| ← Февраль 2002 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
||||
|---|---|---|---|---|---|---|
|
4
|
6
|
7
|
9
|
10
|
||
|
11
|
13
|
14
|
15
|
16
|
17
|
|
|
19
|
21
|
23
|
24
|
|||
|
25
|
27
|
28
|
||||
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://www.ozon.ru
Открыта:
21-12-1999
Статистика
0 за неделю
Книги оЗона: Рекомендации / Фантасмагорические опыты (Яна Соколова)
Яна Соколова
Сергей Носов – известный петербургский прозаик и драматург, автор сатирико-фантастических романов "Член общества, или голодное время", "Хозяйка истории" (вошел в шорт-лист Букеровской премии 2001 года). Последний роман Носова "Дайте мне обезьяну", выпущенный в конце прошлого года издательством "Олма-пресс" в рамках модной серии современной прозы "Оригинал", уже выдвинут на премию "Национальный бестселлер".
 |
- При каких обстоятельствах, когда и почему вы решили, что вы писатель?
- Наверное, когда я пренебрег перспективой аспирантуры и уволился с кафедры радиотехнических систем, потому что решил, что я писатель, а если я еще не совсем писатель, то только по одной причине: мне не хватает свободного времени. Я тогда писал стихи; мои друзья-литераторы кочегарили в газовых котельных, почти у всех у них было высшее образование, – типичная питерская ситуация тех лет. Я тоже хотел в котельную – на "сутки через трое". Проблема в том заключалась, что я должен был отработать на кафедре – по месту распределения – как минимум три года, срок так называемого "молодого специалиста", а раньше я не мог увольняться. Мне оставалось полгода, мое кафедральное начальство было против увольнения. Я схитрил. Записался на прием к ректору и стал ему петь, какой я замечательный писатель, какие у меня замыслы и как я благодарен родному институту за формирование моего творческого кредо. Он изумился и подписал заявление. Хотя и не имел права. Формально я оказался "незаконно уволенным", по этой причине меня не взяли на курсы операторов газовых котельных, сказали, чтобы я восстанавливался по месту увольнения. Меня как "незаконно уволенного" вообще никуда не брали – ни вахтером, ни дежурным пожарным (такие обитали по ночам на предприятиях), ни водолазом на спасательную станцию (вытаскивать утопленников). Наконец по протекции одного поэта я устроился сторожить шахту Метростроя. Работа сюрреалистическая. Настолько сюрреалистическая, что даже ничего не надо было себе доказывать – в смысле писатель я или не писатель. Потому что на вопрос "Какого черта ты здесь сидишь?" ответ мог быть только один: "Потому что писатель".
- Сюрреалистический статус поддерживал данную мысль?
- Да, статус как бы поддерживал. А вот что еще поддерживает, как вы сказали, "данную мысль". Не книги, не публикации. Сны! Мне снятся профессиональные сны. Я часто вижу во сне собственные тексты; я их читаю, редактирую, правлю. Иногда они меня огорчают, но чаще нравятся мне, я просто прихожу в восторг от прочитанного. Когда просыпаюсь, все начисто забываю. И это ужасно. Но согласитесь, если бы я был рыбаком, мне бы снились, наверное, сети, если врачом-педиатром – малые дети, но мне снятся собственные тексты. Я, конечно, писатель.
- А вы никогда не учились писательству?
- Ну, как Алексей Максимович говорил? "Всем хорошим во мне я обязан книгам". На самом деле я потом поступил в институт имени того же Алексея Максимовича, в Литературный, на заочное, но после технического ВУЗа эта учеба уже не учебой казалась, а приятным времяпрепровождением. Мы приезжали два раза в год в Москву на сессию. И было нам хорошо.
- Вы считаете, чтобы быть писателем, надо иметь специальное образование?
- Не считаю.
- Может, напротив – для того, чтобы быть писателем, ни в коем случае нельзя иметь специального образования?
- Для того, чтобы быть писателем, надо им быть. Образование дело десятое.
- Рождаются? Не становятся?
- Сначала рождаются, а потом становятся.
- Писательство для вас образ жизни? Образ мысли? Работа?
- И то и другое, и третье. И еще 50 дефиниций, если мне кто-нибудь их сформулирует.
- А вы могли бы заниматься чем-то ещё?
- То есть "чем-то вместо писательства"? Мог бы, если бы мне показали, как это делать, приколачивать каблуки. Сбрасывать снег с крыш. Если бы у меня был слух, и я бы владел нотной грамотой, мог бы стать, пожалуй, композитором. К сожалению, чем больше я букв пишу на бумаге, тем менее становлюсь пригодным к какой-либо другой позитивной деятельности. Не знаю, почему так получается.
- В вашей работе больше ремесла или вдохновения?
- Мне знакомо состояние, которое с некоторой натяжкой можно назвать вдохновением. Это когда в голове сами собой начинают общаться твои персонажи, откуда-то выныривают новые, тобой не санкционированные; когда вдруг видишь-слышишь финал еще не начатого романа, а сам роман внезапно представляется раскладом картинок вроде карточного пасьянса. На самом деле, это нерабочее состояние, оно напоминает бессонные ночные бдения после так называемого недоперепития. А потом начинается ремесло – лепишь текст в соответствии с первообразом. Или ничего не начинается.
- Все три ваших романа так или иначе посвящены неким закрытым обществам. Откуда такой интерес к этой теме?
