Софология Балашова
(по книге Л.Е. Балашов "Практическая философия". - Москва, 2007)

Лев Евдокимович Балашов (1944 г.р.) - кандидат философских наук, профессор кафедры философии Московского государственного университета инженерной экологии, преподает также в Российской экономической академии им. Г. В. Плеханова. Автор свыше двадцати книг по философии, в том числе учебника «Философия», учебного пособия «Этика», книг «Практическая философия», «Мир глазами философа», «Жизнь, смерть, бессмертие», «Ошибки и перекосы категориального мышления», «Занимательная философия».

Сайт автора - http://balashov44.narod.ru/

О софологии

Практическая философия — та часть философии, которая оказывает непосредственное влияние на жизнь людей. Значимость практической философии вытекает из того фундаментального факта, что мысль может непосредственно влиять на действие: либо побуждать человека к действию, либо, напротив, тормозить, останавливать действие, отвращать от него. Цель практической философии: побуждать с помощью мысли к правильным, хорошим действиям и отвращать от ошибочных, плохих действий.

К сожалению, практическая философия (в своем основном значении, как софология) пребывает еще в зачаточном состоянии. Общество только сейчас начинает осознавать, что философия может непосредственно (без посредников разного рода) влиять на дела и судьбы людей, что философы могут работать с людьми — подобно психологам, психоаналитикам, врачам, священникам.

Контакт философа-профессионала с нефилософом до сих ограничен либо преподаванием философии, либо через философские тексты, либо устными выступлениями перед той или иной аудиторией, либо немногочисленными общениями на разных форумах (конференциях, семинарах, симпозиумах и т. п.). В одних случаях контакт односторонен, в других размыт в разных коллективных общениях. По-настоящему общение философа с нефилософом возможно лишь в индивидуальной живой беседе, специально для этого предназначенной. Безусловно прав был Платон, когда указывал на недостаточность философских текстов и необходимость живого контакта философа с нефилософом.

О человеке говорят и пишут многие: писатели, ученые разных специальностей, религиозные деятели, философы... Писатели-художники изображают человека исключительно с субъективной стороны. Ученые исследуют его как объект. Они — объективисты. Религиозные деятели говорят и пишут о человеке лишь в связи со своей верой в сверхъестественное; для них человек — деятель-субъект постольку, поскольку воплощает, реализует потустороннее, надчеловеческое начало. Это всё односторонние точки зрения. Лишь философу по плечу всеохватный взгляд на человека. Для него человек — и субъект, и объект, и един, и неедин, и “я”, и “мы”, и индивид, и человеческий род. Такой взгляд на человека обусловлен спецификой философа как универсального мыслителя.
Философ, в отличие от представителей других профессий (психологов, врачей, юристов, сексологов, священников и т. д.), целостно рассматривает человека, во всех его жизненных проявлениях. Именно он способен разговаривать с человеком как с человеком, учитывать все аспекты человеческого бытия-опыта и как бы дирижировать всем инструментарием воздействий на человека. Психолог-психоаналитик ищет решение человеческих проблем в психике, врач — в восстановлении здоровья, юрист — в эффективном использовании законодательства и т. д. Лишь философ может оценить, какое средство следует использовать в тех или иных ситуациях. И именно он может предложить комплексное использование различных средств, т. е. координировать-дирижировать.

Смысл жизни

...человек не является чисто смертным существом. Хотя он и знает, что когда-то умрет, он все же постоянно отодвигает эту мысль о смертности на задний план сознания и думает, в основном, о жизни, о том, что он делает и что собирается делать.
Отодвигая на задний план мысль о смерти, человек, естественно, выводит на авансцену сознания мысль о нескончаемом существовании, т. е. фактически о бессмертии. И это резонно. Ведь многое в жизни человек делает с расчетом на долговременное, неопределенно долгое существование самого себя и уж тем более плодов своей деятельности, того, что он породил, создал, порождает и создает (детей, материальные и духовные ценности).
У С. Я. Маршака есть стихотворение, удивительно тонко передающее замечательную черту человека — его неиссякаемый жизненный оптимизм:
"Все умирает на земле и на море
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет — наперекор всему,
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему".

