ОТЦОВСТВО В ОПАСНОСТИ

Не отрицание, а бесчувствие

Наша эпоха - время религиозного атомизма, в котором ослабевает роль религиозных корпораций, больших религиозных групп. Нет, Церковь не перестает быть собранием верных. Но люди входят в нее из мира, который уже делает их максимально обособленными. Даже в Церкви мы остаемся религиозными индивидуалистами. Делая собственный сознательный выбор - принять древние церковные каноны, мы чаще всего не ориентируемся на общепринятое мнение. Это одна сторона индивидуализма. Есть и другая. Для мыслящего «атома» не существует ни только религиозной традиции, но и всякой другой: моральной, социальной, даже гендерной. Человек, возможно, и рад был бы принять эти удобные, естественные и понятные формы человеческого общежития, но он имеет все меньше и меньше душевного опыта, которым можно эти формы наполнить. Поэтому традиционные семейные ценности (в том числе и традиционное восприятие отцовства) не отрицаются, а скорее не чувствуются. Отцовство во всех его проявлениях - в семье, в государстве, в религиозной общине - стало другим. За ним стоит новое переживание, не свойственное предыдущим эпохам: чувство небывалого одиночества, чувство зыбкости всего общепринятого. Как и всякое чувство, оно может быть по-разному истолковано. В частности, его можно заглушить, обманув себя.
Например, мы прекрасно знаем, что русский народ давно не монархист, что он почти единодушно приветствовал отречение государя. Однако общественный строй всего XX века был пародией на традиционный патернализм, когда в роли отца народа выступала то партия, то ее генеральный секретарь. И сегодня, если обратить внимание, как подается любая встреча чиновника среднего звена с народом, несложно заметить в ней ненужный пафос. Насколько это контрастирует с действительным отношением к начальству! Без намека на сыновье чувство, на тот мистический ореол («За царя-батюшку!»), которым всегда была окружена власть.И разве не столь же явно ощущается разрыв между ролью священника в богослужении (между Тем, Кого он прообразует у престола) и тем эмпирическим батюшкой, с которым мы беседуем после службы, про которого читаем анекдоты в блогах? А ведь нынешнее священство по образованности и по моральным качествам превосходит, например, средневековое. Конечно, такая раздвоенность всегда была свойственна церковному сознанию. Византийский гуманист Михаил Пселл в своих поэмах воспевал служение священника, а в письмах издевался над знакомыми иеромонахами. Русский народ всегда с особым благоговением относился к священнослужителям, но в фольклоре поп - один из самых популярных карикатурных персонажей. Однако только в наше время образ священнослужителя двоится не у лицемера-интеллектуала (вроде Пселла) и не у простолюдина, но у любого верующего. По словам протопресвитера Александра Шмемана, всегда существующий в Церкви кризис «превратился в некое хроническое, нормативное состояние, в некую подспудную „шизофрению“. И „шизофрения“ эта отравляет Церковь, подкапывает саму основу церковной жизни».

А что семья?

