Уважаемые коллеги, мы продолжаем тему "Как человек мыслит".
Здесь мы рассмотрим приложения феноменологии, о которой шла речь в предыдущем выпуске.

Историческое значение феноменологии в том, что на философском уровне психика, мышление, сознание описывались не через внешний мир, как у остальных философов, и не дедуктивно, как, например, у Гегеля, а через самонаблюдение - способ познания, доступный любому человеку, но крайне редко используемый в полную силу.

Психология - наука о психике, которой, казалось  бы, грех отказываться от самонаблюдения как источника знаний, - на границе 19 и 20 веков отшатнулась от феноменологии, как черт от ладана, как только два видных центра интроспекции заспорили об "ошибке стимула" (школа Титченера против Вюрцбургской школы).

Почему интроспекция как источник информации сводится к самоконтролю, а познавательные ее возможности отданы безраздельно фантазиям литераторов и приверженцам эзотерических практик - проблема, требующая отдельного обсуждения. Здесь останавливаться на ней не будем и отграничимся только перечислением барьеров интроспекции: 1) автоматика организма прячет от сознания внутренние ощущения, и только сильные отклонения от нормы могут попасть в поле внимания; 2) Я избегает интроспекции как самокопания из-за опасения погрязнуть в нерешенных проблемах прошлого и будущего - предстоящей смерти, например; 3) внутренние миры людей сильно отличаются, а обнародование самонаблюдений для сверки и получения общего знания нарушает тайну личности; 4) воспитание, образование, вся культура ориентируют человека на деятельность во внешнем мире, на подражание и освоение культурных образцов и норм, а интроспекция допускается лишь как самоконтроль и совесть; 5) сообщества людей построены на общности идеологии - интроспекция индивидуальности воспринимается общественным мнением как помеха, допустимы же лишь самоконтроль коллективного сознания и справедливость.

Тем не менее феноменология продолжает существовать и развиваться в работах редких ее последователей, а тайно - большинством ученых, примеряющих теории психики, механизмы мышления на себе. Ее модели не утратили своей ценности, и главное их достоинство - систематическое представление мышления, проверяемое личным опытом. Феноменология дает понятия, следуя которым любой желающий может разобраться в своем внутреннем мире.

Поскольку внутренний мир дело сугубо личное ;0) -- смоделируем его на обобщенном и отстраненном примере.

Бытие субъекта раскладывается на локусы типовых ситуаций и поведения в них:
∙ подъем
∙ завтрак
∙ сборы
∙ дорога
∙ работа
∙ обед
∙ работа
∙ дорога+шопинг
∙ домашние дела
∙ ужин
∙ досуг
∙ подготовка ко сну

В эти локусы, как изюм в булку, могут вклиниваться случайным образом типовые ситуации другого типа, выпадающего из распорядка дня - дружеское общение, восстановление нарушенного порядка или ремонт,  освоение нового обстоятельства или открытие новой возможности, приобретение знаковой вещи или разработка и реализация творческой идеи...

Объекты, попадающие в поле внимания, воспринимаются осмысленно, причем смысл ситуативен. В нем отражаются и нынешнее, и прошлые состояния объекта, а также способы оперирования с ним. К примеру, домашние шторы можно сдвигать-раздвигать, вешать-снимать, стирать-сушить-гладить... Тогда как оперирование со шторами в комнате подчиненных или в кабинете высокого начальника радикально иное.

Поведение (и его идеальное отражение-воплощение) складывается из отработки меняющихся ситуаций и оперирования с объектами в них в соответствии с запросами субъекта.

Особо стоит обговорить место внутренней речи. Это хитрая пристройка к основному процессу мышления, оперирующая с упрощенными аналогами объектов (и далеко не всех, и не всегда адекватных). Она легко активизируется, давая дополнительную свободу мышлению и снабжая его упрощенными моделями ситуаций. Она позволяет быстро заимствовать и корректировать такие модели из текстов и общения. Но она же может отвлекать и нарушать процесс мышления. В подтверждение можно сослаться на прилипчивые стишки вроде "У попа была собака..." или описанного Марк Твеном "Кондуктор, отправляясь в путь, не рви билеты как-нибудь...". В армии же хорошо известна "сержантская болезнь": опытный военнослужащий, пытающийся объяснить новобранцам, как следует наматывать портянки, путается настолько, что и сам разучивается.

