Золотухин
Валерий Сергеевич - артист Московского театра драмы и комедии
на Таганке, - многолетний партнер Высоцкого по рабете в театре и в кино,
был дружен с Высоцким.
Можаев
Борис Андреевич - писатель, многие
годы член художественного совета Театра. С Высоцким был связан по работе
в театре и в кино.
СМОТРИНЫ
В.
Золотухину и Б. Можаеву
Там у соседа - пир
горой,
И гость - солидный, налитой,
Ну а хозяйка - хвост трубой -
Идет к подвалам, -
В замок врезаются ключи,
И вынимаются харчи;
И с тягой ладится в печи,
И с поддувалом.
А у меня - сплошные
передряги:
То в огороде недород, то скот падет,
То печь чадит от нехорошей тяги,
А то щеку на сторону ведет.
Там у соседа мясо
в щах -
На всю деревню хруст в хрящах,
И дочь - невеста, вся в прыщах, -
Дозрела, значит.
Смотрины, стало быть, у них -
На сто рублей гостей одних,
И даже тощенький жених
Поет и скачет.
А у меня цепные псы
взбесились -
Средь ночи с лая перешли на вой,
И на ногах моих мозоли прохудились
От топотни по комнате пустой.
Ох, у соседа быстро
пьют!
А что не пить, когда дают?
А что не петь, когда уют
И не накладно?
А тут, вон, баба на сносях,
Гусей некормленных косяк...
Да дело даже не в гусях, -
А все неладно.
Тут у меня постены
появились,
Я их гоню и так и сяк - они опять,
Да в неудобном месте чирей вылез -
Пора пахать, а тут - ни сесть ни встать.
Сосед маленочка прислал
-
Он от щедрот меня позвал, -
Ну, я, понятно, отказал,
А он - сначала.
Должно, литровую огрел -
Ну и, конечно, подобрел...
И я пошел - попил, поел, -
Не полегчало.
И посредине этого
разгула
Я пошептал на ухо жениху -
И жениха, как будто ветром сдуло, -
Невеста, вон, рыдает наверху.
Сосед орет, что он
- народ,
Что основной закон блюдет:
Что - кто не ест, тот и не пьет, -
И выпил, кстати.
Все сразу повскакали с мест,
Но тут малец с поправкой влез:
"Кто не работает - не ест, -
Ты спутал, батя!"
А я сидел с засаленною
трешкой,
Чтоб завтра гнать похмелие мое,
В обнимочку с обшарпанной гармошкой -
Меня и пригласили за нее.
Сосед другую литру
съел -
И осовел, и опсовел.
Он захотел, чтоб я попел, -
Зря, что ль, поили?!
Меня схватили за бока
Два здоровенных мужика:
"Играй, паскуда, пой, пока
Не удавили!"
Уже дошло веселие
до точки,
Невесту гости тискают тайком -
И я запел про светлые денечки,
"Когда служил на почте ямщиком".
Потом у них была
уха
И заливные потроха,
Потом поймали жениха
И долго били,
Потом пошли плясать в избе,
Потом дрались не по злобе -
И всё хорошее в себе
Доистребили.
А я стонал в углу
болотной выпью,
Набычась, а потом и подбочась, -
И думал я: а с кем я завтра выпью
Из тех, с которыми я пью сейчас?!
Наутро там всегда
покой,
И хлебный мякиш за щекой,
И без похмелья перепой,
Еды навалом,
Никто не лается в сердцах,
Собачка мается в сенцах,
И печка - в синих изразцах
И с поддувалом.
А у меня - и в ясную
погоду
Хмарь на душе, которая горит, -
Хлебаю я колодезную воду,
Чиню гармошку, и жена корит.
Из
кинофильма "БЕГСТВО МИСТЕРА МАК-КИНЛИ"
(Мосфильм, 1975)
БАЛЛАДА
О КОКИЛЬОНЕ (В фильм не вошла.)
Жил-был
учитель скромный Кокильон,
Любил
наукой баловаться он.
Земной поклон - за то, что он
Был в химию влюблен,
И по ночам
над чем-то там
Химичил Кокильон.
Но, мученик
науки, гоним и обездолен,
Всегда в глазах толпы он - алхимик-шарлатан,-
И из любимой школы в два счета был уволен,
Верней, в три шеи выгнан, непонятый титан.
Титан
лабораторию держал
И там
творил, и мыслил, и дерзал.
За просто
так, не за мильон -
В двухсуточный бульон
Швырнуть сумел
все, что имел,
Великий Кокильон.
Да мы
бы забросали каменьями Ньютона,
Мы б за такое дело измазали в смоле!
Но случай недозволил плевать на Кокильона, -
Однажды в адской смеси заквасилось желе.
Бульон
изобретателя потряс,-
Был он -
ничто: ни жидкость и ни газ.
И был смущен и потрясен,
И даже удивлен.
"Эге, ха-ха!
О Эврика!"-
Воскликнул Кокильон.
Три дня
он развлекался игрой на пианино,
На самом дне в сухом вине он истину искал-
Вдруг произнес он внятно: "Какая чертовщина!"
И твердою походкою он к дому зашагал.
Он днем
был склонен к мыслям и мечтам,
Но в нем
кипели страсти по ночам.
И вот,
на поиск устремлен,
Мечтой испепелен,
В один момент
в эксперимент
Включился Кокильон.
Душа его
просила и плоть его хотела
До истины добраться, до цели и до дна,-
Проверить состоянье таинственного тела -
Узнать, что он такое - оно или она.
Но был
и в этом опыте изъян:
Забыл
фанатик намертво про кран.
В погоне
за открытьем он
Был слишком воспален -
И миг настал,
когда нажал
На крантик Кокильон.
И закричал,
безумный: "Да это же - коллоид!
Не жидкость это, братцы, - коллоидальный газ!"
Вот так блеснул в науке, как в небе астероид,
Взорвался - и в шипенье безвременно угас.
И вот
так в этом газе и лежит,
Народ
его открытьем дорожит.
Но он не мертв - он усыплен,-
Разбужен будет он
Через века.
Дремли пока,
Великий Кокильон.
А мы,
склонив колени, глядим благоговейно,-
Таких, как он, не много - четыре на мильон:
Возьмем Ньютона, Бора и старика Эйнштейна -
Вот три великих мужа, - четвертый - Кокильон!