У галлов в ходу была поговорка: “не умирай — пока живешь”. В этой поговорке выражено требование живых, здоровых людей — сопротивляться смерти до последнего вздоха

... встречается еще такой аргумент: “Человек, сознавая, что смерть придет неизбежно, и жить торопится и чувствовать спешит”. Во-первых, почему здесь следует видеть только положительную сторону этой зависимости? С таким же успехом можно представить ситуацию, когда сознание неотвратимости смерти, скоротечности жизни толкает человека на излишне торопливые действия, приводящие к плачевным результатам. Не напрасно же говорят: “поспешишь — людей насмешишь”. А у автомобилистов в ходу еще более острая поговорка: “быстро поедешь — тихо понесут”. Излишняя торопливость и нетерпение так же вредны, опасны, как излишняя медлительность и терпеливость.

Философы и писатели давно высказывали в общей форме мысли о живой связи смертности и бессмертия. Здесь прежде всего следует упомянуть Платона. Почти две с половиной тысячи лет назад в диалоге “Пир” он с удивительной ясностью и глубиной показал, как осуществляется связь смертности и бессмертия. Именно он выдвинул и обосновал тезис о том, что любовь и творчество — проявления бессмертного начала в смертном существе.
Гуманист эпохи Возрождения Пико делла Мирандола в “Речи о достоинстве человека” вложил в уста бога такие слова, обращенные к Адаму: “Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные”. Пико делла Мирандола высказал очень важную мысль о том, что именно деятельность человека (как “свободного и славного мастера”) делает его смертным и/или бессмертным.
Сенека: “Одни люди умирают при жизни, другие продолжают жить и после смерти”.
Итак, реальное бессмертие человека является биосоциальным выражением бесконечности. Бессмертие жизни так же реально, как бесконечность мира, и способом преодоления конечности индивидуального существования являются любовь и творчество.

Любовь как великий фактор продолжения человеческого рода реализуется в полном смысле лишь в этом триединстве: как любовь к родителям, как любовная связь и как любовь к детям. Конечно, любовь к родителям и любовь к детям не носят характера специальной деятельности. Тем не менее, это не просто чувства симпатии, приязни, противоположные ненависти. Вместе с любовной связью они находятся на одной линии продолжения рода, являются выражениями могучего инстинкта продолжения рода. Вспомним, что по этому поводу писал Платон: животные “пребывают в любовной горячке сначала во время спаривания, а потом — когда кормят детенышей, ради которых они готовы и бороться с самыми сильными, как бы ни были слабы сами, и умереть, и голодать, только чтобы их выкормить, и вообще сносить все, что угодно”. Это, конечно, верно и по отношению к человеческой любви. Как деторождение, так и воспитание детей невозможны без любви. Полноценный человек может родиться и вырасти только в условиях любви, в ее лучах.

... смысл жизни человека — в любви и творчестве. В любви человек воспроизводит себя как живое существо. В творчестве он воспроизводит себя как культурное животное. Как таковое он не только потребляет культуру, но и создает, творит ее. Производство культуры, создание духовных или материальных благ и есть то, что обычно называют творчеством. Ученые вырабатывают знания, художники создают произведения искусства, новую эстетическую реальность, изобретатели создают новые предметы, которые увеличивают сумму материальных и духовных благ в обществе. Во всех трех случаях люди ощущают себя не только потребляющими, но и творящими. Не случайно во многих религиях идея Бога-творца является основной. Слово творец имеет величайшую ценность для человека. Творчество в целом обеспечивает прогресс жизни, делает человека более свободным, независимым. Человеческое стремление к бессмертию, вечности, бесконечности реализуется в творчестве. Вот почему любовь и творчество составляют сущность человека.