Социологические исследования (материалы любезно предоставлены старшим научным сотрудником Научно-исследовательского института комплексных социальных исследований СПбГУ Ольгой Безруковой) показывают, что тип мышления наших молодых соотечественников, готовящихся стать отцами, довольно близок к традиционному. Девять из десяти любят детей, хотят их иметь и отрицательно относятся к прерыванию беременности. Для двух третей превыше всего стоят семейные ценности, а карьера, возможность самореализации, даже деньги остаются в тени. Они желают заботиться о ребенке наравне с матерью и убеждены, что появление ребенка не тормозит, а стимулирует профессиональный рост.
Парадокс заключается в том, что этот акцент на семейность очень мало связан с эмоционально-психологическим наполнением брака: с любовью между супругами, между родителями и детьми. Создается впечатление, что молодые мужчины ценят семейность только как общественную функцию, а себя осознают некими винтиками в семейном механизме. Меньше половины (40,8%) считает, что любовь между родителями является необходимым условием рождения ребенка. Последняя цифра не покажется низкой, если учесть, что «любовь как ценность оказалась значимой для 4,7% из группы готовых стать отцами и ни для кого из группы, не считающих себя готовыми к отцовству». Показательным является также и отношение молодых мужчин к юридическому закреплению брака: значение его для большинства ничтожно. Скорее всего, за этим стоит не осознание того, что в сравнении с чувствами штамп не важен, а нежелание эти чувства проверять и подтверждать, нести за них ответственность. Заботу о ребенке потенциальные отцы также трактуют весьма односторонне. Большинство подразумевает под этим материальное обеспечение семьи. Очень интересно отношение молодых мужчин к воспитанию ребенка. Почти 4/5 опрошенных считает, что идеальный отец в первую очередь отвечает за духовное и физическое развитие своего чада. Но когда речь идет об их собственной личной готовности к этому, многие сходятся на том, что не смогут уделять ребенку достаточно свободного времени.
В российском обществе до сих пор работает традиционная модель отцовства: четкое разделение обязанностей между матерью и отцом, в котором на отца возлагается функция поддерживать достаток в доме и моральное благополучие детей. И эта традиционная форма оказывается не наполненной любовью, предполагающей не только привязанность к человеку, но и реальные жертвы: время, душевное напряжение, творческую смекалку, которую требует искусство воспитания.

Отчуждение по-русски

До революции семейственность русского народа держалась почти исключительно на православии и на общественном ритуале: патриархальном в крестьянской семье, светском в семье дворянской. Культ семейного очага никогда не был свойственен нашему народу. На русской почве не мог появиться Чарльз Диккенс или Новалис с его семейно-мистериальным «Генрихом фон Офтердингеном». Зато русская литература блестяще описала трагизм семейной жизни и кризисные формы отцовства. Она дает нам образы добродушных и инфантильных папенек, населяющих ветшающие дворянские гнезда, глуповатых тиранов, несчастных вдовцов... Отец в русской литературе по умолчанию неполноценен, чего-то в нем все время не хватает: то властности, то авторитета, то моральных качеств. Ему можно сочувствовать, но не подражать. Главе семьи в России не доставало автономности, субъектности или попросту мужественности. Но он находил ее на государственной или армейской службе и, безусловно, в Церкви. Именно в этих сферах в первую очередь осуществлялся русский тип отцовства, который далее мог отобразиться и в семье, где по отношению к детям отец выступал в качестве командира, государя или духовного наставника.
Советская власть внесла серьезные коррективы в семейный воспитательный процесс. На первый взгляд, модель, когда воспитанием ребенка занимается мать, а мужчина приносит зарплату и проверяет дневник, очень напоминает традиционную. Это не так. В тоталитарных обществах XX века была доведена до абсурда общемировая тенденция, при которой отец семейства, включаясь в государственную суперструктуру, терял пространство общения с женой и детьми. В традиционном обществе у отца и сына было общее дело: они принадлежали к одной корпорации, вместе управляли имением или трудились в поле. Все это было разрушено ко времени становления классового общества. В Советском Союзе такое положение усугублялось идеологической установкой на отрицание частной собственности, предельно сужавшей сферу приватности. Кроме того, государство действительно заботилось о человеке (даже если он сам этого не хотел), выступая в качестве учителя и источника морали. Не удивительно, что отцовство как социальная реальность было атрофировано. Если в послевоенный период мы имели дело с физической безотцовщиной, то к исходу советской власти - с безотцовщиной ментальной.
Современная ситуация характеризуется двумя тенденциями. «Сегодня мы отмечаем как усиление, так и размывание традиционных установок (в том числе под воздействием религиозного воспитания),- считает Ольга Безрукова.- В этом году я провела большое исследование в среде молодых родителей с детьми, особой группой были одинокие молодые мамы или еще беременные (в центре „Жизнь“). В большинстве случаях отцы избегают ответственности, а (по свидетельству одиноких матерей) некоторые видят свою роль в том, чтобы избавиться от ребенка любым, даже самым жестоким способом». На мой взгляд, тенденция к возрождению традиционного отцовства является столь же кризисным явлением, как и вторичная инфантилизация (первой была советская). И то, и другое коренится в индивидуализме и в свойственной ему отчужденности членов семьи. Обе тенденции по-своему болезненны: в первом случае делается ставка на показное благополучие, во втором - речь идет о примитивном эгоизме. Неужели общество не придумало чего-то третьего? Оказывается, придумало.

