В конце февраля на востоке Латвии, в городе Даугавпилсе прошёл V Международный
Фестиваль
Традиций Ряженья. Моментом истины фестиваля на этот раз стало выступление ансамбля
"Межа" из города
Твери. Одна опытная латышская фольклористка, посмотрев их программу, сказала:
"Я только теперь
поняла, каким должен быть фольклорный ансамбль". Статья, которая Вам предлагается,
написана для узла
http://folklora.lv/ и рассчитана на восприятие латвийского читателя. Всё познаётся
в сравнении, и,
считаю, что уже этим статья может вызвать интерес у россиян, не смотря на то,
что некоторые мысли
могут показаться Вам не актуальными.

Сергей Оленкин.

 
Фестиваль Масок - попытка пятая. 

Автор этих строк лицо заинтересованное, а потому - предвзятое: на таком мероприятии
всё душу греет,
начиная с названия. Действительно, где, как не на Фестивале Масок, себя показать,
и людей
посмотреть. Впрочем, в нашем проблемном мире и всё не ой, ой, ой. Начнём с того,
что
показывать-то положено Не-Себя, и смотреть положено Не-Людей, а иначе смысл лицедейства
теряется. И, казалось бы, чего проще, ан нет, от себя-то, оказывается, не уйдёшь,
и под маской не
спрячешься.

Цельный до сего года фестиваль, на этот раз проявил тенденцию к раздвоению. Часть
ансамблей уехала
в Илуксте (город в Даугавпилсском районе). Что они там делали, могу только догадываться.
В
Даугавпилсе кроме Не-Нас, то есть Ильинской пятницы, были ещё разные Не-Люди:
рижские
Скандиниеки, вильнюсская Кривуле, даугавпилсская Сватра, вентспилсская Здравица
и тверская
Межа.

Думаю, что Скандиниеков представлять не надо. Пионерам латышского фольклорного
движения на фоне
общих процессов, не смотря ни на что, удаётся оставаться бессменными его зубрами,
и, судя по
всему, уступать своих позиций они не намерены. Кривуле я видел впервые. А оказывается,
это один из
старейших литовских ансамблей. Умудрённость жизненным опытом видна у них во всём.
Работоспособная
Здравица продолжает отстаивать свои жизненные позиции и упорством даже вызывает
некоторое
уважение. Как сказал один известный этномузыколог: Их путь это не выбор, - это
судьба. ...
Единственным новым, на Балтийском пространстве, ансамблем была тверская Межа,
и о них стоит
рассказать подробнее.


Межа

В 2001 году в Тверском музыкальном училище им. М.П.Мусоргского ансамбль Узорочье,
работающий при
народно-хоровом отделении, пожелал сменить своё название, и стал называться Межой.
Это не было
случайностью. Межа - название реки, протекающей на юго-западе Тверской области
в местах, где
участники ансамбля записывают свой материал. Но слово межа означает ещё и рубеж,
грань, границу,
и в качестве названия имеет символический смысл. Народно-хоровое отделение Тверского
музыкального
училища преобразуется в фольклорно-этнографическое и смена названия - один из
важных этапов этого
трудного процесса. По словам руководителя ансамбля Ирины Некрасовой Межа означает
ещё и границу
между традицией и современной масскультурой, и, одновременно, тонкую грань между
прошлым, настоящим
и, мы надеемся, будущим: Дай Бог меж людьми быть любви.

Ещё одна особенность Межи может заинтересовать - сотрудничество с Историко-этнографическим
клубом
Белый волк (г.Тверь, руководитель Григорий Базлов). Тверские волки-альбиносы
делают примерно то
же, что и рижские "Vilki" -играют, пляшут, поют и дерутся. Последнее они делают,
придерживаясь стиля
Тверская буза (в словаре И.Даля буза - молодое пиво или брага). Один из принципов
работы Белых
волков - этнографическая достоверность. За материалом ездят в экспедиции. Плясать,
играть, петь и
драться учатся у дедов, которых можно ещё разыскать по тверским деревням. Приёмы
борьбы не
придумывают, а перенимают, стараясь сохранить чистоту стиля. Компилляций из различных
боевых систем
не допускают. Волков этих по тверским лесам развелось довольно много, и иногда
их заманивают и
приручают фольклорные ансамбли, состоящие, как не трудно догадаться, преимущественно
из
представительниц прекрасного пола.

Не так часто в наше время удаётся сделать видеозапись процесса изготовления костюма
ряженого, ещё
реже - его игры. Таким кадрам нет цены, ибо никакое описание их не заменит. Можно
сколько угодно
описывать звёздное небо, войну или даже саму смерть. Тот, кто не видел, всё равно
не поймёт. Ряженье
- это текст, дошедший до нас издалека. Чтобы понять его смысл, необходимо знать
язык, на котором
этот текст изложен: лексику, граммактику, синтаксис и семантику, в конце концов.
Видеозапись
изучение языка может несколько облегчить.

