и надлежит найти полную истину, всю, т.е. то, что, как говорят, имело (или имеет) место. И, найдя истину, решить, что должно быть. В суде царит мысль (разум), там отвечают на вопрос: что правильно, а затем решают, что делать.

В суде право действительно обнаруживает себя во всей полноте. Поэтому, говоря о суде, нам придется коснуться того, в чем ранее просто не было необходимости, а именно – различения права на публичное и частное. Это - принципиальное различение. Войдя в зал заседаний обычного районного суда, мы попадем на рассмотрение либо уголовного дела, либо гражданского. Уголовное дело относится к публичному праву, гражданское – к частному. На бытовом уровне это различения понятно. Если соседи спорят о том, кому принадлежит тыква, посаженная на одном участке, а плод давшая на соседнем, то, теоретически рассуждая, этот спор может быть перенесен в зал суда и рассмотрен как гражданское дело. Однако если этот спор закончится избиением одного из соседей, то будет открыто уголовное дело. В первом случае частное лицо – дачник, посадивший тыкву, подает иск на соседа, незаконно, как он считает, завладевшего плодом его труда. Во втором - государство обвиняет лицо в преступлении. В первом случае суд решит, кому должна принадлежать тыква, и должен ли завладевший ею дачник передать ее соседу или может оставить у себя. Во втором – суд вынесет решение о наказании преступившего закон или оправдает его. На уровне теоретическом юристы различают публичное право и частное, используя понятие «интерес» ‑ защищают ли соответствующие законы общий (публичный) интерес или частный. Интуитивно (и практически) это ясно, однако если мы пойдем дальше и попытаемся строго определить, что такое интерес, это не легко будет сделать. Вообще говоря, это уже не дело юриста, даже теоретика. Поэтому здесь можно поумствовать ‑ оставить юристам их понятия, «интерес», в частности, и предложить нечто умозрительное.

Можно предположить, что право вообще – это частное право. Там именно сходятся воля и разум, интерес и истина. Именно там судебный процесс есть процесс рас-суждения. И в смысле логическом, т.е. там рассуждают, и в смысле социальном – там суд раз-водит столкнувшихся на правовом поле. То, что называется правом публичным есть, прежде всего, карательный институт, с помощью которого люди с отклоняющимся поведением подвергаются физическому воздействию. В прошлом это была простая отбраковка – таких людей убивали, изгоняли или продавали в рабство. Воздействие могло быть в виде избиения или увечья. Теперь их на определенное время переводят на особый режим жизни, изолируя от общества. Что такое, например, Уголовный кодекс? Это список действий, которые определены как преступления и за совершение которых установлена мера наказания. Называть это правом можно только в том смысле, что отбраковка и последующий жесткий контроль за преступником осуществляется не произвольно, а по правилам. Все права здесь в том, что преступник может требовать соблюдения этих правил.

Частное право конструктивно. Оно помогает человеку в его делах, определяя как надо делать. Публичное право просто блокирует деструктивные формы поведения. Оно указывает только, чего не дóлжно делать. Простой пример, иллюстрирующий это различие – зеленый и красный сигнал светофора. При зеленом сигнале автомобиль движется, его состояние характеризуется некоторым разнообразием: он может ехать с различной скоростью, ехать прямо, повернуть налево или направо. При красном сигнале он просто стоит. Никакого разнообразия нет. Публичное право – это красный сигнал. Потому теория публичного права проста в сравнении с теорией частного права. И общий объем юридических исследований по частному праву гораздо больше. Правда, это относится скорее к прошлым временам. В ХХ веке наблюдается неуклонный рост публичного права, что связано с усилением роли государства, с появлением у него помимо карательной функции еще и регулирующей. Например, налоговое право, цель которого – обеспечить государство денежными средствами, а проще говоря, выкачать из населения деньги, является сегодня в развитых странах самой крупной отраслью права.

Бросается в глаза сходство судебного заседания и заседания ученого совета, на котором защищается диссертация. Соискатель и оппоненты напоминают истца и ответчика. Первый желает и даже требует признания научным сообществом, второй отвечает на это согласием или несогласием. Ученый совет – жюри, или судейская коллегия. Внимательно выслушав стороны, члены совета независимо друг от друга принимают решение путем тайного голосования. В уголовном процессе судьи руководствуются презумпцией невиновности: они не считают обвиняемого виновным, пока самим процессом его вина не будет доказана. Ученый совет руководствуется презумпцией недостойности. Перед соискателем стоит задача – отстоять свой труд в дискуссии с оппонентами и убедить совет в том, что он достоин войти в корпорацию ученых.

И вообще связь между судебным разбирательством и научным исследованием очевидна. Геродот в своих путешествиях получал информацию «путем расспросов» и подвергал свидетельства критике как это делалось по отношению к свидетельским показаниям в греческих судах. Кант замечал, что разум новой (экспериментальной) науки черпает знания из природы не как школьник, «а как судья, заставляющий свидетеля отвечать на предлагаемые им вопросы». Оба эти процесса предполагают объективность рассмотрения. В правосудии такой подход выражен принципом независимости судей. Независимость от чего имеется в виду? От любых посторонних воздействий. Судьи должны подчиняться только закону. Поэтому легко быть судьей самодержцу. Он не боится проигравшего в судебном процессе. Он неподкупен, глупо даже подумать дать самодержцу взятку. Но это самодержец-судья. А вот какое распоряжение по конкретному делу дал известный самодержец-диктатор В.Ленин: «устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять». Далее, судья должен быть независим от собственных эмоций и страстей: ни любить, ни ненавидеть, ни завидовать, ни ревновать. Фемида не видит, но в совершенстве знает Закон и дело, о котором судит. В современном государстве судья – это должностное лицо. Над ним стоят другие должностные лица и вообще те, кого называют власти предержащие. Рядом с ним находятся и те, кто заинтересован в деле, они готовы повлиять на процесс угрозой или взяткой. Не легко противостоять всему этому. Государство стремится обеспечить независимость судей разными способами: пожизненное назначение на должность, высокий оклад и т.п.

Каково будущее правосудия? Философ, в отличие от юриста, может позволить себе такой вопрос. И ответ рискнет предложить. Традиционная форма разрешения конфликта правовым путем уже сегодня не удовлетворяет демократическое общество. Она зиждется на антагонизме сторон. Дело заканчивается победой одной стороны и поражением – другой. Как на дуэли. Не грядет ли время, когда в результате искусного переговорного процесса, удовлетворение будет получать каждая сторона. Возможно с этим связано возникновение конфликтологии – науки (и искусства) улаживать конфликты с учетом этого условия.



Copyright © Владимир Шкода
Web-верстка и подготовка рассылки к выпуску: © Evgeny Ukhanov
В избранное