За мужское равноправие

В Санкт-Петербурге уже три года существуют папа-школы - добровольные объединения будущих или молодых отцов. Явление это не похоже ни на лекторий, ни на психологический тренинг. Его можно было бы назвать дискуссионным клубом, если бы речь шла о споре, о выяснении истины. Но задача тут другая: в общении с товарищами по счастью обрести не статус, а чувство отцовства, попытаться взглянуть на свою вторую половину как на мать, а на ее ребенка как на своего.
По словам руководителя невской папа-группы Николая Ерёмина, «такая подготовка несет изменение традиционного стиля поведения будущего отца. Традиционный стиль воспитания мальчиков в семье - это исторически сложившаяся система взглядов, идеалов и средств родительского влияния на детей, в которой отец - ее глава и кормилец, опора и защита. В современном мире женщинам и мужчинам приходится преодолевать существующие стереотипы, адаптировать традиции семейной жизни и воспитания детей к требованиям времени. И если женщины приспосабливаются и успешно осваивают новые роли, то для многих мужчин изменение устоявшихся канонов порождает значительные трудности». Сегодня и до России добралась возникшая в 60-е годы на Западе тенденция к смешению мужских и женских ролей, к осознанию условности разделения между ними. Отец может и должен занимать в жизни ребенка такое же место, как мать, быть эмоционально близок к своему чаду. Для этого он еще в пренатальный период общается с «животом», участвует в родах, старается быть рядом с семьей в первые месяцы жизни малыша. Во многих западных странах такому положению дел способствуют и государственные программы. Например, в Швеции отпуск по уходу за ребенком используют более 60% мужчин.
Такое равенство укрепляет, а не разрушает семью, оно соответствует индивидуалистическому мироощущению современного человека и потому является более честной формой социального бытия, чем искусственная консервация прежних семейных отношений. Но...

Куда христианину податься?

Православные семьи чаще воспроизводят традиционную модель с четким разграничением функций супругов: мужчина подчеркнуто мужественен, женщина женственна. Здесь существует две мало пересекающиеся плоскости: мир гинекея (греч. gynaikeios - женский), где решаются конкретные вопросы управления домашним хозяйством, воспитания детей, обустройства литургического пространства малой Церкви, и мир большой семейной политики, в котором пребывают отцы, устанавливающие законы, защищающие семью, питающие домочадцев. Однако такая семья успешно существует, только основываясь на непрерывной преемственности. Например, эта модель характерна для семей потомственных священников. Она хороша как образец, которому можно в той или иной степени подражать. Но считать, что подобных семей будет много, что маятник вновь качнется в сторону традиционализма, наивно: для этого у современного человека просто нет душевных ресурсов. Но и в новом (западной модели) отцовстве есть довольно сомнительная черта: оно, наделяя мужчину некоторыми свойственными женщине чертами, подвергает сомнению маскулинные качества. Дело, конечно, не в том, что общение между ним, супругой и детьми становится более эмоционально насыщенным, это как раз хорошо. Проблема в том, что один и тот же человек не может быть полноценным носителем противоположных качеств: это невозможно ни для отдельно взятого отца, ни для отдельно взятой матери.
Как же найти меру равновесия? Думается, отношения в российской христианской семье XXI века должны основываться, в первую очередь, на естественности. Православным не нужно натягивать на себя кафтан патриархальности, но и не заигрываться в либерализм. В любящей семье с годами все потихоньку налаживается, роли определяются, супруги подстраиваются друг к другу. Следуя моделям поведения, усвоенным в детстве, они со временем перерастают их, достигая лучшего и большего. Но для этого нужен труд, иначе катастрофа неизбежна. Прислушиваясь друг к другу, к духовнику, знающему семью, а главное - к голосу Бога в себе (открывающемуся в Таинствах и молитве), можно выстроить собственную, уникальную модель семьи.