Золотое правило поведения

Человек — субъект, в единстве двух значений: разделительном и собирательном. В разделительном смысле человек — индивидуум, личность, живое существо. В собирательном смысле человек — человечество, человеческий род, человеческое общество.
Наибольшая реальность — не в отдельном человеке и не в обществе, а в чем-то среднем между тем и другим: в человеке-обществе или в обществе-человеке. Человек-общество — это человек, живущий в обществе; общество-человек — это общество, реализующее себя в отдельном человеке, живущее благодаря человеку.
В основе взаимоотношений человека с другими людьми, с обществом в целом лежит золотое правило поведения: "не делай другим того, чего не хотел бы, чтобы делали тебе" (отрицательная формулировка) и "поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой" (положительная формулировка).
Золотое правило известно людям с незапамятных времен. Оно упоминается в одном из древнейших памятников письменности древневавилонском сказании об Акихаре: “Сын, что тебе кажется плохим, ты не должен также делать своим товарищам"
Золотое правило приписывается двум из семи греческих мудрецов, — Питтаку и Фалесу (VII–VI в.в. до н. э.). Питтак: "Что возмущает тебя в ближнем, того не делай сам". На вопрос: "Каким образом нам прожить наилучше и наисправедливее?" Фалес ответил: "Если мы сами не будем делать того, что порицаем в других". Известно и такое изречение Фалеса: "Какие услуги окажешь родителям, такие и сам ожидай в старости от детей".
У Конфуция (VI-V в.в. до н. э.) золотое правило — основа поведения. Разъясняя ученику смысл человечности ("жэнь"), он говорит: "Не делай человеку того, чего не желаешь себе". Примерно в это же время Будда сказал: “Не причиняй другому боли способом, который для тебя будет болезненным”.
Золотое правило можно встретить в "Одиссее" Гомера, в "Истории" Геродота, у Аристотеля, Сенеки, в Библии... На вопрос, как вести себя с друзьями, Аристотель сказал: “Так, как хотелось бы, чтобы они вели себя с нами”. Золотое правило вошло в число крылатых латинских выражений: Quod tibi fieri non vis, alteri ne feceris (Не делай другому того, чего сам себе не желаешь). В частности, оно было излюбленным выражением римского императора Александра Севера (222-235 н. э.).
Если говорить о философах Нового времени, то нужно прежде всего указать на Т. Гоббса и Д. Локка. Для Гоббса золотое правило — "закон всех людей", "закон, объемлющий все прочие законы"3, правило, с помощью которого "можно понять, противоречит или нет закону природы чье-либо намерение. По Локку золотое правило — "самое непоколебимое нравственное правило и основа всякой общественной добродетели". Предпосылкой золотого правила выступают природные, изначальные равенство и независимость людей: "поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один из них не должен наносить ущерб жизни, здоровью, свободе или собственности другого".
У Канта золотое правило фигурирует под именем категорического императива:  "поступай так, чтобы максима твоего поступка могла стать всеобщим законом". Кант не понял всей глубины золотого правила. Переформулировав правило в виде категорического императива он в значительной степени лишил его силы, того, что делает его золотым, а именно, индивидуальной составляющей, нарушив этим меру, т. е. склонив чашу весов в пользу надындивидуального, общего, всеобщего.  Кант попытался избавиться от субъективного момента, но не учел того обстоятельства, что каждый человек принимает решения и действует в меру своего понимания, разумения.
Золотое правило дает целостное и концентрированное представление о нравственности, схватывает главное в ней: отношение к другому как к самому себе. Оно устанавливает, фиксирует, определяет меру человеческого в человеке, морально уравнивает людей и уподобляет их друг другу.
Но для того, чтобы оно действовало, нужно выполнение, по крайней мере, двух условий:
1. Человек сам должен быть нормальным, здоровым или, если он нездоров и в чем-то анормален, то должен учитывать это нездоровье, анормальность при определении своего отношения к другому человеку (другим людям).
2. Человек должен уметь мысленно ставить себя на место других и таким образом корректировать свое поведение.
 Хотелось бы особо отметить: золотое правило запрещает убийство в любой форме. В самом деле, любой нормальный человек не хочет смерти, а тем более того, чтобы кто-то его убил. Если ты не желаешь, чтобы тебя убили, то, значит, ты не можешь желать или делать это по отношению к другим. Таким образом, и убийство по злому умыслу, и убийство по неосторожности, халатности, и убийство на войне, и смертная казнь по приговору — всё это противоречит золотому правилу. ... при всей внешней мягкости золотое правило поведения весьма и весьма сурово по сути. В некоторых важных вопросах человеческого общежития его требования остаются пока нереализованными, что свидетельствует о том, что оно обладает значительным потенциалом, в частности, указывает на необходимость совершенствования межчеловеческих отношений, морали, права.