Из симметрии тела, восприятия, движений легко распознается двухпроцессорная архитектоника мышления. Причем действие однопроцессорного мышления заметно усиливается, если добавить подходящую работу второго процессора. Например, к мелодии песни созвучные ей стихи.

Эти и другие подобные феномены идеального прекрасно фиксируются в понятиях феноменологии. Естественно предположить, что создатели компьютерных программ, автоматизирующих процессы мышления, отнюдь не пренебрегали интроспекцией и заимствовали в связи с этим идеи и методы феноменологии.

Обратимся к ООП (объектно-ориентированному программированию).

Понятия ООП цитируются по материалам из Интернета и книги Объектно-ориентированное программирование в Visual Basic.NET / Д.Кларк. - СПб.: Питер ; 2003

В ООП вычисления осуществляются путём взаимодействия (обмена данными) между объектами, при котором один объект требует, чтобы другой объект выполнил некоторое действие. Объекты взаимодействуют, посылая и получая сообщения. Сообщение — это запрос на выполнение действия, дополненный набором аргументов, которые могут понадобиться при выполнении действия. Каждый объект имеет независимую память, которая состоит из других объектов. Каждый объект является представителем (экземпляром) класса, который выражает общие свойства объектов. В классе задаётся поведение (функциональность) объекта. Тем самым все объекты, которые являются экземплярами одного класса, могут выполнять одни и те же действия. Классы организованы в единую древовидную структуру с общим корнем, называемую иерархией наследования. Память и поведение, связанное с экземплярами определённого класса, автоматически доступны любому классу, расположенному ниже в иерархическом дереве. Таким образом, программа представляет собой набор объектов, имеющих состояние и поведение: программа в целом — это объект, для выполнения своих функций она обращается к входящим в неё объектам, которые, в свою очередь, выполняют запрошенное путём обращения к другим объектам программы. Естественно, чтобы избежать бесконечной рекурсии в обращениях, на каком-то этапе объект трансформирует обращённое к нему сообщение в сообщения к стандартным системным объектам, предоставляемым языком и средой программирования.

Устойчивость и управляемость системы обеспечивается за счёт чёткого разделения ответственности объектов (за каждое действие отвечает определённый объект), однозначного определения интерфейсов межобъектного взаимодействия и полной изолированности внутренней структуры объекта от внешней среды (инкапсуляции).

Порядок организации программы предусматривает: 1) определение цели, 2) подбор прецедента ее достижения, 3) уточнение составляющих прецедент объектов (классы) и способов их взаимодействия (ассоциации) с привязкой к ситуации, 4) задание способа контроля за продвижением к цели (интерфейс пользователя), 5) запуск программы.

В ООП ситуационность смысла объектов определяется как их полиморфизм, а уточнение классов до более конкретных объектов как наследование. Субъектов, включенных в ситуацию, называют актерами, представление класса в виде системы классов-элементов агрегированием, конкретизацию прецедента до взаимодействия составляющих его объектов сценарием. Поскольку технология взаимодействия объектов самая существенная часть программы, то в ее представлении различают аж три уровня: диаграммы последовательностей (взаимодействия объектов во времени), диаграммы кооперации (связи объектов и способы их взаимодействия) и диаграммы деятельности (непрерываемые процессы на уровнях операции одного класса, последовательности действий отдельного прецедента, общего действия программы, объединяющего несколько прецедентов - в этой диаграмме отражаются переходы управления).

Сопоставим вышеизложенному понятия феноменологии, обсуждавшиеся в предыдущем выпуске.

Эйдетической редукции соответствует переход от объектов к классам.

Разделение эйдосов на предметные сущности и значения выражает сосуществование предметного и языкового мышления.

Трансцендентальной редукции в какой-то степени соответствует переход от сценариев к диаграммам деятельности.