АВТОР - Тимур Щукин

ПРИЗВАНИЕ К ОТЦОВСТВУ

Быть отцом в семье - такое же призвание, как призвание к священству, духовному пастырству. О том, как стать хорошим отцом, о родительском потенциале, о воспитании мальчиков говорили участники традиционного круглого стола «Воды живой» в Феодоровском просветительском центре.

Иерей Димитрий СИМОНОВ, клирик храма Богоявления на Гутуевском острове:
Роль отца в семье трудно переоценить. По статистике, если отец - верующий, а мама нет, то в 80% таких семей дети становятся христианами, а если верующая только мама, то ее взгляды перенимают лишь 7% детей. Что же это такое - быть отцом в семье?

Протоиерей Вячеслав ХАРИНОВ, настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Шпалерной улице, духовник Санкт-Петербургской Духовной академии и семинарии:
Отцовство предполагает ответственность, как за воспитание детей и обеспечение семьи, так и за поддержание внутреннего климата, равновесия. При этом неважно, занимает ли отец главенствующее положение в семье или в ней паритетные отношения. Ответственность дисциплинирует, она предполагает жертвенность, самоотверженность, внутреннюю готовность человека к тому, к чему он призван. Стать отцом можно только по призванию, неважно, призываешься ли ты на духовное отцовство или же - на отцовство в семье. Призвание к браку ли, к священству ли - это призвание к Таинству.

Иерей Димитрий СИМОНОВ:
Но как воспитать у ребенка такую ответственность? Возможно ли вообще воспитать чувство отцовства?

Протоиерей Вячеслав ХАРИНОВ:
Выводить какие-то формулы воспитания мальчика не имеет смысла. Нужно быть большим специалистом, иметь опыт и чутье даже для того, чтобы вырастить растение. Такой же опыт и чутье закладываются в нас Богом и обществом для взращивания ребенка. Собственный семейный опыт, генофонд, этническое происхождение, возраст, социальные проблемы, образовательный уровень - все это важно. У нас в семье три свои дочери и две воспитанницы. Поэтому опыт воспитания мальчишек у меня есть только в алтаре (и получались хорошие мальчишки!). Считаю, что большую роль в воспитании в мальчике отца играет личность духовного отца. Хотя понятно, что он не у всех есть. Мальчишка всегда озирается в поисках этого духовного отца, ему нужен авторитет. Отсюда идет подражание кому-либо в спорте или музыке, поиск какого-то идеала. Задача доброго, хорошего отца - как физического, так и духовного - этот идеал взрастить, преумножив в нем доброе.Я помню, как мальчишкой попал на службу в Николо-Богоявленский собор. (А время было такое, что попы бегали от нас, детей, потому что за ними следили уполномоченные. Если священник разговаривал с мальчиком в церкви, то на стол немедленно могла лечь докладная, и его могли лишить права служить или перевести куда-нибудь в глухое место). Я стоял на полиелее, а рядом со мной стоял священник. И я поймал себя на мысли, что не понимаю, откуда берутся такие люди в нашей советской действительности: вот эти статные, ладные, грамотные, музыкальные мужики, которых я не видел до этого никогда... Мой отец много мне дал, его влияние я ощутил уже после его ухода. Он прошел войну, был немногословным, но он не был религиозным. И мне повезло, что у меня в свое время появился замечательный духовный наставник. А когда я сам стал священником и проходил практику в Никольском соборе, то увидел мальчишку, который смотрел на меня так, как когда-то я смотрел сам в поисках мужского архетипа... У матери есть инстинкт, она не может не рожать, не любить свое дитя. Самая никудышная девчонка вдруг становится потрясающей матерью. А в самом начале Символа веры мы читаем о Боге-Отце. Отцовство - важное свойство Бога. Он не может не давать жизнь, не творить. Но в отцах нет инстинкта, в них есть чувства. Это на порядок менее важное качество, больше подвластное переменам. Поэтому так трудно стать хорошим отцом. В этом отношении мать всегда будет в чем-то лучше.