Гуманизм

Гуманизм — вот истинная философия человека.  С точки зрения гуманизма человек для человека — высшая ценность. Эта ценность приоритетна по отношению ко всем другим ценностям: материальным или духовным, природным или социальным.  Гуманизм признает многообразие и единство человечества как равноценные данности. Признавая многообразие человечества, гуманизм выступает против попыток уменьшить это многообразие путем насилия или принуждения. Признавая же единство человечества, гуманизм выступает против попыток разорвать это единство, изолировать какую-то часть людей от остального человечества.
Гуманизм имеет свои границы; он не претендует на вселенство, на антропоцентризм, на то, чтобы человек рассматривался как центр Вселенной; он лишь указывает, что человек для человека — высшая ценность. Утверждая достоинство человека, гуманизм в то же время выступает против возвеличивания, обожествления человека. Гуманизм и высокомерие несовместимы.
 В споре науки и религии, мистики, паранауки гуманизм берет сторону науки. Наука дает знания, без которых человек слеп и беспомощен.
Приверженец гуманизма осмысляет человечность как фундаментальную ценность, независимо от своей сословной или иной групповой принадлежности. Гуманизм ориентируется на конкретного, “вот этого” человека, на индивидуума, на человека как уникальное явление.
Для гуманиста ориентиром морального и, соответственно, правового поведения является золотое правило. Это правило поведения — главный принцип человеческого общежития, основа человечности, основа морали и права.

Эгоизм — это когда человек заботится о себе в ущерб, во вред другим, за счет других, когда в конфликтной ситуации “или-или” (столкновения личных интересов и интересов других: или то или другое, третьего не дано) человек делает выбор в свою пользу и во вред другим. К сожалению, весьма распространенным является другое понимание эгоизма — как большей заботы о себе, чем о других.
Теория разумного эгоизма неявно опирается на идею отождествления «я» и «мы», точнее, растворения «я» в «мы», «я» в «другом (других)». Это никуда не годная идея. В ней эгоизм, ячество фактически отождествляется с альтруизмом, самоотверженностью... На самом деле, «я» ни при каких обстоятельствах не сводится к «мы» или между «я» и «мы», «я» и «другим» нет и не может быть полного тождества. Единство — да, возможно и большей частью бывает. Но единство — не тождество.

Совесть

Совесть — фундаментальная нравственная категория, определяющая поведение человека практически во всех жизненных ситуациях. Невозможно представить нормальную жизнь человека без совести. Человек, поступающий противно совести, ставит себя, как правило, вне общества — и в моральном, и в физическом, и в юридическом смысле.
«Чистая совесть, — писал Л. Фейербах, — есть не что иное, как радость по поводу радости, причиненной другому человеку; нечистая совесть есть не что иное, как страдание и боль по поводу страданий, причиненных другому человеку».
В последние полтора столетия появились «деятели», которые пренебрежительно стали относиться к морали и совести. Идеологом этого бессовестного движения стал немецкий философ Ф. Ницше. Его философия пронизана нигилизмом. Он призывал к переоценке всех ценностей, постарался разрушить все, что было наработано человеческой культурой. Мораль добра – хлам, совесть – чепуха. Гитлер наверняка был вдохновлен Ницше, когда напыщенно провозглашал, обращаясь к солдатам: "Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью".  Гитлеризм канул в лету. А вот попытки покончить с совестью не прекращались. Энрико Ферми, итальянский физик, участвовавший в атомном проекте США, в разгар дискуссий о правомерности предстоящей атомной бомбардировки двух японских городов (в августе 1945 г.) бросил фразу вполне в духе Ницше: "Не надоедайте мне с вашими угрызениями совести"1. Цена этого "не надоедайте" — более 150 тысяч погибших в Хиросиме и Нагасаки.
 

feod@narod.ru  

До новых встреч!
Юлий Феодоритов