- Сами общества меня мало интересует, мне интересно, как ведет себя человек в определенных нестандартных ситуациях. Или, лучше сказать, как ведет человека в определенных нестандартных ситуациях. В "Члене общества" герой, будучи неофитом Общества гастрономов, предается кулинаробесию с тем же энтузиазмом, с каким, по собственному его признанию, он бы попытался самореализоваться, окажись в Обществе вязальщиков авосек (там изящнее сказано). Дело не в обществе, а в человеке.
- Вы сами состоите в каких-либо обществах?
- Нет. Если бы я и был членом тайного общества, все равно б не сознался.
- Ваш новый роман тоже будет посвящен скрытым от широкой общественности движениям?
- В меньшей степени, чем три предыдущих.
- "Дайте мне обезьяну" - острая политическая сатира. Вам не было страшно писать этот роман?
- Все дело в том, что, когда я писал "Обезьяну", мне и в голову не приходило, что пишу сатиру, тем более острую, тем более политическую. Вещь совершенно аполитичная. Сам я на выборы хожу, но не голосую, – я уношу бюллетени, я их коллекционирую, такой у меня бзик. Представляете, история демократической России в избирательных бюллетенях? Так вот, на счет всей этой PR-ворожбы с предвыборными радениями... Свальный грех на кухне избирательных технологий, которому с упоением предаются члены единой команды, при иных обстоятельствах люди благопристойные, интеллигентные, знающие разницу между "плохо" и "хорошо", – процесс поразительнейший; им-то я и хотел испытать на прочность, так сказать, самость моего героя. Другой такой выразительной ситуации и придумать нельзя. Тут и придумывать не надо – всё на виду. Но как же еще написать о "черном пиаре", об "элекциях", чтобы не вышла сатира?
- Вы основывали роман на каких-то реальных фактах?
- У меня был очень скромный и во многом курьезный опыт работы на двух кандидатов. Вместе с детским писателем Николаем Федоровым и поэтом Геннадием Григорьевым (в "Обезьяне" он орудует в явном виде, под свои именем) я изобретал газету, даже две. То есть всего мы подготовили два номера, и у меня нет уверенности, что тираж этих газет распространялся, – во всяком случае на распространении одного номера, подозреваю, кое-кто решил сэкономить и скорее всего – в тайне от кандидата; скорее всего тираж просто выбросили. Такое бывает. Наши кандидаты заняли места ниже третьего, похоже, они на большее и не рассчитывали, – так что по крупному счету игра не стоила свеч. Потрясающий жизненный опыт. Ничего более фантасмагоричного я нигде никогда не встречал. Многослойный абсурд, пытающийся мимикрировать под здравомыслие, отчего кажется вдвойне, втройне, вдесятерне абсурднее. Конечно, списывать с натуры было бы в высшей степени некорректно, поэтому в "Обезьяне" все по-другому, прототипов там нет, есть атмосфера безумной эйфории, да еще некоторые эксклюзивные схемы, которые я сам изобрел, – они перекочевали в роман в качестве пиаровских разработок героев.
- Была ли какая-то реакция на роман со стороны правящих кругов? Со стороны организаций, занимающихся пиаром?
- Не знаю, известен ли роман в этих сферах.
- Представляете ли вы себе вашего читателя?
- Не представляю. Не скажу, что пишу для одного себя, это неверно, но, не умея представить своего читателя, я просто вынужден представлять себя самого на месте читателя, как бы не имеющего отношения к созданию данного текста. То есть хочу сам себе угодить, понравиться. Может быть, поэтому я способен (в чем должен признаться) перечитывать собственные сочинения, словно их написал кто-то другой, – то есть с интересом, потому что написанное быстро забывается. Так что между писателем и читателем в моем лице достигнуто взаимопонимание.
- А вас не смущает существование других читателей?
- Однажды меня пригласили на встречу с читателями, а из читателей меня никто не читал, и это меня ничуть не смутило. Но мне всегда не по себе как-то, когда встречаю личного читателя. Подойдет на какой-нибудь презентации, ко мне отношения не имеющей, и говорит: "Я читал (читала) ваш роман". "О!" – говорю я вежливо. Читатель замолкает и отходит в сторону. А я думаю, зачем они меня информируют. Мы словно заговорщики какие-то. А я их координатор.
- Может, это и есть ваше Тайное Общество?
- И я становлюсь персонажем собственного романа... Хороший сюжет. Нет, тема закрыта.
С полным текстом статьи Вы можете ознакомиться в Интернет-магазине "Озон"
Хозяйка истории / Сергей Носов / 2000
Дайте мне обезьяну / Сергей Носов / 2001
Член общества, или голодное время / Сергей Носов / 2001
Интернет-магазин Озон - мощная спpавочно-инфоpмационная система, посвященная литературе, кино, музыке и программному обеспечению.
Оплата заказов почтовым переводом, наложенным платежом, через Сбербанк, по кредитной карте, наличными курьеру, через платежные системы PayCash, "Рапида", "КиберПлат".
Доставка заказов почтой по всему миру, экспресс-почтой (TNT), курьерская доставка (Москва и область, Санкт-Петербург и область, Калиниград, Киев, Украина, Израиль, Франция).
Добро пожаловать за покупками!
| http://subscribe.ru/
E-mail: ask@subscribe.ru |
Отписаться
Убрать рекламу |
| В избранное | ||