Теперь о феноменологии в психиатрии - по работе швейцарского историка медицины Г.Элленбергера Клиническое введение в психиатрическую феноменологию и экзистенциальный анализ.

Феноменология Гуссерля -- это в методологический принцип, целью которого является обеспечение твердой основы для образования новой психологии и универсальной философии. В присутствии феномена (им может быть внешний объект или состояние ума) феноменолог применяет к нему абсолютно беспристрастный подход: он наблюдает феномен так, как он проявляет себя, и только так. Это наблюдение дополняется средствами умственной операции, которую Гуссерль называет эпохе, или "психологическо-феноменологической редукцией". Наблюдатель  исключает не только оценочные суждения о феноменах, но и любые утверждения об их причинах и об их прошлом. Он даже старается исключить различение объекта и субъекта, любое утверждение о существовании объекта и наблюдающего субъекта. Таким образом, наблюдение становится гораздо более сильным методом: менее явные элементы феноменов проявляются в более красочных и разнообразных формах, улучшается их градация по степени ясности, в конечном итоге те структуры феноменов, которые прежде были незаметны, могут стать явными.
В связи с этим мы можем провести сравнение методологического принципа Гуссерля и "основного правила" Фрейда. Субъект, который следует "основному правилу" Фрейда, должен проговаривать все, что приходит ему на ум, оставляя в стороне соображения стыда, чувство вины, тревоги или любую другую эмоцию. Принцип Гуссерля -- это беспристрастное созерцание феномена без участия интеллектуальных суждений. Для психоаналитика материал доставляется свободными ассоциациями. Этот материал формирует основу для таких операций, как фокусирующие, усиливающие, подтверждающие, предполагающие интерпретации. Аналогично феноменолог может подвергнуть сырой материал, доставленный эпохе, структурному или категориальному анализу.
Гуссерль оказал огромное влияние на психологию и психопатологию. Богатство психологических исследований было представлено во всех областях психологии. Это было результатом прямого или косвенного влияния его философской школы. Среди многих других там были работы Давида Катца по феноменологии цветов, Сартра по эмоциям, Мерло-Понти по восприятию. Поскольку Гуссерль и его ученики занимались тщательным описанием состояний сознания в их чистых формах, то есть так, как их переживает субъект, то нет ничего удивительного в том, что эти исследования привлекли внимание психопатологов, которые искали новые методы работы. Феноменологи в психиатрии переняли эти методы у школы Гуссерля или разработали новые, вдохновленные этими исследованиями.
Феноменолог уделяет особое внимание собственному состоянию сознания в присутствии пациента. Эуген Блейлер уже отмечал важность наблюдения особых субъективных чувств в присутствии пациента, страдающего шизофренией. Иногда чуткий экспериментатор может осознать "чувство" шизофрении до появления ее объективных симптомов в течение болезни.
Анализ переноса в психоанализе — это, фактически, применение феноменологических методов. Однако основной акцент психиатрической феноменологии делается на исследовании субъективных состояний сознания пациента. С этой целью применяются три основных метода:
Описательная феноменология полностью полагается на описания, которые дает пациент о своих субъективных переживаниях.
Генетико-структурный метод постулирует фундаментальное единство в индивидуальном состоянии сознания и пытается найти общий знаменатель, то есть генетический фактор, с помощью которого можно постичь и воссоздать остальные факторы.
Категориальный анализ берет систему феноменологических координат, наиболее важными из которых являются время, пространство, причинность и материальность. Исследователь анализирует, как пациент переживает каждое из них, с целью установления тщательной и детальной реконструкции внутреннего универсума переживаний пациента.

Наконец, о феноменологии в социальных науках - по Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / Пер. с нем. и англ. — М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004.