На конференции Ирина Некрасова показывала экспедиционные материалы, записанные
в декабре прошлого
года. Бабушка на экране учит пришедших рядиться журавлём: ряженый, накрытый чёрным
вывернутым
тулупом, передвигаясь на корточках, клювом из обгоревшей в печи мешалки для овсяного
киселя задирает
девкам подолы. Движения журавля поражают своей страшноватой неестественностью
(без сомнения
ряженый испытывает множество неудобств). Рывками, часто меняя направление, птица
обегает
пространство избы, натыкаясь на девок, шарит клювом у них между коленями, строптивых
клюёт. Мало
того, что ряженый передвигается в низкой присядке, почти касаясь задом пола (можете
попробовать - не
так уж просто), резко и далеко выбрасывая ноги, видно, что он движется практически
вслепую. По
поводу клевания строптивых  мне вспоминаются экспедиции в Коми-округ Пермской
области (неблизкие
места на северном Урале), в которых мне довелось участвовать: А журавль клювом
тюкает. Тюк-тюк,
тюк-тюк. Больно тюкает, а иной раз бывало, что и совсем забьёт, - Как, насмерть?,
- А и насмерть
бывало.

Деды, с головы до ног в густом овчинном меху, с ухватами и косами, пришедшие
чинить допросы: кто
им рад, а кто и гад, солдат-инвалид с длинной шеей, ставящий босую, раненую ногу
странным,
неожиданно угрожающим манером, батюшка, сладким тенорком твердящий неподобающие
священному сану
слова, воскресающий покойник с гнилыми зубами из картошки, страшно выпирающими
на жёлтом
замелованном лице.... Не знаю, все ли персонажи перебрались на фестиваль из тверской
деревни в
нетронутом виде, или же часть из них всё же плод творческого воображения участников,
несомненно одно
- языком ряженья тверичи владеют.

Ряженые появляются на границе, меже, отделяющей Этот Свет от Того, и если вы
ещё живы, и перед вами
истинный персонаж обрядового ряженья, то, скорее всего, вам придётся испытать
сильные ощущения. Если
ощущений нет, то, или вы уже мертвы, или персонаж поддельный. Через день после
фестиваля, уже в
Риге, Межа показывала ряженье учящимся Домской хоровой школы. Всё было просто
и понятно, но
некоторые дети убежали сразу, остальные же устроили такой шум и такую возню,
что остановить их не
было никакой возможности. На обычный ряженый КВН это было совсем не похоже. Как
сказал бы
современный подросток: тувинский шаман отдыхает.

Меже повезло - они имеют видеозаписи; кроме того их парни - бойцы, а битва -
одна из форм обряда,
ибо боец всегда на меже, и никогда не известно, чем всё кончится.

За последние три фестиваля мне довелось видеть два иностранных ансамбля, которым
на мой взгляд
удалось проникнуть в суть обрядового ряженья. Удивительно, что от обоих пришлось
услышать
практически одни и те же слова. Руководители литовской Тадуи из города Кельме
(участник фестиваля
2002 года) и русской Межи из города Твери считают, что они вынуждены на фестивалях
делать
реверансы в сторону публики, изобретать сценические формы ряженья, и что последствия
этого весьма
спорны.


Дневник событий:

Шествие.


    По опыту прошлых лет шествие в первый день, перед открытием - наиболее живое
из фестивальных
мероприятий. Это и понятно: всё ещё не началось, и протокол ещё не ведётся. На
этот раз быть
участником шествия мне не довелось, и  поведать о нём могу лишь со слов очевидцев:

 Трудно быть медвежатником, медведь, как девку увидит, так валит в снег и лапает.
Натискает,
вгонит в краску, - потом объясняйся с этими дамами. Не могу же я им всем обещать,
что медведь на них
женится. ... Местное население по-разному реагировало на все это безобразие.
Как ни странно, в
основном, очень и очень доброжелательно. Однако, некоторые, увидев чем  грозит
 встреча с порёхами
(ряженые в Тверской губ.- прим. авт.), пытались спрятаться в ближайших магазинчиках,
но это не
помогало. Зайдя в одно небольшое кафе, медведь и волк-черт стали обхаживать посетительниц,
сидящих
за столом. "Деды" при этом плясали под балалайку, косу и ухват. Сидящие за столиками
как будто
только этого и ждали: радовались приходу ряженых, хлопали в ладоши, а миловидные
девушки, стоящие за
прилавком одарили толпу ряженых теплыми булочками. Это их спасло. Голодный медведь,
занявшись
поеданием сдобы, за прилавок к девушкам не полез.

Запомнилось посещение мэрии. Несколько отстав от группы (много было работы),
медведь и его
сопровождающие запутались в коридорах муниципалитета. Ища главный кабинет, заходили
подряд во все
двери, наводя ужас на чиновников, "изучая" бумаги на столах, или пытаясь завладеть
телефонным
аппаратом. В приемной мэра - пляски, секретарша пользуется особым успехов у срядников.
Звон, лязг,
стук, мычание и рычание.  Вся толпа ввалилась в кабинет мэра. В этот момент та
говорила по телефону
с Ригой и делала всяческие знаки, которые должны были усмирить разбушевавшихся
гостей. Внезапно
случилась неприятность: подойдя к столу, медведь выкинул коленце и рухнул как
подкошенный у ног
Главы. Смятение в рядах, вой старухи над трупом. Мэр гладит медведя, звучит плясовая
и... медведь
оживает.