Сергей ПЕТРОВ, руководитель скаутской дружины «Витязи» при Князь-Владимирском соборе:
Чтобы научить ответственности, нужно самому быть примером. Это колоссально сложно, когда на тебя смотрят сотни глаз, нужно постоянно следить за собой. Малейшая оплошность может пройти во всем волной.Научить ребенка ответственности можно в труде. Главное - стараться делать все всем вместе. В летнем лагере наши дети обязательно помогают на кухне: убирают, накрывают на стол. Ребята постарше помогают устраивать лагерь: заезжают раньше на неделю, выбирают место, устанавливают палатки, подготавливают футбольное поле. В самом лагере старшие заботятся о младших, получается семейный круг. При этом у нас нет «дедовщины». Мы также уделяем внимание творческому началу у детей. Устраиваем костры со сценками, поем русские песни, пытаемся делать балы. Считаю, что из многих этих составляющих появляется чувство ответственности и, в том числе, чувство отцовства.

Лилия ФИЛИМОНЕНОК, психотерапевт, сотрудник Центра восстано-вительного лечения «Детская психиатрия», сотрудник общественной организации «Родительский мост»:
Действительно, крайне важная составляющая любого воспитания - это воспитание собственным примером. Если родители дают возможность сыну нести ответственность (сообразно возрасту) за свои поступки, это неизбежно окажет позитивное влияние на формирование его личности. Хорошо, если у мальчика есть достойный пример для подражания в семье (отец, дедушка, дядя). Если нет, еще больше возрастает значимость влияния духовного отца. Образцом для подражания в той или иной мере может стать любой мужчина, особенно если сила влияния вышеупомянутых позитивных образов недостаточна. Каждый мужчина (прохожий, сосед), который проявляет уважение к пожилым людям, женщинам, детям или, напротив, эгоцентризм и равнодушие, делает свой вклад в складываемую ребенком мозаику под названием «социально-приемлемый рисунок мужского поведения». И, конечно, замечательно, если отец проявляет свою любовь и заботу не только и не столько в аспекте материального обеспечения, а является духовно близким человеком, авторитетом и другом для ребенка.В прежние времена девочек в семьях чрезмерно опекали, а потом с рук на руки передавали мужу. Мальчиков же раньше не подвергали такой гиперопеке, они несли ответственность за свои поступки, много рисковали. А сейчас чаще мальчиков чрезмерно опекают, для того чтобы они не нарушили какие-либо нормы поведения, а вот девочкам предоставляют свободу, что приводит к формированию ответственности у женщин и инфантильности у мужчин. Этому способствует и предпочтение женских моделей поведения среди части воспитателей в детских садах и педагогов в школах.

Георгий ДАВЫДЮК, отец шестерых детей:
У меня шесть детей (пять мальчиков и одна девочка) в возрасте от 3 до 23 лет. Все мои мальчишки - хоккеисты. Им приходится вставать на тренировку в пять утра. Это замечательно дисциплинирует, организовывает и учит ответственности. Но в школе происходит то же, что и у всех: их ругают за мужское поведение. Например, за то, что они принесли в школу пистолет, в православной школе им устроили целую разборку. Я сказал учительнице: «А ведь через десять лет им дадут в руки автомат...»