Все науки, будь то относящиеся к объектам природы или к так называемым культурным феноменам, составляют, с точки зрения Гуссерля, тотальность человеческой деятельности, а именно, деятельности сообща работающих ученых. Сама наука как факт принадлежит к той сфере объектов, которая должна быть прояснена методами наук о культуре. Кроме того, смысловой основой каждой науки является донаучный жизненный мир, который есть единственный и единый жизненный мир для меня, тебя и любого из нас. В ходе многовекового процесса развития науки понимание этой основополагающей связи может быть утеряно.
Этот мир, выстроенный вокруг моего собственного Я, предлагает себя для истолкования мне, существу, наивно в нем живущеему. С этой точки зрения, всё соотносится с моей актуальной исторической ситуацией, или, как еще можно сказать, с моими прагматическими интересами, принадлежащими ситуации, в которой я оказываюсь сейчас и таким образом. Место, в котором я живу, значимо для меня не как географическое понятие, а как мой дом. Предметы моего повседневного пользования значимы для меня как мои орудия и инструменты, а люди, с которыми я состою в тех или иных отношениях, являются для меня родными, друзьями или чужими. Язык для меня – не субстрат философских или грамматических рассуждений, а средство выражения моих намерений или понимания намерений других и т.п. Лишь через соотнесение со мной эта связь с другими обретает свой специфический смысл, который я обозначаю словом «Мы». По отношению к Нам, центром которых я являюсь, другие выступают как «Ты», а в соотнесении с Тобой, который взаимно соотносит себя со мной, третьи стороны выступают как «Они». Мой социальный мир с находящимися в нем альтер эго упорядочивается вокруг меня как центра и разделяется на партнеров (Umwelt), современников (Mitwelt), предшественников (Vorwelt) и преемников (Folgewelt), благодаря чему я и различные мои установки по отношению к другим учреждают эти многообразные отношения. Все это делается в различных степенях близости и анонимности.
Кроме того, жизненный мир упорядочен на области (Zentren) разной релевантности соответственно состоянию моих интересов; каждая из областей имеет свой специфический центр плотности и наполненности, а также открытые, но поддающиеся истолкованию горизонты. В этой связи в поле внимания попадают категории знакомости и чуждости, а также очень важная категория досягаемости. Эта последняя относится к группировке моих сред в соответствии с 1) тем, что актуально находится в пределах моей физической досягаемости, видимости и слышимости или некогда там было и при желании могло бы быть в пределы актуальной досягаемости возвращено; 2) тем, что доступно или было доступным для других и, таким образом, потенциально могло бы стать доступным для меня, если бы я был не здесь (hic), а там (illic); 3) открытыми горизонтами того, что может быть мыслимо как достижимое в свободной фантазии.
К этому следует добавить: я полагаю, что все, имеющее смысл для меня, наделено смыслом и для Другого или Других, с которыми я разделяю этот мой жизненный мир как партнер, современник, предок или потомок. Этот жизненный мир предлагает себя для истолкования и им тоже. Я знаю об их перспективах релевантности и их горизонтах знакомости или чуждости; но на самом деле я знаю еще и то, что некоторыми сегментами своей осмысленной жизни я принадлежу к этому жизненному миру Других, как и Другие принадлежат к моему жизненному миру и т.д. Все это дает мне, наивному человеческому существу, многогранную ориентацию.
Лишь очень малая часть знания о мире рождается в личном опыте. Большая часть имеет социальное происхождение и передается друзьями, родителями, учителями, учителями учителей. Меня учат не только определять окружающую среду (т. е. типичные черты относительно естественного аспекта мира" воспринимаемого "мы-группой" как самоочевидная совокупность всех (до поры до времени несомненных вещей, которые, однако, всегда могут быть поставлены под сомнение), но и строить типичные конструкты согласно системе релевантностей, соответствующей анонимной унифицированной точке зрения "мы-группы". Сюда относятся образы жизни, способы взаимодействия со средой, практические рекомендации по использованию типичных средств для достижения типичных целей в типичных ситуациях. Типизирующим медиумом par excellence, посредством которого передается социальное знание, являются словарь и синтаксис повседневного языка. Диалект повседневности - это, по преимуществу, язык имен, вещей и событий. А любое имя предполагает типизацию и обобщение в свете системы релевантностей, преобладающей в лингвистической "мы-группе", которая считает вещь достаточно значительной, чтобы найти для нее особый термин. Донаучный диалект - сокровищница готовых, уже сконструированных типов и характеристик, социальных по происхождению и несущих в себе открытый горизонт еще не найденных содержаний.