    Везде нас встречали с радостью, но вот дети в Школе искусств принимать нас
не хотели: враги,
так враги. После катания с гор и угощения блинами началась атака. Они забросали
нас снегом. Медведь
взревел, схватил бидон и облил их всех водой.


На выезде.

    С конкретным материалом по ряженью у Пятницы туговато. Латгальские старов0еры
повсеместно
вспоминают: Наряжались, бывало. Озорничала молодёжь. На вопрос: Как?,- ответ
как правило один:
Пустое, и вспоминать нечего. Думаю, трудности ряженья с детьми всем понятны.
Перепробовав разные
книжные варианты, мы остановились  на народной драме Лодка. Непосредственно к
обрядовому ряженью
Лодка отношения не имеет, но играли её на Святках и Масленице, и язык драмы с
языком ряженья
вполне сопоставим.

    Нам приходилось играть Лодку перед разными аудиториями. На этот раз был Дневной
Центр
пенсионеров и Пансионат для престарелых и инвалидов. У меня замерло сердце, когда
лекарь - из-под
каменного моста аптекарь, обратясь к кому-то из зала, заполненного инвалидными
колясками, бравурно
произнёс: Болят у тебя ноги? Отрубить их на пороге, костьми приставить и плясать
заставить! Но, о
чудо! На потухших лицах появились улыбки, и зал разразился искренней овацией.
Поколение нынешних
латгальских городских пенсионеров никогда не видело Лодки, да и вообще с народной
культурой
знакомо сквозь призму событий тяжёлого века, но какой восторженный отклик вызывало
у них каждое
слово, сказанное на мудрёном народном языке. А ведь молодёжь этого языка не понимает.
Вначале
было Слово! Педагогам стоит об этом помнить.

    Межа ездила в Демене и попала там на свадьбу. Думаю, что демографическая
ситуация в посёлке
значительно улучшится, ибо над молодыми были совершены все необходимые ритуалы.
Тверичи молодых
опели, повеличали, взяли с них полагающиеся дары, и даже прокатились вокруг посёлка
на украшенной
лошади из их свадебного поезда с песнями, гармонью и ветерком. Помню году в 95-м
мне пришлось
побывать в Демене в экспедиции. Песен я там не записал, но вечером мне удалось
собрать большую
компанию детей и прямо на ходу организовать фольклорный ансамбль. Жаль начинание
не было поддержано
взрослыми и осталось без продолжения. Но новое поколение деменских детей старые
традиции помнит, и в
посёлке опять были хороводы.


Концерты.

    Фестиваль на этот раз обошёлся без большой сцены. На мой взгляд это ничуть
не уронило его
достоинства. Эстрада, театральная сцена - для фольклорного ансамбля пространства
чуждые, об этом
столько говорено и, тем не менее, вновь и вновь организаторы мероприятий не решаются
от неё
отказаться. Нерешительность эта между тем может сильно повлиять на судьбу фольклорного
движения. Нас
в любой момент могут спросить, чем же всё-таки фольклорный ансамбль отличается
от хора? Числом
участников, репертуаром, манерой? И всего-то? А не правильнее ли будет вас классифицировать
как
разновидность хора? (Можете не сомневаться - неполноценную, второсортную разновидность).
И уже ведь
спрашивают. И что нам отвечать?  Фестиваль масок, на мой взгляд, прекрасная возможность
наглядно и
убедительно продемонстрировать эти отличия. Правда, на нём, по ходу действия,
могут возникнуть и
другие вопросы: чем же наши маскарады отличаются от представлений самодеятельных
театров? Костюмами
что ли?

Смотр.

    В 2002 году в смотре принимали участие этнографические ансамбли. Помню, что
кто-то дёргал меня
за рукав и орал в ухо: Пора ехать на выездной концерт, автобус ждёт! А я не мог
оторваться, и изо
всех сил тянул время, как-будто чувствовал, что на следующих фестивалях увидеть
этого уже не
придётся. И как в воду глядел. Но почему их больше нет? Ведь они - единственная
наша опора и
надежда. Мы должны носить их на руках и пылинки с них сдувать, ловить каждое
их слово. Вместо этого
их включают в конкурсы вместе с городскими фольклорными ансамблями, в законодательных
документах
заносят в одну графу с духовыми оркестрами, на них смотрят и их не видят. Они
как бы там, у них
своё, а мы как бы здесь, да к тому же идём в Европу. Между тем, несмотря ни на
что, они видят мир
совершенно по-другому, и с детства говорят с миром на языке, которому мы только
учимся. Это трудная
учёба, с зубрёжкой, контрольными работами и двойками в дневниках. Гораздо проще
 творить в упоении
и самовыражаться, изображая из себя профессоров в мантии, самонадеянно полагая,
что вре мя
субботней порки ещё не пришло.

--
Всего доброго,
 Aleksandr                            mailto:folk@mail.ru