Иерей Александр ТИМАНКОВ, клирик Андреевского собора, отец троих детей:
Невозможно дать рецепт воспитания, потому что воспитание всегда идет по наитию. Невозможно научиться воспитывать, потому что пока у тебя нет ребенка, тебе не на ком учиться, а когда у тебя есть ребенок, ты уже не можешь учиться на живом человеке. И любая твоя ошибка исправлению если и подлежит, то в лучшем случае это будет качественная коррекция. Врачи и священники учатся уже во время практики, так же и родители.На мой взгляд, самый лучший воспитатель - это жизнь семьи. К сожалению, в современной городской среде жизнь семьи занимает один-два часа в будний день и несколько часов в выходные. Современная цивилизация категорически настаивает на том, чтобы каждый занимался своим делом. Взрослый человек должен много работать, чтобы заработать много денег, ребенок сызмальства должен готовиться к тому, чтобы много работать и зарабатывать много денег: детский сад, школа, кружки и секции... и, кажется, все это - основное предназначение, от которого никто не имеет права отвлекаться. Для семейной жизни остается крайне мало времени, дети воспитываются в каких-то коллективах, а не в семье. И родители зачастую уже не могут повлиять на своих детей.

Иерей Димитрий СИМОНОВ:
В семьях священников часто можно увидеть, как батюшки отдают все свое время приходским делам, а на семью, свою «малую церковь» у них времени уже не остается. Что можно посоветовать семинаристам как будущим священникам?

Протоиерей Вячеслав ХАРИНОВ:
Старая русская традиция - носить матушке два кольца - указывала на двойную нагрузку, которую несла женщина в семье священника. Если день в семье священнослужителя заканчивается обсуждением того, что произошло сегодня с детьми, то это уже нормально. Хорошо, если удается иногда брать с собой детей на службу или в поездки по делам прихода. Важно постоянно быть на связи с ними, хотя бы по телефону. В нашей семье всегда было много детей, которые приходили на праздники, в гости к нашим дочкам. Из них появились наши зятья.В семинарии мы стараемся подготовить к браку тех, кто после довольно долгого размышления осознал в себе это призвание. Вопросы семьи мы рассматриваем с разных сторон. Говорим, конечно, и о том, что невозможно быть хорошим отцом на приходе и плохим отцом в семье. Трудно понести эту двойную ответственность, но, когда священник начинает трудиться, с Божией помощью происходит умножение талантов. Интересно, что этот закон умножения ответственности распространяется и на отношение священноначалия к поповским детям. Мы традиционно к ним подходим вдвойне строго, вдвойне с них спрашиваем.

Иерей Димитрий СИМОНОВ:
Во многих семьях отцы считают, что их роль в семье ограничивается зарабатыванием денег. Приходя домой, все свое время они посвящают собственному отдыху. Что можно сделать в такой ситуации?

Иерей Александр ТИМАНКОВ:
Многие отцы, если они честны, скажут, что с детьми находиться чрезвычайно тяжело. Я однажды обнаружил, что, к сожалению, полностью утратил способность играть в игрушки, и честно признался в этом детям. На мой взгляд, обычная бытовая жизнь ничем не хуже каких-то специальных занятий. Например, когда ребенок просто наблюдает, как мама или папа что-то делают, разговаривает с ними. Сложно привлечь ребенка к какой-то домашней работе, пусть он хотя бы посмотрит. Такой совместный быт должен быть обязательно. Иначе получается модель, в которой каждый член семьи занят строго своим делом, в другие дела не вмешивается, а это рождает обособленность и отчужденность.Мне пришлось оставить в жизни только две составляющие: пастырская деятельность и семья. У меня нет, скажем, компании друзей, нет хобби. Если у меня появляются мысли как-то разнообразить свою жизнь, я их жестко подавляю, потому что понимаю, что придется отрывать время или от одного, или от другого. А на это я права не имею. Со временем я привык находиться в семье, могу какое-то время посидеть с детьми, хотя мне бывает тяжело. Может быть другие могут найти иной выход, но для себя я нашел именно такое решение: ради самого главного отказаться от второстепенного, каким бы привлекательным оно ни казалось.

Георгий ДАВЫДЮК:
У моих мальчишек есть расписание, когда они могут поиграть. И я с ними играю в компьютерную игру - крестовый поход. В этой игре есть положительные моменты, в которых я помогаю младшим, нужно правильно организовать жизнь государства: построить храм, потом обеспечить питание, подвезти дрова и т. п.Есть множество вещей и вопросов, которые нельзя обойти и пускать на самотек. Детей нужно стараться учить всему. И самое главное - как родители будут слушаться Бога-Отца, так и дети будут слушаться родителей.

Протоиерей Вячеслав ХАРИНОВ:
В общении с детьми постоянно должно присутствовать творческое начало. В этом проявляется разнообразие, чувство юмора, радость познания. Нужно уметь быть с детьми на равных и быть непредсказуемым. Моей младшей дочери сейчас десять лет. Она придумала себе некий мифологический персонаж. Я стал писать ей письма от имени этого персонажа, которые дочка получает неожиданно для себя, и она до сих пор не знает, как относиться к этому. Вопрос «правда-неправда» не ставится, в этой переписке все очень серьезно, обсуждаются самые разные вопросы. Игра перерастает в творчество.

Лилия ФИЛИМОНЕНОК:
Существует такой парадокс: чем проще игрушка, тем более она творческая, поскольку требует большего полета фантазии. Чем сложнее игра, тем меньше она развивает ребенка.Меня как психотерапевта беспокоит, как много времени тратится на обучение ребенка, но не на воспитание, развитие его личности. Бесконечные кружки, которыми гордятся родители, гонка за престижным образованием - часто это удовлетворение амбиций родителей. Нужно чутко следовать своим вниманием за ребенком, за тем, что он спрашивает, чем интересуется, что чувствует, о чем думает. Надо жить с ним рядом, вместе развиваться (у взрослых здесь оказывается тоже достаточно пространства для личностного роста), проживать с ним вместе его радости, страхи и сомнения, пройти с ребенком ту часть его жизненного пути, которая отмерена свыше, пока он нуждается в вашей опоре и заботе.

Иерей Димитрий СИМОНОВ:
К сожалению, в наше время многие дети растут без отцов, и некоторые пытаются восполнить этот недостаток в общении со своим духовником. Как относиться к тому, что духовный отец порой заменяет отца в неполной семье?

Протоиерей Вячеслав ХАРИНОВ:
Мой духовный отец дал мне то, что не смог дать отец физический. В Церкви священникам порой приходится быть и психологами, и врачами, и отцами. У одних это получается лучше, у других - хуже, но тем не менее это призвание. Приходится быть «всем для всех», по словам апостола Павла. Этот универсализм нужно развивать и в себе, и в том, кого ты воспитываешь. Максимальное раскрытие личностных качеств и дарований, максимальное развитие интеллектуальных и профессиональных качеств, эмоциональных и волевых - вот это делает настоящим отцом.

Подготовила Ольга Сергеева

АВТОР - записала Ирина Левина
журнал "ВОДА ЖИВАЯ" № 2, 2011 г.


Журнал "ВОДА ЖИВАЯ" № 2 (ФЕВРАЛЬ) 2011 года
«Отцовство плоти и духа» - так необычно сформулирована тема февральского номера журнала «Вода живая». В центре внимания оказался отец не как причина бытия, источник власти, кормилец и даже не как учитель или моральный авторитет. Редакция ведет разговор о вертикали отношений Бог - человек и о том, как Бог проявляет Себя в горизонтали человеческих отношений.